Блеск
Часть 20 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мидас махнул кому-то за своей спиной, и вперед вышел стражник, держа предмет, завернутый в черную ткань. Получив кивок от Мидаса, стражник развернул ее и поднял над головой.
По залу разнеслись возгласы. Я даже не могла отследить сколько. Все испытывали отвращение, но все же не могли отвернуться.
Стражник держал отрубленную голову вестника – того, кто не был виновен в преступлениях. Его голова сияла золотым блеском, застывшее в ужасе перед смертью лицо навеки останется в таком состоянии и не сможет разложиться, как надлежит телу.
Толпа охнула, увидев лицо вестника, которого объявили предателем. Мидас наблюдал за толпой.
– Вот, – сказал Мидас, указав рукой на съежившееся лицо. – Вот та гниль, что распространяется из Четвертого королевства. Вот что пытался остановить король Фульк. Не только уничтожение наших земель и неуважительное к ним отношение, но и вероломство. Недоверие. Измена своему королевству и монарху.
Мидас был хорош. Складно говорил. Сливался с толпой. Как паук, ткущий паутину, он поймал всех до одного.
Голову снова обернули черной тканью для того, чтобы после посадить на кол у главных ворот, где находились все позолоченные черепа предателей. Их выставляли напоказ, чтобы зрители плевали в них и били ледяные ветра.
– Я отправлюсь в Пятое королевство, – заявил Мидас. – Я помогу им в трудную минуту, позабочусь, чтобы владения и люди не пострадали после потери их короля. Я займу место короля Фулька, объединю наши земли после его смерти, ведь мы были союзниками при его жизни. Я продолжу охранять наши границы. Защищу наши королевства от гнили извне. До тех пор пока его наследник не достигнет совершеннолетия и не займет трон своего отца.
Прошло не так много времени, чтобы весть о кончине короля Фулька разлетелась, как пронесшийся по земле снежный ураган, и стала передаваться из уст в уста. Мидасу удалось выйти героем, он дал народу злодея, на которого переложили вину, а сам одним махом заполучил еще больше власти.
И теперь он отправил за мной – однако это тайна.
Большинство считает, что я уже в Пятом королевстве, что отправилась в путь вместе с Мидасом. Вот только Мидас не хотел, чтобы я появлялась там, пока он не убедится, что это безопасно, поэтому не взял меня с собой.
Но Мидас знал, что оставлять меня в замке одну тоже опасно, поэтому воспользовался приманкой. С его караваном отправилась женщина – не тронутая его златой рукой, но разрисованная краской, чтобы придать ей схожесть со мной. Тем временем, пока я ждала, меня охраняли денно и нощно. Даже слугам запрещалось подниматься наверх. Даже королеве не сказали, что я еще в замке.
За эти несколько недель я видела только нескольких стражников, которых Дигби, видимо, лично отобрал для моей защиты.
Но настало время покинуть замок.
Бросив напоследок взгляд за окно, я отворачиваюсь, испытывая смешанные чувства. Я иду к Дигби, который открывает дверь клетки, и пытаюсь не выказывать настороженности.
Только переступив за порог, я бросаю последний взгляд на клетку и оглядываю все, что ежедневно окружало меня, сколько себя помню.
Странно, но я испытываю чувство утраты, когда отворачиваюсь и бреду вслед за Дигби и остальными стражами. Моя клетка… Я столько лет всецело от нее зависела. Да, вместе с тем я и негодовала, но все же это была безопасная гавань, а теперь я ее покидаю.
Мы впятером молча спускаемся на первый этаж, в замке стоит тишина. Когда мы оказываемся внизу, я не выдерживаю и резко смотрю вправо, на закрытую дверь кабинета. Интересно, кому из слуг приказали вымыть кровь. Интересно, живы ли еще эти слуги или они унесли с собой в могилу эти пропитанные кровью тряпки, потому что…
Нет. Не думай об этом сейчас. Верность. Я верна.
Силком оторвав глаза от той комнаты, вижу, что ведущие в темноту двери уже приветливо открыты, впуская в замок порывы ледяного ветра. За каменными ступенями и внутренним двором вижу процессию из дожидающихся карет и лошадей, готовых отвезти нас в Пятое королевство.
Чувствуя покалывание в затылке, поворачиваюсь и замечаю стоящую на втором этаже царицу Малину. Обхватив рукой перила, она смотрит на меня сверху вниз. Ее лицо безучастное, гладкие белые волосы уложены вокруг головы в виде короны. Малина смотрит на меня, смотрит с такой яростью, что у меня перехватывает дыхание.
Ненависть. Ненависть в ее глазах, поскольку она понимает: Мидас солгал, все это время я находилась в замке. И теперь я еду к нему, потому что он прислал за мной.
На ее месте я тоже бы себя возненавидела.
– Миледи?
Развернувшись, вижу, что стражники ждут меня у открытой двери, один протягивает мне пальто из густого меха.
– Спасибо, – шепчу я и, забрав пальто, надеваю его. Я не поворачиваюсь снова к царице, но чувствую на себе ее взгляд всю дорогу.
Я еще туже запахиваю пальто.
Оно тяжелое, но мягкое. Ткань с подкладкой из кожи и меха, чтобы согревать меня в суровые ночи. Я накидываю на голову капюшон и спускаюсь по ступеням, чувствуя, как меня оставляет тепло замка. Но вместе с тем и начинает покидать тревога.
Я переступаю порог и задираю голову, обратив лицо к небу.
Десять лет.
Столько минуло с тех пор, как я выходила на свежий воздух.
Мне в лицо легонько дует прохладный ветер, словно нежно приветствуя. Стражники переглядываются и переминаются с ноги на ногу, пока я стою, не шевелясь, но я не обращаю на них внимания.
Потому как этот миг принадлежит мне.
Когда я решила спрятаться, то была всего лишь девчонкой. Уязвимой. Растерзанной. Напуганной. Безмерно уставшей от того, что уготовила мне судьба.
Поэтому я спряталась в клетке и довольствовалась ею. После всего пережитого я этого хотела. Я смирилась с решетками, даже слилась с ними – не для того, чтобы они держали меня взаперти, а чтобы не впускали чужих.
Но я скучала по воле. По свежему воздуху, наполнившему грудь. По запаху ветра.
По холоду на щеках. По ощущению земли под ногами.
О, как же я скучала!
– Миледи, – нерешительно говорит стражник, – нам пора.
Напоследок я обвожу взглядом темное небо, где под спрятавшейся луной облака светятся серым. Но на один мимолетный миг замечаю проблеск подмигнувшей мне звезды.
И подмигиваю ей в ответ.
Глава 16
Сиденье кареты обтянуто бархатом, деревянные стены обшиты кожей, а пол устлан тканым ковром. Золотой и роскошный экипаж, но уверена, что в долгом путешествии он начнет казаться тесным.
Ну а пока наша процессия удаляется от замка Хайбелла, я довольствуюсь видом из окна и чувствую, как через щель в раме проникает стылый воздух.
Остальных наложников везут в раздельных каретах. Мидас всех призвал в Пятое королевство. Стражники верхом на лошадях сопровождают нас по длинной извилистой дороге по краю мерзлой горы. Мы бредем невыносимо медленно, но сейчас я вовсе не против такого темпа. Я нахожу приятным ночной покой, размеренную поступь лошадей, которые везут меня навстречу чему-то новому и прочь от дворцовой клетки.
Пока мы удаляемся, начинают сгущаться облака и погода портится. Дождь льется струями, и переливающиеся капли тут же застывают, стоит им упасть на землю.
Но наш отряд продолжает путь, стражники просто накидывают капюшоны. Лошади давно привыкли к холоду Шестого царства и даже не артачатся, когда их посреди ночи заставляют спускаться с холма по заснеженной скользкой дороге.
Когда карета соскальзывает с ледяного участка или наезжает на камень на дороге, сердце подскакивает к горлу, но мои сопровождающие продолжают идти, а я всячески стараюсь не думать, что еще одно неудачное движение – и я упаду прямо со склона горы.
К счастью, стражники и лошади со знанием дела пробираются по снегу. Нам предстоит путь длиной в ночь, как приказал Мидас. Спать будем днем, чтобы разведчикам было удобнее нести дозор.
Дорога будет небыстрой – две недели, в лучшем случае полторы. И то если погода не испортится, а она здесь портится всегда. Процессии точно придется продвигаться медленнее, чем Мидасу и его сопровождающим, но мы не привыкли к долгим странствиям или к меняющейся стихии, поэтому лучше неспешно, но осторожно.
Наблюдая за скрупулезным спуском с горы, вижу, как запотевает стекло от моего дыхания, и стираю пар одетой в перчатку рукой. С этими перчатками я еще долго не расстанусь и, наверное, не сниму, пока не окажусь в замке Пятого королевства. Это небольшая уступка, когда я, слишком уязвимая, оказываюсь в этом холодном мире.
Наступает кромешная темнота, когда наша кавалькада[2] спускается по извилистой горной дороге. За густым куполом облаков не видны ни звезды, ни луна – путь нам освещают только фонари, висящие на каретах.
Мы проходим через мост, вырубленный из сланца, добытого в простирающейся за нашими спинами горе. По крепкой брусчатке стучат копыта, и мы пересекаем мост, построенный над глубоким ущельем между горой и лощиной.
А на другом его конце – столица Хайбелла. Возведенная напротив леса Раскидистых Сосен – деревьев, таких высоких, что, когда смотришь наверх, не видно верхушек, и таких больших, что для того, чтобы обхватить ствол, потребуется несколько человек. Эти деревья с сосновыми голубыми и белыми иголками, которые осыпаются как острые сосульки и сочатся смолой, становясь еще длиннее и острее, гордо возвышаются над городом.
Но эти деревья, которым насчитывается более сотни лет – возможно, даже тысячи, – дают городу передышку от ветра, который налетает с гор. Основной удар от зимних буранов и жестоких метелей на себя принимают ветки, защищая дома.
Сам город в сравнении с соснами кажется карликом и выглядит почти забавно. Я и в темноте вижу свет в самых высоких строениях, над которыми возвышаются эти могучие деревья.
И вдруг я оказываюсь слишком далеко, отрезанной от прежнего мира. Может, только теперь я по-настоящему осознала, что вышла из замка, по правде покинула свою клетку. Без Мидаса, без ожиданий, без уготованной мне роли. Я покинула дворец, спустилась с горы и просто хочу все это увидеть воочию. И не за закрытым окном, как обычно, а с распахнутым, где я буду за ним, на воле.
Как только колеса кареты начинают с легкостью катиться по мощеной городской дороге, я стучу в окно костяшками пальцев. Разумеется, Дигби едет подле меня и, услышав стук, поворачивает голову. Но я не жду и не даю ему возможности мне помешать, а на ходу – хотя и медленном – открываю дверь кареты и спрыгиваю.
Дигби чертыхается и велит экипажу остановиться, но слишком поздно. Я уже спрыгнула на землю и почувствовала бодрость, коснувшись сапогами земли. Дигби подъезжает ко мне на лошади, на его обветренном лице появляется хмурая гримаса. Я улыбаюсь.
– Не слишком ли ты рано сердишься, Диг? – шучу я. – Недобрый знак для нашего странствия.
– Возвращайтесь в карету, миледи.
Дигби не выглядит развеселившимся. Нисколько. Но от этого моя улыбка становится еще шире.
– Тогда сердись, – кивнув, разрешаю я. – Но, даже несмотря на твое хмурое лицо, я хочу размять ноги. Я как будто взаперти оказалась.
Он прищуривается и бросает на меня взгляд, словно говорящий: «Правда? Ты прожила в клетке целых десять лет, но чувствуешь себя взаперти сейчас?»
В ответ на его тихий вызов я лишь пожимаю плечами:
– Могу я немного прокатиться верхом?
Он качает головой:
– Идет дождь со снегом.
Я отмахиваюсь от него.
– Ну и что! К тому же с неба здесь всегда что-то сыплется. Но есть капюшон, и мне не холодно, – заверяю его я. – Хочется подышать свежим воздухом. Совсем ненадолго.
Седые брови Дигби сходятся на переносице, и он смотрит на меня, сидя на коне, но я машу рукой вперед, в сторону городских зданий, где снуют люди.
По залу разнеслись возгласы. Я даже не могла отследить сколько. Все испытывали отвращение, но все же не могли отвернуться.
Стражник держал отрубленную голову вестника – того, кто не был виновен в преступлениях. Его голова сияла золотым блеском, застывшее в ужасе перед смертью лицо навеки останется в таком состоянии и не сможет разложиться, как надлежит телу.
Толпа охнула, увидев лицо вестника, которого объявили предателем. Мидас наблюдал за толпой.
– Вот, – сказал Мидас, указав рукой на съежившееся лицо. – Вот та гниль, что распространяется из Четвертого королевства. Вот что пытался остановить король Фульк. Не только уничтожение наших земель и неуважительное к ним отношение, но и вероломство. Недоверие. Измена своему королевству и монарху.
Мидас был хорош. Складно говорил. Сливался с толпой. Как паук, ткущий паутину, он поймал всех до одного.
Голову снова обернули черной тканью для того, чтобы после посадить на кол у главных ворот, где находились все позолоченные черепа предателей. Их выставляли напоказ, чтобы зрители плевали в них и били ледяные ветра.
– Я отправлюсь в Пятое королевство, – заявил Мидас. – Я помогу им в трудную минуту, позабочусь, чтобы владения и люди не пострадали после потери их короля. Я займу место короля Фулька, объединю наши земли после его смерти, ведь мы были союзниками при его жизни. Я продолжу охранять наши границы. Защищу наши королевства от гнили извне. До тех пор пока его наследник не достигнет совершеннолетия и не займет трон своего отца.
Прошло не так много времени, чтобы весть о кончине короля Фулька разлетелась, как пронесшийся по земле снежный ураган, и стала передаваться из уст в уста. Мидасу удалось выйти героем, он дал народу злодея, на которого переложили вину, а сам одним махом заполучил еще больше власти.
И теперь он отправил за мной – однако это тайна.
Большинство считает, что я уже в Пятом королевстве, что отправилась в путь вместе с Мидасом. Вот только Мидас не хотел, чтобы я появлялась там, пока он не убедится, что это безопасно, поэтому не взял меня с собой.
Но Мидас знал, что оставлять меня в замке одну тоже опасно, поэтому воспользовался приманкой. С его караваном отправилась женщина – не тронутая его златой рукой, но разрисованная краской, чтобы придать ей схожесть со мной. Тем временем, пока я ждала, меня охраняли денно и нощно. Даже слугам запрещалось подниматься наверх. Даже королеве не сказали, что я еще в замке.
За эти несколько недель я видела только нескольких стражников, которых Дигби, видимо, лично отобрал для моей защиты.
Но настало время покинуть замок.
Бросив напоследок взгляд за окно, я отворачиваюсь, испытывая смешанные чувства. Я иду к Дигби, который открывает дверь клетки, и пытаюсь не выказывать настороженности.
Только переступив за порог, я бросаю последний взгляд на клетку и оглядываю все, что ежедневно окружало меня, сколько себя помню.
Странно, но я испытываю чувство утраты, когда отворачиваюсь и бреду вслед за Дигби и остальными стражами. Моя клетка… Я столько лет всецело от нее зависела. Да, вместе с тем я и негодовала, но все же это была безопасная гавань, а теперь я ее покидаю.
Мы впятером молча спускаемся на первый этаж, в замке стоит тишина. Когда мы оказываемся внизу, я не выдерживаю и резко смотрю вправо, на закрытую дверь кабинета. Интересно, кому из слуг приказали вымыть кровь. Интересно, живы ли еще эти слуги или они унесли с собой в могилу эти пропитанные кровью тряпки, потому что…
Нет. Не думай об этом сейчас. Верность. Я верна.
Силком оторвав глаза от той комнаты, вижу, что ведущие в темноту двери уже приветливо открыты, впуская в замок порывы ледяного ветра. За каменными ступенями и внутренним двором вижу процессию из дожидающихся карет и лошадей, готовых отвезти нас в Пятое королевство.
Чувствуя покалывание в затылке, поворачиваюсь и замечаю стоящую на втором этаже царицу Малину. Обхватив рукой перила, она смотрит на меня сверху вниз. Ее лицо безучастное, гладкие белые волосы уложены вокруг головы в виде короны. Малина смотрит на меня, смотрит с такой яростью, что у меня перехватывает дыхание.
Ненависть. Ненависть в ее глазах, поскольку она понимает: Мидас солгал, все это время я находилась в замке. И теперь я еду к нему, потому что он прислал за мной.
На ее месте я тоже бы себя возненавидела.
– Миледи?
Развернувшись, вижу, что стражники ждут меня у открытой двери, один протягивает мне пальто из густого меха.
– Спасибо, – шепчу я и, забрав пальто, надеваю его. Я не поворачиваюсь снова к царице, но чувствую на себе ее взгляд всю дорогу.
Я еще туже запахиваю пальто.
Оно тяжелое, но мягкое. Ткань с подкладкой из кожи и меха, чтобы согревать меня в суровые ночи. Я накидываю на голову капюшон и спускаюсь по ступеням, чувствуя, как меня оставляет тепло замка. Но вместе с тем и начинает покидать тревога.
Я переступаю порог и задираю голову, обратив лицо к небу.
Десять лет.
Столько минуло с тех пор, как я выходила на свежий воздух.
Мне в лицо легонько дует прохладный ветер, словно нежно приветствуя. Стражники переглядываются и переминаются с ноги на ногу, пока я стою, не шевелясь, но я не обращаю на них внимания.
Потому как этот миг принадлежит мне.
Когда я решила спрятаться, то была всего лишь девчонкой. Уязвимой. Растерзанной. Напуганной. Безмерно уставшей от того, что уготовила мне судьба.
Поэтому я спряталась в клетке и довольствовалась ею. После всего пережитого я этого хотела. Я смирилась с решетками, даже слилась с ними – не для того, чтобы они держали меня взаперти, а чтобы не впускали чужих.
Но я скучала по воле. По свежему воздуху, наполнившему грудь. По запаху ветра.
По холоду на щеках. По ощущению земли под ногами.
О, как же я скучала!
– Миледи, – нерешительно говорит стражник, – нам пора.
Напоследок я обвожу взглядом темное небо, где под спрятавшейся луной облака светятся серым. Но на один мимолетный миг замечаю проблеск подмигнувшей мне звезды.
И подмигиваю ей в ответ.
Глава 16
Сиденье кареты обтянуто бархатом, деревянные стены обшиты кожей, а пол устлан тканым ковром. Золотой и роскошный экипаж, но уверена, что в долгом путешествии он начнет казаться тесным.
Ну а пока наша процессия удаляется от замка Хайбелла, я довольствуюсь видом из окна и чувствую, как через щель в раме проникает стылый воздух.
Остальных наложников везут в раздельных каретах. Мидас всех призвал в Пятое королевство. Стражники верхом на лошадях сопровождают нас по длинной извилистой дороге по краю мерзлой горы. Мы бредем невыносимо медленно, но сейчас я вовсе не против такого темпа. Я нахожу приятным ночной покой, размеренную поступь лошадей, которые везут меня навстречу чему-то новому и прочь от дворцовой клетки.
Пока мы удаляемся, начинают сгущаться облака и погода портится. Дождь льется струями, и переливающиеся капли тут же застывают, стоит им упасть на землю.
Но наш отряд продолжает путь, стражники просто накидывают капюшоны. Лошади давно привыкли к холоду Шестого царства и даже не артачатся, когда их посреди ночи заставляют спускаться с холма по заснеженной скользкой дороге.
Когда карета соскальзывает с ледяного участка или наезжает на камень на дороге, сердце подскакивает к горлу, но мои сопровождающие продолжают идти, а я всячески стараюсь не думать, что еще одно неудачное движение – и я упаду прямо со склона горы.
К счастью, стражники и лошади со знанием дела пробираются по снегу. Нам предстоит путь длиной в ночь, как приказал Мидас. Спать будем днем, чтобы разведчикам было удобнее нести дозор.
Дорога будет небыстрой – две недели, в лучшем случае полторы. И то если погода не испортится, а она здесь портится всегда. Процессии точно придется продвигаться медленнее, чем Мидасу и его сопровождающим, но мы не привыкли к долгим странствиям или к меняющейся стихии, поэтому лучше неспешно, но осторожно.
Наблюдая за скрупулезным спуском с горы, вижу, как запотевает стекло от моего дыхания, и стираю пар одетой в перчатку рукой. С этими перчатками я еще долго не расстанусь и, наверное, не сниму, пока не окажусь в замке Пятого королевства. Это небольшая уступка, когда я, слишком уязвимая, оказываюсь в этом холодном мире.
Наступает кромешная темнота, когда наша кавалькада[2] спускается по извилистой горной дороге. За густым куполом облаков не видны ни звезды, ни луна – путь нам освещают только фонари, висящие на каретах.
Мы проходим через мост, вырубленный из сланца, добытого в простирающейся за нашими спинами горе. По крепкой брусчатке стучат копыта, и мы пересекаем мост, построенный над глубоким ущельем между горой и лощиной.
А на другом его конце – столица Хайбелла. Возведенная напротив леса Раскидистых Сосен – деревьев, таких высоких, что, когда смотришь наверх, не видно верхушек, и таких больших, что для того, чтобы обхватить ствол, потребуется несколько человек. Эти деревья с сосновыми голубыми и белыми иголками, которые осыпаются как острые сосульки и сочатся смолой, становясь еще длиннее и острее, гордо возвышаются над городом.
Но эти деревья, которым насчитывается более сотни лет – возможно, даже тысячи, – дают городу передышку от ветра, который налетает с гор. Основной удар от зимних буранов и жестоких метелей на себя принимают ветки, защищая дома.
Сам город в сравнении с соснами кажется карликом и выглядит почти забавно. Я и в темноте вижу свет в самых высоких строениях, над которыми возвышаются эти могучие деревья.
И вдруг я оказываюсь слишком далеко, отрезанной от прежнего мира. Может, только теперь я по-настоящему осознала, что вышла из замка, по правде покинула свою клетку. Без Мидаса, без ожиданий, без уготованной мне роли. Я покинула дворец, спустилась с горы и просто хочу все это увидеть воочию. И не за закрытым окном, как обычно, а с распахнутым, где я буду за ним, на воле.
Как только колеса кареты начинают с легкостью катиться по мощеной городской дороге, я стучу в окно костяшками пальцев. Разумеется, Дигби едет подле меня и, услышав стук, поворачивает голову. Но я не жду и не даю ему возможности мне помешать, а на ходу – хотя и медленном – открываю дверь кареты и спрыгиваю.
Дигби чертыхается и велит экипажу остановиться, но слишком поздно. Я уже спрыгнула на землю и почувствовала бодрость, коснувшись сапогами земли. Дигби подъезжает ко мне на лошади, на его обветренном лице появляется хмурая гримаса. Я улыбаюсь.
– Не слишком ли ты рано сердишься, Диг? – шучу я. – Недобрый знак для нашего странствия.
– Возвращайтесь в карету, миледи.
Дигби не выглядит развеселившимся. Нисколько. Но от этого моя улыбка становится еще шире.
– Тогда сердись, – кивнув, разрешаю я. – Но, даже несмотря на твое хмурое лицо, я хочу размять ноги. Я как будто взаперти оказалась.
Он прищуривается и бросает на меня взгляд, словно говорящий: «Правда? Ты прожила в клетке целых десять лет, но чувствуешь себя взаперти сейчас?»
В ответ на его тихий вызов я лишь пожимаю плечами:
– Могу я немного прокатиться верхом?
Он качает головой:
– Идет дождь со снегом.
Я отмахиваюсь от него.
– Ну и что! К тому же с неба здесь всегда что-то сыплется. Но есть капюшон, и мне не холодно, – заверяю его я. – Хочется подышать свежим воздухом. Совсем ненадолго.
Седые брови Дигби сходятся на переносице, и он смотрит на меня, сидя на коне, но я машу рукой вперед, в сторону городских зданий, где снуют люди.