Без права на ошибку
Часть 26 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кому – ему? – нахмурился Данил. Ситуация вдруг живо напомнила ему деда Шамана, говорящего загадками. – Нормально можешь сказать?
– Да я и говорю! Есть у меня долг перед одним человеком! Такой долг, что и не обскажешь… Но где я его найду? Давно было… Так вот я вам его и отдам. Вам нужнее будет. Все, как он говорил.
Произнеся весь этот сумасшедший бред, парнишка умолк и уставился на собеседника. А собеседник сейчас ничего вразумительного ответить ему и не мог. Кто – кому… когда – чего… какое-такое место, какой-такой долг – нихренатушки было непонятно. Спутал его с кем-то парень, точно. Или блаженный… Хотя на дурака, вроде, непохож. Но – с придурью.
Однако то, что он предлагал, было на руку. Поселок закрыт плотно, не пролезешь. Если и засланный казачок… что так, что эдак, получается, его возьмут. Если же парень не врет… вдруг поможет пролезть? Иного выхода просто не оставалось.
– Давай. Я согласен, – решился Данил. – Только смотри… Захочешь сдать – я тебя сразу на тот свет налажу. Первым же выстрелом… – и он похлопал по дробовику на груди.
– Все нормально будет, не волнуйтесь, – кивнул парнишка. – Вас как зовут?
– Данил.
– Ну и я тоже Данил, – кивнул тот. – Родкины мы.
Добрынину, мягко говоря, это все было сейчас не интересно. Хоть как назовись, лишь бы выйти помог.
– Точно пройдем? – спросил он, выходя вслед за тезкой на улицу.
– Должны, – кивнул тот. – Но вариантов-то у вас других все равно нет…
– Как пойдем?
– Я вас за границу поселка вывезу. А дальше сами. По лесу. Но учтите, что в лесу тоже могут сидеть. Осторожнее там…
– В лесу не в поле, далеко не видно… – пробормотал Добрынин. – Пролезу… А как вывезешь?
И тут Данила Родкин удивил его второй раз.
– У меня два УАЗа в гараже – чистая «буханка» и еще с кузовком. Сам восстанавливал. Я-то в технике хорошо понимаю. Двигатели, подвеска… Не раз машины Братству ремонтировал. Так что меня тут хорошо знают. Попустят.
– И только?.. – усомнился Добрынин.
– Ну и… заявление я подал на вступление. Обещают в подразделения обеспечения принять. Работа хорошая. Сначала здесь, а потом, может, и на главную базу.
Добрынин тут же остановился. Что-то не стыковалось. Пацан собирается в Братство, но при этом ему помогает… Как так?
– Да потому что долг у меня, – уже нетерпеливо ответил Данила Родкин, когда Добрынин задал ему этот вопрос. – Я же вам объяснял!
– Долг?.. – тупо повторил Добрынин. Как-то не укладывалось вся эта белиберда в голове.
– Да. Я ему, можно сказать, жизнью обязан. И мать. И братья. Долг – он такой, что поважнее Братства будет…
И Добрынин махнул на все это рукой. Не до того. Очередная непонятность в череде многих и многих непонятностей, окруживших его с некоторых пор. Одной больше, одной меньше… Счёт уже потерял.
Как оказалось, парнишка работал на местной автостанции. И Добрынин, поглядев, как он скидывает одежду и одевает промасленный комбинезон, понял, что скорее всего это его-то он и видел, когда в ту сторону шли. Ну да, вот и респиратор рядом с комбезом на вешалке висит.
– План есть? – снова спросил он парня. – Как уходить будем?
– Сейчас грузимся в «буханку», – указал тот на один из УАЗов, с кузовком, стоящий в глубине бокса. – И бегом ко мне домой. Там скидываете все с себя – оружие, снарягу, все – и грузим в кузов. Накрываем пленкой – пленка толстая, целлофановая, мы ее для парников используем – сверху наваливаем гору свиного говна. Навоза у нас…
Добрынин не смотря на серьезность положения, не удержался – ржанул в голосину. Но Данька, похоже, еще не закончил; переждал малость, когда собеседник успокоится, и продолжал:
– …куча, мать трех свиней держит. А вы – в кабину. Переоденем вас в деда – парик налепим, бородищу, клюку дадим, морщины накрасим… Загримируем, короче. И так прямо через пост и пойдем. Вас никто узнает, а в кузов, из которого свиным говном за версту тащит, не полезут.
Добрынин, не удержавшись, снова заржал в полный голос. Да. Признаться, план был не только оригинален, но и весьма тяготел к благополучному исходу. Едет местный, которого тут хорошо знают, и который в группировку намеревается войти. Везет старика в кабине. В кузове – свиное говно, в котором никому ковыряться не захочется! Свиное говно – не коровье. Запах от него порой такой, что глаза слезятся и бежать на край света хочется. А что… может и получиться!
– Вы как, деда сыграть можете? – забираясь в кабину, спросил тезка. – В этом вся загвоздка. Сыграете правдоподобно?..
– Сыграю, – ухмыляясь, пообещал Данил. – Вот только не все оружие мы туда положим. Нож я при себе оставлю. Мало ли…
– Спалимся… Вы мне доверьтесь. Я ведь доверился тогда…
– Я не знаю с кем ты все время меня путаешь, – покачал головой Добрынин. – Нож я все-таки возьму. Что, разве не может дед с ножичком ходить?
– Ну как знаете, – кивнул Данька. – Поехали.
Жило семейство Родкиных неподалеку, в трех кварталах от забегаловки, в районе сахарного завода. Домишка небольшой, огород весь в парниках, пара сараев, от одного из которых отчетливо несло запахом свинюшек. А за сараем – большущая куча навоза.
– Вот его и будем грузить, – сказал Данила, ткнув пальцем в кучу. – Посмотрел бы я на того, кто в нем копаться захочет… Все вывезти собирался, с весны лежит. Да то один сосед оставить просит, то другой… Вот и долежал, пока и вправду не понадобился!
Данила, несмотря на наличие в семье родительницы, похоже был настоящим хозяином в своем доме. Мать, выбежавшую навстречу, строго обрубил, даже слова сказать не дал. Послал ее за Мишкой – как понял Добрынин, это был средний из братьев. Быстренько упаковав все имущество в пленку – плотно, без дыр, чтоб потом на всю окрестность не благоухать – загрузили в грузовичок. Добрынин, как и намеревался, оставил себе только нож – по нынешним временам подозрения вызовет скорее отсутствие оружия, чем его наличие… Тем временем прибежала мать с Мишкой. Сдав старшего тезку с рук на руки самому мелкому братану, девятилетнему Сашке, Данила присоединился к погрузке свинячьего говна. А Сашка, сообразив с полуслова, что от него требуется, усадил Добрынина на табурет перед окном, в которое было видно, как мелькают лопаты в руках трудолюбивого семейства Родкиных, притащил целый ящик с актерским реквизитом, и сноровисто начал вазюкать физиономию подопытного приятно пахнущими красками.
– Откуда это у вас? – сидя смирно за столом, боясь попортить работу, одними лишь губам спросил Добрынин.
– В Ульяновске прошлой весной были… – сосредоточенно работая кисточкой, ответил мелкий. – На рынок торговать ездили. Ну и зашли в здание бывшего театра. А там реквизиту!.. Даже красок невскрытых куча! И ведь не нужно никому! Набрали…
– А вам-то зачем? – удивился Данил.
– Да это мне… Я страсть как рисовать люблю! А Даня заметил как-то, и с тех пор мне все что под руку попадется тащит. У меня ужасть сколько рисунков! – похвалился Сашка. – Хотите покажу?..
– Потом покажешь, – осадил его Добрынин. – Работай, не отвлекайся.
У самого маленького, похоже, действительно был серьезный талант. За те полчаса, что грузилась «буханка», Сашка сумел превратить Добрынина в восьмидесятилетнего старика. Глянув на себя в зеркало, тот ахнул: седая шевелюра, седая же бородища веником, красная морщинистая кожа в пигментных пятнах… Дополнительной убедительности придавали пластмассовые очки с дужкой, перемотанной канонической синей изолентой, и шикарная узловатая клюка, вырезанная из целой деревяшки.
– Готово вроде… – осмотрев результаты своих трудов, неуверенно сказал Сашка. – Ну-ка… нагинайтесь мальца…
Добрынин, собрав в кулак весь свой актерский талант, согнулся в пояснице и оперся обеими руками о клюку.
– А скажите что-нито…
– А ну, мать твою наперекосяк!.. Пропущай давай, молокосос! В город нам надоть! А то щас жопу-то на клюку намотаю! – пыхтя и стараясь подражать старческому фальцету, проговорил сталкер и погрозил мелкому кулаком. Сашка как стоял – так и рухнул от хохота.
Однако старший Родкин не был так доволен. Критично осмотрев Добрынина, поцокал, покачал головой:
– Слишком уж вы здоровый. Не бывает таких дедов, – вынес он вердикт. – Ладно… Мы на вас серую хламиду наденем и под нее подушку привяжем. Как будто вы толстый.
– Старый толстый дед, – вставил присутствующий тут же Мишка.
– И нож будет куда спрятать, – кивнул Добрынин.
– А еще перед самой заставой самогоном рот прополоскать, – снова подал голос Мишка. – И тогда получится старый толстый пьяный дед…
– Кстати вариант, – кивнул Данила. – Тащи самогон. Мы эту бутыль прямо в руки ему дадим.
Добрынин уже и не вмешивался. По всему было ясно – пацаны действительно намереваются протащить его за кордон. Стараются. Так пусть и решают сами. Им тоже несдобровать, если вскроется…
Со здоровенной бутылью самогона в руках он выглядел совсем уж живописно. Бутыль была огромная, точно такая, какую изображают в старых фильмах. Четверть. Внутри – мутная жидкость. Вытащив пробку, Данил понюхал – несло оттуда изрядно.
– Пить не придется. Только в рот набрать, прополоскать – и можно выплевывать, – успокоил его тезка. – Вам же потом бежать и бежать, а пьяным вы бежать не сможете. Разве только до ближайшего оврага…
Добрынин усмехнулся: что верно, то верно, на заплетающихся ногах далеко не уйдешь. Хотя… кто-то может и поспорит с этим…
Загрузились. В этот раз Данила указал на переднее сиденье – нужно было, чтоб у проверяющих не возникло даже и мысли о подвохе. А поэтому – максимальная открытость. В машине должны быть видны два человека – старый и малый. Усевшись на сиденье, Добрынин тут же принял максимально расслабленную полулежачую позу, высунул в окно половину клюки, горлышко бутыли и расслабил мышцы лица, позволив физиономии разъехаться в блаженной улыбке. Челюсть съехала вниз, один глаз прикрыт, другой мутно на мир смотрит, голова мотыляется из стороны в сторону… Подзагулявший дед, да и только.
– Пойдет, – резюмировал тезка, забравшись на сиденье водителя. – Сильно много не разговаривайте. Легенда такая: везем навоз родственникам в город. А вы – мой дед – тоже решили выбраться. У вас день рождения. Ну сколько… ну пусть вам будет восемьдесят. Юбилей, серьезная дата. Хотите у родственников остаться. Это чтоб я назад один вернуться смог…
– Они знают, что у тебя есть дед?
– Они обо мне много чего знают. Там и анкета, и остальное… Заявление-то я недавно написал. Но это пока в строевой части, на рассмотрении у командования. Рядовой состав, сержанты – им все это вряд ли известно.
Добрынин молчал. Ситуация повторялась. Только два месяца назад это был Николай Иваныч, а теперь – вот этот вот пацан, тезка.
– Ты понимаешь, что после этого тебе, скорее всего, уходить придется? – спросил, наконец, он. – Вот смотри… Ну поступил ты, допустим, на службу в группировку… Но если потом вдруг выяснится, что деда у тебя нет и не было – возникнут вопросы, кого же это ты вывез в то время, когда поселок был блокирован и велись поиски особо опасного?.. Они там не идиоты, чтоб не догадаться. Спросят. И спросят по всей строгости.
– Мамка с братанами уже упаковываются, – усмехнулся Данила.
– То есть все равно…
– Все равно, – кивнул тезка. – Долг платежом красен.
Едва тронулись – сразу же пооткрывали все окна. Пока едешь – еще терпимо, вонь назад ветерком сдувает. Но стоило тормознуть – полный кузов свинячьего дерьма сразу же начинал влиять на самочувствие.
До выставленного поста от дома Родкиных было около километра. И хотя доехали они быстро, Добрынин видел по дороге как минимум четыре группы, которые обшаривали поселок дом за домом. Пожалуй, до темноты Братство с обыском управится, и то, что три четверти всех домишек стоят пустыми, только ускорит это дело.
– Вовремя тронулись, – поглядывая по сторонам, отметил и Данила. – Еще бы с полчаса – и к нам бы наведались. Хорошо, что я вас встретил…
– Да не то слово… – ухмыльнулся Добрынин. – Я уже на прорыв собирался. Спрятаться-то здесь негде…
– Спрятаться разве что на сахарном заводе. Он большой, пустой. Щелей и закоулков уйма. Они его сегодня до темноты уже и не успеют…
– Значит, наверняка и трогать не будут, – кивнул Данил. – И ночью не рискнут, начнут завтра. И до последнего будут уверены, что я там.
– Да и сейчас наверняка так же думают, – согласился тезка. – Поселок заперт. Где еще чужаку укрыться? Может, это их и расслабит…
Впрочем, надежда на расслабившиеся караулы не оправдалась. Еще издали, на подходе, Добрынин понял, что на посту бдят – оба броневика на своем месте, на одном из них черный сидит, люди вокруг бодро с автоматами расхаживают, вертят головами по сторонам. Двое какую-то бричку осматривают – не поймешь чего, самодел… Сзади кузовок, спереди что-то вроде двигателя, колесики узкие, кажись от мотоцикла…
– Это я сделал, – кивнув на бричку, похвалился Данила. – В Ставрополе у одного мужика работал… так он технику знал от и до. Чувствовал ее! Золотые руки. Вот и меня научил. И книжек с собой надавал. Так что я теперь, считай, квалифицированный специалист.
– Да я и говорю! Есть у меня долг перед одним человеком! Такой долг, что и не обскажешь… Но где я его найду? Давно было… Так вот я вам его и отдам. Вам нужнее будет. Все, как он говорил.
Произнеся весь этот сумасшедший бред, парнишка умолк и уставился на собеседника. А собеседник сейчас ничего вразумительного ответить ему и не мог. Кто – кому… когда – чего… какое-такое место, какой-такой долг – нихренатушки было непонятно. Спутал его с кем-то парень, точно. Или блаженный… Хотя на дурака, вроде, непохож. Но – с придурью.
Однако то, что он предлагал, было на руку. Поселок закрыт плотно, не пролезешь. Если и засланный казачок… что так, что эдак, получается, его возьмут. Если же парень не врет… вдруг поможет пролезть? Иного выхода просто не оставалось.
– Давай. Я согласен, – решился Данил. – Только смотри… Захочешь сдать – я тебя сразу на тот свет налажу. Первым же выстрелом… – и он похлопал по дробовику на груди.
– Все нормально будет, не волнуйтесь, – кивнул парнишка. – Вас как зовут?
– Данил.
– Ну и я тоже Данил, – кивнул тот. – Родкины мы.
Добрынину, мягко говоря, это все было сейчас не интересно. Хоть как назовись, лишь бы выйти помог.
– Точно пройдем? – спросил он, выходя вслед за тезкой на улицу.
– Должны, – кивнул тот. – Но вариантов-то у вас других все равно нет…
– Как пойдем?
– Я вас за границу поселка вывезу. А дальше сами. По лесу. Но учтите, что в лесу тоже могут сидеть. Осторожнее там…
– В лесу не в поле, далеко не видно… – пробормотал Добрынин. – Пролезу… А как вывезешь?
И тут Данила Родкин удивил его второй раз.
– У меня два УАЗа в гараже – чистая «буханка» и еще с кузовком. Сам восстанавливал. Я-то в технике хорошо понимаю. Двигатели, подвеска… Не раз машины Братству ремонтировал. Так что меня тут хорошо знают. Попустят.
– И только?.. – усомнился Добрынин.
– Ну и… заявление я подал на вступление. Обещают в подразделения обеспечения принять. Работа хорошая. Сначала здесь, а потом, может, и на главную базу.
Добрынин тут же остановился. Что-то не стыковалось. Пацан собирается в Братство, но при этом ему помогает… Как так?
– Да потому что долг у меня, – уже нетерпеливо ответил Данила Родкин, когда Добрынин задал ему этот вопрос. – Я же вам объяснял!
– Долг?.. – тупо повторил Добрынин. Как-то не укладывалось вся эта белиберда в голове.
– Да. Я ему, можно сказать, жизнью обязан. И мать. И братья. Долг – он такой, что поважнее Братства будет…
И Добрынин махнул на все это рукой. Не до того. Очередная непонятность в череде многих и многих непонятностей, окруживших его с некоторых пор. Одной больше, одной меньше… Счёт уже потерял.
Как оказалось, парнишка работал на местной автостанции. И Добрынин, поглядев, как он скидывает одежду и одевает промасленный комбинезон, понял, что скорее всего это его-то он и видел, когда в ту сторону шли. Ну да, вот и респиратор рядом с комбезом на вешалке висит.
– План есть? – снова спросил он парня. – Как уходить будем?
– Сейчас грузимся в «буханку», – указал тот на один из УАЗов, с кузовком, стоящий в глубине бокса. – И бегом ко мне домой. Там скидываете все с себя – оружие, снарягу, все – и грузим в кузов. Накрываем пленкой – пленка толстая, целлофановая, мы ее для парников используем – сверху наваливаем гору свиного говна. Навоза у нас…
Добрынин не смотря на серьезность положения, не удержался – ржанул в голосину. Но Данька, похоже, еще не закончил; переждал малость, когда собеседник успокоится, и продолжал:
– …куча, мать трех свиней держит. А вы – в кабину. Переоденем вас в деда – парик налепим, бородищу, клюку дадим, морщины накрасим… Загримируем, короче. И так прямо через пост и пойдем. Вас никто узнает, а в кузов, из которого свиным говном за версту тащит, не полезут.
Добрынин, не удержавшись, снова заржал в полный голос. Да. Признаться, план был не только оригинален, но и весьма тяготел к благополучному исходу. Едет местный, которого тут хорошо знают, и который в группировку намеревается войти. Везет старика в кабине. В кузове – свиное говно, в котором никому ковыряться не захочется! Свиное говно – не коровье. Запах от него порой такой, что глаза слезятся и бежать на край света хочется. А что… может и получиться!
– Вы как, деда сыграть можете? – забираясь в кабину, спросил тезка. – В этом вся загвоздка. Сыграете правдоподобно?..
– Сыграю, – ухмыляясь, пообещал Данил. – Вот только не все оружие мы туда положим. Нож я при себе оставлю. Мало ли…
– Спалимся… Вы мне доверьтесь. Я ведь доверился тогда…
– Я не знаю с кем ты все время меня путаешь, – покачал головой Добрынин. – Нож я все-таки возьму. Что, разве не может дед с ножичком ходить?
– Ну как знаете, – кивнул Данька. – Поехали.
Жило семейство Родкиных неподалеку, в трех кварталах от забегаловки, в районе сахарного завода. Домишка небольшой, огород весь в парниках, пара сараев, от одного из которых отчетливо несло запахом свинюшек. А за сараем – большущая куча навоза.
– Вот его и будем грузить, – сказал Данила, ткнув пальцем в кучу. – Посмотрел бы я на того, кто в нем копаться захочет… Все вывезти собирался, с весны лежит. Да то один сосед оставить просит, то другой… Вот и долежал, пока и вправду не понадобился!
Данила, несмотря на наличие в семье родительницы, похоже был настоящим хозяином в своем доме. Мать, выбежавшую навстречу, строго обрубил, даже слова сказать не дал. Послал ее за Мишкой – как понял Добрынин, это был средний из братьев. Быстренько упаковав все имущество в пленку – плотно, без дыр, чтоб потом на всю окрестность не благоухать – загрузили в грузовичок. Добрынин, как и намеревался, оставил себе только нож – по нынешним временам подозрения вызовет скорее отсутствие оружия, чем его наличие… Тем временем прибежала мать с Мишкой. Сдав старшего тезку с рук на руки самому мелкому братану, девятилетнему Сашке, Данила присоединился к погрузке свинячьего говна. А Сашка, сообразив с полуслова, что от него требуется, усадил Добрынина на табурет перед окном, в которое было видно, как мелькают лопаты в руках трудолюбивого семейства Родкиных, притащил целый ящик с актерским реквизитом, и сноровисто начал вазюкать физиономию подопытного приятно пахнущими красками.
– Откуда это у вас? – сидя смирно за столом, боясь попортить работу, одними лишь губам спросил Добрынин.
– В Ульяновске прошлой весной были… – сосредоточенно работая кисточкой, ответил мелкий. – На рынок торговать ездили. Ну и зашли в здание бывшего театра. А там реквизиту!.. Даже красок невскрытых куча! И ведь не нужно никому! Набрали…
– А вам-то зачем? – удивился Данил.
– Да это мне… Я страсть как рисовать люблю! А Даня заметил как-то, и с тех пор мне все что под руку попадется тащит. У меня ужасть сколько рисунков! – похвалился Сашка. – Хотите покажу?..
– Потом покажешь, – осадил его Добрынин. – Работай, не отвлекайся.
У самого маленького, похоже, действительно был серьезный талант. За те полчаса, что грузилась «буханка», Сашка сумел превратить Добрынина в восьмидесятилетнего старика. Глянув на себя в зеркало, тот ахнул: седая шевелюра, седая же бородища веником, красная морщинистая кожа в пигментных пятнах… Дополнительной убедительности придавали пластмассовые очки с дужкой, перемотанной канонической синей изолентой, и шикарная узловатая клюка, вырезанная из целой деревяшки.
– Готово вроде… – осмотрев результаты своих трудов, неуверенно сказал Сашка. – Ну-ка… нагинайтесь мальца…
Добрынин, собрав в кулак весь свой актерский талант, согнулся в пояснице и оперся обеими руками о клюку.
– А скажите что-нито…
– А ну, мать твою наперекосяк!.. Пропущай давай, молокосос! В город нам надоть! А то щас жопу-то на клюку намотаю! – пыхтя и стараясь подражать старческому фальцету, проговорил сталкер и погрозил мелкому кулаком. Сашка как стоял – так и рухнул от хохота.
Однако старший Родкин не был так доволен. Критично осмотрев Добрынина, поцокал, покачал головой:
– Слишком уж вы здоровый. Не бывает таких дедов, – вынес он вердикт. – Ладно… Мы на вас серую хламиду наденем и под нее подушку привяжем. Как будто вы толстый.
– Старый толстый дед, – вставил присутствующий тут же Мишка.
– И нож будет куда спрятать, – кивнул Добрынин.
– А еще перед самой заставой самогоном рот прополоскать, – снова подал голос Мишка. – И тогда получится старый толстый пьяный дед…
– Кстати вариант, – кивнул Данила. – Тащи самогон. Мы эту бутыль прямо в руки ему дадим.
Добрынин уже и не вмешивался. По всему было ясно – пацаны действительно намереваются протащить его за кордон. Стараются. Так пусть и решают сами. Им тоже несдобровать, если вскроется…
Со здоровенной бутылью самогона в руках он выглядел совсем уж живописно. Бутыль была огромная, точно такая, какую изображают в старых фильмах. Четверть. Внутри – мутная жидкость. Вытащив пробку, Данил понюхал – несло оттуда изрядно.
– Пить не придется. Только в рот набрать, прополоскать – и можно выплевывать, – успокоил его тезка. – Вам же потом бежать и бежать, а пьяным вы бежать не сможете. Разве только до ближайшего оврага…
Добрынин усмехнулся: что верно, то верно, на заплетающихся ногах далеко не уйдешь. Хотя… кто-то может и поспорит с этим…
Загрузились. В этот раз Данила указал на переднее сиденье – нужно было, чтоб у проверяющих не возникло даже и мысли о подвохе. А поэтому – максимальная открытость. В машине должны быть видны два человека – старый и малый. Усевшись на сиденье, Добрынин тут же принял максимально расслабленную полулежачую позу, высунул в окно половину клюки, горлышко бутыли и расслабил мышцы лица, позволив физиономии разъехаться в блаженной улыбке. Челюсть съехала вниз, один глаз прикрыт, другой мутно на мир смотрит, голова мотыляется из стороны в сторону… Подзагулявший дед, да и только.
– Пойдет, – резюмировал тезка, забравшись на сиденье водителя. – Сильно много не разговаривайте. Легенда такая: везем навоз родственникам в город. А вы – мой дед – тоже решили выбраться. У вас день рождения. Ну сколько… ну пусть вам будет восемьдесят. Юбилей, серьезная дата. Хотите у родственников остаться. Это чтоб я назад один вернуться смог…
– Они знают, что у тебя есть дед?
– Они обо мне много чего знают. Там и анкета, и остальное… Заявление-то я недавно написал. Но это пока в строевой части, на рассмотрении у командования. Рядовой состав, сержанты – им все это вряд ли известно.
Добрынин молчал. Ситуация повторялась. Только два месяца назад это был Николай Иваныч, а теперь – вот этот вот пацан, тезка.
– Ты понимаешь, что после этого тебе, скорее всего, уходить придется? – спросил, наконец, он. – Вот смотри… Ну поступил ты, допустим, на службу в группировку… Но если потом вдруг выяснится, что деда у тебя нет и не было – возникнут вопросы, кого же это ты вывез в то время, когда поселок был блокирован и велись поиски особо опасного?.. Они там не идиоты, чтоб не догадаться. Спросят. И спросят по всей строгости.
– Мамка с братанами уже упаковываются, – усмехнулся Данила.
– То есть все равно…
– Все равно, – кивнул тезка. – Долг платежом красен.
Едва тронулись – сразу же пооткрывали все окна. Пока едешь – еще терпимо, вонь назад ветерком сдувает. Но стоило тормознуть – полный кузов свинячьего дерьма сразу же начинал влиять на самочувствие.
До выставленного поста от дома Родкиных было около километра. И хотя доехали они быстро, Добрынин видел по дороге как минимум четыре группы, которые обшаривали поселок дом за домом. Пожалуй, до темноты Братство с обыском управится, и то, что три четверти всех домишек стоят пустыми, только ускорит это дело.
– Вовремя тронулись, – поглядывая по сторонам, отметил и Данила. – Еще бы с полчаса – и к нам бы наведались. Хорошо, что я вас встретил…
– Да не то слово… – ухмыльнулся Добрынин. – Я уже на прорыв собирался. Спрятаться-то здесь негде…
– Спрятаться разве что на сахарном заводе. Он большой, пустой. Щелей и закоулков уйма. Они его сегодня до темноты уже и не успеют…
– Значит, наверняка и трогать не будут, – кивнул Данил. – И ночью не рискнут, начнут завтра. И до последнего будут уверены, что я там.
– Да и сейчас наверняка так же думают, – согласился тезка. – Поселок заперт. Где еще чужаку укрыться? Может, это их и расслабит…
Впрочем, надежда на расслабившиеся караулы не оправдалась. Еще издали, на подходе, Добрынин понял, что на посту бдят – оба броневика на своем месте, на одном из них черный сидит, люди вокруг бодро с автоматами расхаживают, вертят головами по сторонам. Двое какую-то бричку осматривают – не поймешь чего, самодел… Сзади кузовок, спереди что-то вроде двигателя, колесики узкие, кажись от мотоцикла…
– Это я сделал, – кивнув на бричку, похвалился Данила. – В Ставрополе у одного мужика работал… так он технику знал от и до. Чувствовал ее! Золотые руки. Вот и меня научил. И книжек с собой надавал. Так что я теперь, считай, квалифицированный специалист.