Блик

Озрик лишь продолжает с ухмылкой на меня смотреть.

– Ну валяй. С удовольствием понаблюдаю за твоими попытками.

Толпа приходит в исступление и издает рев, напоминающий звериный.

Озрик смотрит на меня так, словно получает огромное удовольствие, загоняя в угол у всех на глазах.

– Ты уже не в Шестом королевстве, питомец. Если собираешься разбрасываться обвинениями и сыпать приказами, тогда тебе лучше вернуться в свою конуру. И правила есть правила. Это ты вошла в круг.

Я качаю головой, чувствуя, как из косы выбиваются пряди волос, а на затылке собирается пот.

Озрик наклоняется ближе к моему лицу, заставляя меня отпрянуть.

– Ой, да ладно, покажи свои золотые когти, зверушка. Давай-ка посмотрим, на что ты годишься.

В ушах стоят крики толпы, которая призывает меня к бою. Этот звук, сам задор захлестывают меня, бьются о мою решимость, толкают со всех сторон. Я чувствую в каждом их выдохе вкус насилия, пока не начинает казаться, что еще секунда – и я взорвусь.

Меня окружают шум и напор, напор и шум, и я просто хочу, чтобы это прекратилось.

– Перестань, – говорю я, но руки уже трясутся, а от жаждущих кровопролития зевак пересыхает во рту.

– Ты вошла сюда – чем, по-твоему, это должно было кончиться? – спрашивает он.

– Я не загадывала так далеко, если честно, – бормочу я. Джадд запрокидывает голову назад и смеется.

Озрик очень бы хотел, чтобы я попыталась его атаковать, потому как мы оба понимаем, что у меня нет ни единого шанса. И если бы я на него напала, ему представилась бы полная свобода действий. Нет, спасибо.

– Ну же, зверушка Мидаса. Где твой задор? – провоцирует Озрик, его издевка бьет меня в грудь. Все мое тело напряжено, а вокруг так шумно, что я не могу различить, где стук моего сердца, а где топот ног толпы.

Я делаю шаг назад, второй, третий.

Озрик сокращает расстояние между нами одним шагом.

– Что случилось? Ведь ты же не боишься?

Я боюсь. Но дело не только в страхе. На самом деле нет.

Я здесь, но еще я там. Прижата к стене, грубый кирпич которой царапает спину, пока меня щупают, хватают за ленты, рвут на мне волосы, дергают за платье.

Тогда толпа гудела так же, хотя людей и было-то всего примерно полдюжины. Эти крики мне знакомы, и я поймана их грохочущей волной.

Не хочу, чтобы меня снова унесло течением.

– Оз, довольно.

Каким-то образом этому уверенному голосу, одному-единственному, удается пробиться сквозь шум. Все резко стихают, напирающий пузырь вдруг лопается.

Я поворачиваю голову и вижу стоящего рядом Рипа. Я так потрясена его появлением, что кажется, будто мне на голову вылили ушат холодной воды.

Озрик, этот ублюдок, имеет наглость хихикнуть.

Лицо Рипа сохраняет непроницаемое выражение, когда он обводит черными глазами стоящих вокруг солдат.

– Всем вернуться в лагерь, – его приказ поражает, как удар молнией, и все разбегаются, пытаясь укрыться от бури.

Просто невообразимо, как быстро они выполняют его приказы. Не брюзжат, не мешкают. Из раззадоренной оравы они моментально становятся покладистым полком.

Беспрекословное повиновение своему командиру.

Озрик смотрит на Твига.

– Иди, мальчишка. Потренируемся завтра.

Твиг кивает и подбирает свою одежду. Он медлит, поворачивается ко мне.

– Э, мисс?

– Да? – спрашиваю я.

– Спасибо, что защищали меня… но можете больше так не делать? Они теперь неделями будут обливать меня дерьмом.

– О, да. Извини.

Озрик и Джадд давятся от смеха.


– Следи за языком, Твиг.

Мальчик поворачивает голову к Рипу, который каким-то образом подошел к нам так тихо, что я его даже не заметила.

– Извините, сэр, – немедля раскаявшись, отвечает парень.

Рип кивает ему.

– Иди.

Твигу и не нужно больше поощрения. Он поворачивается и убегает сломя голову. Я тоже начинаю уходить, но, конечно, не успеваю сделать и трех шагов.

– Не ты.

Вздохнув, оборачиваюсь, но упрямо не обращаю внимания на Рипа. Я предпочитаю наблюдать за удаляющимися солдатами, которые возвращаются в лагерь.

Вскоре остаемся лишь Рип, Озрик, Джадд и я.

Под их испытующими взглядами кожа покрывается мурашками. Глупо было с моей стороны вмешиваться и делать предположения, но еще хуже становится от того, что это видел Рип.

Я чувствую себя беззащитной. Обессиленной. Как будто была одной из тех солдат, что истекали кровью на снегу.

Я перевожу взгляд на командира, чувствуя, как сковано от напряжения тело.

– Ладно, выкладывай.

Рип приподнимает черную бровь вместе с этими крошечными, зазубренными шипами.

– Что выкладывать?

Я показываю рукой на Джадда и Озрика.

– Издевайся над тем, что я вмешалась. Злись из-за моих предположений. Потешайся. Что бы ты ни собирался сделать, давай побыстрее с этим покончим, – под конец предложения мой голос начинает дрожать, и я себя за это ненавижу.

– Может, попозже, – весело отвечает он. – А пока займемся другим.

Тревога гудит во мне, как барабан.

– Чем?

Мне не понять, что у Рипа на уме, но, уверена, ничего хорошего.

– Ты слышала Оза. Ты вошла в бойцовский круг. Чтобы уйти, тебе придется сразиться.

У меня вытягивается лицо.

– Да ты не всерьез.

– Командир всегда серьезно настроен, дорогуша, – вмешивается Джадд. – Это один из его недостатков.

У Рипа вырывается страдальческий вздох, и он говорит:

– Оз.

Не думая ни секунды, Озрик протягивает руку и бьет Джадда по затылку. Но мужчина с горчичными волосами только смеется.

Сбитая с толку, я качаю головой, как вдруг меня осеняет.

Они… друзья.

Я знала, что Озрик для Рипа кто-то вроде верного помощника, но теперь замечаю между ними товарищеские отношения, доверие. Тот факт, что пользующийся дурной славой убийца действительно дружит с этими двумя, каким-то образом все меняет. Вызывает у меня головокружение, словно мой разум пытается заново проанализировать каждый их разговор.

– Нечего сказать? – спрашивает Рип, резко возвращая мое внимание к его вопросу.

Я качаю головой.

– Да, можно я уйду? Мне холодно.

– Конечно, можешь. Как только сразишься, – усмехнувшись, отвечает он, а двое других тихонько посмеиваются.

Во мне бурлит раздражение.

– Я не умею драться, – выдавливаю я.