Бездна между нами

– Не груби, – бросил Навид. Он не глядел на меня – ползал на четвереньках, налаживал старый видик. – Побудут еще. Хочу им «Брейк-данс» показать.

Вот это было неожиданно.

«Брейк-данс» – один из моих любимых фильмов.

Сейчас и не вспомню, когда началось буйное помешательство. Кажется, мы с Навидом с рождения обожали смотреть брейк-данс по видео. Все равно – художественные фильмы или баттлы; все равно, снятые в Штатах или в любом другом уголке мира. Пожалуй, любовь к брейк-дансу, подзабытому сегодня танцу, нас с братом и связывала. Как бы я или Навид ни провели день, вечер у нас был общий, и он проходил под ритмы брейка. Этот диск мы пару лет назад откопали на блошином рынке и посмотрели минимум двадцать раз.

– Зачем им «Брейк-данс»? – спросила я, усевшись в кресло, подобрав под себя ноги. Этого я не пропущу; буду смотреть вместе с приятелями Навида. Потому что люблю «Брейк-данс» даже больше, чем «Мэтлока». – Так я говорю, Навид, зачем ребятам «Брейк-данс», а?

Брат улыбнулся.

– Затем, что я – мы – создаем команду.

– Серьезно?

Я ушам не верила.

Мы с Навидом столько раз говорили: вот бы создать команду, вот бы заняться брейком по-настоящему, выучиться, участвовать в баттлах… Однако никаких шагов мы не предпринимали. Команда оставалась мечтой.

Навид поднялся с пола. Улыбка стала шире. Определенно, он заметил мое волнение. Спросил:

– Ширин, ты с нами?

– Конечно, черт возьми! – выдохнула я.

В это самое мгновение вошла мама. Стукнула меня по затылку деревянной ложкой. Прошипела:

– Фош надех. – Не сквернословь.

Я потерла затылок.

– Черт, мама! Больно же!

Последовал второй удар.

– Черт!

– Это кто такие? – спросила мама, указывая на ребят.

Навид стал перечислять всех поименно. Мама уставилась на снедь, разложенную на кушетке. Покачала головой.

– Иин чи? – Это что? Добавила по-английски: – Это не еда.

– А больше ничего нету, – объявил брат. И, в общем-то, не преувеличил.

Покупать полуфабрикаты, снеки и тому подобное – не про наших родителей. Чтобы у нас печенье или чипсы в доме водились? Вот уж нет! В качестве перекуса мама обычно давала мне огурец.

На комментарий Навида мама только вздохнула и отправилась в кухню. Но сначала выдала на фарси: она, мол, столько лет учит детей стряпать, и хоть бы раз они ее с работы встретили каким-никаким обедом, а если обеда и завтра не будет, она, честное слово, выдерет и дочь, и сына. Подозреваю, шутки в этих причитаниях было максимум сорок процентов.

Навид закатил глаза, я собралась хихикнуть, но мама вдруг спросила:

– Ширин, как дела в школе?

Смеяться сразу расхотелось. Мама, разумеется, спрашивала не про общественную работу; маму интересовали мои успехи в учебе. Мой табель. Учебный год меньше месяца назад начался, а ей табель подавай!

– Отлично, – сказала я.

Мама кивнула и, вечная хлопотунья, исчезла в кухне.

Я обернулась к брату:

– Ну так что насчет команды, Навид?

– Завтра после занятий собираемся.

– А если нам кого из учителей удастся заинтересовать, – начал Карлос, – у нас будет настоящий клуб прямо в кампусе.

– Здорово! – просияла я.

– Еще бы не здорово, – отозвался брат.

Тут я спохватилась. Помрачнела.


– Есть одно «но». Мелкая мелочь, о которой ты, Навид, забыл.

Брат приподнял брови.

– Что еще за мелочь?

– Кто нас будет учить?

– Да я же и буду, – снисходительно улыбнулся Навид.

Тут нужны подробности. У моего брата есть настоящая скамья для пресса. Он ее на свалке нашел, починил, счистил ржавчину, заново покрасил краской-спреем. Скамья занимает половину комнаты. Постепенно брат насобирал еще и целую коллекцию гирь и гантелей. Таскает это добро из города в город. Обожает качаться. И бегать. И боксировать. Ходил на гимнастику, пока родители не сочли, что занятия слишком дороги. Подозреваю, заветная мечта Навида – стать персональным тренером. Над собой он с двенадцати лет работает. Здорово преуспел. Весь из мускулов, без жировой прослойки. Откуда я знаю? Навид меня держит в курсе, регулярно отчитывается, какой у него процент жира. Однажды я его похвалила, а он пощупал мое предплечье и говорит: «Неплохо, но можно бы и покрепче мускулы иметь». И с тех пор я под его руководством тоже качаю пресс.

Вот почему я сразу поверила: Навид отлично выучит нас брейк-дансу.

Только я еще не знала, как все повернется.





Глава 3




Что я особенно ненавижу в школе – в старшей школе, – так это биологию. Потому что на биологии, на практических занятиях, нужен партнер. Потому что со мной никто работать не желает. И это кошмарно. Нет, ну дерьмовая же ситуация, кода шепчешь учительнице: «У меня нет партнера, а можно я одна буду?» А она с нежной улыбкой говорит: «Нельзя»; полагает, что великую милость оказывает, прикрепляя тебя к паре, которая всегда без третьего лишнего работала и дальше так же хочет…

На этот раз вышло иначе.

На этот раз небеса разверзлись, и Бог даровал просветление нашей учительнице, и та велела разделиться на пары по принципу «кто с кем рядом сидит». Так и получилось, что свежевать дохлую кошку мне выпало вместе с парнем, который в первый школьный день задел меня учебником.

Звали его Оушен.

Кто бы мне в лицо ни взглянул – сразу прикидывает, что имя у меня странное. А у этого парня внешность Кена, бойфренда куклы Барби; вот бы кому самое тривиальное имя. Так нет же.

– У меня родители с прибабахом, – объяснил Оушен.

Я пожала плечами.

Шкуру с кошки мы снимали в полном молчании. Действительно, кому охота болтать, когда такую гадость делаешь? Мертвая плоть чвокает под скальпелем. Воняет формальдегидом. Мысль всего одна: до чего ж дебильная программа в этом учебном заведении и кому это надо – сдерживать рвотные позывы еще целых два месяца, терзая все один и тот же кошачий трупик…

– Сейчас я должен бежать, давай после школы закончим, – прошептал Оушен.

Мне показалось, он эту фразу выдал внезапно. Не сразу я сообразила: Оушен уже некоторое время что-то говорил, что-то объяснял. Просто у меня руки дрожали, и скальпель дрожал, и я только о скальпеле и думала.

– Что? – переспросила я.

Он черкнул в лабораторной тетрадке.

– Нам ведь надо еще отчет написать о сегодняшних изысканиях. – Оушен покосился на часы. – А сейчас будет звонок. Вот я и предлагаю: давай после школы закончим. Согласна?

– Что? Нет, после школы я не могу.

Его уши чуть порозовели.

– Вот как? Ну да. Конечно. Извини, я не подумал, что ты… что тебе… что тебя не выпускают…

– Офигеть! – Я расширила глаза. – Нет, ну просто офигеть! – тряхнула головой, вымыла руки. Вздохнула.

– В каком смысле?

– Слушай, я не знаю, что ты там навоображал про меня и мою жизнь, но имей в виду: мои родители не собираются менять дочь на отару коз. Понял?

– На стадо коз, – поправил Оушен, чуть кашлянув. – Отара бывает овец, а козы…

– К черту коз, – отрезала я.

Он смутился.

– Просто у меня дела после занятий, – продолжала я.

– Вот как…

– Поэтому надо придумать другой вариант. О’кей?