Бизнес-ланч у Минотавра

Она и не подумала подчиниться его просьбе. Подойдя к отцу вплотную, девушка проронила:

– Папа, прошу тебя, скажи, что произошло? На тебя напали?

Она так хотела, нет, буквально жаждала, чтобы отец сообщил ей – да, на него напали бандиты. Или что с ним произошел несчастный случай. Или что он на что-то напоролся или на него упал кирпич…

Все, что угодно, но только не то, мысль о чем занозой засела в голове Леры. Она старалась гнать ее от себя, но не могла.

Просто не могла.

– Уходи! – выдавил из себя отец и снова принялся плакать, а Лера в оторопи уставилась на его руки.

Руки-то были теперь чистые, а вот локти и грудь… Все было в крови.

Тот, кто нападает на девушек и убивает их, нанося множество ножевых ранений, должен быть с головы до ног покрыт кровью.

И ее отец, заявившийся, судя по всему, домой после двух часов ночи, тоже был покрыт с головы до ног кровью.

– Уйду, как только ты мне скажешь, что случилось! – настаивала на своем Лера, и отец вздохнул. А потом тихо произнес:

– Понимаешь… Лора… То есть я хотел сказать Лариса…

Он смолк, молчала и Лера, не желая его торопить.

Наконец, отец продолжил:

– Она и я… Ну, это просто так получилось… Я знаю, что должен был давно сообщить тебе, но я не мог. Потому что она – твоя подруга. К тому же бабушка бы никогда не поняла и не приняла…

Лера продолжала молчать, давая отцу возможность выговориться. Хотя с того самого момента, когда увидела на шее Лариски золотой кулон с буквой «Л», поняла, что он изначально предназначался не ей, дочери, Лере, а…

А кому?

Ну да, выходило, что Лариске, то есть для отца Лоре, которая, и в этом не могло быть сомнений, была его любовницей. И, не исключено, в скором будущем должна была стать ее мачехой?

– Ты ее любишь? – произнесла Лера, чувствуя, что еле шевелит губами, отец вздрогнул.

Девушка повторила вопрос:

– Папа, скажи мне, ты ее любишь?

В ее голове не укладывалось, как отец мог любить кого-то кроме мамы. Но ведь мама уже была несколько лет мертва. А отец был живым человеком из плоти и крови.

Но почему его выбор пал на Лариску?

Михаил Михайлович ответил:

– Да, я люблю ее. Она меня – тоже. Оно само как-то нас накрыло, поверь, никто из нас к этому не стремился!

Ну, еще бы они к этому стремились!

– Ты подарил ей кулон? – продолжила Лера, и отец кивнул.

Ну что же, все ясно: подарок изначально предназначался Лариске, поэтому-то отец его так тщательно и спрятал.

Спрятал среди нижнего белья покойной жены, мамы Леры.

Тут взгляд Леры снова упал на груду окровавленных полотенец в ванне, и она поняла, что все время они вели речь о пустяках. И что задать главный вопрос она страшилась.

Отец же, перехватив ее взгляд, быстро сказал:

– Ты мне не поверишь, но все так и было!

– Что – так и было, папа? – прошептала Лера, вдруг чувствуя, что ее голос окончательно сел.

Отец, закрутив кран и отряхнув руки, повернулся к ней и двинулся в сторону Леры. Та инстинктивно отступила.

– Лера, ты что, меня боишься? – произнес он в изумлении, и девушка внезапно поняла: да, она его боится.

Боится собственного отца, который среди ночи заявился домой весь в крови и пытался от нее отмыться. Но безуспешно, потому что и его руки, и одежда все еще были в кровавых пятнах и разводах.

Да, она его боялась.

Замерев посреди ванной, отец скорбно произнес:


– Ты мне не поверишь, и правильно сделаешь. И никто мне не поверит… Но когда я пришел на наше свидание, там, у реки, то нашел ее уже… такой!

Чувствуя, что коленки у нее подгибаются, Лера еле слышно спросила:

– Какой такой, папа?

Отец, словно и не слыша ее (возможно, в самом деле не слышал), продолжал:

– Она была вся в крови. Но еще дышала. Я пытался помочь ей, реанимировать. Она даже мне улыбнулась. Хотя, может, я все это себе воображаю… Она умерла у меня на руках!

Лера закричала, хотя понимала, что кричать физически была не в состоянии:

– Кто она, папа?

Хотя уже знала на это ответ.

Отец двинулся на нее, и девушка, попятившись, налетела на корзину с грязным бельем.

– Лера, ты должна мне поверить! Ты ведь моя дочь, ты меня знаешь! Прошу, не считай меня убийцей…





* * *


Лера вывалилась из ванной и ринулась к себе в комнату. И впервые в жизни была благодарна за то, что в комнате имелась щеколда, которую она до этого никогда не использовала.

Теперь же она дрожащими пальцами задвинула ее. Едва она это сделала, со стороны коридора кто-то, нет, не кто-то, а отец, более того, ее отец!) дернул ручку двери и произнес:

– Лера, открой, пожалуйста! Нам надо поговорить!

Вжавшись в стену, Лера знала, что никакая сила не заставит ее откинуть щеколду. Но ведь та была скорее декоративного характера, если из коридора налечь на дверь, то щеколда поддастся или даже отлетит.

А отец у нее был весьма массивным мужчиной.

– Лера, ну, прошу же, не веди себя как ребенок! Открой немедленно дверь!

Он повысил голос, прекрасно зная, что бабушка, принявшая снотворное и вставившая затычки в уши, их не услышит.

Ручка двери завертелась, а сама дверь заходила ходуном из-за того, что отец явно пытался ее высадить.

Ее отец, который никогда не повышал голоса и даже шлепка ей никогда не дал, не говоря уже об иных, более суровых методах воспитания?

Дверь буквально сотрясалась, а Лера в ужасе осматривалась вокруг себя, пытаясь понять, что же она сможет использовать в качестве защиты. Например, ночник?

Защиты от собственного отца.

Да, тот самый отец, который теперь пытался проникнуть к ней в комнату и заявился поздно ночью домой, весь залитый кровью.

Тот, кто нападал на девушек в их городе и зверски их убивал, тоже должен был заявляться домой весь залитый кровью.

Столь же внезапно, как он начал атаку, отец вдруг прекратил ее. И своим повседневным, учительским голосом произнес:

– Валерия, я приказываю тебе открыть дверь! Нам надо серьезно поговорить. Ты слышишь – серьезно!

Тут взгляд девушки упал на телефон, о котором она совершенно забыла. Бесшумно подойдя к нему, она положила руку на трубку, а потом осторожно сняла ее.

В коридоре, на совмещенном аппарате, как обычно в таких случаях всегда и бывает, тихо тренькнуло.

Отец, бухнув кулаком в дверь, спросил:

– Ты что, куда-то звонишь? Не делай этого, Лера! Не делай этого!

В голове же у Леры билась одна мысль и один номер: «02».

Неужели она была готова позвонить в милицию и…

И сказать, что ее родной отец заявился домой весь в крови и угрожает ей, пытаясь ввалиться к ней в комнату? Рассказывая при этом какие-то небылицы, которым ни она сама не верила, ни милиция не поверит.

А что, если это были не небылицы, а чистая правда?

Палец Леры замер около нужных кнопок, и она не решалась никому позвонить, все раздумывая, что же предпринять.