Без права на ошибку
Часть 8 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Добрынин с ним не спорил – кто он такой, спорить с главой поселка? – но с этим решением был категорически не согласен. Дураку понятно, почему. Единожды признав свою слабость и пойти на соглашение, значит навсегда поставить шею под нож. Это значит беспредел и вседозволенность со стороны блатной братии. Это значит, что каждый из них, заявившись в поселок, может творить все, что ему заблагорассудится – а к такому Добрынин был как-то морально не готов.
Нужно было оружие. И – много.
Где достать? В таких количествах – только у вояк. Но как, если у них только первый выстрел – предупредительный?.. Однако Добрынин прекрасно помнил, что кроме складов на горе есть еще и поселок Константиновка. И вот уж там…
Константиновка, помнится, на момент его прихода в Пензу уже была под вояками. Но это было там, в другом времени. А как с этим дело обстояло в сейчас? Осторожные расспросы почти ничего не дали. Мамонов не знал, Хруст тоже, да и остальные обитатели поселка, когда Данил пытался расспрашивать, лишь плечами пожимали. Подавляющее большинство народу даже и понятия не имело, что там есть какой-то военный объект, а тем более – склады. И вероятнее всего именно этим и можно было объяснить тот факт, что туда еще не проложили дорожку предприимчивые сталкеры.
Получалось так, что лезть придется одному – и это соответствовало его задумкам целиком и полностью. В известность он никого не ставил: знают трое – знает свинья. Даже свою группу, начавшую понемногу собираться с миру по нитке из разных общин, и ту не привлекал. На константиновские склады, буде дельце выгорит, у него были еще кой-какие виды…
По зрелым размышлениям Юку он решил взять с собой. За эти полгода, что он тренировал девушку, она достигла уже некоторых успехов в боевой подготовке и довольно быстро продвигалась по пути совершенствования. Добрынин не ошибся бы, если б сказал, что во владении оружием она могла бы сейчас потягаться и с некоторыми из ребят молодежной группы. Была небольшая проблема с дисциплиной и послушанием – девушка, считая, вероятно, что знает больше самого наставника, частенько пыталась спорить и Добрынина, привыкшего во всем, что касается боевой подготовки, к железной дисциплине, это бесило до белого каления. Не единожды он ругался, не единожды кричал, искренне не понимая, как, не имея за плечами сколь-нибудь богатого опыта, можно спорить с тем, кто в своем деле собаку съел – и все же добился и в этом отношений некоторого прогресса. Однако во всем остальном она была образцом успешного ученика – и теперь, как бы ни хотелось ему оставить ее за безопасными стенами поселка, пришла пора первого экзамена.
Рано утром, экипировавшись по полной, они выдвинулись в сторону Константиновки. Добрынин, который таскал подошедший ему демрон из гардероба КАМАЗа, в модуле переоделся в боевой скафандр: понимая, что уник нельзя показывать в городе, так как впоследствии в таком же заявится сюда Данька-младший, он держал его в «Тайфуне» под замкóм. Юка же надела свой, один из десяти комбезов хранившихся в модуле. Из оружия у нее не имелось пока ничего, кроме пистолета ПМ и калаша, штатных для мехвода «Тайфуна», и она довольно сильно переживала по этому поводу, бросая время от времени завистливые взгляды на ВСС и «Пернач» Добрынина. Впрочем, Данил прекрасно знал, что личное оружие – это дело случая, и не торопился.
Тракт был чист, и до Константиновки добрались с ветерком. На скорости около семидесяти все, что попадало под опущенную лопату «Тайфуна», пушинками разлеталось в разные стороны. И Юка не обращала сейчас внимания даже на те булыжники, которые обычно обходила стороной, – волновалась. Первый боевой выход как-никак. Сидя в своем кресле с упрямо сжатыми челюстями и крутя баранку, она смотрела только вперед. И что уж она там себе думала, Добрынин боялся и представить. Ибо от одного ее вида более впечатлительный человек бросился бы бежать без оглядки.
После общения с Фунтиковым Данил примерно представлял, где должен находиться объект. Проехав Константиновку и развязку-лепесток, обшарпанные указатели которой словно камни у дороги посылали богатыря прямо, налево и направо, они отыскали короткий асфальтовый отрезок, уводящий с дороги влево. «Тайфун», подняв лопату отбойника, бодро спрыгнул с насыпи тракта, и вдоль разросшейся посадки начал углубляться в поля.
Дороги как таковой тут уже не было – заросла за десять лет. Растрескавшийся асфальт, уводящий влево с тракта, сразу же и закончился, и теперь КАМАЗ шел вдоль длинной лесополосы, протянувшейся почти до горизонта. Весна выдалась ранней, снег стаял еще в марте, и сейчас, в середине апреля, вокруг уже было сухо и пыльно. Грязи не было, и машина шла по целине как по асфальту, на приличной скорости.
– Долго нам еще? – заметно волнуясь, спросила Юка. – Какой план? Как проникать будем?
– Импровизация – наше все, – усмехнулся Данил, глядя вперед на дорогу. – Как тут спланировать проникновение, если неизвестно, куда проникать? Подойдем поближе, осмотримся, там и решим.
Юка поежилась.
– Что-то мне боязно, Дань… Вдруг подведу?..
– Я в тебе уверен, солнце, – совершенно спокойным тоном ответил Добрынин. – Что я, не видел, как ты работаешь и на что способна? Видел. Не волнуйся, все будет хорошо. На первом выходе всегда мандраж. Ну а если что – я же рядом, подстрахую.
Девчонка кивнула, немного успокаиваясь, и вновь сосредоточилась на дороге. А вот сам Добрынин в безапелляционности своих слов уверен не был. И не то чтобы он не мог бы доверить ей спину – конечно же мог, как когда-то и Сашке! – просто дело тут было в другом. Отношение к напарнику-другу и к напарнику-любимой девушке, что ни говори, было все же различное. И если Сашку он, не раздумывая, мог бы послать в любое пекло – и, посмеиваясь, глядеть, как тот, кряхтя, сопя и матерясь, выбирается обратно – то ставить такие задачи Юке он был не готов. Чувства не позволяли.
Когда вдали показался угол бетонного здания, торчащий из густых зарослей, и равномерно натыканные столбы, увитые колючкой, уходящие влево, в поля, – они остановились. Юка вломилась броневиком в посадку, пытаясь хоть немного замаскировать его в пока еще голом весеннем подлеске, заглушила двигатель, и, проверив в последний раз оружие и снарягу, они выбрались наружу. Двинулись понемногу краем посадки, пытаясь идти в тени и не отсвечивать до поры.
– Из своего калашоида стреляешь только по моей команде, – инструктировал на ходу Добрынин, не забывая глядеть по сторонам. – У меня ствол бесшумный, а у тебя долбит на всю округу. А нам это надо?..
– Не надо, – откликнулась девушка. – Я говорю – и мне такой нужен! Где-то надо искать! И пистолет! Нахрена мне этот макар?.. Я «Беретту» хочу, девяносто вторую! Помнишь, недавно на торжке видели?
– Если сегодня удачно сходим – заберем твою беретту, – заверил ее Данил. – В прошлый раз лишних патронов не было, дороговато за нее запросили. Да и ВСС тоже. Редкий ствол.
– Нужно же искать, – настойчиво повторила девушка.
– Будем искать, – согласился Добрынин, которому эти оружейные домогательства уже порядком поднадоели. — Все. Разговоры только по делу. Умолкли.
Бетонным зданием оказался КПП. Держа наизготовку «Пернач», Данил, страхуемый Юкой, осмотрел двухэтажное строение, но ничего тревожного не обнаружил. Здесь было пусто, сухо и пыльно – но пыль эта была не уличной, а комнатной, лежащей здесь с самого Начала. Оно и хорошо – радиации меньше. Дозиметр показывал полтора-два рентгена: мизер по сравнению с сотней на улице.
Остановившись перед схемой позиционного района на первом этаже, Добрынин внимательно изучил его, пытаясь запомнить все важные обозначения. Площадь объекта была большой, гораздо больше войсковой части в Сердобске, и разделена на несколько зон. Сразу за воротами начиналось что-то типа отстойника, с площадью и множеством боксов для техники; дальше – дорога вглубь и вдоль нее здания обеспечения: столовая, КНС[5], медпункт, подстанция и автопарк; еще дальше – штаб и плац с казармами. И в самой дальней части территории, отделенной еще одним периметром, находилось то, зачем, собственно, они сюда и сунулись – огромные ангары с несметными богатствами.
– Вот. – Добрынин ткнул пальцем в схему, показывая девушке второй периметр. – Вот сюда нам надо. Если будет возможность, пройдемся и по казармам. Но вот здесь, мне кажется, должно быть повеселее, чем в КХО[6].
– Не проще ли сразу КАМАЗ подогнать? – невинно осведомилась Юка. – Зачем туда пешком топать, если можно на колесах?
– КАМАЗ наше средство эвакуации. Что там дальше, мы не знаем. И рисковать не будем, – пояснил Данил. – Там, где пролезет человек, техника иногда и не пройдет. Особенно если там аномалия неизвестная, мутант-динозавр, пожирающий механизмы, или просто боец с РПГ спрятался. Так что руки в ноги – и вперед.
Дозиметр, успокоившийся было в здании, на улице вновь заверещал. Добрынин, озабоченно глянув в окошко, только головой покачал: сто двадцать рентген. Хотя демрон Юки и был двойным, все же и у него существовали допустимые пределы. И если фон залезет за пять сотен – нужно отправлять ее в КАМАЗ. Хотя понятно, что девчонка боевая и будет против, но тут Добрынин, едва ли не на каждом занятии внушавший ей уважение к дисциплине, уже достиг некоторых успехов. Однако, то на тренировках. А вот как она поведет себя в боевой ситуации, он не знал.
Отстойник они миновали без проблем. Площадь была пуста, боксы закрыты. Добрынин хотел было полюбопытствовать, но ворота, запертые на навесные замки и опечатанные закаменевшей от времени пластилиновой печатью, поддались бы разве что «Тайфуну». Решил оставить это дело напоследок: куда больше его сейчас волновали ангары и то, что скрывается внутри.
Пройдя отстойник и встав у крайнего бокса, Добрынин осмотрел пространство впереди. Часть стояла в лесу – скорее всего для маскировки от наблюдения со спутников, – и потому открытых пространств тут практически не было. Все под кронами деревьев, укрыто естественной природной маскировкой. До некоторой степени открытыми оставались разве что асфальтированная площадь отстойника и дороги между зданиями. То же, что было некогда газонами, теперь быстро зарастало подлеском и молодыми деревцами, в некоторых местах образуя прямо-таки непроходимые заросли. И сталкерам это было на руку.
– Сейчас вперед двинем, – нажав кнопку тангенты, сказал Добрынин. – Идешь строго за мной, держишь тыл и левый фланг. Мое – по фронту и право. На любое движение, на любую непонятку – оповещаешь и ждешь команды. Ясно?
– Принято, – последовал короткий ответ.
Добрынин обернулся. Глаза девушки за стеклами противогаза были как никогда внимательны, да и вся фигура ее буквально излучала этакую собранность, сосредоточенность. Хорошо.
Пошли. Оторвавшись от кирпичной кладки бокса, Добрынин осторожно двинулся вперед, держа наготове дробовик. Винторез – на правом боку, полностью боеготовый, стоит только руку вниз бросить да фастексом щелкнуть. Однако сильно сомневался, что винтовка понадобится ему здесь, на коротких расстояниях, и потому первым стволом решил взять дробовик. Картечь – она тут как-то понадежнее.
До здания столовой – шагов сто – добрались без происшествий. Вокруг стояла тишина, только весенний ветерок в кронах шумел. Обозначив напарнику задание – стоять и смотреть по сторонам, – Данил заглянул в ближайшее окошко. Увидел большой зал с грудой беспорядочно раскиданного по полу хлама: железные столы и стулья, кастрюли, миски, ложки, кружки, подносы… В дальнем углу, правда, ровными рядами стояло с десяток столов с перевернутыми стульями на них, словно подразделение, отобедав, аккуратно убрало за собой и удалилось, но в остальном полный бардак, будто ураган прошел. Пусто, ни единой живой души, дозиметр за сотку зашкаливает – однако приглядевшись повнимательнее, Добрынин вдруг сообразил, что с этим утверждением нужно бы поосторожнее: на пыльном полу, который сквозь лишенные стекол окна подметал с завидной регулярностью ветер, овальными пятнами проступали непонятные следы. И следы были не звериные.
– Повнимательнее по сторонам, повнимательнее, – оглядывая зал, сказал он в гарнитуру. – Следы вижу, чьи – не ясно. Ни разу такие не видал.
– Вокруг чисто.
Оглянулся – Юка, стоя в метре от него, озиралась по сторонам, поводя стволом автомата.
– Крой. Я сейчас.
Забрался внутрь, присел, пытаясь разобрать, что же это он такое видит. Посмотрел под разными углами, даже ковырнул… Непонятно. Но, судя по всему, следы недавние. Сколько же по времени? Часа два-три? Возможно… Ветерок, гуляющий по залу, подсыпал время от времени пыли и песка и уже частично затер их, и потому четко определить время и принадлежность следа было сложно. Он развернулся, снова пытаясь поглядеть под другим углом… и вдруг понял. Это был след голой человеческой стопы, но только ее подушечек и пальцев, будто кто-то прошел здесь, поднявшись на носочках! Выродки?..
Выбравшись наружу, Добрынин застал Юку на той же позиции: сама у стены на правом колене, приклад у плеча, ствол автомата шарит по зарослям. Хмыкнул одобрительно – может, и поторопился с выводами… Дисциплиной второй номер, похоже, не обделен.
– Что там? – завидев старшого, тут же спросила она.
– Похоже, выродки, – озираясь по сторонам, ответил Добрынин. – По сторонам смотришь – это хорошо, все ты правильно делаешь. Но и на крыши не забывай поглядывать. Эти твари здоровы сверху сигать. И каменюкой запулить метров со ста для них в порядке вещей. Прилетит как из пращи, башка всмятку. Шлем тебе нужен. Не подумал об этом…
– Может, кастрюлю приспособим? – усмехнулась Юка – но Данил все же почувствовал, как напряглась она после его слов.
– Кастрюлю – не кастрюлю, а вот в казармы заглянем. Простая армейская каска уже поможет. А они там обязательно должны быть.
Обойдя столовую, двинули дальше. КНС прошли даже не останавливаясь, а вот у медпункта пришлось задержаться: Юка, как истинный медик, желала знать, не осталось ли там чего полезного. В результате, обшарив оба этажа, она нагребла огромное количество бинтов, ватных тубусов, марли и прочего медицинского барахла, включая и какие-то непонятные Данилу жутковатого вида инструменты. Все это было запаковано в полиэтиленовые пакеты и выглядело вполне работоспособным, даже почти новеньким. Хабар тут же навьючили на Добрынина. Юка сияла – это было видно даже по щурящимся глазам в стеклах противогаза.
– Довольна, что приехали? – поглядев на нее, спросил Данил.
– А то! Ты не представляешь, как все это быстро заканчивается! Вас же хрен допросишься по больницам пройтись. Кипятить приходится, использовать многоразово – и все равно очень скоро эти тряпки расползаются. А тут полон рюкзак. Вот приперло!
– Теперь бы и мне так же приперло… – пробормотал Добрынин, все мысли которого вертелись вокруг ангаров.
Шутка ли!.. Если хотя бы один них полон так же, как и у войсковых в Сердобске, оттуда оружия можно на всю Пензу вывезти, не то что на общину энергетиков. Такого большого куша у него в жизни еще не было, даже когда караван Хасана развалили.
Пока все шло ровно, если не считать неуклонно поднимающегося фона. Чем дальше они двигались, тем все выше и выше лезла радиация. У столовой было сто двадцать. У КНС – сто пятьдесят. Еще сотня метров – и у медпункта шпарило уже двести. Это наводило Добрынина на одну не очень утешительную мысль: северо-атлантические «партнеры» все же успели отметиться и здесь. И если удар пришелся по южной оконечности объекта, то вполне может быть приперло здесь только Юке.
Подстанция была мертва. Проходя мимо, Добрынин специально остановился и долго рассматривал оборудование сквозь решетчатую ограду. Самый первый выход его в составе группы сталкеров, был на одну из городских электрических подстанций, в районе Арбеково. И перед вылазкой Мамонов специально организовал несколько занятий по ликвидации технической безграмотности – сталкеры должны были знать, что им добывать и как выглядит то или иное оборудование. Так что теперь Добрынин все же мог худо-бедно отличить трансформатор от разрядника. Так вроде бы говорил – или еще скажет? – дед Сидорыч… И что самое главное, он мог отличить работоспособное оборудование от безнадежно испорченного. Так вот на этой подстанции все выглядело хоть и позабытым-позаброшенным, но не безнадежным. И это, опять же, надо взять на заметку, вдруг пригодится? Для ремонта, на ЗИП – да мало ли… Правда, чтоб лезть сюда, нужно будет всех поголовно в демроны одевать, но это уже Мамонову решать, стоит ли игра свеч.
После подстанции был автопарк, последнее здание обеспечения. Дорога здесь раздваивалась – основная уходила прямо, к штабу и казармам неподалеку, а второстепенная исчезала в распахнутых настежь воротах парка. Автопарк и его боксы интересовали Добрынина, может, чуть меньше, чем ангары, и пойти мимо было никак не возможно.
Автопарк представлял собой большую площадь, ограниченную с трех сторон боксами с техникой, и частично с четвертой – зданием, в котором находилась собственно автомобильная служба объекта. Дверь была приоткрыта, и по тому, как она надежно, сантиметров на десять, вросла в нанесенную вокруг пыль и мусор, из которого торчало несколько молодых одуванов, можно было с уверенностью сказать, что автобатом не пользовались с самого Начала.
– С одуванами поосторожнее, – не забыв отметить этот момент, предупредил Юку Данил. – Семечки опасны.
– Я знаю. У нас один из профессоров так погиб, Валентин Карлович. У него брат остался – так вот он поклялся, что средство от этих одуванчиков найдет.
– А у него, случаем, погонялы нет никакой? – мгновенно насторожился Добрынин, не перестававший время от времени задумываться о человеке по прозвищу Ботаник. – Ну… Биолог там… Ботаник… или еще какое.
Юка помотала головой:
– Нет. У нас клички вообще не распространены: интеллигенция. Все по имени-отчеству. У вояк – там да, а в Ученом Совете на дух не переносят.
– Ладно… Будем искать, – пробормотал разочарованно Добрынин. Кровь из носу – Ботаника нужно было найти! Впрочем, девять лет еще впереди. Отыщется…
Оставив девушку у ворот посматривать за подходами, Данил обошел площадь по периметру, осматривая ворота каждого бокса. Всего их тут было два десятка, и из них лишь один оказался не заперт. Добрынин, подсвечивая фонариком, заглянул в его темное нутро – и вот тут его ждал самый настоящий сюрприз. Да какой! В боксе стоял БТР! Причем не старье, семидесятый или восьмидесятый – а самый натуральный восемьдесят второй, поставленный на вооружение почти перед самым Началом. С тридцатимиллиметровой автоматической пушкой в башне и ПКТМ в надстройке модуля. Вот и ему приперло!
– Добрыня – Матильде! – зажав тангенту, обозначился он. – Шустрее сюда! Нашли!
– Что там? – Женское любопытство тут же взяло верх, и девушка, покинув позицию, едва ли не бегом устремилась к нему. Заглянула в бокс и восторженно протянула: – О-о… Вот это да… А он рабочий?!
– Ему десять лет всего, – усмехнулся Добрынин. – Конечно он рабочий. Ну, может, проводку придется менять да разные резинки-сальники. И топливо проверить, не запарафинилось ли. Вот и появится у нас своя броня. Ты только подумай: это мы в одном боксе такое отыскали! А что в остальных?!
– Это я удачно зашел… – пробормотала Юка что-то смутно знакомое Добрынину и, махнув широким жестом в сторону боксов, спросила: – Остальные сейчас будем вскрывать? Или сначала этот оттащим?
– Ты подожди. «Оттащим»… – осадил ее Данил. Подтолкнул внутрь, ухватился за ручку воротины, потянул на себя и, громыхнув засовом, запер бокс изнутри. – Сначала этот осмотрим. А там дальше видно будет. Ты снаружи, я внутри. Работаем.
Осмотром они остались довольны. Двигатель вроде бы в норме, как утверждала Юка, которая разбиралась в этом все же побольше старшего товарища. То же самое она сказала и о ходовой части: приводы и торсионы на вид исправны, резина целая. Руки чесались попробовать завести, но лучше бы сначала большое ТО. На сцепку – и на подстанцию. Там ремонтники быстро скумекают, что к чему.
Вся боевая часть так же сохранилась полностью – Добрынин чуть ли не обнюхал вооружение броневика, осмотрев и с дульной и с казенной части, и пушку, и пулемет. И боекомплект, уложенный в плотно закрытые патронные коробки, вообще не пострадал, разве что на лентах легкие пятнышки ржавчины. Вероятно, дало о себе знать то, что боевая машина все время стояла в боксе с хорошей естественной вентиляцией, не подверженная внешним воздействиям. И скорее всего бокс этот был до поры до времени заперт – вокруг открытой воротины не наросло ни мусора, ни земли. Но кто его открыл?.. Это была загадка.
Зарядив оба агрегата и прицепив к проушинам нижнего броневого листа жесткую сцепку, он задумался. Коль скоро путь до автопарка был свободен и обнаружился такой хабар – требовалось подогнать «Тайфун» поближе. Пусть под боком будет, этаким форпостом на неизвестной территории, тем более, что и аномалий, могущих поглотить их эвакотранспорт, вокруг не наблюдалось. А вот в поддержку против хозяина загадочных следов – вполне может и сыграть. Затратив полчаса времени, сходили назад и вернулись уже на шести колесах. Загнав машину кормой в ворота, Юка поставила ее в дальний угол, напротив въезда в парк, перпендикулярно вскрытому боксу, чтобы не мешала до поры.
– Ну что? Будем заводить? – выбравшись из кабины, спросила она. Похоже, очень уже не терпелось ей утащить этот первый в ее жизни – да какой! – хабар.
– Сейчас на выбор еще пару боксов вскроем, – подумав немного, решил Данил. – Потом и попробуем. Если не пойдет дело – КАМАЗ подгоним, зацепим этого зверя. И дальше пойдем. Нам здесь не только технику – нам еще и стрелковку найти. Чтоб у каждого в поселке был ствол, а не через одного.
– А как вскрывать? Ворота ломать?
– Канцелярия автобата – вот она. Там ключи должны быть.
Как он сказал – так и оказалось. Комната дежурного располагалась сразу напротив входа, окнами на другую сторону, на штаб. И там, в большом металлическом ящике рядком висело девятнадцать ключей – ровно по числу запертых ангаров. Двадцатого не было, но Добрынина это сейчас не волновало. Он подхватил сразу пяток ключей с номерами на выцветших бирках, них и вдруг краем глаза уловил какое-то движение за окном, вдалеке, за штабом. Приник к окошку, выглядывая наружу – и медленно, осторожно, отодвинулся с освещенного прогала в сумрак комнаты. На плацу, метрах в трехстах от здания автобата, что-то происходило. Подробности сквозь донельзя пыльное окно он разглядеть не мог, но и без того было понятно, что ничего хорошего, доброго и светлого в этой богом забытой радиационной преисподней происходить не могло.
– Добрыня – Матильде! Уходи с улицы! В здание, ко мне, быстро!