Битва свадеб
Часть 19 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Понимаю, но, мне кажется, важно попробовать разные стили. Тебе отлично пошло облегающее, расширяющееся книзу платье, однако у меня есть предчувствие, что это будет смотреться еще лучше. Обрати внимание на изящный каскад бледно-розовых цветов из шелка и жемчуга по лифу. Ткань – чистая органза. Вырез элегантно прикрыт, однако прозрачное кружево добавляет сексуальности. Юбка многослойная, из тончайшего тюля. Потрясающий силуэт спины, я давно такого не видела. Невероятное внимание к деталям. Смотрится свежо, изысканно… В общем, это одно из моих любимых платьев.
Обежав то взглядом, Эмма кивнула.
– Хорошо, я примерю.
Обе вышли, оставив Теннисон наедине с Мелани. За весь день они и словом не перемолвились, предпочитая обращаться к невесте. Атмосфера между ними царила напряженная, и за три часа поездки на лимузине и поспешный перекус в любимом ресторанчике Теннисон, где подавали суши, та не раз пожалела, что не осталась дома. Однако ей самой, как матери жениха, нужно было платье, которое бы не прибавляло ей десяток лет И, господи помилуй, Мелани такое тоже не помешало бы.
Та всегда одевалась довольно консервативно. Ее матушка предпочитала все закрытое – вот и бывшая подруга туда же. Однако в последнее время, пытаясь скрыть набранный вес или еще что-то, она демонстрировала откровенно плохой вкус. Нет, доверить ей решение по одному из важнейших моментов свадьбы – платью невесты – было решительно невозможно. Ни в коем случае.
– Ты себе самой уже что-то подобрала? – спросила Теннисон после добрых трех минут неловкого молчания, надеясь, что Мелани еще не успела купить какой-нибудь мешковатый наряд под стать любимым старушечьим ботам.
– Посмотрю в «Диллардс», потом. Надеюсь сбросить несколько фунтов, прежде чем… С какой стати я вообще тебе это рассказываю? За меня не беспокойся! – Она вытерла пальцем под глазами и насупилась, как мороженая треска.
– Я собиралась поискать здесь заодно платье и себе. Тут куча коллекций самых разных дизайнеров. Ты тоже могла бы присмотреть что-нибудь особенное, – ответила Теннисон, стараясь быть дипломатичной. Она устала от этой враждебности. Хорошо, возможно, вполне заслуженной, но неужели Мелани не надоело злиться? Сколько еще можно стервозничать?
– Я видела ценники, пока мы сюда шли. Две тысячи долларов за простенький сарафанчик? Нет уж, спасибо. – Мелани достала телефон и принялась тыкать в экран.
– Но это ведь свадьба твоей дочери! Ты же не купишь по дешевке какую-нибудь дрянь на распродаже в Шривпорте?
Мелани подняла взгляд.
– Кто ты теперь такая, что тебя не устраивают платья из «Диллардс»? Раньше ты была от них в восторге, помнишь?
Теннисон пристально на нее посмотрела.
– Я могу быть той, кем хочу. Не больше, не меньше.
– Да? Это кем же? Той, кто порхает как стрекоза и ничего не делает? Ты вообще в своей жизни работала? Или вся твоя карьера – выходить замуж за богатых мужчин и тратить их деньги? А может, нескончаемый марафон по питью шампанского? – Мелани со значением кивнула на пустой бокал на столике по соседству.
– Я люблю шампанское, и что?
– Да уж, это всем известно. Как и то, что ты ходячая реклама пластической хирургии. А еще у тебя прекрасно получается выставлять других на твоем фоне дурно одетыми и… толстыми. Если ты ради этого вернулась в Шривпорт – продемонстрировать всем свое богатство и вульгарность, – то у тебя отлично получилось!
Теннисон рассмеялась, хотя слова Мелани ударили ее, словно кастетом в живот. Ох.
– Завидуешь, Мел?
– Тебе? – Бывшая подруга один в один скопировала излюбленное выражение лица своей мамаши – подбородок поднят, в глазах лед. – Было бы чему.
– Завидуешь, завидуешь. Невооруженным глазом видно. Только тебе нравится быть мученицей, которая все на себе тащит. Нравится, когда в родительском комитете все приговаривают: «Это надо Мелани попросить, она со всем справится»? Наверняка втайне кайф ловишь, когда для детей в лепешку расшибаешься, или подаешь в хрустальных вазочках красиво нарезанный арбуз, или огородик разводишь, от которого никакой пользы. Даже когда куришь исключительно тайком, чтобы все продолжали считать тебя идеальной женой и матерью. Вот только… Господи, Мелли, какая же ты скучная!
Та пошла пятнами.
– А ты – пустышка, кукла, которая невесть что из себя строит и обожает сорить деньгами! Как и все нувориши, впрочем. Бедняжка, ничего другого-то и не умеешь, верно?
Ну ладно, хочешь жесткой игры – получай.
– По крайней мере, у меня есть секс. А ты, бьюсь об заклад, с президентства Обамы Киту не сосала.
Мелани кровь бросилась в лицо.
– Зато ты наверняка бы не прочь, правда?
– О, милая, я пробовала, меня этим не удивишь.
Бывшая подруга раскрыла рот, словно вытащенная из воды рыба, но сказать больше ничего не успела – в комнату вернулись Эмма и Бекки.
Теннисон и Мелани повернулись, и у обеих расширились глаза, когда невеста предстала перед ними во всем великолепии. С первого взгляда было понятно – на сей раз платье точно то самое. Лицо Эммы выражало чистый, неподдельный восторг. Бекки тоже выглядела довольной собой. Ей в самом деле было чем гордиться – наряд подходил идеально и сидел так, будто его шили на заказ. Ступив на возвышение, Эмма поймала в зеркале взгляды матери и будущей свекрови.
– Ну, что скажете?
Мелани резко опустилась, почти упала на мягкий стул, и Теннисон, повернувшись и увидев лицо бывшей подруги, ощутила, что гнев отступает. Нельзя было не почувствовать, что значит для нее этот момент. От вида Эммы буквально дух захватывало.
– Это… ох, оно… простите, я… – Мелани замахала руками перед лицом, пытаясь прогнать выступившие слезы.
– Мам, ну не плачь! – улыбнулась дочь, качая головой.
– Не могу сдержаться. Ты в нем само совершенство, – проговорила Мелани, шмыгая носом. Сейчас соплями все заляпает. Теннисон сунула ей другую салфетку. И еще пяток. Себе тоже одну взяла.
– Смотрится просто исключительно, как вы сами видите.
Бекки обошла сзади и слегка расправила платье, хотя этого и не требовалось. Многослойный тюль лежал идеально, немного напоминая балетную пачку. Нижняя кромка была чуть неровной, едва заметно приподнимаясь спереди. Нежно-розовые цветы легкими, воздушными мазками сбегали по лифу на юбку.
– Ты будешь надевать вуаль?
Эмма повернулась к зеркалу.
– Я собиралась, но теперь думаю, что здесь больше подойдет что-то с цветами, в одном стиле с платьем, или, возможно, с драгоценными камнями. Не диадема, конечно… Может, гребень в волосах? Я пока не уверена.
– Давайте я позову Лизу, чтобы она принесла несколько вариантов. У нас есть чудесные гребни из новой коллекции. И к ним всегда можно добавить простенькую вуаль – по-моему, выглядеть будет отлично.
Бекки снова исчезла, оставив их втроем.
– Между прочим, я слышала, как вы ссорились, – проговорила Эмма, оборачиваясь.
И про Кита тоже? Теннисон кинула искоса взгляд на Мелани.
– Э-э, и что же ты слышала?
– Слов я не разобрала, но достаточно было тона.
Девушка смотрела на них с явной досадой и в то же время озадаченно. Очевидно, она все еще не в курсе, что разрушило их дружбу.
– Ну, видишь ли, у нас с твоей мамой… все непросто, – осторожно заметила Теннисон.
– Я так и поняла. После встречи с Марком и совместной поездки сюда выводы напрашиваются сами собой. Очевидно, то, что между вами двумя произошло – и бабушкой тоже, я ведь не слепая, – было достаточно серьезно, раз вам до сих пор некомфортно вместе. Однако меня интересует: вы что-то намерены с этим делать? Потому что дальше так продолжаться не может, чтобы мама на вас злилась из-за щенка, а вы ее третировали из-за того, что она… ну, такая, какая есть.
– В каком смысле? – напряглась Мелани. Ее плаксивость и сентиментальность вмиг испарились.
Эмма огладила тюль и провела пальцем по замысловатой отделке, избегая поднимать голову.
– Сама знаешь, мам. Ты ходишь в самую дешевую парикмахерскую. Носишь то, что тебе не идет и не по фигуре. Обувь – вообще кошмар. И все это оправдываешь практичностью. Или тем, что у тебя нет времени. А на самом деле ты просто махнула на себя рукой.
У Мелани отвисла челюсть, в глазах отразилась боль. Эмма попала в самую точку, однако это уж было слишком – говорить такое матери в присутствии другого человека, тем более зная, что они больше не подруги.
Теннисон неодобрительно начала:
– Эмма, ты вряд ли…
Невеста сына развернулась и посмотрела на нее в упор.
– И по поводу вас мама во многом права. Вы… вас слишком много, Теннисон. И пьете вы больше, чем нужно. Два мартини с водкой за ланчем и здесь уже два бокала шампанского.
Теннисон скрестила руки на груди.
– Хочешь сказать, что у меня проблемы с алкоголем? Ничего подобного! Я вполне могу обойтись и без него. А вообще не тебе мне указывать, что делать и чего не делать. И с матерью тоже не стоило так разговаривать.
– Может быть, однако вы действительно слишком много пьете – я в курсе, у нас ведь общий мусорный бак. А поскольку нам скоро предстоит породниться, лучше заранее поговорить начистоту.
– Хватит, Эмма, – укоризненно сказала Мелани, не без труда поднимаясь на ноги. – Теннисон привезла тебя сюда, столько для тебя сделала, а ты будешь ей грубить? Нет уж.
Девушка рассмеялась.
– Это оказалось проще, чем я думала! Минуту назад вы друг друга разорвать были готовы, а сейчас уже защищаете.
Теннисон нахмурилась.
– Если ты считаешь, что можешь вот так просто нами манипулировать, ты ошибаешься. Мы не думали, что нас могут услышать. И не беспокойся – то, что произошло между нами много лет назад, не испортит вашу свадьбу.
Эмма приподняла бровь.
– Правда? С момента нашей с Эндрю помолвки стоит вам оказаться вместе, как вы каждый раз теряете над собой контроль и начинаете разборки.
– Ничего подобного! – возмущенно отозвалась Мелани.
Теннисон разделяла ее чувства. Не хватало еще, чтобы какая-то двадцатилетняя соплячка их воспитывала! Подумаешь, большое дело – ну, торт своротили; ну, собаки чуть не подрались; ну, обменялись парой ласковых… Дети при этом вообще не пострадали – ни один, ни другая. Если учесть, что бывшие подруги стали практически врагами, то все вообще отлично.
– Мелани права. Ничего подобного.
Эмма закатила глаза.
– И все же вам обеим нужно решить, как быть дальше, потому что через два месяца мы с Эндрю соединимся навеки. А это долгий срок, Тини… и Мелли.
– Итак, дамы… – проговорила Бекки, стремительно входя в салон в сопровождении высокой стройной девушки с чемоданчиком в руках, которая больше походила на манекенщицу, чем на продавщицу. – Вот и Лиза с несколькими нашими лучшими образцами.
Эмма, сойдя с возвышения, обернулась к Бекки.
– Прежде чем мы продолжим, я хотела бы еще взглянуть на другое платье, от Каролин Кастельяно. Там есть карманы.
Обежав то взглядом, Эмма кивнула.
– Хорошо, я примерю.
Обе вышли, оставив Теннисон наедине с Мелани. За весь день они и словом не перемолвились, предпочитая обращаться к невесте. Атмосфера между ними царила напряженная, и за три часа поездки на лимузине и поспешный перекус в любимом ресторанчике Теннисон, где подавали суши, та не раз пожалела, что не осталась дома. Однако ей самой, как матери жениха, нужно было платье, которое бы не прибавляло ей десяток лет И, господи помилуй, Мелани такое тоже не помешало бы.
Та всегда одевалась довольно консервативно. Ее матушка предпочитала все закрытое – вот и бывшая подруга туда же. Однако в последнее время, пытаясь скрыть набранный вес или еще что-то, она демонстрировала откровенно плохой вкус. Нет, доверить ей решение по одному из важнейших моментов свадьбы – платью невесты – было решительно невозможно. Ни в коем случае.
– Ты себе самой уже что-то подобрала? – спросила Теннисон после добрых трех минут неловкого молчания, надеясь, что Мелани еще не успела купить какой-нибудь мешковатый наряд под стать любимым старушечьим ботам.
– Посмотрю в «Диллардс», потом. Надеюсь сбросить несколько фунтов, прежде чем… С какой стати я вообще тебе это рассказываю? За меня не беспокойся! – Она вытерла пальцем под глазами и насупилась, как мороженая треска.
– Я собиралась поискать здесь заодно платье и себе. Тут куча коллекций самых разных дизайнеров. Ты тоже могла бы присмотреть что-нибудь особенное, – ответила Теннисон, стараясь быть дипломатичной. Она устала от этой враждебности. Хорошо, возможно, вполне заслуженной, но неужели Мелани не надоело злиться? Сколько еще можно стервозничать?
– Я видела ценники, пока мы сюда шли. Две тысячи долларов за простенький сарафанчик? Нет уж, спасибо. – Мелани достала телефон и принялась тыкать в экран.
– Но это ведь свадьба твоей дочери! Ты же не купишь по дешевке какую-нибудь дрянь на распродаже в Шривпорте?
Мелани подняла взгляд.
– Кто ты теперь такая, что тебя не устраивают платья из «Диллардс»? Раньше ты была от них в восторге, помнишь?
Теннисон пристально на нее посмотрела.
– Я могу быть той, кем хочу. Не больше, не меньше.
– Да? Это кем же? Той, кто порхает как стрекоза и ничего не делает? Ты вообще в своей жизни работала? Или вся твоя карьера – выходить замуж за богатых мужчин и тратить их деньги? А может, нескончаемый марафон по питью шампанского? – Мелани со значением кивнула на пустой бокал на столике по соседству.
– Я люблю шампанское, и что?
– Да уж, это всем известно. Как и то, что ты ходячая реклама пластической хирургии. А еще у тебя прекрасно получается выставлять других на твоем фоне дурно одетыми и… толстыми. Если ты ради этого вернулась в Шривпорт – продемонстрировать всем свое богатство и вульгарность, – то у тебя отлично получилось!
Теннисон рассмеялась, хотя слова Мелани ударили ее, словно кастетом в живот. Ох.
– Завидуешь, Мел?
– Тебе? – Бывшая подруга один в один скопировала излюбленное выражение лица своей мамаши – подбородок поднят, в глазах лед. – Было бы чему.
– Завидуешь, завидуешь. Невооруженным глазом видно. Только тебе нравится быть мученицей, которая все на себе тащит. Нравится, когда в родительском комитете все приговаривают: «Это надо Мелани попросить, она со всем справится»? Наверняка втайне кайф ловишь, когда для детей в лепешку расшибаешься, или подаешь в хрустальных вазочках красиво нарезанный арбуз, или огородик разводишь, от которого никакой пользы. Даже когда куришь исключительно тайком, чтобы все продолжали считать тебя идеальной женой и матерью. Вот только… Господи, Мелли, какая же ты скучная!
Та пошла пятнами.
– А ты – пустышка, кукла, которая невесть что из себя строит и обожает сорить деньгами! Как и все нувориши, впрочем. Бедняжка, ничего другого-то и не умеешь, верно?
Ну ладно, хочешь жесткой игры – получай.
– По крайней мере, у меня есть секс. А ты, бьюсь об заклад, с президентства Обамы Киту не сосала.
Мелани кровь бросилась в лицо.
– Зато ты наверняка бы не прочь, правда?
– О, милая, я пробовала, меня этим не удивишь.
Бывшая подруга раскрыла рот, словно вытащенная из воды рыба, но сказать больше ничего не успела – в комнату вернулись Эмма и Бекки.
Теннисон и Мелани повернулись, и у обеих расширились глаза, когда невеста предстала перед ними во всем великолепии. С первого взгляда было понятно – на сей раз платье точно то самое. Лицо Эммы выражало чистый, неподдельный восторг. Бекки тоже выглядела довольной собой. Ей в самом деле было чем гордиться – наряд подходил идеально и сидел так, будто его шили на заказ. Ступив на возвышение, Эмма поймала в зеркале взгляды матери и будущей свекрови.
– Ну, что скажете?
Мелани резко опустилась, почти упала на мягкий стул, и Теннисон, повернувшись и увидев лицо бывшей подруги, ощутила, что гнев отступает. Нельзя было не почувствовать, что значит для нее этот момент. От вида Эммы буквально дух захватывало.
– Это… ох, оно… простите, я… – Мелани замахала руками перед лицом, пытаясь прогнать выступившие слезы.
– Мам, ну не плачь! – улыбнулась дочь, качая головой.
– Не могу сдержаться. Ты в нем само совершенство, – проговорила Мелани, шмыгая носом. Сейчас соплями все заляпает. Теннисон сунула ей другую салфетку. И еще пяток. Себе тоже одну взяла.
– Смотрится просто исключительно, как вы сами видите.
Бекки обошла сзади и слегка расправила платье, хотя этого и не требовалось. Многослойный тюль лежал идеально, немного напоминая балетную пачку. Нижняя кромка была чуть неровной, едва заметно приподнимаясь спереди. Нежно-розовые цветы легкими, воздушными мазками сбегали по лифу на юбку.
– Ты будешь надевать вуаль?
Эмма повернулась к зеркалу.
– Я собиралась, но теперь думаю, что здесь больше подойдет что-то с цветами, в одном стиле с платьем, или, возможно, с драгоценными камнями. Не диадема, конечно… Может, гребень в волосах? Я пока не уверена.
– Давайте я позову Лизу, чтобы она принесла несколько вариантов. У нас есть чудесные гребни из новой коллекции. И к ним всегда можно добавить простенькую вуаль – по-моему, выглядеть будет отлично.
Бекки снова исчезла, оставив их втроем.
– Между прочим, я слышала, как вы ссорились, – проговорила Эмма, оборачиваясь.
И про Кита тоже? Теннисон кинула искоса взгляд на Мелани.
– Э-э, и что же ты слышала?
– Слов я не разобрала, но достаточно было тона.
Девушка смотрела на них с явной досадой и в то же время озадаченно. Очевидно, она все еще не в курсе, что разрушило их дружбу.
– Ну, видишь ли, у нас с твоей мамой… все непросто, – осторожно заметила Теннисон.
– Я так и поняла. После встречи с Марком и совместной поездки сюда выводы напрашиваются сами собой. Очевидно, то, что между вами двумя произошло – и бабушкой тоже, я ведь не слепая, – было достаточно серьезно, раз вам до сих пор некомфортно вместе. Однако меня интересует: вы что-то намерены с этим делать? Потому что дальше так продолжаться не может, чтобы мама на вас злилась из-за щенка, а вы ее третировали из-за того, что она… ну, такая, какая есть.
– В каком смысле? – напряглась Мелани. Ее плаксивость и сентиментальность вмиг испарились.
Эмма огладила тюль и провела пальцем по замысловатой отделке, избегая поднимать голову.
– Сама знаешь, мам. Ты ходишь в самую дешевую парикмахерскую. Носишь то, что тебе не идет и не по фигуре. Обувь – вообще кошмар. И все это оправдываешь практичностью. Или тем, что у тебя нет времени. А на самом деле ты просто махнула на себя рукой.
У Мелани отвисла челюсть, в глазах отразилась боль. Эмма попала в самую точку, однако это уж было слишком – говорить такое матери в присутствии другого человека, тем более зная, что они больше не подруги.
Теннисон неодобрительно начала:
– Эмма, ты вряд ли…
Невеста сына развернулась и посмотрела на нее в упор.
– И по поводу вас мама во многом права. Вы… вас слишком много, Теннисон. И пьете вы больше, чем нужно. Два мартини с водкой за ланчем и здесь уже два бокала шампанского.
Теннисон скрестила руки на груди.
– Хочешь сказать, что у меня проблемы с алкоголем? Ничего подобного! Я вполне могу обойтись и без него. А вообще не тебе мне указывать, что делать и чего не делать. И с матерью тоже не стоило так разговаривать.
– Может быть, однако вы действительно слишком много пьете – я в курсе, у нас ведь общий мусорный бак. А поскольку нам скоро предстоит породниться, лучше заранее поговорить начистоту.
– Хватит, Эмма, – укоризненно сказала Мелани, не без труда поднимаясь на ноги. – Теннисон привезла тебя сюда, столько для тебя сделала, а ты будешь ей грубить? Нет уж.
Девушка рассмеялась.
– Это оказалось проще, чем я думала! Минуту назад вы друг друга разорвать были готовы, а сейчас уже защищаете.
Теннисон нахмурилась.
– Если ты считаешь, что можешь вот так просто нами манипулировать, ты ошибаешься. Мы не думали, что нас могут услышать. И не беспокойся – то, что произошло между нами много лет назад, не испортит вашу свадьбу.
Эмма приподняла бровь.
– Правда? С момента нашей с Эндрю помолвки стоит вам оказаться вместе, как вы каждый раз теряете над собой контроль и начинаете разборки.
– Ничего подобного! – возмущенно отозвалась Мелани.
Теннисон разделяла ее чувства. Не хватало еще, чтобы какая-то двадцатилетняя соплячка их воспитывала! Подумаешь, большое дело – ну, торт своротили; ну, собаки чуть не подрались; ну, обменялись парой ласковых… Дети при этом вообще не пострадали – ни один, ни другая. Если учесть, что бывшие подруги стали практически врагами, то все вообще отлично.
– Мелани права. Ничего подобного.
Эмма закатила глаза.
– И все же вам обеим нужно решить, как быть дальше, потому что через два месяца мы с Эндрю соединимся навеки. А это долгий срок, Тини… и Мелли.
– Итак, дамы… – проговорила Бекки, стремительно входя в салон в сопровождении высокой стройной девушки с чемоданчиком в руках, которая больше походила на манекенщицу, чем на продавщицу. – Вот и Лиза с несколькими нашими лучшими образцами.
Эмма, сойдя с возвышения, обернулась к Бекки.
– Прежде чем мы продолжим, я хотела бы еще взглянуть на другое платье, от Каролин Кастельяно. Там есть карманы.