Безбилетный пассажир

Скобцева его переспрашивает. Он снова машет рукой в сторону и что-то талдычит. И опять слышу: «Кеннеди».

– Что он говорит? – спросил Бондарчук у Скобцевой. – При чем здесь Кеннеди?

– Что-то я не очень поняла.

– Скажи ему, что мы советская делегация, летим на фестиваль в Мексику, и никакой Кеннеди здесь ни при чем!

Скобцева еще раз медленно и подробно объяснила все представителю, а тот снова показывает рукой в сторону и опять что-то про Кеннеди.

– Он говорит, чтобы мы шли в тот зал, к представителю Кеннеди. Может, пойти посмотреть?

– Ни в коем случае! Но, Кеннеди! Но! – Бондарчук помахал пальцем перед носом представителя компании.

– Но, Кеннеди! – Таланкин тоже помахал пальцем.

Представитель поднял руки: «Джаст э моумент!» и скрылся за дверью.

– Побежал докладывать, что мы не соглашаемся, – догадался Таланкин.

– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает! – запел я. В самолете мы угостились бесплатной выпивкой, и настроение у нас было приподнятое.

– А ну заткнись! – рявкнул Бондарчук.

Сел и включил на полную мощность свой маленький транзисторный приемник. (Бондарчук купил его в Мексике в прошлую поездку, очень им дорожил и с ним не расставался. Это был первый транзисторный приемник, который я увидел.)

Возвратился представитель компании с каким-то молодым человеком. Путая польские и русские слова, тот объяснил, что до Монреаля мы летели «Шведскими авиалиниями», а здесь должны пересесть на самолет канадской компании «Кеннеди пасифик», представительство которой находится в следующем зале. И там нами займутся: устроят в гостиницу, накормят, а завтра отправят в Мехико.





Утка




На следующий день в аэропорту Мехико нас встретили советник посольства и переводчица Люся Новикова. Разместились по машинам: Бондарчук и Скобцева поехали с советником посольства, а мы с Таланкиным – с Люсей. Водитель у нас был свой, посольский. Как только машина тронулась, Люся (она сидела впереди) повернулась к нам:

– Что нового в Москве?

– Ничего.

– Сегодня здесь по радио говорили, что у нас переворот. Якобы Хрущева сняли, а власть захватили Молотов, Каганович и Маленков. Утка?

– Бог ее знает. Мы уже два дня летим. А вы из посольства позвоните и спросите.

Люся вздохнула и отвернулась.

Мексика. Жара, пальмы, едем в шикарной машине по широкому шоссе. А в Москве минус семь и, может, переворот…

– А в общем-то, что в лоб, что по лбу. Одна компания, – изрек я.

Люся с упреком посмотрела на меня и показала глазами на водителя.

Въехали в город. На улицах много людей. Много гитаристов в сомбреро, ряженых.

– Сегодня у них большой католический праздник, – объяснила Люся.

Свернули на главную магистраль, там по осевой двигалась нескончаемая процессия: респектабельные синьоры и синьориты, старушки и старики, дети, полуголые индейцы в национальных костюмах… И все – на коленях.

– Они так три километра до собора ползут, чтобы им грехи простили, – объяснила Люся.

Подъехали к посольству. У ограды – толпа журналистов. Охрана открыла ворота, и мы, вслед за машиной советника, въехали на нашу территорию. Ворота за нами тут же закрыли.

– Слышали? – спросил нас Бондарчук, когда мы вышли из машины.

– Т-сс! – советник поднес палец к губам и показал на журналистов.

Нас провели к послу. Посол усадил нас в кресла.

– Ну, как долетели?

– Спасибо, нормально. Товарищ посол, что-нибудь прояснилось…


– А как вам гостиница? Вас в «Хилтоне» поселили? – перебил Бондарчука посол.

– Они там еще не были, – сказал встречавший нас советник. – Мы к вам прямо из аэропорта.

– Товарищ посол, нам сказали… – начал я.

– Вам повезло, товарищи, – снова перебил посол. – Сегодня в Мехико религиозный праздник. Люся, обязательно своди и покажи.

Тут в кабинет вошел человек и передал послу листок бумаги. Посол взглянул на листок и заметно повеселел:

– А вечером организуем пресс-конференцию и небольшой прием! В честь вашего прибытия! Не возражаете?

– А если спросят насчет переворота, что отвечать? – спросил Таланкин.

– Никита Сергеевич – верный ленинец, – отчеканил посол. – Советский народ поддерживает его курс, и никаких переворотов у нас нет и быть не может! Пусть не надеются!

Когда мы вышли, ни одного журналиста перед посольством уже не было.





Люся и кардинал




Прямо из посольства Люся повезла нас смотреть праздник, – пока он не кончился. У соборной площади мы вышли, а машины с вещами отправили в гостиницу.

– Только держитесь все вместе, а то потеряемся, – предупредила Люся.

На площади перед собором – тысячи и тысячи людей. Из динамиков доносится приятный голос…

– Сегодня сам кардинал службу ведет, – сказала Люся.

Таланкин еще в Москве купил восьмимиллиметровую камеру. И, как только вышел из машины, принялся все снимать. В результате мы его потеряли. Попробовали искать, да где там! Все, привет, пропал Таланкин: где гостиница – не знает, языка не знает. И денег у него нет (Скобцева еще не выдала нам суточные.)

Люся подвела нас к конной статуе:

– Стойте здесь и отсюда ни шагу! – и исчезла.

Через десять минут из динамиков послышалась какая-то возня, и вдруг мы услышали Люсин голос. Люся кричала:

– Таланкин! Посреди площади конная статуя! Подходи к ней! Конная статуя! К передним ногам!

Опять какая-то возня, пререкания по-испански, люсино «пардон» и снова бархатный голос кардинала, читающего молитву.

До сих пор не могу понять, как маленькая, худенькая Люся умудрилась сквозь плотную толпу проникнуть в собор, а там еще добраться до алтаря и оттеснить от микрофона кардинала.

– А, ерунда, – отмахнулась Люся, когда мы ее потом стали расхваливать. – Вот когда я в Москве в ГУМе сапоги покупала, это действительно был подвиг!





Свободная пресса




Вечером в этот же день в холле гостиницы была пресс-конференция. Про переворот никто не спрашивал, вопросы были самые безобидные: как вам Мексика, какие творческие планы… Спрашивали Бондарчука и Скобцеву, мы с Таланкиным никого не интересовали.

А на следующий день утром перед отлетом в Акапулько Люся вручила нам газеты и начала переводить. На первой странице – большой портрет Бондарчука и написано крупным шрифтом: «Бондарчук заявил, что везет на Кубу атомную бомбу». Ниже – портрет Скобцевой и заголовок: «Русская звезда приехала в Мексику делать аборт! Она знает, что в Мексике лучшие гинекологи!» Дальше на маленькой фотографии мы с Таланкиным и подпись: «Сопровождающие Бондарчука агенты КГБ Игор Таланкин и испанец Хорхе Данелли, который делает вид, что не знает испанского языка».

Тогда я разозлился: «Вот мерзавцы!» А теперь, когда у нас тоже свобода слова, понимаю, какими скромными и тактичными были те мексиканские журналисты.





Хочу домой