Битва свадеб

– Так жаль – торт на вид был просто потрясающий, – посетовала Коко. На ней были мини-юбка и туфли на шпильках, однако – маленькое чудо – блузка полностью скрывала обвисшую грудь.

– Спасибо вам обеим, – поблагодарила Мелани, слегка сжимая плечо соседки.

На удивление, то оказалось довольно твердым и упругим. А ведь она на добрых двадцать пять лет старше! Печально, что и говорить… Нет, нужно все-таки начать заниматься!

– Пожалуйста, всегда рада помочь. Господи, да мы с Китом все равно что одна семья, – откликнулась Шарлотта, собирая остатки глазури и выбрасывая их в белый кухонный пакет для мусора. Муж, как раз вошедший в столовую, молча подал помощнице еще несколько бумажных полотенец и бутылку очищающего средства.

– Собака Тини сделала на кухне лужу, – сообщил он.

– Кстати, где вообще эта женщина?! – Мелани огляделась, выискивая ее взглядом.

– Все нормально, Мел, успокойся. – Кит выставил ладони вперед, хотя она терпеть не могла, когда он так делал. Ее вообще злило, когда он изображал голос разума и пытался указывать ей, что думать и что чувствовать.

– Ничего нормального! Это праздник в честь помолвки наших детей. Нашла куда притаскивать собаку в сумке! Могла бы сообразить!

– Вот именно – самое важное сейчас, что это праздник наших детей. Просто забудем обо всем. Никто не пострадал, а торт… да кому он нужен? – Кит улыбнулся, пытаясь разрядить атмосферу.

– Я вообще никогда его не ем, – встряла Шарлотта, завязывая пакет.

– Ну еще бы!

Мелани круто развернулась, чтобы не сказать или не сделать чего-нибудь, о чем потом пожалеет. Ей нужно было немного побыть одной. И выпить. Или закинуться чем-то посильнее. Ничего не осталось с последнего визита к стоматологу? «Ксанакс» или что ей там тогда давали? Неважно, хоть что-нибудь. Нервы были натянуты как канаты.

Она прошла через кухню, где официанты раскладывали по тарелкам новую порцию закусок, и выскользнула на маленькую террасу, отделенную от основной – непонятно, для чего вообще она была построена. Одна подруга предположила, что это для мини-огорода, и Мелани с помощью Хиллари послушно рассадила там орегано, мяту и базилик в горшочках. Никто больше сюда не заглядывал; идеальное укрытие, когда требовалось нечто большее, чем бокал вина.

Приподняв керамическую лягушку, подаренную Ноа и Эммой на День матери десять лет назад, Мелани выудила пакет с застежкой, в котором прятала сигареты. Вытряхнув одну, сунула в рот, щелкнула зажигалкой и с наслаждением вдохнула сладкий никотин, мягко успокаивавший истерзанные нервы.

– Я бы тоже не отказалась, – раздался из темноты голос Теннисон, напугав Мелани.

– Иди к черту, – откликнулась она и засунула пакет обратно лягушке под зад.

Улыбка Теннисон сверкнула во мраке.

– Только после тебя.





Глава 6




Теннисон все это время скрывалась от гнева Мелани на небольшой террасе с сеткой от насекомых, прямо за кухней. Сперва, однако, заглянула в уборную, чтобы скрепить бретельки булавками. На обратном пути подобрала свою собачку, из-за которой и поднялась суматоха. Честно хотела потом вернуться и вытереть за ней лужу на кухонном коврике, но за последнюю неделю усвоила, что Прада частенько делает их по несколько раз подряд. К тому же стоило взять ее, перепуганную, на руки, как она намертво вцепилась в лиф платья. Он снова опасно провис, однако, по счастью, стриптиза «на бис» не случилось. Собачонка немедленно постаралась укрыться где-то под подбородком, и раздражение Теннисон сменилось жалостью. Бедненькая! Обычно золотистые ретриверы довольно дружелюбны; с другой стороны, можно вспомнить «Куджо»[5]…

Постепенно Прада успокоилась и завозилась, выбираясь из объятий хозяйки. Смотрите, какая независимая! Теннисон поставила ее на кирпичный пол и открыла сетчатую дверь. Собачка проковыляла по ухоженной лужайке и тут же присела «по-большому». Отлично. Теперь еще и это убирать. Довольно символично – сегодня все через одно место.

Теннисон опустилась на табурет, одиноко стоявший в углу, откуда она могла присматривать за Прадой. В одной статье говорилось, что мелких собачек может унести сова или койот, так что оставлять их одних нельзя. Когда открылась дверь с кухни, Теннисон, сосредоточенная на согнувшейся в три погибели фигурке, чуть не вскрикнула от неожиданности.

В свете полной луны показалась Мелани, взвинченная до крайней степени. Надо было бы, наверное, как-то предупредить о своем присутствии, однако не хотелось выслушивать истерику из-за крема, бурбона и собачьей мочи по всему полу. Ничего, Мел сейчас переведет дух, расправит плечи и вернется обратно разгребать проблемы. В этом бывшая подруга была мастерицей.

Однако произошедшее дальше заставило Теннисон изумленно приподнять брови. Заставило бы, если бы ей только в четверг не закачали ботокс.

Миссис Примерная Девочка достала пакетик из-под статуэтки лягушки и вытянула оттуда сигарету.

Обе они начали курить на предпоследнем году обучения в школе. Решили, что так будут круче смотреться с миниатюрными бутылочками слабоалкогольного пива на традиционных пятничных вечеринках, когда после игры школьной футбольной команды все выезжали в поле и, составив машины в кружок, тусовались у костра. Поэтому однажды в понедельник Теннисон купила пачку сигарет в одном занюханном магазинчике, владелец которого – маленький китаец – почти не говорил по-английски и не понял, что перед ним несовершеннолетняя. Всю неделю они с Мелани практиковались, чтобы не закашляться и суметь прикурить с первого раза. Теннисон на самом деле не особо понравилось, зато у Мелани на удивление здорово получалось, и она действительно выглядела круто. С тех пор она и полюбила выкурить сигаретку после выпивки.

– Я бы тоже не отказалась, – проговорила Теннисон, вставая и подходя ближе.

– Иди к черту, – сверкнула глазами Мелани, засовывая пакет обратно лягушке под зад.

– Только после тебя, – продолжила Теннисон их старую шутку. Мелани придумала ее, насмотревшись старых фильмов про Джеймса Бонда по телевизору. Там агент 007 всегда произносил какую-нибудь забавную фразу перед тем, как прикончить очередного злодея. Глупые шуточки из детства – как неожиданно они иногда всплывают…

Мелани чуть заметно усмехнулась и не стала возражать, когда Теннисон достала пакет, вытряхнула сигарету и, прикурив, затянулась и выпустила дым.

– Да, дерьмовая вышла сценка…

– Угу. Тебе спасибо, что притащила свою собачонку. Я и не представляла, какая мощная от нее эмоциональная поддержка! Может, одолжишь мне на пару дней? – саркастически протянула Мелани. Потом ткнула пальцем в сторону лужайки, где все еще тужилась Прада. – Это ты тоже уберешь!

– У нее просто многодневный запор…

– Попробуй сменить корм. С Поппи помогло.


– Слушай, мне правда жаль. Не стоило ее приносить, извини.

И это была правда. Однако штука в том, что Теннисон действительно вроде как полюбила щеночка. Раньше ей никогда не хотелось завести питомца. Она росла в большой семье, где домашних животных и так было хоть отбавляй, а гулять с ними, кормить и убирать постоянно доставалось ей, как самой младшей. И все эти совки-лотки ее в конце концов так задолбали, что во взрослой жизни и мыслей таких не возникало. К тому же последние лет пятнадцать прошли в постоянных путешествиях и поездках, и тем более не хотелось себя связывать. Однако Теннисон как-то забыла приятную тяжесть питомца у себя на коленях или уютное, домашнее ощущение его искренней привязанности. Щенячьи «поцелуи» или очаровательное волнение, охватывавшее Праду, стоило хозяйке появиться в комнате, смягчали раздражение по поводу испорченного ковра в гостиной. Все же не так одиноко себя чувствуешь.

Конечно, не настолько Теннисон и страдала от одиночества… По бывшему мужу она не особо скучала. Тот все равно постоянно пропадал в командировках. После того как Эндрю закончил школу и уехал в университет, она проводила время в ресторанах и за прочими развлечениями, пока Роберт разъезжал по делам (и трахал секретаршу). Теннисон навещала сына в Фейетвилле и даже отважно пыталась ходить с Эндрю в пешие походы, чтобы насладиться природными красотами. Ключевое слово здесь «пыталась». Ее так и не увлекли ни сплав на каяках по реке Баффало, ни лазанье по утесам в различных национальных парках. Потом посчастливилось обрести союзника против комаров и уродливых туристских ботинок – появилась Эмма, которую тоже больше привлекали магазины и рестораны. В общем, жизнь била ключом. Однако когда развод был окончательно завершен и Теннисон осталась на Манхэттене по-настоящему одна и со статусом «в активном поиске», она вдруг ощутила себя самозванкой, пытающейся вернуться к чему-то давно забытому – да и нужному ли?

Возможно, поэтому она и оказалась здесь – там, где когда-то чувствовала себя настоящей. Когда-то она считала этот город своим. Когда-то, когда была молодой, уверенной в себе и готовой взять весь мир штурмом. С мечтами, амбициями и надежным, безопасным местом, где каждый вечер могла приклонить голову. Наверное, именно эту часть себя Теннисон и хотелось вернуть – ту, которая верила, что у нее есть что дать миру. Она сама не знала – что, но собиралась выяснить по ходу действия.

Или, быть может, глубоко внутри, под дорогими грудными имплантами и ботоксом, таилось желание восстановить однажды действительно разрушенное. Ту единственную ошибку, которую нельзя было ни исправить, ни загладить, ни предать забвению.

Нарушенное тогда обещание причинило Мелани боль. В тот момент Теннисон это не заботило. А сейчас? Сложно сказать. Она не была уверена ни в чем, что касалось бывшей подруги.

Мелани не отвечала, только молча затягивалась и выпускала облачка дыма в великолепие ночного неба.

– Ты слышала, что я сказала?

– Слышала. Не знаю, то ли сказать «ладно, проехали», то ли продолжать злиться. Последнее приятней.

Теннисон рассмеялась, потому что тоже не знала, что делать. Все было сложно, но этого и следовало ожидать. Как-никак, некогда Мелани украла у нее Кита, а сама Теннисон потом слегка перебрала на их дурацкой свадьбе и запалила костер, в котором их дружба сгорела дотла. Даже угольков не осталось. Один пепел.

– Не вижу ничего веселого, – буркнула Мелани.

Теннисон знала, что та имеет в виду не катастрофу с тортом и собаками, а всю помолвку в целом. Это неудовольствие чувствовалось еще за ужином в честь выпускного. Не совсем понятно только, по какому поводу – то ли из-за того, что Эндрю и Эмма так молоды, то ли потому что теперь они будут связаны на всю жизнь… ну, или сколько там продлится их брак. Теннисон, наученная горьким опытом, больше не верила в «пока смерть не разлучит вас».

В любом случае несправедливо переносить свои обиды на детей. В конце концов, те даже не знают о том, что произошло. По крайней мере, Теннисон им ничего не говорила. Узнав, что Эмма – дочь Мелани и Кита, упомянула лишь как можно осторожнее, что когда-то они дружили, однако потом потеряли связь, как это часто случалось до появления интернета и смартфонов. Разумеется, ни слова о том, что они разругались сознательно.

Возможно, лучше было бы сказать правду, но не хотелось оговаривать Мелани перед дочерью. Ну и как объяснить девушке, что ее мать украла у Теннисон парня, а та, разозлившись, в отместку выдала тайну, о которой обещала молчать? Да еще заявила о ней во всеуслышание…

Пожалуй, Теннисон любила цирк, но становиться звездой этого представления ей уже не хотелось.

Конечно, если немного отвлечься от эмоций, то, что произошло между Мелани и Китом, когда они вместе поступили в колледж, вполне понятно. В театре учишься абстрагироваться от персонажей, чтобы понять их действия и мотивы. Ну и получалось вот что:

Факт первый – Кит есть Кит. Бьющее через край обаяние и самоирония – невероятно привлекательное сочетание. Как сладкий нектар для бабочек.

Факт второй – Мелани Кит всегда нравился. Теннисон все знала, но не могла винить за это подругу. Перед ним вообще сложно было устоять, половина девчонок в округе по нему сохла.

Факт третий – Теннисон сама его бросила и свалила из Шривпорта, выбрав между любовью и потенциальной карьерой последнюю.

Факт четвертый – оба, и Мелани, и Кит, чувствовали себя одиноко. И оба были пьяны. А кому как не Теннисон знать, что бывает, когда одно накладывается на другое…

Вот только она всегда думала, что к ней Кит относится по-особенному и не задумываясь выберет ее, а не Мелани…

Оказалось, нет. Теннисон, которой едва исполнилось девятнадцать, искренне считала, что может уехать из Шривпорта, поймать свою звезду, затем притащить в Нью-Йорк по-прежнему безумно влюбленного Кита, и он тут же сделает предложение, опустившись на одно колено и протянув кольцо с огромным бриллиантом. А потом они станут купаться в лучах ее славы и успеха и вообще жить потрясающей жизнью. Тогда все это казалось само собой разумеющимся. В таком возрасте в принципе сложно себе представить, что что-то может пойти не так, как ты навоображала. Например, две полоски на тесте на беременность или решительное «нет» от агентов по кастингу – всех до единого, от Бродвея до любительского театра в Джерси. И никакого «и жили они долго и счастливо».

Все, что написано на вдохновляющих постерах, которые девочки вешают на стены, – просто дерьмо собачье. Разве что кроме одного, с котенком и надписью «Держись!». Вот этот действительно стоил своих денег.

Когда Теннисон вернулась с Манхэттена, где жила с лета, на осенние каникулы, все еще оставалось по-старому. Кит не сводил с нее глаз, а Мелани была третьей лишней. Однако в следующий приезд, на Рождество, что-то явно изменилось. Оба – парень и лучшая подруга – выглядели виноватыми. Нет, поправка – на самом деле только Мелани. В конце концов, под самый Новый год, после банки слабоалкогольного коктейля, она призналась: они с Китом (она набрала воздуху в грудь) целовались на одной вечеринке, еще осенью. Последовали извинения, потом слезы… Кажется, Теннисон дала подруге пощечину, а та умоляла о прощении и клялась, что этого больше не повторится. Кит, казалось, ни о чем не догадывался и целовал Теннисон так же горячо, как прежде, однако глубоко в душе она чувствовала, что грядут перемены, и страшилась их.

Там, на Манхэттене, прежняя жизнь казалась чем-то далеким, однако здесь, дома, девушка была не готова отпустить Кита. Она пошла на все, чтобы привязать его к себе, даже переспала с ним «по-настоящему», о чем он умолял еще со школы, когда они начали встречаться. Это было чудесно – так, как и представлялось в мечтах. При том что в шестнадцать Теннисон дала письменное обещание хранить целомудрие до брака и носила «кольцо непорочности», полученное от папы. До сих пор она свято придерживалась клятвы… ну, за исключением орального секса. Тут не было четкого мнения, считается это или нет.

Однако после Кит все равно сказал, что им надо расстаться. О, по-джентльменски, разумеется, – «дело не в тебе, дело во мне» и прочее. Мол, им не стоит ждать друг друга, а надо каждому жить своей жизнью. Как ни жаль, пора двигаться дальше.

Теннисон не ожидала, что будет так больно. И вообще-то – мог бы порвать с ней до того, как она все каникулы напролет занималась с ним сексом, нарушив свою клятву!

Вернувшись в Нью-Йорк, Теннисон дала себе другой зарок – со старым покончено. В одном Кит был прав – пора двигаться дальше. Она стала ходить по вечеринкам, пробовать то, что не стоило бы, и не раз ложилась в койку с тем, с кем не следовало. Теннисон из кожи лезла, чтобы забыть прежнюю себя и найти новую – современную, свободную, навсегда оставившую Шривпорт позади.

И теперь она снова здесь, рядом с бывшей лучшей подругой, а их сын и дочь вот-вот должны пожениться… Тридцать лет назад обе были бы в восторге от такого известия. Сегодня – не особо.

– Да, ситуацию не назовешь веселой или прекрасной, но наши дети любят друг друга, Мелли, – проговорила наконец Теннисон.

– Не смей меня больше так называть! Даже не думай вести себя как ни в чем не бывало после всего, что ты сделала мне и моей семье. Мы с тобой не подруги. И никогда ими не будем! – Мелани бросила сигарету на пол и затушила своим практичным невысоким каблучком. Потом наклонилась, подняла окурок и сунула под горшок.

Теннисон прикусила губу, чтобы снова не рассмеяться. Типичная Мелани. Обязательно заметет следы, если набедокурила. Держаться в рамках всегда было ее девизом. Она никогда не отваживалась открыто добиваться того, чего действительно желала.

За одним исключением. Когда захотела Кита. И получила его.

– Отлично. – Теннисон затянулась. Ей не особо нравилось, как смолистый дым обжигает легкие, но она не собиралась уступать бывшей подруге даже в этом. – Буду звать тебя Мелани. Или, может быть, ты предпочитаешь «миссис Лейтон»?

Та ответила испепеляющим взглядом.

– Мне плевать. Главное, не забудь убрать за своей собакой.

И женщина, которую Теннисон когда-то считала своей лучшей подругой навек, развернулась и пошла обратно к родным и близким. А сама она осталась докуривать и думать, как разгрести собачье дерьмо без совка или хотя бы бумажного полотенца. История всей ее жизни…