Блицкриг – капут

Немцы взяли в крепости в плен 7223 человека, в том числе 101 командира. Взяли большие трофеи: 14 576 винтовок, 1327 пулеметов, 103 орудия, склады имущества. Более 3000 бойцов и командиров Красной Армии погибли. Из примерно десятитысячного гарнизона крепости на второй день обороны добровольно сдались в плен 1900 человек, в основном призванные в присоединенных в 1939 году западных областях Украины и Белоруссии и в Средней Азии. 45-я пехотная дивизия вермахта потеряла при штурме крепости более 1500 человек, из них 500 человек убитыми.

Находившиеся за пределами крепости подразделения дивизий, занимавшиеся строительством полевых укреплений вдоль границы, также попали под массированный огонь и понесли тяжелые потери, но оказали серьезное сопротивление противнику, а затем сумели организованно отойти.

Командир 42-й сд генерал-майор И. С. Лазаренко был приговорен к расстрелу за проявленные «беспечность… растерянность и бездействие». Затем расстрел был заменен десятью годами лагерей. В октябре 1942 года освобожден из-под стражи и назначен заместителем командира дивизии. Через восемь месяцев погиб, командуя 369-й сд. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.





Глава 4. Небо над Минском




В 3 часа 44 минуты пост ВНОС Забужье зафиксировал пересечение государственной границы группой самолетов на контролируемом постом участке в 83 км южнее Бреста. До 60 самолетов пересекли границу на высоте более 8000 м курсом на северо-восток. Это и другие аналогичные сообщения поступили в штаб Западной зоны ПВО 22 июня между 03:40 и 04:10 по московскому времени. Большие группы самолетов пересекали границу на предельной высоте с приглушенными двигателями, явно стараясь остаться незамеченными[8]. Однако радиолокаторы РУС-1 и звукоулавливающие станции постов ВНОС зафиксировали прохождение нарушителей.

Штабом зоны были направлены целеуказания по нарушителям всем зенитным и авиационным частям ПВО. Одновременно полученные сообщения были продублированы в штаб Западного фронта. Через 11 минут обнаруженная группа самолетов прошла над постом ВНОС Ратно. Утреннее солнце подсветило идущие на большой высоте самолеты. Удалось определить ее численный состав – 54 двухмоторных самолета. Группа явно шла в сторону Минска. Штаб ПВО зоны направил командующему ВВС фронта просьбу направить на перехват группы, как уже стало ясно, бомбардировщиков 129-го ИАП с аэродрома Слуцк и 124-го ИАП с аэродрома Новогрудок. Командующий ВВС фронта генерал-майор Шахт с пониманием отнесся к просьбе коллеги генерал-майора Птухина и немедленно отдал приказ задействовать фронтовых истребителей для отражения налета.

Находившиеся в боевой готовности № 2 полки взлетели без задержки. Имея целеуказание от штаба ПВО в виде курса, высоты и скорости группы бомбардировщиков, командир 129-го ИАП майор Л. Л. Шестаков[9] вывел полк в район Клецка с непрерывным набором высоты. 124-й полк вскоре после взлета был перенацелен на прикрытие Барановичей, куда направлялась еще одна группа бомбардировщиков, обошедшая стороной Белосток.

К 04:34 истребителям Шестакова удалось набрать 7000 м. И-16 тип 29, которыми был вооружен полк, с новым двигателем М-63 имели хорошую скороподъемность, но совершенно недостаточную по нынешним временам скорость. Шестаков знал, что преимущество И-16 над немецкими бомбардировщиками в скорости незначительно и догнать их на параллельных курсах будет невозможно. Поэтому, идя курсом перехвата, изо всех сил тянул вверх, стремясь выйти в расчетную точку встречи раньше немцев.

Это ему почти удалось. В совершенно безоблачном небе на юго-западе, слева от себя летчики-истребители увидели большую группу самолетов, идущую расчетным курсом на удалении порядка 10 км с превышением по высоте метров на шестьсот. Скорость непрерывно набиравших высоту истребителей была значительно ниже скорости идущих со снижением немецких бомбардировщиков. Шестаков оглянулся. Правее него набирали высоту три истребителя звена командования полка. За ними строем пеленга следовала первая эскадрилья. Следом в таком же порядке следовали вторая и третья. Всего 40 самолетов.

Шестаков быстро просчитывал варианты действий. Наиболее простой – довернуть влево и с набором высоты встретить строй немецких бомбардировщиков в лоб – он отверг сразу. Конечно, в лобовой атаке удалось бы сбить несколько самолетов противника, но, прорезав на встречных курсах строй немцев, истребители окажутся на одной с ними высоте, но без скорости.

«Пока развернемся, а разворот на большой высоте медленный, пока будем набирать скорость, пока догоним, немцы уже будут над Минском», – мгновенно сообразил Шестаков. Поэтому он начал очень плавный правый вираж, уменьшив угол набора высоты. Уменьшение тангажа позволяло набрать горизонтальную скорость, а плавный правый вираж должен был, по расчету командира, вывести истребителей на левый фланг строя бомбардировщиков на одной высоте и на равной с ними скорости на пересекающихся курсах. Широкий и плавный вираж позволял эскадрильям сохранять строй. Оглядываясь налево назад, Шестаков видел постепенно приближающийся строй немцев. Шесть девяток бомбардировщиков шли двумя эшелонами с разницей по высоте в 200 м.

Постепенно строй немцев переместился в правую заднюю полусферу совершавшего правый вираж истребителя. Теперь уже было видно, что верхняя группа из трех девяток шла строем «клин девяток» и каждая девятка также шла строем «клин звеньев». Следующие три девятки летели таким же строем, но на 200 м ниже и с отставанием примерно на 300 м. Истребительного прикрытия не было, что весьма радовало. Самолеты в звеньях и звенья в эскадрильях шли очень плотно. Практически крыло к крылу. Это и понятно, при отсутствии истребительного прикрытия плотный строй позволял экипажам бомбардировщиков сосредотачивать огонь оборонительных пулеметов на любом атакующем истребителе. Одиночный самолет, атакующий такой строй бомбардировщиков с любого направления, встретили бы сосредоточенным огнем как минимум 54 бортовых пулемета. Никаких шансов выжить у этого истребителя не было. Такие мысли посетили голову командира, пока полк выполнял вираж. Курс полка тем временем уже совпадал с курсом немцев. Они находились справа сзади и несколько выше.

Опыт не подвел. Недаром Шестаков колотил немцев еще в Испании. Расчет оказался верным. Вираж выводил полк на пересекающийся с немцами курс на одной высоте и практически на равной скорости. Расстояние до бомбардировщиков начало сокращаться. Теперь они были строго справа и на одной высоте. Командир прекратил набор высоты, продолжая разгоняться на максимальной мощности двигателя.

Созрело решение – ударить по немцам всем полком одновременно, чтобы немцы вынужденно рассредоточили огонь между всеми атакующими истребителями. Шестаков нажал на тангенту ларингофона и отдал приказ всем эскадрильям подтянуться, первой эскадрилье занять эшелон на 25 м выше командного звена, второй – на 50 м ниже, третьей – еще на 25 м ниже второй. В таком строе все истребители должны были парами одновременно атаковать бомберов.

Шестаков давно уже опознал тип самолетов противника. Это были новые немецкие бомбардировщики Ю-88. «Ишак» имел над ними паспортное превышение скорости всего в 20 км/ч. Вооружение – курсовой пулемет и 4 оборонительных пулемета винтовочного калибра. При атаке сверху с борта по истребителям могли работать только пулеметы верхней оборонительной точки. Массивный двигатель воздушного охлаждения «ишака» хорошо защищал пилота от обстрела из пулеметов спереди, а сам двигатель был весьма живучим. Вооружение из одного скорострельного крупнокалиберного пулемета БС и двух пулеметов ШКАС должно было дать атакующим истребителям огневое преимущество над бортстрелками бомбардировщиков. Плотный строй немцев лишал их возможности маневром уклоняться от огня и облегчал задачу истребителей.

Немцы уже давно заметили заходящих на них истребителей и еще больше уплотнили строй. Сплоченные строи самолетов быстро сближались. Командир дал команду штабному звену и первой эскадрилье атаковать левофланговые самолеты в верхнем клине, а второй и третьей – левофланговые самолеты нижнего клина.

– Салаги! Огонь открывать не больше чем с трехсот метров! – заранее одернул он молодых неопытных летчиков, составлявших почти половину полка. – Атаковать парами! Держаться ведущих, самим стрелять необязательно! После атаки первая и штабные уходят вверх над немцами, а вторая и третья – под немцев! Затем вираж влево и выход на параллельный с немцами курс!

Над Несвижем, в 90 км от Минска курсы пересеклись. Некоторые молодые летчики все-таки не утерпели и нажали на гашетки на дистанции свыше 600 м.

Шестаков нацелился на второй левый самолет первой верхней девятки, с тем чтобы истребители одновременно атаковали максимальное число бомберов. На дистанции 400 м все бортовые стрелки открыли огонь. Густая сеть огненных пунктиров потянулась к истребителям. Мгновением позже ударили истребители. Отдача от длинной очереди затрясла самолет.

Шестаков недаром еще в Испании заслужил репутацию аса. Его трассы уперлись в «юнкерс». За секунду до столкновения он рванул ручку на себя, уводя самолет вверх. Уклоняясь от огня стрелков, дергая машину вправо – влево, он прошел над строем немцев и спустя секунды вывел ее на параллельный немцам курс в 900 м левее и в 300 м выше их. Маневры и набор высоты погасили скорость, строй немцев теперь оказался слева спереди.

Командир огляделся. Его немец и еще один валились вниз, тяня за собой шлейфы дыма. Два истребителя падали без дыма, видимо, летчики были убиты, еще один, дымя, уходил со снижением. Как выяснилось потом на разборе, четверо молодых в азарте боя бросили своих ведущих и пошли сквозь строй бомберов, обстреливая все самолеты по пути. А сами попали под сосредоточенный удар стрелков с нижнего и верхнего немецкого клина. В итоге погибли два летчика, один выбросился с парашютом, три самолета потеряно. Только штабное звено сохранило боевой порядок, остальные летчики в лучшем случае удержались в парах. Большинство летело поодиночке.

«Хорошо у немцев истребителей нет[10], а то бы они нам сейчас всыпали!» – подумал Шестаков. Он сбросил газ, давая возможность остальным подтянуться, и скомандовал:

– Первая, вторая и третья – подтянуться, принять строй «колонна пар». Занять эшелоны: первая на 25 м выше меня, вторая – на 50 м ниже, третья – еще на 25 м ниже. Комэскам поравняться со мной, идем справа от немцев с набором высоты!

Через две минуты, когда все подтянулись, дал максимальный газ и приказал:

– Набираем скорость, затем атакуем правофланговых немцев одновременно левым разворотом с пикированием. Внутрь строя бомберов не лезть!

Еще через пару минут полк поравнялся с немцами и набрал высоту над ними в 400 м. Разница скоростей все-таки была не 20, а примерно 40–50 км/ч, видимо, тяжело груженные «юнкерсы» с бомбами на внешней подвеске не давали максимальную табличную скорость.

Второй атакой сбили трех немцев, потеряли одного своего. Шестаков чертыхнулся про себя в адрес конструктора Поликарпова: ну что бы ему не поставить на «ишаке» вместо пулемета 20-мм пушку ШВАК, а лучше две, как на типе 27! Немцы, надо отдать им должное, упорно держали плотный строй, оборонялись умело и ожесточенно, при этом не меняя курса.

В третьем заходе сбили еще троих, потеряли двоих. Боекомплект у большинства пилотов закончился. По недостатку опыта летчики слишком рано открывали огонь и давали слишком длинные очереди. Шестаков решал, стоит ли при таком раскладе продолжить атаки, для первого раза его летуны набрались достаточно опыта.

Тут по радио прозвучала команда с КП зоны ПВО:

– Ландыш-1! Вы на подходе к зоне зенитного огня, выходите из боя!

В виде подтверждения впереди по курсу возникли пухлые облачка разрывов пристрелочных зенитных снарядов. Командир решил не искушать судьбу и скомандовал выход из боя.

Первый бой сложился вполне удачно. Сбили восемь «юнкерсов». Потеряли пять самолетов. Кто-то из летчиков наверняка воспользуется парашютом. Так что потери летчиков будут еще меньше. Шестаков прекрасно понимал, что такая удача не столько следствие выучки его летчиков, сколько следствие отсутствия у немцев истребителей прикрытия. Ну да, важен не метод, важен результат. А результат в виде сбитых самолетов и первого боевого опыта, полученного молодыми летчиками, был налицо!

Для летчиков 3-й авиагруппы 16-й бомбардировочной эскадры массированный удар русских истребителей был неожиданным. По планам штаба люфтваффе предполагалось, что русские истребители будут накрыты внезапным ударом пикировщиков и истребителей-штурмовиков на аэродромах и не смогут оказать сопротивление. Тем не менее опытные ветераны французской кампании сохранили присутствие духа и дали истребителям достойный отпор.

Однако план полета пришлось менять. Предполагалось на подходе к цели, которой был железнодорожный узел Минска, перестроиться в две параллельные колонны звеньев и нанести залповый бомбовый удар вдоль железнодорожных путей пассажирской и грузовой станций Минска. Атаки истребителей не позволили вовремя совершить перестроение, и командир авиагруппы полковник Штеель решил бомбить из походного построения, приказав лишь нижней половине группы сбросить скорость и приотстать на 700 м, чтобы не попасть под бомбы верхних эскадрилий. Кроме того, для облегчения противозенитного маневрирования он приказал увеличить интервал и дистанцию между звеньями.


132-й зенитно-артиллерийский полк минской бригады ПВО имел на вооружении одну батарею новых 85-мм зениток с новейшим комплексом ПУАЗО-3, пять четырехорудийных батарей 76-мм пушек и 4 батареи 37-мм автоматов. Высота 6800 м, на которой подходили к городу немцы, выводила из игры 37-миллиметровки, имевшие максимальную досягаемость по высоте 6500 м. Очевидно, немцы знали об этом, выбирая высоту полета.

По мере приближения немцев к центру города, где располагался крупный узел четырех железных дорог, все больше батарей вступали в бой, как только «юнкерсы» входили в зоны их досягаемости. Шары разрывов густо усеяли небо перед бомбардировщиками. Затем стали возникать прямо среди них. Максимальная плотность зенитного огня обеспечивалась над центром города и железнодорожной станцией.

Даже в идеальных условиях бомбометания среднее рассеивание бомб при сбросе с высоты 6500 м превышало 120 м. А условия были далеки от идеальных: ведущим звеньев приходилось постоянно маневрировать по курсу и высоте, не давая зенитчикам пристреляться. Да и строй был не запланированная «колонна звеньев», а два клина девяток.

Когда полковник Штеель дал команду на залповый сброс бомб, большинство звеньев совершали противозенитный маневр и отклонились от боевого курса, им пришлось для сброса возвращаться на боевой курс, на что потребовались десятки секунд. В итоге бомбовый ковер вместо расчетных 300 м накрыл полосу шириной в километр с лишним и длиной более трех километров. Лишь небольшая часть бомб разорвалась на станционных путях и в станционных сооружениях. Значительно больше бомб попало в окружающие жилые кварталы и промзоны. Каждый бомбардировщик вывалил по три тонны фугасных авиабомб калибра 50 и 100 килограммов. В городе было разрушено много зданий, занялись многочисленные пожары. Пассажирская и грузовая железнодорожные станции пострадали меньше.

Зенитчикам удалось сбить три самолета, которые рухнули за восточной окраиной города. Многие машины получили повреждения от осколков. Экипажи понесли потери ранеными и убитыми. Выйдя из зоны зенитного огня, командир авиагруппы сбросил скорость и начал широкий правый вираж, давая возможность отставшим самолетам подтянуться и восстановить походный строй.

Все время, пока самолет прорывался сквозь зону зенитного огня, полковник Штеель ругался как гамбургский портовый грузчик. Рация была выключена, и его ругань слышал только экипаж по внутренней связи.

– Черт бы побрал этих недоношенных кретинов! Это же надо такое написать: «Зенитная артиллерия русских имеет устаревшее вооружение и плохо обученный личный состав»! Утопить бы этих сучьих выродков в сортире! «Истребительного прикрытия над целью не ожидается, так как истребительная авиация русских вооружена устаревшими самолетами, ее управление плохо организовано, а пилоты плохо подготовлены». Посадить бы этих педерастов из штаба ВВС в самолеты да пристроить их в конце колонны, чтобы на собственной шкуре прочувствовали свои штабные измышления!

Ругань не мешала полковнику резко маневрировать, уклоняясь от огня зениток, а перед целью на короткое время встать на боевой курс и прицельно сбросить бомбы.

Когда самолеты вышли из зоны зенитного огня, полковник перестал материться и приказал экипажу доложить о повреждениях.

– Вижу многочисленные пробоины в плоскостях и фюзеляже. Огня и дыма не наблюдаю, – отозвался стрелок верхней пулеметной установки ефрейтор Лунц.

– Доклад подтверждаю, – ответил стрелок снизу.

– Доложить потери группы, – скомандовал Штеель.

– Наблюдаю три машины, выпавшие из строя и теряющие высоту. Две из них горят. Все три машины из концевых девяток, – доложил нижний стрелок.

– Дешево отделались, – с облегчением выдохнул полковник, затем включил рацию на передачу: – Я Кондор-1, уменьшаю скорость. Всем экипажам подтянуться и восстановить походный ордер. Начинаем плавный разворот вправо. Держитесь, господа! Идем домой…

Штеель хотел еще как-то подбодрить своих летчиков, но его прервал панический крик Лунца:

– Сверху сзади атакуют истребители! Очень много! Дистанция – четыре километра.

28-й истребительный авиаполк ПВО минской зоны в полном составе барражировал на высоте 7600 м, дожидаясь, когда немцы выйдут из зоны зенитного огня. Бомбардировщики после противозенитных маневров шли вразброд, не успев принять плотный оборонительный строй.

Командир 28-го ИАП майор Серов и не собирался создавать немцам тепличные условия. МиГ-3, которыми был вооружен полк, имели отличные высотные характеристики, а пикируя с высоты 1 км на немцев, истребители разогнались до 760 км/ч. Поскольку на такой высокой скорости вероятность поражения истребителей огнем оборонительных пулеметов «юнкерсов» была минимальной, майор разрешил ведущим звеньев выбирать цели самостоятельно. Молодым летчикам, составлявшим более половины полка, нужно было набираться боевого опыта. Сейчас все 40 «мигов» неудержимо валились сверху на рассыпной строй бомбардировщиков.

Сам майор со штабным звеном атаковал головного. Огонь открыл с 600 м и не промахнулся. Из-за высокой скорости очередь получилась короткой, менее чем через 2 секунды пришлось отворачивать, чтобы не протаранить бомбардировщик.

Как и было приказано, прошив насквозь строй бомберов, истребители вышли из пике с разворотом влево и начали набирать высоту, снова заходя в верхнюю заднюю полусферу немцам для повторной атаки. Серов осмотрелся и с удивлением не обнаружил ни одного падающего самолета. Все истребители были целы, как, впрочем, и бомбардировщики. Майор мысленно выругался. Главным недостатком «мига» было его слабое вооружение – три пулемета, из которых лишь один крупнокалиберный. Высокая скорость сближения делала огневой контакт слишком коротким. Выпущенных за краткое время пуль было явно недостаточно для нанесения летальных повреждений огромному 88-му «юнкерсу», к тому же имевшему бронирование важнейших узлов.

«Значит, будем массировать огонь на отдельных самолетах, – решил Серов. – Горючего должно хватить еще на два-три захода. Ошибаться больше нельзя».

– Эскадрильям принять строй – «колонна пар». Каждой эскадрилье последовательно атаковать один бомбер, долбить, пока не свалится. Штабные – за мной. Атака по команде после набора высоты.

Через две с половиной минуты, после второй атаки майор снова огляделся и увидел три падающих горящих бомбардировщика. Все три эскадрильи своих бомберов завалили. Принявшие к тому времени плотный оборонительный строй бомбардировщики лишили себя возможности маневром уклоняться от атак. Один из «мигов» уходил со снижением, выпуская струйку дыма. Оно и понятно, стрелки на бомбардировщиках тоже получили возможность массировать огонь на последовательно атакующих истребителях. Поглядев на плоскости самолета, он увидел на левой три пулевые пробоины. Самолет, однако, отлично слушался. Видимо, серьезных повреждений не было.

– Отлично, парни! Три – один в нашу пользу! Повторяем маневр.

Головной «юнкерс», однако, продолжал идти своим курсом. Майор был уверен, что не промахнулся. Да и трое других летчиков штабного звена – зам по огневой подготовке, штурман полка и замполит – тоже были умелыми воздушными стрелками.

«Ох и живуч, зараза, – подумал со злостью майор, круто набирая высоту. – Все равно завалим гада!»

После третьей атаки вниз пошли уже четыре «юнкерса». Головной падал, беспорядочно кувыркаясь, объятый пламенем. Оборонительный огонь бомбардировщиков значительно ослабел, видимо, у многих стрелков закончились патроны. Из истребителей не вышел из боя ни один.

Майор повел было свой самолет в набор высоты, но, глянув на указатель топлива, решил не рисковать. Форсированный набор высоты и три атаки на полном газу выработали бензин на четыре пятых. Было бы глупо после удачного боя потерять самолеты из-за нехватки горючки.

– Идем домой, хватит с них для первого раза, – приказал он, перекладывая самолет из набора в снижение и поворачивая на возвратный курс.

Принявший после героической гибели полковника Штееля на себя командование авиагруппой майор Зибель осмотрелся. Скоростные русские истребители уходили. В строю эскадрилий авиагруппы зияли многочисленные прорехи. Особенно сильно пострадали концевые девятки. Получив доклады командиров эскадрилий о потерях, Зибель приказал уцелевшим экипажам из концевых девяток занять вакантные места в первых четырех девятках. Для облегчения перестроения приказал сбросить скорость. Комэски доложили о многочисленных повреждениях самолетов. Многие экипажи с трудом удерживали свои побитые самолеты в строю. У многих стрелков верхних оборонительных точек закончились патроны. Некоторые экипажи доложили о гибели и ранениях верхних стрелков.

Зибель сделал вывод, что оборонительный огонь группы в верхней полусфере значительно ослаблен. В то же время он заметил, что русские особенно охотно атаковали хвостовые бомбардировщики, причем атаки проводились сзади сверху. Видимо, так предписывали их тактические наставления. Благодаря шаблонной тактике русских стрелки нижних оборонительных точек уцелели и сохранили боекомплект. До границы было еще далеко. Зибель решил не идти прямо к границе вдоль трассы Минск – Брест, где было много городов, наверняка имевших сильное зенитное прикрытие, а выйти в бассейн Припяти и над лесами и болотами спокойно уйти к себе.

Пока группа перестраивалась, майор принял решение и приказал второй девятке занять эшелон на 200 м ниже и на 100 метров позади первой, третьей девятке – ниже и сзади второй, а четвертой – ниже и сзади третьей. Через три минуты группа перестроилась в косую этажерку из девяток. Теперь, если русские истребители снова атакуют концевую девятку, они попадут под огонь нижних стрелковых установок трех верхних девяток.

Зибель приказал дать полный газ двигателям и начал плавно снижаться. Снижение должно было добавить им скорости и позволяло оторваться от возможной погони русских истребителей самых массовых типов – И-16 и И-153. Высота по высотомеру составляла 5200 м. Зибель задал скорость снижения группы с расчетом пересечь границу на высоте 500 м.

«Только бы не появились снова русские истребители», – мысленно вознес он молитву всевышнему.

– Господи, дай нам спокойно дойти до границы! – молились пилоты, с трудом удерживая поврежденные самолеты в строю.

– Пронеси и помилуй, Господи! – молились стрелки и штурмана, вглядываясь до рези в глазах в окружающее пространство.

Господь не прислушался к их просьбам.