Блеск

– Ты ошибаешься. Сегодня утром наши войска прорвали границу Четвертого королевства. Мы взяли Клиффхельм. Наши объединенные с Шестым царством армии одержали победу. Четвертое королевство было застигнуто врасплох. Мы уже ведем переговоры.

Вестник оглядывает комнату, останавливая взгляд на несгибаемом, бесстрастном Мидасе, после чего снова смотрит на Фулька:

– Нет, ваше величество.

– Нет? – повторяет Фульк, словно никогда прежде не слышал этого слова. – Что ты хочешь сказать своим «нет»?

– Мы… мы не взяли Клиффхельм. Военно-учебный форпост Ревингера был полон солдат. Мы даже не успели пробить стены, как они на нас напали.

Один из стражей Фулька чертыхается, и Фульк сжимает руки в кулак.

– Хочешь сказать, что весь мой дивизион был уничтожен?

Вестник колеблется:

– Да, ваше величество, и…

Король Фульк берет одну из бутылочек с чернилами и швыряет ее в стену, стекло разбивается вдребезги, чернила разбрызгиваются и капают.

– И что? – кипит от злости Фульк. – Выкладывай!

Что-то здесь не так. Все должно было быть по-другому. Они праздновали. Их план увенчался успехом. Я хмурюсь, а в голове все идет кругом. Что произошло между? Почему подобную дезинформацию передали правителям? Или этот солдат лжет? Но если так… с какой целью?

Вестник крепче сжимает рукоять меча под хмурым взглядом своего короля, и я не единственная, кто это замечает.

– Что ты делаешь, солдат? – с подозрением в голосе спрашивает стражник короля Фулька и сам тянется за клинком.

Но вестник смотрит не на него. И даже не на Фулька. Он смотрит на Мидаса.

Мое тело сжимается от напряжения, инстинкты кричат, что вот-вот произойдет что-то ужасное, но я понятия не имею, что именно.

– Объясни, почему нам сообщили, что сегодня утром мы взяли Клиффхельм, а теперь ты сообщаешь, что все мои люди были убиты! – рычит Фульк. – Скажи, как люди Ревингера смогли опередить моих солдат и солдат Мидаса без нашего ведома!

Стражи Фулька окружают вестника, как стая волков, обнаружившая предателя. Лжеца.

Но они наступают не на того человека.

Расставив ноги на ширину плеч и гордо приосанившись, вестник вздергивает подбородок, хотя в его глазах появляется обреченность:

– Они не опережали воинов царя Мидаса. Потому что его армия так и не встретилась с нашей. Армия Шестого царства так и не подошла к границе Четвертого. Ваши солдаты встретились с людьми Ревингера в одиночку, а предыдущее послание было обманом. – Он бросает обвиняющий взгляд на моего царя: – Мидас предал вас.





Глава 13




На долю секунды все замирают.

От ошеломляющего заявления вестника в комнате повисает тишина. Затем каждая группа стражей тесным строем окружает своих правителей.

Король Фульк недоуменно хмурится.

– Ты ошибаешься, солдат, – говорит он вестнику.

– Он прав.

Услышав дерзкое заявление Мидаса, я перевожу взгляд на него, но он с горделивым высокомерием в упор смотрит на Фулька. Замешательство на лице Фулька сменяется потрясением, а потом и зарождающейся яростью, пока мир вокруг замирает, сотрясаясь, как после толчков от землетрясения.

– Ты предал меня? – спрашивает король Фульк, его голос бьет, как хлыст.

Его стражи сжимают клинки, пурпурные рукоятки с эмблемой их королевства в виде вырезанных зазубренных сосулек. Всего парой минут назад эти мужчины вместе пили и веселились. А теперь взирают друг на друга, напряженно выжидая.

От союзников к врагам.

От врагов к союзникам.

– Позволь преподать тебе последний жизненный урок, Фульк, – спокойным голосом отвечает Мидас, ничуть не испугавшись повисшей в воздухе смертельной угрозы. – Истинные правители не отдают свои войска за влагалище.

Не знаю, кто потрясен сильнее – я или Фульк.


Правитель Пятого королевства упрямо смотрит на Мидаса, словно впервые по-настоящему его видит, словно его более не ослепляет сверкающее золото, безмерное богатство.

– Тебе никогда не взять Четвертое королевство, – произносит он, и в его тоне сквозит четкое осмысление происходящего.

Мидас смеется. Он в самом деле смеется над другим королем.

– Конечно, нет. Все знают, что нельзя напасть на Четвертое королевство. Король Ревингер уничтожит любого, кто осмелится посягнуть.

На лицах всех стражей Фулька появляется мрачная ненависть. От нее их брови хмурятся, а глаза вспыхивают. Кровь в венах стынет от ужаса, когда я осознаю размах того, что сделал Мидас. Он годами налаживал связь с Фульком. Искушал того богатствами и наполнял казну, а Фульк жадно все это поглощал. С радостью.

У меня всегда вызывало любопытство, какую выгоду из этого альянса получал Мидас. Но теперь знаю. Мидас вовсе не дарил Фульку богатство. Он расценивал Пятое королевство как свое второе хранилище. Фульк лишь перевозил для него золото, пока Мидас выжидал своего часа.

Гениально. Чудовищно. И я знаю наверняка, что в этот кабинет вошли два правителя, а выйдет один.

Фульк сжимает губы, на левом виске скапливаются капли пота. Он кивает – или в знак понимания, или смирения, точно не знаю. Он не выказывает страха, лишь смотрит холодным взглядом, собирая картину по кусочкам.

– Твоя армия и не собиралась нападать на Четвертное королевство. Ты солгал и отправил моих солдат на верную смерть, чтобы вторгнуться в мое королевство.

Глаза Мидаса довольно блестят. Глаза Фулька сияют враждебностью.

Из союзников во враги.

Капли пота стекают с виска Фулька, оставляя невидимую дорожку, похожую на ту, что пересек Мидас.

Меня не предупреждают, и я понятия не имею, кто из правителей первым отдаст приказ атаковать. Просто знаю, что сейчас вспыхнет битва.

Я не успеваю и глазом моргнуть, как кто-то с силой швыряет меня на пол. От удара перехватывает дыхание, и единственное, что не дает мне переломать кости, – плетеный ковер.

Пурпур и золото схлестываются в громком лязге металла.

Слышу короткие выкрики. Мечи сталкиваются в яростных ударах. Внезапность случившегося так потрясает разум, что воскрешает воспоминания, пока встречаются мое прошлое и настоящее.

Бой слишком близко и слишком громкий, и я лежу, распростершись на полу, как в иной день, в ином бою.

Бою под желтой луной, чьи очертания в форме ногтя царапают темное небо. Десять лет назад, когда в крошечный городишко, где я жила, заявились мародеры. Мародеры знают свое дело – они забирают чужое. Отнимают все, что им не принадлежит. Деньги, скот, зерно… и женщин.

Грохот схлестывающихся мечей похож на повергающую в дрожь мелодию, звук которой напоминает кабацкую песнь, что я играла на арфе.

Они разграбили деревню,

Они сожгли корма.

Вот только короля не славят,

Но за кольцо поблагодарят.





Глупые строчки звучат у меня в голове, пока я лежу, закрыв уши руками.

В голове мелькают мысли о прошлом и настоящем, и я начинаю пятиться назад к стене. Если удастся не высовываться и дойти до стены, тогда я смогу добраться до двери, а если я окажусь возле двери, то смогу…

Внезапно на меня падает тело, и я ударяюсь подбородком о пол с такой силой, что перед глазами мельтешат звездочки. Кряхтя под придавливающим меня тяжелым телом, я в исступлении пытаюсь спихнуть его с себя, перекатить, и только тогда понимаю, что он мертв. Он мертв.

Понимаю, что у него больше нет головы, как меня вдруг поднимают с пола. В ушах звенит, продолжает играть дурацкая песня, а к горлу приставляют клинок.

– Ах ты чертов ублюдок! – толкнув меня к себе, кричит возле уха король Фульк.

Я всхлипываю, когда от его сумбурных телодвижений клинок впивается слишком глубоко в шею. Его руки дрожат, и на коже появляется неглубокая царапина.

– Считаешь себя таким умным. Хочешь меня убить? – рычит он. – Тогда я заберу с собой твою золоченую сучку.

Как странно ощущать, что Смерть дышит тебе в затылок. В моем случае Смерть – это Фульк, и его горячее дыхание ползет по спине, подобно пролившемуся вину, которое смочило кожу скользким страхом. Король так крепко стискивает рукоятку кинжала, что лезвие дрожит и оттого вонзается глубже, и на коже выступает кровь.

На полу или на столах лежат восемь мужчин, из-под которых вместе с жизнью из зияющих ран льется кровь. Я смотрю на алые лужицы, словно это краска, а происходящее – дурной сон, доигрывающийся вместе с этой жуткой мелодией.

Вот только все происходит наяву.

Все люди Фулька, включая вестника, мертвы, как и трое стражей Мидаса.

Оставшиеся два стража Мидаса стоят возле него в оборонительной позе, их острые золотые клинки заляпаны красным. За окном свистит ветер, по стеклу барабанит град.