Благословенный год. Том и Кэти

Мейв Бинчи

Часть 1Канун Нового года

Январь

Февраль

Март

Апрель

Май





notes1

2





* * *





Мейв Бинчи

Благословенный год

Том и Кэти





Дорогому Гордону с любовью





Часть 1




Канун Нового года




В одном шоу по радио слушателей спрашивали, как они хотят отметить Новый год. Ответы были предсказуемыми донельзя. Были и те, кто собирался остаться дома и ждать приглашения потусоваться, и те, кто был слишком занят и мечтал лишь об одном - как бы прийти домой, попить чайку и завалиться спать еще до того, как начнется празднование.

Кэти Скарлет мрачно улыбнулась, загружая подносы с едой в фургончик. Едва ли во всей Ирландии нашелся бы такой оригинал, который заявил бы, что действительно хочет провести новогоднюю ночь, организуя праздничный ужин для собственной свекрови. Сущее наказание - кормить гостей Ханны Митчелл в имении Окленде. И почему она этим занимается? Ну, ради практики и, разумеется, ради привлечения потенциальных клиентов. Но основная причина этого - Кэти хотела доказать Ханне Митчелл, что может это делать. Что Кэти, дочь Бедолаги Лиззи Скарлет, которая чистила и убирала Окленде, Кэти, которая замужем за единственным наследником имения Нилом, оказалась способна открыть собственное дело и подняться выше, чем кто бы то ни было из этой семейки.

Нил Митчелл сидел в машине и слушал радиошоу, раздражавшее его. Сидевшие в соседних автомобилях могли видеть его мрачное, худое и довольно привлекательное лицо. Люди нередко узнавали его; Нил мелькал на телевидении, хотя и не был актером. Он просто частенько появлялся на экране, отбрасывая волосы с глаз, страстный, нежный, сочувствующий - идеальная «жилетка» для неудачника. У него был пылающий взгляд настоящего рыцаря. Завывания по радио сводили его с ума. Люди, у которых было все - работа, дом, семья, - звонили на радиостанцию, чтобы пожаловаться на жизнь. Они даже не представляли себе, что это такое - пинок под зад от жизни, потому что были слишком удачливыми. В отличие от человека, с которым Нил собирался встретиться прямо сейчас, нигерийца, который дорого заплатил бы за то, чтобы иметь такие же проблемы, как у этих радиослушателей. Этому бедняге придется покинуть Ирландию в течение сорока восьми часов. Нила, члена коллегии адвокатов, которая занималась решением дел об отказах в предоставлении политического убежища, позвали на стратегически важную встречу. Судя по всему, она продлится несколько часов. Мать попросила его не опаздывать, ведь эта вечеринка имела большое значение.

- Надеюсь, что бедняжка Кэти справится, - сказала она Нилу.

- Не называй ее бедняжкой Кэти, если не хочешь, чтобы твои гости остались голодными, - рассмеялся он.

Идиотизм чистой воды - то, что творилось между его матерью и женой. Они с отцом предпочитали держаться от всего этого подальше. Ведь ясно, что Кэти победила, так в чем же дело?

Том Физер еще раз пробежал глазами раздел недвижимости в газете. На его лице застыло озабоченное выражение. Он лежал поперек крохотного дивана - ему вечно не хватало места. Подставить бы стул под ноги, да лень вставать. Рано или поздно он будет жить в доме, где диван подойдет ему по размерам. Здорово, конечно, иметь широкоплечую фигуру регбиста, но сейчас ему было очень неудобно сидеть и изучать предложения по продаже помещений. Он потряс газетой, должно быть, что-то пропустил, какие-то помещения, в которых можно было бы организовать кухню. Они с Кэти много работали, чтобы добиться всего этого. С первого года в кулинарном колледже они собирались организовать лучшую в Дублине компанию по доставке домашней еды. Обоих воодушевила идея снабжать людей вкусными обедами и ужинами, избавляя их от готовки. Кэти и Нил много работали, обзавелись контактами, раздобыли стартовый капитал и все, что было необходимо для собственного дела. Их таунхаус в Уотервью был элегантным, но слишком маленьким, а квартира в Стонифилде, где Том жил с Марселлой, совсем крошечной. Им нужно подыскать что-то новое. Он прислушивался к звукам радио. Как бы он хотел отметить Новый год? Найти удобное помещение для кухни, а потом остаться дома с Марселлой, сидеть у камина и мечтать о будущем. Но этого, разумеется, не произойдет.


Марселла Малоун работала в салоне красоты «Хейвордса» - большого дублинского универмага. Она, возможно, была самой красивой маникюршей, которую когда-либо видели клиентки. Высокая, гибкая, с облаком пышных темных волос, овальным личиком и золотистой кожей, о которой мечтают школьницы. Вела она себя тихо и достойно, что побуждало даже старых, уродливых, толстых клиенток ходить к ней, несмотря на ее красоту. К тому же Марселла всегда заинтересованно выслушивала все, о чем они ей рассказывали.

В салоне играло радио и посетители обсуждали ту же тему. Клиентки оживленно болтали, никто из них не знал, как хочет встретить Новый год. Марселла молчала. Она склонилась над руками очередной клиентки и подумала о том, как же ей повезло. У нее было все, чего можно было пожелать: Том Физер, самый привлекательный на свете мужчина, мечта любой девушки; пару раз ее сфотографировали для благотворительного показа мод, где модели демонстрировали вязаные вещи. Похоже, этот год был для нее действительно удачным. У нее было отличное портфолио, а Рики, фотограф, сегодня устраивал шикарную вечеринку, где будут люди из СМИ. Ее и Тома тоже пригласили. Если все пройдет хорошо, у нее появится свой агент и выгодный контракт модели и она больше не будет работать маникюршей в салоне «Хейвордса».

«Было бы прекрасно, - думала Кэти, - если бы Том смог поехать с ней в Окленде». Моральная поддержка, компания и половина работы с плеч долой. Но Том собирался куда-то пойти с Марселлой, что было очень мило, ведь решался вопрос ее карьеры. Она была очень красивая, Марселла, люди на нее заглядывались. Высокая, тоненькая, с ослепительной улыбкой. Неудивительно, что она грезила о карьере модели, и поразительно, что она до сих пор еще не модель. Нил сказал, что поможет Кэти, и еще они наняли Уолтера, кузена Нила, в качестве бармена. Однако Кэти с Томом по этому поводу проспорили все утро.

- Это нечестно, - заявила Кэти. - Она нам ни цента не заплатит, ты же знаешь.

- Это хорошее вложение денег… Мы сможем заключить много контрактов, - миролюбиво возразил он.

- Слушай, скажи мне, что во всей этой еде нет ничего такого, от чего может стошнить, - взмолилась Кэти.

У нее перед глазами возникло страшное видение: гости Ханны Митчелл бродят, держась за животы и постанывая, мучаясь от ужасного пищевого отравления. Том сказал, что она глупеет с каждым часом и что он, должно быть, рехнулся, если взял в партнеры такую несдержанную девицу. Никто им действительно ни цента не даст, если поймет, что такая уверенная в себе Кэти Скарлет на деле просто комок нервов.

- С нужными людьми я буду вести себя хорошо, - уверила его Кэти. - Это все Ханна.

- Приезжай туда пораньше, в дороге послушай приятную музыку, чтобы расслабиться, и позвони мне завтра, - мягко произнес он.

- Если выживу. Приятного тебе вечера.

- На очередной шумной вечеринке на студии Рики, - сказал он.

- С наступающим. Марселле передай мои поздравления.

- А ты представь, что в будущем году, в это время… - начал он.

- Знаю, знаю, невероятная история успеха, - неискренне порадовалась Кэти.

Так было заведено. Один из них лучился оптимизмом, второй пребывал в сомнениях. Ну вот, фургон загружен. Нила дома нет, он поехал на совещание. «Он не был обычным адвокатом, - гордо подумала она. - Никаких сидений в офисе и баснословно дорогих консультаций». Если у кого-то были неприятности, Нил мчался на помощь. Вот почему она так любила его.

Они знали друг друга с детства, но виделись очень редко. Все те годы, что мама Кэти работала в Оклендсе, Нил учился в закрытой школе, а во время учебы в колледже домой наведывался нечасто. Он переехал в отдельную квартиру, когда его пригласили в коллегию адвокатов. Только благодаря счастливой случайности Кэти встретила его в Греции. Если бы он жил на другой вилле или если бы она работала на другом острове, они никогда бы не встретились и не полюбили друг друга. И Ханна Митчелл в этот вечер могла бы не быть такой счастливой. Кэти приказала себе не думать об этом. Ехать в Окленде еще рано, Ханна небось мечется там по дому и жалуется на всех и вся. Пожалуй, стоит позвонить родителям и съездить к ним. Это поможет ей успокоиться.

Морис и Элизабет Скарлет, более известные как Мотти и Лиззи, жили в центре Дублина, в окружении старинных каменных домов. Район назывался Полумесяц Святого Джарлата по имени ирландского святого и был населен по большей части фабричными рабочими, которые каждое утро поднимались с постели под вой сирены. Перед каждым домом был разбит крошечный садик.

Там стоял дом, в котором родилась мама Кэти и в котором после свадьбы поселился Мотти. Хотя между родным домом Кэти и квартирой Нила было всего двадцать минут ходьбы, с тем же успехом это расстояние могло измеряться в сотнях миль.

Мотти и Лиззи были рады неожиданному возвращению Кэти в белом фургоне. Она поинтересовалась, как они собираются отметить Новый год. Они решили пойти в паб неподалеку, где обычно собираются компаньоны Мотти, которые на самом деле были завсегдатаями букмекерской конторы Сэнди Кина, и свой бизнес они воспринимали очень серьезно.

- Там стол-то накроют? - спросила Кэти.

- В полночь нас угостят цыпленком. - Мотти Скарлет был польщен проявлением такой щедрости со стороны бара.

Кэти рассматривала их.

Ее отец был низеньким, полненьким, волосы на голове топорщились, на лице играла вечная улыбка. Ему было пятьдесят лет, и она ни разу не видела, чтобы он работал. У него были проблемы со спиной, не настолько серьезные, чтобы он не мог шляться в контору Сэнди и делать ставки на «три к пятнадцати», однако не позволявшие ему найти работу.

Лиззи Скарлет выглядела как обычно: невысокая, крепкая и жилистая. Ее волосы были завиты в тугие колечки - она делала перманент четыре раза в год в салоне своей кузины.

- Постоянный, как Лиззина «химия», - однажды обронила Ханна Митчелл по поводу чего-то.

Кэти была в ярости: то, что Ханна Митчелл, которая каждую неделю ходит на дорогущую укладку в «Хейвордсе», покуда Лиззи Скарлет гнет спину, отмывая Окленде, осмелилась высмеять прическу мамы, оскорбило Кэти до глубины души.

- Ты ждешь праздника, мам? - спросила она.

- Да, там еще будет викторина с призами, - ответила Лиззи.

Кэти почувствовала, как щемит сердце: у нее такие нетребовательные родители, их так легко порадовать…

Сегодня в полночь Ханна Митчелл сложит губы куриной гузкой и будет придираться ко всему, что делает Кэти.

- А из Чикаго прилетят? - спросила Кэти.

Она была самой младшей из пяти детей Мотти и Лиззи и единственной, жившей в Дублине. Двое ее братьев и две сестры эмигрировали.

Майк и Марион, близнецы, уехали, когда им исполнилось восемнадцать, за ними последовали еще двое. Все они были замужем или женаты, за исключением Марион, однако поговаривали, что она гуляет с каким-то польским эмигрантом. Двое внуков тоже жили далеко; они присылали странные, ярко раскрашенные открытки в страну, где никогда не были, бабушке и дедушке, которых никогда не видели. Лиззи была в курсе их дел - пусть и на расстоянии океана и половины континента.

- Каждый из них звонит из Чикаго, - гордо ответила мать. - У нас не семья, а золото.

Кэти знала, что они все присылают маме деньги, но письма приходили на ее адрес. Не было необходимости соблазнять папу американскими долларами, которые он с легкостью может просадить в конторе Сэнди, поставив на верную лошадку.

- Хотела бы я сегодня быть с вами, - искренне призналась Кэти. - Но вместо этого мне придется разочаровать Ханну Митчелл.

- Ты сама на это подписалась, - заметил Мотти.