Без лишних слов

моя любовь всегда была и будет только к Борзому. А затем мы поддались искушению и занялись любовью прямо в море. Волны, словно теплое одеяло, накрывали нас. Интуитивные движения омывались водой, так же танцуя с нами танец любви.

Ночь была поистине волшебной, как и секс. Упомрачительный и лишающий разума, сразу сшибая с ног. А по наступлении утра Борзый испарился, будто его вовсе не было, но мое больное воображение от эмоциональной встряски воплотило желаемое и так мне нужное. Даже от злости закричала, напугав служанку, которая принесла ко мне в комнату завтрак.

— Прости, Лиза, — соскочив с кровати, поспешила ее успокоить. Бедная женщина схватилась за грудь, но потом улыбнулась.

— Всё хорошо (όλα καλά), — ласково произнесла она на чисто греческом языке, затем оставила вновь одну.

Он снова ушел… подумала я, прикасаясь холодными ладонями к своим плечам. Но, заметив на подносе, принесенном Лизой, конверт, тут же рванула к нему, как к спасательной шлюпке. Дрожащими руками распечатывала, увидев свое имя, написанное Федором. Значит не приснился. В груди моментально потеплело, и я улыбнулась, снова смахивая с себя непрошенную слезинку. Наконец, справившись с конвертом, вынула листочек, на котором было так мало слов, но очень ёмких и важных.

«Варя, прости, что снова так мы расстаемся… Но это ненадолго. Я обещаю. Люблю тебя и нашего ангелочка. Б.Ф.»

Разулыбалась, прижав к груди маленький кусочек бумаги, хранящий в себе самое ценное. А потом покружилась вокруг своей оси, ощутив сильный прилив новых сил. Но…прошло две недели, и моя надежда, что Борзый вернется, призрачно тает, ускользая с тем ветерком, который сейчас играет с тюлем в моей спальне. Взгрустнув, я все же встала. Накинув на плечи шёлковый халатик, обвязала вокруг талии пояс, затем вышла на балкон. У самого края смотрела на вид, открывающийся взору. Волшебный, и такой далёкий, как и мой Федя. Где он? И снова столько вопросов, на которые так трудно получить ответы. Облокотившись о бетонное ограждение, долго смотрела в одну точку, пока от перенасыщения свежего воздуха не закружилась голова, и пошатнувшись, я присела в шезлонг. Совсем уже себе нервы истрепала, пора думать о своем здоровье. Заняться собой, и уделить больше внимания Лике, хотя девочке сейчас совершенно не до меня. Дедушка — ее центр вселенной, и я рада, что они оба так быстро нашли общий язык. Откинувшись на спинку, старалась игнорировать утреннюю тошноту, что мучила меня последнюю неделю. И каждый день сопровождался каким-нибудь намеком на беременность. Уж, не говоря о еде, на которую я не могу смотреть. Но вчера я все-таки купила тест, но до ужаса боюсь к нему прикоснуться. Утешаю себя тем, что задержка почти в полторы недели, просто результат нервного срыва и новых изменений в жизни.

— Этого просто не могло случиться, — фыркнула себе под нос, любуясь на лозу, что облюбовала балкон, покрывая его всего целиком.

— Что не могло случиться? — позади себя слышу хриплый голос дедушки, привстаю, закутавшись в халат. — Не кипишуй, Варя, — отмахивается от меня, присаживаясь в рядом стоящий шезлонг. — Что с тобой происходит? — смотрит долгим взглядом, не мигая. И плотину, наконец, прорвало. Две недели я молчала, не смела рассказывать дедушке о произошедшем со мной. Он стоически слушал меня, не прерывая.

— Да, деда, я сама дала согласие на брак с Рейном, — воскликнула я, вновь разозлившись до одури. — Но они меня достали, — не смогла сдержать свой негатив, но так мне становилось только легче, будто со стороны на себя смотрю и освобождаюсь от тяжести груза на плечах. — И потом, мама ведь начала шантажировать меня Ликой. Это их план с отцом, таким образом быстрее совершить сделку, — сама себе киваю, снова уставившись в даль моря.

— Твой отец — эгоист, и мне стыдно, что он мой сын, — отчеканил дед, скрепив руки в крепкий замок. — Но, я так рад, что ты не совершила глупость. Рейн не достоин тебя, и уж тем более такого ангела, как Лика. Не думаю, что она бы жила с вами, даже если на секунду предположить, что у вас все бы срослось, — рассуждает, вскинув свою седую правую бровь. Я внимательно его слушаю. — Ты его не полюбила, зря Михаил надеялся на взаимность…



— Да брось, — фыркнула, — у него одно на уме, только поставить галочку. Мне больше кажется, что он сам выдумал свою любовь ко мне. Поверил в нее, ведь так легче принять то, что душой отвергается.

— Именно, — подчеркивает дедушка, ухмыляясь. — Борзый, — замечает украдкой и смотрит на меня, а я тут же краснею, — он украл твою душу восемь лет назад, и теперь всегда будет в твоем сердце, внучка, — подмигивает мне, но говорит дальше: — Любовь не купишь, а вот иллюзию… это возможно. Ну и добавим к этому соперничество. Как никак, но даже призрак Борзого не давал ему покоя, оттого Рейн зациклился и держался за этот договор между семьями.

— Дедушка, я не хочу даже думать, что могло случиться, если бы не мать Рейна в тот момент, — поведав историю, как стерва, несостоявшаяся свекровь, отозвалась о моей Лике, дед от злости побагровел, наметая на ус, как позже наказать их чокнутую семейку за наши страдания. — И потом, я все равно собиралась сбежать к тебе, — заканчиваю.

— Вот и отлично, потому что вы теперь от меня ни на шаг не отойдете. Я не позволю, — гордо заявляет, вставая. — Отдыхай, что-то ты совсем бледная стала. Надо врача пригласить.

— Да не стоит, — отмахиваюсь, опускаясь на спинку, прикрывая ладонью глаза от ярких лучей солнца.

— Еще как стоит, — раздается твёрдый голос Борзого за нами, и мы оба уставились на Федю. Если я снова в шоке, то дед… как-то странно он подмигивает ему… что тут опять происходит?





Глава 19




Фёдор Борзый

Было совершенно не сложно с помощью деда Вари, Владимира, взять на мушку ее отца. Конечно, Петров был в ярости, когда дочка сбежала, да еще прихватила с собой девочку. Ловко манипулировали ею, чем только испоганили жизнь, лишив ее настоящего материнства. Лишили Варю счастья, которое не так-то просто найти в настоящем мире. Для родителей Варвары было главным их работа, звание, признание в обществе. Всё, кроме нее самой. Варя — средство достижения желаемого, не более. И от этого мне противно до одури. Даже сам не заметил, как крепко сжал кулаки и начал колотить стену у себя в квартире. После того, как я опустил свою любимую с нашей дочерью, вернулся в министерство, прекрасно зная, что там застану Петрова. Мужчина метал гром и молнии, крушил кругом всё, что ему попадалось на глаза. И в тот момент, когда я вошел, без стука и приглашения, Георгий совсем обезумел и кинулся на меня с кулаками. Но кто я, и кто он… силы совершенно не равносильны, и потому после первого и единственного удара в грудь кулаком, Петров отскочил к стене наотмашь.

— Хватит! — едва сдерживаю в себе гнев, смешанный с яростью. В душе, итак, дурдом творится, потому что я отпустил девчонок, не смог полететь вместе с ними. Дела. Проблема в виде отца Вари. И по сговору с ее дедом, я решил проучить эту сволочь, оставив ни с чем. Хочу показать ему всё, на что он подписал на меня в договоре. Куда отправил, и где я был несколько лет, перед тем как вернуться, едва живым. Лишь одна только мысль о любимой вытянула с того света.

— Уходи, Борзый! — хрипло восклицает, качая головой. Он указывает мне на выход кивком. — Сегодня не до тебя, — сухо замечает, кряхтя поднимаясь. Вытирает тыльной стороной ладони со рта кровь, затем вовсе сплевывает на пол, не заботясь о порядке в личном убежище. — Рейн здесь, хочешь скандал — валяй.

— Георгий, тебе самому не смешно-то? Ты продал родную дочь, как мешок с картошкой по выгодной цене, а что в замен-то? — сощурившись, задаю вопрос. Слова жгут мою глотку, и мысли ошпаривают осознание того, как родной человек — родитель, чёрт возьми, может отнестись к своему ребенку.

— Не твоего ума дело, солдат. Ты был им, и навсегда останешься таковым. Не спасет тебя никакое призвание, потому что я все проплатил, — зло бросает слова, оскалившись. Ухмылка безумца, которых я повидал однажды. Не чувствующие человеческой сущности, только для себя. Георгий кое-как добрел до своего стола и плюхнулся в кресло. Видно, что ему больно, но мне совершенно всё равно, и на помощь я не кинусь. Закрыв глаза, Петров хмыкнул, а потом истерически рассмеялся, вводя меня в ступор. Сощурившись, следил за ним, потому что знал, этот ублюдок воспользуется любым отвлечением, чтобы выгородить самого себя. Но только не сегодня. Войдя в его кабинет, я включил запись на мобильном телефоне, и теперь всё что он скажет будет использовано против него — это моя месть за наши сломанные жизни с Варей. — Если ты сейчас же не уйдешь, Фёдор, пеняй на себя. Однажды ты уже испытал на себе мой гнев. Скажи спасибо, что легко отделался в тот раз. В этот — не жди от меня пощады.

Я хохотнул, потерев ладонью подбородок, и на мой выпад Георгий резко выпрямился, пристально глядит мне в глаза, не понимая, что смешного в его словах я узрел.

— Заметь, ты пошел на все, лишил меня светлого будущего, образования, семьи, любимой девушки. В конце концов я видел смерть перед глазами… да, как ты и обещал, всё было подано красиво и запоминающе. Но что ты получил взамен — ничего, Петров. Так и сидишь на том же месте, но теперь… — ухмыляюсь я, довольный расположением карт, которые теперь были выложены на стол, — теперь я могу втоптать тебя в такое болото, в котором ты погрязнешь полностью.

— У тебя нет на меня ничего, так что проваливай, пока я не вызвал охрану, — отмахивается от меня, будто уже успел наскучить. Но я, наоборот, подошел к его столу, и, облокотившись о ладони, практически навис над поверхностью. Смотрю в упор на Петрова, выдерживая напряженную паузу. Пора нанести решающий удар по его самолюбию.

— Уйдешь — ты, — безапелляционно заявляю, ошеломляя своей наглостью его, на что получил нервный смешок. — Рано, Петров, ты смеешься, — прорычал я, долбанув по столу кулаком, чтобы вернуть идиота в прежнее состояние. Мужчина крепок духом, встает и направляется к двери, чтобы выпроводить меня, и приступить к обдумыванию, как вернуть Варю домой.

— Борзый, уходи по-хорошему, — открывает дверь, но я так быстро пересек комнату, что тот не ожидал от меня такой скорости. Стоило ему приоткрыть её, препятствую, прилагая больше усилий, чем требовалось. Схватившись за ручку, толкнул от себя, и дверь с характерным шумом захлопнулась, отражая эхо по комнате.

— Не дождешься, — проговорил, посылая угрозу. Теперь Петров понял, что так легко не отделается от меня, потому решил действовать иначе.

— Ты пришел за Варей, — отходит от меня на безопасное расстояние, явно боится, что передо мной ему не выстоять, случись схватка. — Так забирай девку, чего ты стоишь тут, — прячет руки в карманы брюк. — Свадьба не состоялась, договор, который мы заключили с Рейнами — аннулирован. Всё, — жмет плечами, будто несколько часов назад ничего не произошло важного в их жизнях. — Варя добилась всего, о чем желала — свободу урвала, и сбежала с Ликой.

— Я знаю, — зло обрываю его, наступая. Он пятится назад, до тех пор, пока не упирается в стену и идти ему больше некуда. Выставил перед собой обе руки, и приготовился обороняться. Но я не собираюсь мараться об этого ублюдка, только на словах выскажу, как ненавижу. Пусть подавится теми восемью годами, которые украл у нас с Варварой. — Она улетела к деду на Кипр. Кстати, Владимир просил передать тебе, что ты теперь не включен в список его наследников на состояние. Он переписал все свои акции компании, которыми ты вдруг начал распоряжаться без каких-либо прав на них. А в министерство уже прилетело письмо, с ходатайством снять тебя с должности министра экономики.




— Что?! — нахмурился Петров, не веря словам, задыхается, — с какой стати? Я лучший! Как ты посмел вообще лезть в мою жизнь!? — развыступался, краснея от гнева, а мне противно вдруг стало. Вот и показал он свою прогнившую сущность до конца.

— А кто давал тебе права рушить мою? — вздернув подбородок, прорычал, не стесняясь в своих выражениях. Петров замолчал, сжал губы в тонкую, побледневшую полоску. Обдумывает, как выкрутиться снова, но я чувствую, что он струсил. — Что, сказать нечего?

— Так просто ты меня не запугаешь, — хрипло выговаривает, отделяя каждое слово. — Думаешь, если пришел сюда и начал угрожать, я тут же подчинился, — плюет мне в ноги, хмыкнув под нос. — Не дождешься, Борзый. И не таких на дно опускал. — отталкивает меня в грудь, но я не двинулся с места. Обалдев, Петров решил нанести удар, и снова оплошал, потому что я успел ловко поймать его кулак и заломить руку мужчине за спину.

— Я пришел за Варей, с ней и уйду, сука, — тихо говорю, заламывая еще сильнее его согнутую в локте руку, Петров завизжал от боли, как девчонка. Стал шоркать ногами, пытаясь наступить мне на носки, но тщетно. — Вот только сначала разрушу всё, к чему ты так успешно шел по головам.

Отталкиваю от себя отца Вари, и на пятках разворачиваюсь к выходу. За все это время, что я следил за жизнью девушки издалека, сумел собрать всю подноготную на Петрова и теперь, каждая махинация, проведенная им, будет обнародована не только перед начальством, но и пойдет в средства массовой информации. Я оставлю его с таким мешком проблем, что он почувствует на своей шкуре, как дышать перед смертью. И она будет казаться самым лучшим выходом из ситуации.

— Считай, я сделал тебе одолжение на прощание, — ехидно оскалился перед выходом, а в этот момент врываются несколько мужчин, среди них двое охранников. Я пропускаю их вперед, уступив и приоткрыв дверь. — Прошу вас, не стесняйтесь. — Тот, который переступил порог кабинета первым, сразу вынул свои документы и представился:

— Бодров. Отдел внутренних расследований, — убирает документ во внутренний карман пиджака, затем обращается ко мне: — Спасибо за бдительность и внимательность, позже с вами свяжутся для сбора всех показаний.

Оставив мужчин наедине, я со спокойной душой рванул к себе на квартиру, где позвонил знакомому пилоту. Спустя несколько часов, и я своими глазами увидел Варю, танцующую в воде по пояс. Владимир был рад мне, что сам скорее подтолкнул локтем в бок, чтобы я не смотрел со стороны на его внучку, а действовал. Дважды повторять не пришлось, рванул сломя голову к ней, замечая, что в костре дотлевает ее свадебное платье. Тогда понял: Варя освободилась от всей тяжести, свалившейся ей на плечи много лет назад. Но я боялся, что девушка меня отвергнет, ведь, если начинается все с чистого листа, то никакого прошлого, а я им был. Лишь одно касание, и все невидимые преграды рассеялись, словно дождевое облако рассосалось по голубому небосводу, давая лучам солнца возможность согреть землю. Так и Варя, без слов дала мне понять, что я — её будущее, которое было украдено у нас, но все-таки, от судьбы не уйти, и мы будем бороться до последнего.

Из воспоминаний вырывает телефонная трель. С ощущениями, будто чувствую аромат духов Вари, закрываю глаза, чтобы немного утихомирить свой внутренний порыв. Уже две недели не могу улететь обратно к ней, потому что одно навалилось на другое. Приходится каждый день ездить ко всем заинтересованным лицам, и давать показания против Петрова. Рейн же не попадается на глаза, а вот Лида, называющая себя подругой Вари, неоднократно набивалась на встречу со мной. Сучка продажная. Вот и сейчас снова звонит мне, и откуда только смогла добыть номер, черт возьми. Не выдержав ее настойчивости, решаю принять звонок — один единственный раз, чтобы поставить сучку на место.

— Чего тебе, — грубо рычу в трубку, игнорируя ее приветствие.

— Федя, я уже несколько дней не могу до тебя дозвониться, почему игнорируешь? — Лида сама невинность, и строит жертву. Продалась Петрову и Рейну, донося о Варе во всех красках. И даже не побоялась передать Мишке, что мы провели время с Варварой у дедовой хижины.

— Что тебе нужно? Я второй раз спрашивать не стану, — совершенно безэмоционально отвечаю, теребя в руке карандаш. — Или Рейн отшил, за ненадобностью? Хорошо устроилась, Варя тебе беспрекословно верила, а ты так легко пользовалась ею.

— Федя, все не так, не наговаривай, — взмолилась Лида, хлюпнув носом. Она заплакала, но старалась сильно не шуметь, будто я не услышу ее. На минуту задумался, вдруг я действительно ошибался на ее счет, но потом мысль сама собой отошла на второй план, когда перед глазами встал отчет частного детектива: фотографии, на которых запечатлены трахающиеся Лида с отцом Рейна. Если сначала я думал на Михаила, то оказалось все гораздо хуже. Вот таким образом девушка зарабатывала себе на всякие побрякушки и хорошую жизнь. — Рейн и Петров в сговоре, заставили меня, Федя, пойми… в тот момент я не смогла отказать.

— Ты ее предала и точка, а теперь смеешь идти в попятную, — не выдержав, я повысил голос. Девушка затихла. — У меня на тебя куча компромата, только рискни пойти против, потом будет не до слез. Кстати, жене Рейна копия выслана, дорогуша.

— Что? — заикавшись, Лида спросила дрожащим голосом. — Федя, — расплакалась она, уже не стесняясь в своих соплях. — Я же беременна от него… что ты наделал…

— Ничего, разберешься. У тебя это хорошо получается. Передавай привет Мишке, знаю, что он уже тоже в курсе. Как никак, но у него родится младший, или брат, или сестра. — Я уже готов был повесить трубку, но Лида остановила меня своим ехидным смехом. От злости, у нее совсем голову снесло.



— Рейн уже в аэропорту, знаешь, Федя, пока Варя страдала, он всегда был рядом — не ты. И кто знает, не появись ты сейчас, как дальше легла бы карта, — заявляет, намеренно бьет по больному. Я подошел к окну, и посмотрел на город, который уже погряз в крепкий сон. Собравшись с мыслями, глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы сконцентрировать внимание на мысли, а не на провокацию Лиды.

— Однажды тебе будет больно, потому что почувствуешь вкус предательства, вот только Вари рядом не будет. Я ни на шаг не допущу, чтобы ты приблизилась к ней. Вот увидишь, за слова свои я отвечаю. Всего доброго. Можешь уже сейчас искать себе адвоката, потому Инга Васильевна всю кровь выпьет из тебя, еще в должницах останешься.

— Федя! Федя, постой, — кричала Лида, но мне было уже наплевать, я нажал на отбой, и швырнул телефон через комнату. Значит, Рейн решил этой сукой меня остановить, время потянуть и опередить. Ему было недостаточно, что Варя бросила его в день свадьбы. Предельно ясно дав понять: ни о каких чувствах и речи не идет. Да и Михаил далеко не дурак, разве что всегда был влюблен в девушку, только его любовь совершенно не имела отношения к тем высоким чувствам. Дух соперничества — не более. Он пытается доказать, что сможет завоевать сердце девушки, ведь всегда был по правую руку рядом с ней. Только не учёл: ее сердце давно было моим.

Совладав с самим собой, я расправил плечи и встал ровно. Некогда убиваться, и искать ошибки в прошлом, ведь я все равно не смогу их исправить и вернуть утраченное время. А вот настоящее и будущее — все в наших руках. Рванув на выход, схватил связку ключей от машины, и те, брякнув металлическим звоном, опалили мою ладонь своим холодом. Крепко держал ключи, а острые края впивались в кожу, будто так сама судьба передает привет из прошлого. Должен успеть, должен остановить того, кто в силах разрушить хрупкую связь, растоптав ее до тла. Спустя полчаса я прибыл в аэропорт, как раз, по счастливой случайности, в тот момент, когда из такси выходил Рейн с небольшим чемоданом. Вновь бросил свою машину по середине дороги, игнорируя выкрики охраны.

— Рейн! — прогремел, будто гром среди ясного неба, и Михаил, замерев, остановился. Наверное, никак не ожидал, что Лида не сможет остановить меня своими воплями о несчастной жизни. Преодолев расстояние, остановился рядом с ним, ожидая, когда Рейн обернется ко мне лицом. Я ждал. Долго ждал, и сейчас мне не трудно выдержать его намеренную паузу и полный игнор.

— Как ты нашел меня? — резко бросает вопрос, все-таки посмотрев на меня искоса. В голосе Михаила проскакивают нотки удивления, но он мастерски их скрывает под маской злости.

— Элементарно, — вздернув подбородок, отвечаю. У самого все внутри клокочет, а напряжение охватывает волной. Шум оживленного аэропорта немного отвлекает от мыслей, но я сосредоточенно в упор гляжу на того, кто желает отобрать мое. — К Варе я тебя не пущу, Рейн, — предупреждаю его, сощурив взгляд. Скулы на лице заиграли волной, когда Мишка все-таки полностью развернул корпус ко мне передом. Побагровел, и все же сдерживает свой выпад.

— Я ее люблю, Борзый, и всегда любил, — гордо приподнимает голову, заявляя. — А потом снова появился ты… — рычит, бросив свой чемодан на пол. Указывает на меня, практически тычет в грудь пальцем. — Ты всё перевернул вверх дном, сука. Девушка была моей — и моей же останется! — толкает, показывая силу и на что способен. Взгляд совсем остекленел, и Рейн, оскалившись, схватил чемодан, будто уже победил.

— Не будь так уверен в этом, — ухмыляюсь, а когда он заскрипел от злости и снова посмотрел на меня, то все что увидел, мой кулак. Приложив все усилия, заехал ему, как тогда — восемь лет назад. Хруст переносицы был слышен даже при таком шуме, как здесь в аэропорту. От боли мужчина зарычал, хватаясь за нос, потому что кровь хлынула фонтаном, пачкая его белоснежную рубашку. Люди, которые обходили нас, разбежались в разные стороны, избегая возможного конфликта. А несколько зевак, жуя попкорн, уселись поближе, будто приготовились к просмотру кино. Фыркнув, я схватил Рейна под локоть, и пока тот был в шоке, увел в дальний угол от посторонних глаз. — Оставь уже её в покое, — отшвырнул его на стул, как тряпичную куклу. — Будь мужиком, твою мать! Если ты ее любишь, так отпусти, Миш.

Рейн поднял глаза на меня, хлюпая носом и сглатывая кровяной ком в горле. Зажимает рану, пытаясь остановить кровотечение, и все же ублюдок уже пришел в себя, раз кровавой улыбкой оскаливается.

— Ты появился спустя столько времени, и смеешь мне говорить о любви, — смеётся, качая головой, — а сам ты ее любил когда-нибудь? А? Где ты был все это время, как ушел из армии? Я знаю, всегда следил за тобой, Борзый, и был на чеку. Только чего я не ожидал, Фёдор, так это, что Варя снова кинется в твои объятия. Думал, она успела возненавидеть тебя всем сердцем, тем самым освободив место для меня, — с пониманием Рейн осунулся, дошло, наконец, что Варвара всегда любила только меня, а он был лишь спасительным плотом на время.

— Сам хоть видишь разницу, — сажусь рядом, потому что все напряжение сошло на нет, и я расслабился, мне вдруг стало жаль Мишку за его слепую ярость, добиться того, что ему было неподвластным. Гляжу на согнувшегося Рейна. Он опустился на упертые руки в коленки, придерживает голову ладонями. — Оставь Варю, — тихо говорю, обращая его внимание на себя.

— Как?

— Очень просто, — жму плечами, — зачем тебе всю жизнь быть вторым, а?

— Издеваешься? — выпрямляется, ведь я задел его за больное. Краем глаза заметил охрану, которая так шустро шла в нашем направлении.

— Ни разу, — серьезно отвечаю. — Просто знай, Рейн, я отступил лишь раз, и то не по своей воле и желанию. Только ради Вари я вернулся к жизни, видя смерть перед глазами. И мне не составит труда пойти вновь на всё, если ты не угомонишься, — безапелляционно заявляю, посылая в словах готовность отстаивать свое желанное и долгожданное счастье. Рейн долго смотрел на меня, и я видел в буквальном смысле, как работали его шестеренки в голове.

— Я это уже понял, — с болью хохотнул, прикасаясь к сломанному носу. Я хлопнул его по плечу, вставая.

— Езжай в больницу, на этот раз ты меня вынудил на применение силы, — вроде бы пошутил, но вышло наоборот. Михаил кивнул, отмахиваясь от меня свободной рукой.

— Уйди с глаз моих, Борзый, и… — пристально смотрит на меня, его губ касается едва уловимая ухмылка. Я ждал, что он скажет мне напоследок, хотя было совершенно все равно. Его слова не имели никакого значения ни для меня, ни для Вари. Наше благополучие не должно зависеть от мнения и желания других людей. — Не попадайтесь мне на глаза.

— Как и ты, — киваю в ответ, удаляясь. Полицейские и охрана занялись только Рейном, потому что среди них оказался мой знакомый приятель по службе. Пожав друг другу руки, я попросил присмотреть за Мишкой, чтобы тот не смел пересекать границу. Может мы и выяснили отношения, и все же он мог просто проигнорировать нашу перепалку.

Теперь пора возвращаться к моим девочкам. И судя по последнему телефонному разговору с Владимиром, Варя в положении, но пока не хочет осознавать свое новое состояние…