Битва свадеб
Часть 43 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ноа пошаркал ногами, не двигаясь с места.
– Просто проверял, как ты.
Мелани села в постели. Комната слегка покачнулась.
– Я в порядке, милый.
– Ты теперь ляжешь в больницу? У Хантера Элака мама после срыва на месяц туда загремела.
Мелани приглашающе похлопала рукой по кровати. Ноа послушно пересек спальню и неловко сел рядом.
– Со мной все нормально. Наверное, я просто не понимала, как тяжело далась потеря тети Хилли, да и остальное разом навалилось. Днем мы немного повздорили с папой, в итоге все вылилось в такое… происшествие. Ничего, теперь все в порядке.
Ноа стиснул кулаки. Из двух детей Мелани он всегда был более чувствительным, чаще беспокоился и переживал.
– Я просто волнуюсь… Папы вообще нет дома. Где он?
– Думаю, он сегодня ночует в отеле, – ответила Мелани, решив говорить все как есть. Было, конечно, искушение сгладить углы, притворившись, что дело не так уж плохо, однако ей не хотелось покрывать Кита. И врать сыну.
– Вы разведетесь? – Тот понизил голос почти до шепота. В вопросе сквозило тщательно скрываемое беспокойство.
Она откинула рукой волосы со лба Ноа.
– Честно говоря, не знаю.
Мальчик мотнул головой.
– Ты серьезно?
Мелани опустила руку и погладила его по спине.
– У нас с твоим отцом сейчас непростой период. Это не значит, что мы обязательно разведемся, но я не могу обещать тебе, что ничего подобного не случится. Думаю, лучше говорить правду. Ты уже достаточно большой, чтобы понимать: иногда просто ничего не получается исправить.
– Да, наверное.
– Если честно, взрослая жизнь – довольно паршивая штука, Ноа.
– Угу. Когда такое вот, как сейчас, происходит, я думаю, что уж лучше оставаться ребенком, которому не нужно принимать всякие решения. Наверное, не круто в таком признаваться, но я слегка нервничаю из-за колледжа – что придется уезжать так далеко…
– Все из-за этого переживают. И ничего, справляются. Хотя уезжать далеко не обязательно, есть колледжи и поблизости.
Отчасти Мелани хотелось бы, чтобы сын остался с ней. Эгоистично? Да, но пусть хоть кто-то будет рядом. Сейчас она чувствовала себя одиноко и потерянно как никогда. Если Ноа по-прежнему станет разбрасывать по дому свои бутылки с водой и забывать выключать телевизор, то хоть что-то сохранится от прежней, нормальной жизни. А Мелани ни в чем так не нуждалась, как в этом.
Сын пожал плечами и, откинувшись назад, лег на спину.
– Ну да, наверное…
– У нас еще будет время об этом подумать. Я только хочу сказать, что тебе не нужно за меня волноваться. Я в порядке, – сказала Мелани.
И тут же осознала, что нарушила обещание, соврав сыну. Однако когда-нибудь все так и будет. Пусть сегодня муж спит в отеле, а дочь с ней не разговаривает из-за нападения на будущую свекровь, главное – не опускать руки. Сдаются только слабаки. Вероятно, эту уверенность она унаследовала от матери.
Мелани погладила сына по голове, по шелковистым каштановым волосам. От него пахло как от типичного подростка – соленым потом, жаром тела, немного мокрой псиной и поверх всего дезодорантом. Ноа закрыл глаза и уснул, завалившись поперек кровати и свесив ноги. Передвинувшись на сторону Кита и взбив подушку, Мелани наконец расслабилась и позволила успокоительному подействовать.
На следующее утро ее разбудил струившийся из окна солнечный свет. В голове было только две мысли: во-первых, сегодня ее дочь выходит замуж за сына Теннисон, а во-вторых, сегодня все узнают, что Кит бросил Мелани – и придется как-то с этим справляться.
Ноа исчез – видимо, проснувшись ночью, тихо ушел в свою спальню. В прачечной лаяла Поппи, требуя, чтобы ей открыли.
Мелани взглянула на часы и удивилась, увидев, что уже почти десять. Она не просыпалась так поздно с тех пор, как после рождения Ноа к ним на время переехала мать Кита помогать с ребенком.
Выбравшись из постели, Мелани почистила зубы и набросила на себя халат. Выпустив Поппи и насыпав ей в миску корма, женщина почувствовала, что ей нужен утренний кофе. Прошлепав в кухню, она, к своему удивлению, обнаружила перед кофемашиной дочь, раскладывающую яичницу на две тарелки.
– Эмма?
– Доброе утро, мам, – откликнулась та.
В ее тоне, хоть и немного напряженном, не осталось и следа от вчерашнего сердитого раздражения, когда Эмма буквально сгрузила мать в спальню, перерыла шкафчик в ванной, где хранились лекарства, и заставила принять успокоительное.
– Доброе. Что ты здесь делаешь? – Мелани опустилась на табурет. Мысль о кофе при виде дочери тут же испарилась. С ней будет далеко не так просто, как с Ноа…
– Зашла убедиться, что ты не бросаешься на стены и не пытаешься утопиться в ванной.
Эмма достала из буфета чашку и наполнила благоуханным кофе, плеснула заменителя сливок и протянула матери. Потом выставила на стол тарелку с покрытой сыром яичницей.
– Я понимаю, ты расстроена…
Мелани сделала большой глоток. Кофе был превосходный – Эмма всегда гордилась своим умением его варить. Взгляд упал на чашку, купленную в Диснейуорлде во Флориде десять лет назад. Замечательный тогда выдался отпуск! Дочь с косичками, крем от загара, альбомы, чтобы собирать автографы персонажей, мягкое мороженое со вкусом ананаса… Словно это было в другой жизни. В другом мире.
– Расстроена, но гораздо больше я беспокоюсь за тебя. То, что произошло вчера… Теннисон вполне могла обратиться в полицию, потребовать тебя арестовать. Ты пыталась ее задушить. И поставила ей фингал.
– Серьезно? В смысле, я знаю, что слегка слетела с катушек. Но чтобы фингал?..
И это перед свадьбой! Боже, Теннисон, наверное, в бешенстве!.. Мелани чуть было не улыбнулась, но Эмма тут же это заметила.
– Не смей думать, что в этом есть что-то смешное! Ты вела себя как ненормальная и испортила мой девичник. Нас выставили! То есть мы вели себя неприемлемо даже по меркам травести-шоу!
– По крайней мере, будет что вспомнить, – заметила Мелани, делая еще глоток.
Эмма придвинула табурет, грохнула на стол свою тарелку и поставила рядом чашку с чаем.
– Я еще не готова успокоиться, мам.
– Ну извини.
Несколько минут они сидели молча, отхлебывая из чашек и ковыряя яичницу. Мысли у обеих были, несомненно, одни и те же – как исправить то, что натворила накануне Мелани.
Наконец Эмма кашлянула.
– Это правда, что папа ушел?
Мелани сглотнула, не отрывая глаз от пятнышка, где отслоился лак на мизинце.
– Не знаю. Наверное.
– Почему?
Непростой вопрос… И как же на него ответить? Сказать Эмме, что Кит хочет еще больше «сблизиться» с Шарлоттой? Или что это, возможно, из-за нежелания Мелани заниматься с ним сексом почти каждую ночь? Может, дело не только в сексе, а в чем-то еще. Например, в том, что Мелани скучная и зажатая или просто уже не такая молодая и красивая, как раньше. Другими словами, она и сама не понимала, почему Кит решил бросить налаженную жизнь, которую они строили вместе и любили до тех пор… ну, пока оба в ней не разочаровались. Как сказать дочери, что, возможно, охладела к ее отцу, хотя и не уверена – просто за горем из-за смерти сестры, свадебными хлопотами и ненавистью к Теннисон муж отошел на второй план? Так что пришлось ограничиться коротким:
– Все сложно.
– Неужели? Мам, это не ответ.
– Другого у меня пока нет. Я не знаю точно, почему он ушел. Последнее время у нас все было непросто.
– Значит, развод?
В один голос с Ноа. Мелани вспомнила, как сама задавалась тем же вопросом, когда тайна ее отца была раскрыта, и мать с холодной яростью пилила его из-за той ошибки, буквально вытягивая из него кишки, а потом начала просто игнорировать. Даже переехала на несколько месяцев в отдельную спальню. Мелани тогда тоже боялась, что они могут развестись. Наверное, это худший кошмар каждого ребенка, когда рушится основание, на котором построен твой мир.
– Твой папа хочет больше свободы. Что бы это ни значило…
Возможно, то, что сейчас он мягко придерживает голову Шарлотты, которую трахает, прижав к спинке гостиничной кровати. «Свобода» для мужчин означает прелести холостяцкой жизни, а у Кита под рукой готовая на все шлюха, которая с радостью даст ему то, чего он не получал от жены.
– Так из-за чего ты набросилась на Теннисон? Мне казалось, у вас все налаживается. За последние месяц-два вы стали почти друзьями, а потом вдруг раз и… – Эмма щелкнула пальцами.
– Это касается только нас двоих.
– Ни хрена подобного.
– Эм! – укоризненно произнесла Мелани.
Ей очень хотелось курить. Неужели уже появилась серьезная зависимость от никотина? Пора выкинуть пачку и завязать. Нельзя оправдывать стрессом привычку, которая в итоге может убить. Пример Хиллари наглядно это показал.
– Я серьезно. Никого, кроме нас, случившееся не касается.
– Ну, я, в принципе, и так поняла, что к чему. Как и все, кто играл там в бинго. По-твоему, Теннисон убедила папу тебя бросить.
Да, Мелани, очевидно, выкрикивала эти слова несколько громче, чем намеревалась. Она не помнила, что именно, но явно какие-то обвинения. Точно ей было известно одно – весь вечер она пыталась делать вид, что все в порядке, а внутри эмоции бурлили, пока не взорвались. Еще и Теннисон постоянно смотрела на нее недовольно – мол, портишь все веселье. И донимала со своим «да что с тобой сегодня?», только подливая масла в огонь.
– Теннисон сделала то, что у нее получается лучше всего, – сунула палку в муравейник и разворошила его.
– Как? Сказав папе, что он должен уволить Шарлотту?
Мелани резко опустила чашку на стол, плеснув горячим кофе себе на руку.
– Подожди… что? Уволить Шарлотту?!
– Между прочим, я уже второй раз за утро варю кофе. – Эмма выжидающе подняла брови. Господи, умеет же она пристыдить! Однажды из нее получится отличная мать.
– Ты что, говорила с Теннисон?
– Просто проверял, как ты.
Мелани села в постели. Комната слегка покачнулась.
– Я в порядке, милый.
– Ты теперь ляжешь в больницу? У Хантера Элака мама после срыва на месяц туда загремела.
Мелани приглашающе похлопала рукой по кровати. Ноа послушно пересек спальню и неловко сел рядом.
– Со мной все нормально. Наверное, я просто не понимала, как тяжело далась потеря тети Хилли, да и остальное разом навалилось. Днем мы немного повздорили с папой, в итоге все вылилось в такое… происшествие. Ничего, теперь все в порядке.
Ноа стиснул кулаки. Из двух детей Мелани он всегда был более чувствительным, чаще беспокоился и переживал.
– Я просто волнуюсь… Папы вообще нет дома. Где он?
– Думаю, он сегодня ночует в отеле, – ответила Мелани, решив говорить все как есть. Было, конечно, искушение сгладить углы, притворившись, что дело не так уж плохо, однако ей не хотелось покрывать Кита. И врать сыну.
– Вы разведетесь? – Тот понизил голос почти до шепота. В вопросе сквозило тщательно скрываемое беспокойство.
Она откинула рукой волосы со лба Ноа.
– Честно говоря, не знаю.
Мальчик мотнул головой.
– Ты серьезно?
Мелани опустила руку и погладила его по спине.
– У нас с твоим отцом сейчас непростой период. Это не значит, что мы обязательно разведемся, но я не могу обещать тебе, что ничего подобного не случится. Думаю, лучше говорить правду. Ты уже достаточно большой, чтобы понимать: иногда просто ничего не получается исправить.
– Да, наверное.
– Если честно, взрослая жизнь – довольно паршивая штука, Ноа.
– Угу. Когда такое вот, как сейчас, происходит, я думаю, что уж лучше оставаться ребенком, которому не нужно принимать всякие решения. Наверное, не круто в таком признаваться, но я слегка нервничаю из-за колледжа – что придется уезжать так далеко…
– Все из-за этого переживают. И ничего, справляются. Хотя уезжать далеко не обязательно, есть колледжи и поблизости.
Отчасти Мелани хотелось бы, чтобы сын остался с ней. Эгоистично? Да, но пусть хоть кто-то будет рядом. Сейчас она чувствовала себя одиноко и потерянно как никогда. Если Ноа по-прежнему станет разбрасывать по дому свои бутылки с водой и забывать выключать телевизор, то хоть что-то сохранится от прежней, нормальной жизни. А Мелани ни в чем так не нуждалась, как в этом.
Сын пожал плечами и, откинувшись назад, лег на спину.
– Ну да, наверное…
– У нас еще будет время об этом подумать. Я только хочу сказать, что тебе не нужно за меня волноваться. Я в порядке, – сказала Мелани.
И тут же осознала, что нарушила обещание, соврав сыну. Однако когда-нибудь все так и будет. Пусть сегодня муж спит в отеле, а дочь с ней не разговаривает из-за нападения на будущую свекровь, главное – не опускать руки. Сдаются только слабаки. Вероятно, эту уверенность она унаследовала от матери.
Мелани погладила сына по голове, по шелковистым каштановым волосам. От него пахло как от типичного подростка – соленым потом, жаром тела, немного мокрой псиной и поверх всего дезодорантом. Ноа закрыл глаза и уснул, завалившись поперек кровати и свесив ноги. Передвинувшись на сторону Кита и взбив подушку, Мелани наконец расслабилась и позволила успокоительному подействовать.
На следующее утро ее разбудил струившийся из окна солнечный свет. В голове было только две мысли: во-первых, сегодня ее дочь выходит замуж за сына Теннисон, а во-вторых, сегодня все узнают, что Кит бросил Мелани – и придется как-то с этим справляться.
Ноа исчез – видимо, проснувшись ночью, тихо ушел в свою спальню. В прачечной лаяла Поппи, требуя, чтобы ей открыли.
Мелани взглянула на часы и удивилась, увидев, что уже почти десять. Она не просыпалась так поздно с тех пор, как после рождения Ноа к ним на время переехала мать Кита помогать с ребенком.
Выбравшись из постели, Мелани почистила зубы и набросила на себя халат. Выпустив Поппи и насыпав ей в миску корма, женщина почувствовала, что ей нужен утренний кофе. Прошлепав в кухню, она, к своему удивлению, обнаружила перед кофемашиной дочь, раскладывающую яичницу на две тарелки.
– Эмма?
– Доброе утро, мам, – откликнулась та.
В ее тоне, хоть и немного напряженном, не осталось и следа от вчерашнего сердитого раздражения, когда Эмма буквально сгрузила мать в спальню, перерыла шкафчик в ванной, где хранились лекарства, и заставила принять успокоительное.
– Доброе. Что ты здесь делаешь? – Мелани опустилась на табурет. Мысль о кофе при виде дочери тут же испарилась. С ней будет далеко не так просто, как с Ноа…
– Зашла убедиться, что ты не бросаешься на стены и не пытаешься утопиться в ванной.
Эмма достала из буфета чашку и наполнила благоуханным кофе, плеснула заменителя сливок и протянула матери. Потом выставила на стол тарелку с покрытой сыром яичницей.
– Я понимаю, ты расстроена…
Мелани сделала большой глоток. Кофе был превосходный – Эмма всегда гордилась своим умением его варить. Взгляд упал на чашку, купленную в Диснейуорлде во Флориде десять лет назад. Замечательный тогда выдался отпуск! Дочь с косичками, крем от загара, альбомы, чтобы собирать автографы персонажей, мягкое мороженое со вкусом ананаса… Словно это было в другой жизни. В другом мире.
– Расстроена, но гораздо больше я беспокоюсь за тебя. То, что произошло вчера… Теннисон вполне могла обратиться в полицию, потребовать тебя арестовать. Ты пыталась ее задушить. И поставила ей фингал.
– Серьезно? В смысле, я знаю, что слегка слетела с катушек. Но чтобы фингал?..
И это перед свадьбой! Боже, Теннисон, наверное, в бешенстве!.. Мелани чуть было не улыбнулась, но Эмма тут же это заметила.
– Не смей думать, что в этом есть что-то смешное! Ты вела себя как ненормальная и испортила мой девичник. Нас выставили! То есть мы вели себя неприемлемо даже по меркам травести-шоу!
– По крайней мере, будет что вспомнить, – заметила Мелани, делая еще глоток.
Эмма придвинула табурет, грохнула на стол свою тарелку и поставила рядом чашку с чаем.
– Я еще не готова успокоиться, мам.
– Ну извини.
Несколько минут они сидели молча, отхлебывая из чашек и ковыряя яичницу. Мысли у обеих были, несомненно, одни и те же – как исправить то, что натворила накануне Мелани.
Наконец Эмма кашлянула.
– Это правда, что папа ушел?
Мелани сглотнула, не отрывая глаз от пятнышка, где отслоился лак на мизинце.
– Не знаю. Наверное.
– Почему?
Непростой вопрос… И как же на него ответить? Сказать Эмме, что Кит хочет еще больше «сблизиться» с Шарлоттой? Или что это, возможно, из-за нежелания Мелани заниматься с ним сексом почти каждую ночь? Может, дело не только в сексе, а в чем-то еще. Например, в том, что Мелани скучная и зажатая или просто уже не такая молодая и красивая, как раньше. Другими словами, она и сама не понимала, почему Кит решил бросить налаженную жизнь, которую они строили вместе и любили до тех пор… ну, пока оба в ней не разочаровались. Как сказать дочери, что, возможно, охладела к ее отцу, хотя и не уверена – просто за горем из-за смерти сестры, свадебными хлопотами и ненавистью к Теннисон муж отошел на второй план? Так что пришлось ограничиться коротким:
– Все сложно.
– Неужели? Мам, это не ответ.
– Другого у меня пока нет. Я не знаю точно, почему он ушел. Последнее время у нас все было непросто.
– Значит, развод?
В один голос с Ноа. Мелани вспомнила, как сама задавалась тем же вопросом, когда тайна ее отца была раскрыта, и мать с холодной яростью пилила его из-за той ошибки, буквально вытягивая из него кишки, а потом начала просто игнорировать. Даже переехала на несколько месяцев в отдельную спальню. Мелани тогда тоже боялась, что они могут развестись. Наверное, это худший кошмар каждого ребенка, когда рушится основание, на котором построен твой мир.
– Твой папа хочет больше свободы. Что бы это ни значило…
Возможно, то, что сейчас он мягко придерживает голову Шарлотты, которую трахает, прижав к спинке гостиничной кровати. «Свобода» для мужчин означает прелести холостяцкой жизни, а у Кита под рукой готовая на все шлюха, которая с радостью даст ему то, чего он не получал от жены.
– Так из-за чего ты набросилась на Теннисон? Мне казалось, у вас все налаживается. За последние месяц-два вы стали почти друзьями, а потом вдруг раз и… – Эмма щелкнула пальцами.
– Это касается только нас двоих.
– Ни хрена подобного.
– Эм! – укоризненно произнесла Мелани.
Ей очень хотелось курить. Неужели уже появилась серьезная зависимость от никотина? Пора выкинуть пачку и завязать. Нельзя оправдывать стрессом привычку, которая в итоге может убить. Пример Хиллари наглядно это показал.
– Я серьезно. Никого, кроме нас, случившееся не касается.
– Ну, я, в принципе, и так поняла, что к чему. Как и все, кто играл там в бинго. По-твоему, Теннисон убедила папу тебя бросить.
Да, Мелани, очевидно, выкрикивала эти слова несколько громче, чем намеревалась. Она не помнила, что именно, но явно какие-то обвинения. Точно ей было известно одно – весь вечер она пыталась делать вид, что все в порядке, а внутри эмоции бурлили, пока не взорвались. Еще и Теннисон постоянно смотрела на нее недовольно – мол, портишь все веселье. И донимала со своим «да что с тобой сегодня?», только подливая масла в огонь.
– Теннисон сделала то, что у нее получается лучше всего, – сунула палку в муравейник и разворошила его.
– Как? Сказав папе, что он должен уволить Шарлотту?
Мелани резко опустила чашку на стол, плеснув горячим кофе себе на руку.
– Подожди… что? Уволить Шарлотту?!
– Между прочим, я уже второй раз за утро варю кофе. – Эмма выжидающе подняла брови. Господи, умеет же она пристыдить! Однажды из нее получится отличная мать.
– Ты что, говорила с Теннисон?