Билет: Земля - Нордеил
Часть 27 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сумеет ли он выбраться из удаленных локаций? Скорее всего, ему обрубят доступ к большинству функций, к использованию Комиссионного кода.
–…тебе закроют возможность подключения к общей системе, изымут и заблокируют право на соединение с базой…
Штрафы, штрафы, штрафы. Ему грозило такое их количество, что слушать не имело смысла. В лучшем случае деактивируют, как рабочую единицу. В худшем убьют личность и физическую оболочку. Система не терпела восставших. Но Вард не испытывал страха, он думал только о том, успеет ли в случае подобного наказания обеспечить Ингу средствами к существованию, перекинуть на ее счет сумму, достаточную для…
–… именно так я бы сказал тебе раньше. До встречи с Бернардой.
Теперь Дрейк стоял у того самого окна, положив руки на подоконник, смотрел в ночь. А Рид впервые включился вниманием в разговор, потому что последняя произнесенная фраза выбивалась из общего контекста. В ней была надежда. Слабая, но все-таки.
– Сомневаешься, что все перечисленное я исполнил бы немедленно?
Он не сомневался. Дрейк никогда не раскидывался словами, он вообще ничем не раскидывался.
«Но теперь…»
Герхер-Вард ждал этих слов, как ждет пустыня заветного дождя.
– Но теперь… – Они прозвучали, и сидящий на стуле человек почувствовал себя так, словно ему на лицо упали первые дождевые капли. – Знаешь, а ты везунчик. В каком-то смысле…
Тон все еще ровный, опасный. Диалог вилял и тек, как хвост змеи, – никогда не знаешь, где брюхо коснется мины.
– Она просила за тебя. Прониклась к тебе симпатией, разделила твои чувства и потому внутри уже оправдала содеянное. Она человек и не понимает, к чему могут привести действия, которые ты совершил.
На этом минном поле стояло столько ловушек, что не двинуть ни рукой, ни ногой. Поворот шеи мог стоить мгновенно сломанного позвоночника.
– И вообще-то я должен сделать так… – В пальцах Дрейка, как спичка, переломился деревянный карандаш. И силы в этих самых пальцах было столько, что вместо карандаша легко могла переломиться ось соседней вселенной. – Проблема лишь в том, что я не люблю расстраивать свою возлюбленную.
Бомба под задницей. Тикает все громче. Какой провод перережет Дрейк – черный или красный? Через секунду Рид может быть оправдан или же раздавлен, все зависело от прихотливого хвоста той же змеи.
Беда заключалась в том, что Герхер-Вард ни о чем не жалел. Выпади ему шанс, и развитие истории вновь пошло бы по тому же сценарию. Дрейк прекрасно знал об этом.
Тишина. Вата, как мягкий и душный поролон.
Все тот же взгляд насквозь, в оголенные провода Ридовой нервной системы.
– Я был на твоем месте, – произнес Дрейк тихо, – я проходил все эти стадии. Если бы не это, если бы не Бернарда… Ты понимаешь?
Вард понимал.
– Что ж, слушай меня…
Эта фраза явилась переломной. Изменился тон, изменился голос Начальника, и сделалось ясно – перерезан красный провод. Тот, который вел к решению «относительно помиловать». Черный лишил бы Рида способности дышать и видеть этот мир.
– Ди просила помочь тебе с адаптационной сывороткой. Не знаю, по какой причине она уверена, что я ее все-таки создал… – Дрейк сел на стул напротив, подался вперед, сцепил руки в замок, покачал головой. – Ты хоть понимаешь, во что ввязался сам, во что втянул эту Ингу?
Рид уже онемел от молчания. Кажется, у него склеились губы, кажется, он начал забывать слова.
– При естественном процессе адаптации, то есть прямом вливании тебя в ее фон, вероятность того, что она погибнет, девяносто семь процентов. Высокий процент, правда?
Не просто высокий. Недопустимый.
– Сыворотку я создал, это верно. Но вероятность человеческой смерти при ее использовании – пятнадцать процентов. Пятнадцать! Ты соображаешь, Рид? Да, шанс на благополучную адаптацию есть, но… Ответь мне на вопрос, ты готов так рисковать этой девушкой?
Невидимый дождь кончился, стало глухо, стало темно. Вард только теперь понял, как сильно в глубине души надеялся на Дрейка, на неизвестные формулы, на счастливую случайность. Теперь надежда удалялась от него, как огни скоростного поезда, проскочившего сельский вокзал.
– Трое суток ее мучений, агонии, приступов сильнейшей боли. А как ты думал? Без этого не обойдется – смешение фонов. Принятие человеком нашей энергии всегда будет выворачивать людей наизнанку. Вероятная смерть в конце. Ты готов?
Кажется, внутри кто-то гасил свет, кажется, цементировался для чувств глубокий подвал.
– Если ты хоть немного ее ценишь… Поверь, я не против поделиться модифицированным адаптационным материалом. Но если она тебе дорога, может, стоит объяснить, что у вас ничего не выйдет?
Теперь Рид молчал иначе. Еще несогласно, но уже глухо, медленно закатывая себя в асфальт.
Пятнадцать процентов – это тоже недопустимо. Едва ли он сможет существовать с мыслью о том, что допустил ее предсмертную агонию. Не сможет ни смотреть на это в процессе, ни думать об этом после. Ожоги эти мысли будут оставлять такие, что он быстро превратится в скукоженного от пламени самобичевания урода.
– Я не буду наказывать тебя слишком сильно. Не потому, что ты этого не заслуживаешь… Конечно, лишу доступа на год к шести типам Реакторных слоев, но на этом все. Знаешь почему? Потому что свои семь кругов ада ты пройдешь тогда, когда порвешь с ней. Когда будешь пытаться стабилизироваться, вернуться в себя прежнего. Я знаю, как это будет выглядеть, как будет ощущаться.
Дрейк был тяжел, был неумолим, и все же он сочувствовал. Каким-то образом Вард знал об этом. Хотя к чему это знание, к чему вообще это все…
Ему вспоминалась та поездка на машине, вспоминалось лицо Инги, когда она смотрела на него, когда проступило на нем понимание о том, что они пара. Ему хотелось обратно в тот день, чтобы пережить это еще раз. Если уж это последнее из светлых чувств, которые разрешила потрогать жизнь.
– Свободен.
Наверное, он легко отделался.
Но, выходя из кабинета, Вард чувствовал себя так, будто частично умер, будто в большинстве комнат его дома погасили свет, будто заперли на замки двери, будто особняк, готовый засиять светом люстр, радуясь заселению, превратился в затхлый набор перегородок и балок.
Глава 21
(Eternal Eclipse – Dawn of Faith)
Браун.
Он не пошел к ней ночью лишь потому, что боялся напугать. Знал, сначала нужно принять душ, побриться. До утра спал рвано, беспокойно, а к девяти часам успел полностью измаяться.
В дверь Алининой квартиры Даг стучал в начале десятого – ему не открыли. Ее не оказалось ни в любимом кафе, ни на художественных курсах, которые она посещала дважды в неделю.
И да, он нашел ее там, где ожидал – в магазине. Хорошо, что не вошел внутрь, хорошо, что увидел ее сквозь стекло до того, как…
Алина улыбалась продавцу. Кажется, его звали Дорнаном. Стояла перед ним, опершись на прилавок – по всей витрине разложены ее новые работы, – а тот откровенно флиртовал. Браун знал эти многозначительные взгляды, эти ухмылочки. Наверное, если бы не румянец на Алининых щеках, если бы не жест, которым она завела за ухо непокорный локон, Даг ворвался бы внутрь, разбил бы Дорнану челюсть. А теперь стоял, удивленный тому, что молния не всегда бьет снаружи, иногда она бесшумно крошит твой постамент изнутри.
Дага не дождались.
Наверное, и не должны были. Он не был Алине ни мужем, ни официальным мужчиной – они вообще не говорили об этом вслух, об их «статусе».
Но могла бы хотя бы дождаться его для того, чтобы поговорить. Подумал и устыдил самого себя: «А если бы Алина пропала вот так внезапно без звонка, без записки? Он ждал бы ее для финального разговора?» Сколько-то ждал бы. Но если бы она не явилась, не зарекался бы жить монахом, что правда, то правда. Вот и она…
Дорнан тем временем, трогая лист бумаги, невзначай коснулся руки Алины – уже занял теплое место, гаденыш… Браун задыхался от смеси злости и бессилия. Наверное, нужно было войти, поздороваться, просто посмотреть ей в глаза. Тогда бы он выяснил наверняка, тогда бы…
Нужно было войти…
Но Даг понял, что не войдет.
Фокус его взгляда сместился с двух фигур в полутемном зале «Серафима» на отражение бородатого мужика в витрине магазина. Мужика с ободранной грудью под рубахой.
Снова Нордейл. Все так и не так…
Браун отлепил себя от места, к которому за последние пару минут прирос, и зашагал прочь.
*****
(Brand X Music – Misfortune)
Бернарда.
У Нордейла имеется восхитительное свойство всегда быть разным и ненавязчивым. Он невзначай меняет наряды и настроение, из-за чего одни и те же улицы всегда смотрятся по-новому. Спроси я об этом феномене Дрейка, и тот лишь загадочно пожмет плечами – мол, поживи с мое, поймешь. Но для того чтобы удивляться и наслаждаться, не обязательно понимать – главное, подмечать.
В Реактор, однако, этим утром я направлялась отнюдь не для того, чтобы разыскать рано ускользнувшего на работу любимого мужчину, а чтобы найти в офисе другого комиссионера, Герхер-Варда. Уточнить, как поживают архивные отметки, а также полюбопытствовать, во что вылился диалог с Дрейком, случившийся накануне. Сам Дрейк о результатах разговора почему-то молчал.
– Доброе утро, – поздоровалась я с «Вертером» у входа, любопытствуя, смогу ли когда-нибудь узнать и запомнить все имена людей в форме. Вероятно, не смогу. – Я бы хотела пообщаться с Ридом Герхер-Вардом. Как мне его найти?
Реактор всегда казался мне похожим не то на стерильную лабораторию инопланетной станции, не то на казино, где вечно отсутствовали и окна, и часы. В общем, отдельно существующий кусок мира, живущий по своим правилам.
– Второй этаж, – пояснили мне, – лифт в конце коридора, далее направо. Вас встретят.
Работник «КПП», передающий сигналы мысленно и без нажатия на кнопки панели управления, казался мне частью бутафории, придуманной исключительно для людей.
Я направилась к лифту.
По его глазам невозможно было ничего прочитать. Но радости в них точно не добавилось – этот факт меня смутил. Где-то в глубине души я надеялась на понимание со стороны Дрейка, на его помощь с адаптационной сывороткой, в общем, на очередное чудо. Рид встретил меня не в кабинете, а в дальнем конце коридора, где окно все-таки существовало, а также стоял двухместный диванчик. Чтобы не лезть диалогом сразу в душу, я начала окольным путем.
– Вы обещали дать мне знать, когда изменятся архивные отметки.
Может быть, не стоило об этом заговаривать здесь, где даже у пространства имелись глаза и уши, но Вард, упершийся в подоконник и стоящий ко мне полубоком, не трепыхнулся. Не предложил переместиться в кафе, ничем не выдал дискомфорта от озвучивания запретной темы.
Он не вздохнул, хотя мне казалось должен был. Развернулся, принял официальную позу.
– Прошу прощения, что не сообщил раньше. День назад архивные отметки успешно покинули общую базу и подняты не будут. Также вам стоит знать, что Инга и Даг Браун пересекли Портал и уже находятся на Уровнях.
Пришлось подобрать чуть отвисшую челюсть и быстро переварить информацию.
«Рид старался, чтобы Инга вернулась как можно быстрее. Значит, Браун сопровождал ее».
– Э-э-э, переход санкционированный?
Пауза перед ответом была чуть длиннее положенной. Уж я-то научилась подмечать особенности поведения Комиссионеров.
– Относительно. То есть для этих двоих наказания «за прибытие» не последует, все чисто.
–…тебе закроют возможность подключения к общей системе, изымут и заблокируют право на соединение с базой…
Штрафы, штрафы, штрафы. Ему грозило такое их количество, что слушать не имело смысла. В лучшем случае деактивируют, как рабочую единицу. В худшем убьют личность и физическую оболочку. Система не терпела восставших. Но Вард не испытывал страха, он думал только о том, успеет ли в случае подобного наказания обеспечить Ингу средствами к существованию, перекинуть на ее счет сумму, достаточную для…
–… именно так я бы сказал тебе раньше. До встречи с Бернардой.
Теперь Дрейк стоял у того самого окна, положив руки на подоконник, смотрел в ночь. А Рид впервые включился вниманием в разговор, потому что последняя произнесенная фраза выбивалась из общего контекста. В ней была надежда. Слабая, но все-таки.
– Сомневаешься, что все перечисленное я исполнил бы немедленно?
Он не сомневался. Дрейк никогда не раскидывался словами, он вообще ничем не раскидывался.
«Но теперь…»
Герхер-Вард ждал этих слов, как ждет пустыня заветного дождя.
– Но теперь… – Они прозвучали, и сидящий на стуле человек почувствовал себя так, словно ему на лицо упали первые дождевые капли. – Знаешь, а ты везунчик. В каком-то смысле…
Тон все еще ровный, опасный. Диалог вилял и тек, как хвост змеи, – никогда не знаешь, где брюхо коснется мины.
– Она просила за тебя. Прониклась к тебе симпатией, разделила твои чувства и потому внутри уже оправдала содеянное. Она человек и не понимает, к чему могут привести действия, которые ты совершил.
На этом минном поле стояло столько ловушек, что не двинуть ни рукой, ни ногой. Поворот шеи мог стоить мгновенно сломанного позвоночника.
– И вообще-то я должен сделать так… – В пальцах Дрейка, как спичка, переломился деревянный карандаш. И силы в этих самых пальцах было столько, что вместо карандаша легко могла переломиться ось соседней вселенной. – Проблема лишь в том, что я не люблю расстраивать свою возлюбленную.
Бомба под задницей. Тикает все громче. Какой провод перережет Дрейк – черный или красный? Через секунду Рид может быть оправдан или же раздавлен, все зависело от прихотливого хвоста той же змеи.
Беда заключалась в том, что Герхер-Вард ни о чем не жалел. Выпади ему шанс, и развитие истории вновь пошло бы по тому же сценарию. Дрейк прекрасно знал об этом.
Тишина. Вата, как мягкий и душный поролон.
Все тот же взгляд насквозь, в оголенные провода Ридовой нервной системы.
– Я был на твоем месте, – произнес Дрейк тихо, – я проходил все эти стадии. Если бы не это, если бы не Бернарда… Ты понимаешь?
Вард понимал.
– Что ж, слушай меня…
Эта фраза явилась переломной. Изменился тон, изменился голос Начальника, и сделалось ясно – перерезан красный провод. Тот, который вел к решению «относительно помиловать». Черный лишил бы Рида способности дышать и видеть этот мир.
– Ди просила помочь тебе с адаптационной сывороткой. Не знаю, по какой причине она уверена, что я ее все-таки создал… – Дрейк сел на стул напротив, подался вперед, сцепил руки в замок, покачал головой. – Ты хоть понимаешь, во что ввязался сам, во что втянул эту Ингу?
Рид уже онемел от молчания. Кажется, у него склеились губы, кажется, он начал забывать слова.
– При естественном процессе адаптации, то есть прямом вливании тебя в ее фон, вероятность того, что она погибнет, девяносто семь процентов. Высокий процент, правда?
Не просто высокий. Недопустимый.
– Сыворотку я создал, это верно. Но вероятность человеческой смерти при ее использовании – пятнадцать процентов. Пятнадцать! Ты соображаешь, Рид? Да, шанс на благополучную адаптацию есть, но… Ответь мне на вопрос, ты готов так рисковать этой девушкой?
Невидимый дождь кончился, стало глухо, стало темно. Вард только теперь понял, как сильно в глубине души надеялся на Дрейка, на неизвестные формулы, на счастливую случайность. Теперь надежда удалялась от него, как огни скоростного поезда, проскочившего сельский вокзал.
– Трое суток ее мучений, агонии, приступов сильнейшей боли. А как ты думал? Без этого не обойдется – смешение фонов. Принятие человеком нашей энергии всегда будет выворачивать людей наизнанку. Вероятная смерть в конце. Ты готов?
Кажется, внутри кто-то гасил свет, кажется, цементировался для чувств глубокий подвал.
– Если ты хоть немного ее ценишь… Поверь, я не против поделиться модифицированным адаптационным материалом. Но если она тебе дорога, может, стоит объяснить, что у вас ничего не выйдет?
Теперь Рид молчал иначе. Еще несогласно, но уже глухо, медленно закатывая себя в асфальт.
Пятнадцать процентов – это тоже недопустимо. Едва ли он сможет существовать с мыслью о том, что допустил ее предсмертную агонию. Не сможет ни смотреть на это в процессе, ни думать об этом после. Ожоги эти мысли будут оставлять такие, что он быстро превратится в скукоженного от пламени самобичевания урода.
– Я не буду наказывать тебя слишком сильно. Не потому, что ты этого не заслуживаешь… Конечно, лишу доступа на год к шести типам Реакторных слоев, но на этом все. Знаешь почему? Потому что свои семь кругов ада ты пройдешь тогда, когда порвешь с ней. Когда будешь пытаться стабилизироваться, вернуться в себя прежнего. Я знаю, как это будет выглядеть, как будет ощущаться.
Дрейк был тяжел, был неумолим, и все же он сочувствовал. Каким-то образом Вард знал об этом. Хотя к чему это знание, к чему вообще это все…
Ему вспоминалась та поездка на машине, вспоминалось лицо Инги, когда она смотрела на него, когда проступило на нем понимание о том, что они пара. Ему хотелось обратно в тот день, чтобы пережить это еще раз. Если уж это последнее из светлых чувств, которые разрешила потрогать жизнь.
– Свободен.
Наверное, он легко отделался.
Но, выходя из кабинета, Вард чувствовал себя так, будто частично умер, будто в большинстве комнат его дома погасили свет, будто заперли на замки двери, будто особняк, готовый засиять светом люстр, радуясь заселению, превратился в затхлый набор перегородок и балок.
Глава 21
(Eternal Eclipse – Dawn of Faith)
Браун.
Он не пошел к ней ночью лишь потому, что боялся напугать. Знал, сначала нужно принять душ, побриться. До утра спал рвано, беспокойно, а к девяти часам успел полностью измаяться.
В дверь Алининой квартиры Даг стучал в начале десятого – ему не открыли. Ее не оказалось ни в любимом кафе, ни на художественных курсах, которые она посещала дважды в неделю.
И да, он нашел ее там, где ожидал – в магазине. Хорошо, что не вошел внутрь, хорошо, что увидел ее сквозь стекло до того, как…
Алина улыбалась продавцу. Кажется, его звали Дорнаном. Стояла перед ним, опершись на прилавок – по всей витрине разложены ее новые работы, – а тот откровенно флиртовал. Браун знал эти многозначительные взгляды, эти ухмылочки. Наверное, если бы не румянец на Алининых щеках, если бы не жест, которым она завела за ухо непокорный локон, Даг ворвался бы внутрь, разбил бы Дорнану челюсть. А теперь стоял, удивленный тому, что молния не всегда бьет снаружи, иногда она бесшумно крошит твой постамент изнутри.
Дага не дождались.
Наверное, и не должны были. Он не был Алине ни мужем, ни официальным мужчиной – они вообще не говорили об этом вслух, об их «статусе».
Но могла бы хотя бы дождаться его для того, чтобы поговорить. Подумал и устыдил самого себя: «А если бы Алина пропала вот так внезапно без звонка, без записки? Он ждал бы ее для финального разговора?» Сколько-то ждал бы. Но если бы она не явилась, не зарекался бы жить монахом, что правда, то правда. Вот и она…
Дорнан тем временем, трогая лист бумаги, невзначай коснулся руки Алины – уже занял теплое место, гаденыш… Браун задыхался от смеси злости и бессилия. Наверное, нужно было войти, поздороваться, просто посмотреть ей в глаза. Тогда бы он выяснил наверняка, тогда бы…
Нужно было войти…
Но Даг понял, что не войдет.
Фокус его взгляда сместился с двух фигур в полутемном зале «Серафима» на отражение бородатого мужика в витрине магазина. Мужика с ободранной грудью под рубахой.
Снова Нордейл. Все так и не так…
Браун отлепил себя от места, к которому за последние пару минут прирос, и зашагал прочь.
*****
(Brand X Music – Misfortune)
Бернарда.
У Нордейла имеется восхитительное свойство всегда быть разным и ненавязчивым. Он невзначай меняет наряды и настроение, из-за чего одни и те же улицы всегда смотрятся по-новому. Спроси я об этом феномене Дрейка, и тот лишь загадочно пожмет плечами – мол, поживи с мое, поймешь. Но для того чтобы удивляться и наслаждаться, не обязательно понимать – главное, подмечать.
В Реактор, однако, этим утром я направлялась отнюдь не для того, чтобы разыскать рано ускользнувшего на работу любимого мужчину, а чтобы найти в офисе другого комиссионера, Герхер-Варда. Уточнить, как поживают архивные отметки, а также полюбопытствовать, во что вылился диалог с Дрейком, случившийся накануне. Сам Дрейк о результатах разговора почему-то молчал.
– Доброе утро, – поздоровалась я с «Вертером» у входа, любопытствуя, смогу ли когда-нибудь узнать и запомнить все имена людей в форме. Вероятно, не смогу. – Я бы хотела пообщаться с Ридом Герхер-Вардом. Как мне его найти?
Реактор всегда казался мне похожим не то на стерильную лабораторию инопланетной станции, не то на казино, где вечно отсутствовали и окна, и часы. В общем, отдельно существующий кусок мира, живущий по своим правилам.
– Второй этаж, – пояснили мне, – лифт в конце коридора, далее направо. Вас встретят.
Работник «КПП», передающий сигналы мысленно и без нажатия на кнопки панели управления, казался мне частью бутафории, придуманной исключительно для людей.
Я направилась к лифту.
По его глазам невозможно было ничего прочитать. Но радости в них точно не добавилось – этот факт меня смутил. Где-то в глубине души я надеялась на понимание со стороны Дрейка, на его помощь с адаптационной сывороткой, в общем, на очередное чудо. Рид встретил меня не в кабинете, а в дальнем конце коридора, где окно все-таки существовало, а также стоял двухместный диванчик. Чтобы не лезть диалогом сразу в душу, я начала окольным путем.
– Вы обещали дать мне знать, когда изменятся архивные отметки.
Может быть, не стоило об этом заговаривать здесь, где даже у пространства имелись глаза и уши, но Вард, упершийся в подоконник и стоящий ко мне полубоком, не трепыхнулся. Не предложил переместиться в кафе, ничем не выдал дискомфорта от озвучивания запретной темы.
Он не вздохнул, хотя мне казалось должен был. Развернулся, принял официальную позу.
– Прошу прощения, что не сообщил раньше. День назад архивные отметки успешно покинули общую базу и подняты не будут. Также вам стоит знать, что Инга и Даг Браун пересекли Портал и уже находятся на Уровнях.
Пришлось подобрать чуть отвисшую челюсть и быстро переварить информацию.
«Рид старался, чтобы Инга вернулась как можно быстрее. Значит, Браун сопровождал ее».
– Э-э-э, переход санкционированный?
Пауза перед ответом была чуть длиннее положенной. Уж я-то научилась подмечать особенности поведения Комиссионеров.
– Относительно. То есть для этих двоих наказания «за прибытие» не последует, все чисто.