Блик

Я без устали трудилась над тем, чтобы укрепить свою шаткую власть над царством, а эти трое – самые главные скептики. Вот почему я так стараюсь поставить их на место и доказать, что они ошибаются.

– Я уже вам говорила, в ястребах нет нужды. Любые известия и вопросы должны поступать ко мне, – напоминаю им я.

Я поворачиваюсь и начинаю подниматься по лестнице, получая непомерное удовольствие от того, что они спешно бросаются за мной, как выдрессированные, покорные псы.

– Но дворяне… – заводит Бартал.

– Я вам всю неделю демонстрировала, что дворяне верны семейству Кольер, – упрямо твержу я, бесшумно ступая по золотому ковру.

– Это правда, вы встретились на этой неделе со многими дворянами, – признает Бартал.

– Да, и ни один из них не усомнился, что Шестое королевство в надежных руках, – указываю я.

– Тем не менее, боюсь, что смена власти, которую вы вершите, встревожит некоторые благородные семьи, а мы не можем позволить себе раскола, – вмешивается Увен.

На площадке второго этажа я останавливаюсь, повернувшись к трем мужчинам, стражники держатся на шаг позади.

– Оглянитесь. Хайбелл может позволить себе что угодно, – тон мой резок, взгляд холоден. – Если раскол в будущем неизбежен, я с ним управлюсь, ну а пока продолжайте организовывать встречи. Хочу видеть члена каждой сильной знатной семьи в Хайбелле.

Они переглядываются, сгорая от вопроса, который не осмеливаются задать. Им хватает ума не спрашивать, намереваюсь ли я заручиться личной поддержкой у дворян.

Но они знают. Или, по крайней мере, подозревают, что я собираюсь превратить эти перемены в постоянство. Заставить людей подчиняться мне, а не ему.

Возможно, мой супруг обладает даром обращать все в золото, язык у него хорошо подвешен, но за мной род и история. Это мои предки правили этим царством.

Будучи Малиной Кольер, я знаю все, что необходимо, об этой земле и семьях Хайбелла, и знаю, как использовать в своих интересах их верность.

– Да, Ваше Величество, – поклонившись, отвечает Увен.

Я равнодушно смотрю на них сверху вниз.

– А теперь, если не собираетесь сопровождать меня в мои личные покои, можете идти. Я устала, а вам еще предстоит ответить на составленные мною вопросы. Я жду результатов.

Уилкокс почесывает бороду.

– Как раз об этом, Ваше Величество… Вопросы о нашей армии…

– Я желаю получить ответы на все вопросы, Уилкокс.

– Да, но… – Он мешкает, переглянувшись с остальными, но они оставляют его ни с чем. Увен внезапно находит пол завораживающим, а Бартал занят укладыванием своего лацкана.

Уилкокс вздыхает и снова смотрит на меня.

– Простите мне мою дерзость, но эти вопросы… звучат так, словно вы готовитесь к войне.

Я милостиво ему улыбаюсь и решительно шагаю вниз. Одна ступенька, две, пока не оказываюсь прямо перед ним. Он застывает, вытаращив голубые глаза, когда я протягиваю руку, чтобы поправить знак отличия Шестого царства на его мундире – металлическую брошь, приколотую к середине воротничка. Я так крепко стискиваю ее, что он вздрагивает.

Прячу улыбку, продолжая стягивать его воротник, поправлять положение блестящего золотого колокольчика на его шее.

– Помните, что говорил царь Кольер, мой почивший отец?

Уилкокс громко глотает и качает головой, его кадык нервно подергивается.

– Он говорил: глуп тот правитель, который не готовится к нападению. Со стороны чужих, но также и со стороны своих. – Я опускаю руку и поднимаю взгляд на побледневшее лицо советника. – Вы не согласны, что это важный совет, Уилкокс?

С его тонких губ срывается судорожный вздох, но он берет себя в руки и кивает.

– Согласен, Ваше Величество.

Бросив на остальных случайный взгляд, замечаю, насколько они потрясены: густые брови Увена вспотели, у Бартала лицо белее мела.

Одним тщательно продуманным заявлением я вынесла предостережение. Каждого союзника я расцениваю как потенциальную угрозу и без сомнений прикончу любого, кто пойдет против меня.

– Жду ответы на свои запросы в ближайшее время. На этом все, господа, – откровенно их прогоняя, говорю я и наслаждаюсь их беспокойством. Стражники проходят мимо моих потерявших дар речи советников и следуют за мной.

Я поворачиваюсь к перилам второго этажа и, обхватив их руками, смотрю на мужчин.

– О, и с сегодняшнего дня запрещено пользоваться всеми ястребами. Ни одно послание не будет принято или отправлено без моего личного разрешения.

При виде советников, стоящих в полном потрясении, я почти улыбаюсь. Поворачиваюсь, чувствуя, как меня охватывает удовлетворение, и размашисто шагаю к своим покоям, зная, что с каждым днем, каждым ходом я приближаюсь к тому, чтобы установить абсолютный контроль над Хайбеллом.

Когда Тиндалл попытается вернуться в Шестое королевство, будет уже слишком поздно.






Глава 19





Аурен


Я заболела.

Не знаю, может, подцепила что-то у орды солдат или же дело в переживаниях, или мое тело просто больше не в силах выносить этот бесконечный холод. Что бы это ни было, ощущение такое, будто мозг готов выскочить из черепной коробки.

Так сильно я не болела уже очень давно, но сейчас мой недуг возродил дурные воспоминания о Закире. Тогда я болела часто, как и все дети.

Затея купить нас, дабы воплотить в жизнь намерение заработать на попрошайках, приносила ему неплохую прибыль, но, видимо, не настолько хорошую, чтобы заботиться о нас должным образом. Нам просто приходилось терпеть, поскольку Закир не давал нам отдохнуть. Он говорил, что люди тем более будут испытывать больше сострадания к больным детям.

Нас было много, и все мы теснились в холодных и порой влажных спальнях, еды не хватало, да и с поддержанием чистоты было так себе.

Не люблю вспоминать времена, когда мне приходилось копаться в выброшенных объедках. В мусоре. Иногда я ела и отходы.

И даже тогда другие дети могли украсть у меня эти объедки, хотя я и пыталась их прятать. Нас не волновало, сколько грязи на них налипло. Поэтому неудивительно, что болезни цвели пышным цветом.

И все же ненавижу чувствовать себя еще более слабой. Я могу лишь отсыпаться и надеяться, что никто не заметит, насколько уязвимой я стала.

Я чуть не фыркаю. Уж о чем и осведомлен командир, так это о моих слабых местах. А вместе с ним и наложницы.

Прошло три дня с тех пор, как Рисса назначила цену за свое молчание. Но за эти три дня я ни разу не видела командира – только силуэт его спящего, когда каждое утро перед рассветом выскальзывала из палатки.

Как только мы остановились на ночлег, я пыталась приходить к наложницам. Дважды мне отказывали. Но вчера вечером пост несли стражники, которые видели меня с Лу, поэтому они позволили мне ненадолго зайти в палатку, но стало только хуже.

Девушки даже не взглянули в мою сторону, разве что выплеснули недовольство из-за моей свободы ходить, куда вздумается, в то время как им нельзя даже выйти из их набитой палатки.

Но, во всяком случае, я смогла убедиться, что пока ни один солдат не пытался ими воспользоваться.

Я хочу и дальше стараться достучаться до них и позволить им увидеть, что я им не враг, но эти попытки всегда приводят меня в уныние, поскольку я ухожу несолоно хлебавши.

Можно даже сказать, что наложницы начали ненавидеть меня еще сильнее.

И все же причина, почему я решила продолжать навещать их, заключается не только в них. Все дело в том, что я все так же ищу почтовых ястребов.

Всякий раз я стараюсь идти другой тропой, чтобы разведать устройство лагеря – каждый новый почти точная копия старого. Было бы легче, не будь войско таким чертовски большим.

Но при мысли, что нужно будет бродить по снегу, а потом встречаться с наложницами, я стону в изнеможении.

Я позволю себе отдохнуть сегодня вечером, а завтра продолжу, когда пройдет ощущение, будто мне в голову впиваются шипы командира.

Помяни черта…

Дверь кареты распахивается, и я, прищурившись, смотрю на Рипа, фигуру которого освещает сумеречный свет.

Сегодня он без доспехов, края кожаной куртки покрылись инеем, черные волосы взъерошены ветром, шипы спрятаны.

– Тебе больно, когда ты их прячешь? – выпаливаю я.

Рип опускает взгляд на руку, на которую я смотрю, словно он удивлен, что шипы не снаружи. Или, может, удивлен тому, что я про них спросила.

– Нет.

– Хм. – Я облизываю пересохшие губы и глотаю ком, подступивший к горлу от приступа боли, а потом вспоминаю, о чем я в действительности хотела поговорить с командиром. Задираю голову, поняв, что немного сгорбилась. – Я хочу знать, где стражники Мидаса.

– Правда? – хрипло спрашивает он, прислонившись плечом к дверному косяку. – Ну а я хотел бы узнать, кто был тебе самым близким другом в Шестом королевстве.

Я смотрю на него. Из-за болезни глаза жжет, и я соображаю медленнее обычного. А когда его слова укладываются в голове, я все равно остаюсь в недоумении.

– Почему ты всегда задаешь мне такие странные вопросы? Для чего тебе это нужно? – Мой тон растерянный и колкий.

– Это наложницы, к которым ты ходила?

Так он знает, что я их навещала. Наверное, не стоит этому удивляться, но все же я потрясена, что он не вмешивался.