Бестиарий
Часть 49 из 83 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ну… вроде того, – уклончиво пробормотал Кристиан.
Карро – демон хладнокровного рационализма. Безумцы обычно его не интересуют. Поэтому он не сидел в бедняге, который выращивал лилии. Поэтому он не мог сидеть в несчастном дикаре. Но он был в акушерке, которая спокойно просматривала медицинские карты, выбирая, словно скот, женщин, что потом исчезнут. Он был в ее брате, для которого люди – расходный материал.
Им всё равно. Они ничего не чувствуют.
Не важно, чем они руководствуются, ими движет Карро. Я подбирался к жирному пауку в толстой паутине событий. Он абстрагировался от всех, сжался в кокон, спрятался. Он чувствует, что я ищу его. И, когда найду, выпотрошу его душу.
* * *
Hefest
Integrall
Cobalt
Всего три слова, три ника, которые должны были дать Саше представление о том, почему Василий Вячеславович ставил на женщинах зверские эксперименты и как он, возможно, стал бы прятаться.
– Имеет значение всё, – бормотала она, листая выданные ей Кристианом сведения в компьютере. – Даже дата регистрации аккаунта. Но кое-что уже понятно сейчас…
– Я слушаю, – Фишер выжидательно посмотрел на нее.
Саша облизала губы, собираясь с мыслями и складывая пальцы домиком.
– Все три ника имеют мужское окончание, и во всех есть буква «т». При этом первый означает имя Гефеста, это кузнец…
– Я знаю. Дальше.
– Интеграл – математический символ, один из важнейших. Кобальт – распространенный металл, с которым существует множество соединений, известных еще с древности. И бог Гефест, и один из популярных математических символов и кобальт – это всё относится к механике труда и познания.
– Допустим.
– Такие никнеймы может выбрать себе человек с высоким эго, рациональный, очень умный. Он думает, что ему удастся легко обвести вокруг пальца тех, кто его ищет. Он гордый, немного склонен к театральности и не сдастся просто так. У меня есть… только догадка. Он спрячется нагло, на открытом месте. И не уедет из города. Как и выбранные им имена, место, где он спрячется, тоже символично, просто потому, что он может себе это позволить. Скорее всего, он заранее продумал, что будет делать, если его станут ловить.
– Думай еще, – оборвал ее Кристиан. – А мне пора ехать. Ничего не бойся. После того, как раскололась его сестра, за работу активно взялись ФСБ. Тебя не тронут.
– То есть… тебе можно это не расследовать?
– С чего бы? – искренне удивился Кристиан.
– Ты же сам только что сказал…
– Александра, – терпеливо произнес он, меняя свою рубашку на черную, невзрачную футболку и завязывая волосы в хвост, – не пытайся размышлять логически, тебе это очень не идет. Повторяю, я не ловлю преступников.
– Да-да, ты ловишь демонов. Вроде воинствующего психиатра…
– Я всё еще ищу тебя, Александра. Пропавшая пациентка, помнишь? Нужно что-то делать с твоей памятью.
Кристиан, не прощаясь, вышел.
Саша скептически приподняла бровь и устало посмотрела на монитор, а потом – на волчью шкуру, которая до сих пор лежала у нее на коленях.
«Что это было?» – задала она себе единственный вопрос.
«Одно из двух, – сказало критическое подсознание, – либо я поверхностно влюбилась с него, либо влипла серьёзно. И… похоже, что мне плохо, у меня горит лоб, и я хочу рыдать при мысли о том, что больше могу не увидеть Винсента. Наверное, серьёзно… Проклятье! Я ведь и лица его толком не видела».
* * *
Допросить заведующего означало наведаться к нему в квартиру Наверняка там уже побывали таинственные господа из службы безопасности. Скорее всего, из дома вынесли всю технику и бумаги. Но они оставили мебель, одежду и мусор.
Вероятнее всего, они увезли и Виталия Самойленко, чей неаккуратный биологический след остался на сиденье машины врача, и это казалось Фишеру несколько досадным.
Таким образом, Кристиан не ожидал, что на его дежурный звонок в квартиру из домофона кто-то ответит.
– Заходи, – прозвучало отрывистое приглашение.
Кристиан нахмурился, помедлил и сказал:
– Ты же не ведешь это расследование…
Параллельно с этим он прокручивал в голове, все ли убрал за собой после пожара в больнице.
Будь рядом Саша, она бы констатировала, что голос этого человека ей не нравится, и лучше бы Фишеру взять наизготовку оружие, а детектив снисходительно обозвал бы ее капитаном Очевидность и велел оставаться в машине.
Кристиан медленно поднимался по чисто убранной парадной лестнице с ковром, дошел до квартиры с дверью вульгарно-бордового цвета.
Обоняние и слух у него были поистине звериными, словно организм пытался усилением рецепторной системы восполнить глубокий недостаток интуиции. Детектив чувствовал запах ярости.
Кристиан, вооружившись наглостью, по причине которой его в отделе за спиной называли Наковальня – он всегда обрушивался грубо не вовремя, но с эффективными последствиями – всё же вошел.
Он увидел высокого человека лет пятидесяти, довольно широкого в плечах и с прекрасной осанкой. Его короткие, седые, но еще густые волосы были откинуты назад и открывали большой, сильно испещренный морщинами, лоб. У него были большие, но неприятно проницательные серые глаза, глядя в которые, трудно было бы лгать. Это был отец Кристиана. Заложив руки за спину, он стоял около Виталия Самойленко, немилосердно привязанного к стулу умелой рукой, словно связанный кролик у ног охотника. Взгляды отца и сына трудно было назвать теплыми. Так смотрят друг на друга враги и шахматисты на чемпионате.
Кристиан молчал.
– Слышал, ты новое дело взял, – начал отец.
– Я ищу сбежавшую пациентку из психиатрической клиники.
– Ну да, – рассеянно проронил он. – Из… той самой больницы, где пожар случился. Слышал об этом?
– Конечно.
– Знаешь, странное дело. Вроде бы, очевидный и грубый поджог, зверские убийства, а свидетелей нет.
– Их никогда нет. Люди молчат, если что-то видят, потом этим овцам стыдно, но они никогда не исправляют ситуацию.
– И ни одного следа, который бы указывал на поджигателя.
– Мало ли сидит в таких заведениях сумасшедших.
– А чего сюда пришел? – негромко спросил отец.
– Хотел еще раз допросить заведующего. По всей видимости, что-то с ним случилось?
Отец Кристиана медленно подошел к нему и сказал:
– А это, друг мой, не важно. У тебя есть свидетель. Задавай ему вопросы, но только при мне.
– Кто это и как он связан с девушкой, которую я ищу?
– Мозги мне не пудри и задавай ему вопросы об адресе, где скрывается Василий Вячеславович. Ты же был в той деревне. В Шуваево.
– Был. Но очень давно и по другому делу, – Кристиан не лгал, это давалось ему с трудом.
– Послушай, ты за идиота меня держишь? Сестра нашего пациента сдаваться пришла сама в полицейский, мать его, участок! Ты думаешь, я не понял, чья это работа?
– Понятия не имею, о чём ты.
– Кристиан, может, тебе в отпуск слетать? На север… А?
Фишер скрипнул зубами. Обычно эта фраза отрезвляюще действовала на непокорного сына. Но почему-то не в этот раз.
– Вы, – прошептал он, сделав шаг к отцу, – держите меня под контролем, как пса на привязи! Вы ведь не того, что я в разгул пойду, опасаетесь. Вы опасаетесь того, что я создал…
– Я смотрю, тебе и правда отпуск нужен!
Кристиан улыбнулся:
– Не горячись, пап. Тебе нельзя нервничать. За то время, что я под вашу дудку пляшу, насколько увеличился реальный процент раскрываемости? Сколько было поймано? Именно. И доказательств твоих предположений у тебя нет. Не ты один решаешь вопрос насчет моего… отпуска.
Отец смотрел на обычно сдержанного и корректного Кристиана с тревогой. Он мрачно спросил:
– Какая муха тебя укусила?
– Я занимаюсь расследованием сбежавшей пациентки. И допрашивать никого не буду. Между этим типом и ней нет никакой связи. Я просто огляжусь тут и уйду.
– Что бы сейчас ни меняло тебя, Крис. Что бы тобой ни двигало… – произнес отец, – я найду это.
Карро – демон хладнокровного рационализма. Безумцы обычно его не интересуют. Поэтому он не сидел в бедняге, который выращивал лилии. Поэтому он не мог сидеть в несчастном дикаре. Но он был в акушерке, которая спокойно просматривала медицинские карты, выбирая, словно скот, женщин, что потом исчезнут. Он был в ее брате, для которого люди – расходный материал.
Им всё равно. Они ничего не чувствуют.
Не важно, чем они руководствуются, ими движет Карро. Я подбирался к жирному пауку в толстой паутине событий. Он абстрагировался от всех, сжался в кокон, спрятался. Он чувствует, что я ищу его. И, когда найду, выпотрошу его душу.
* * *
Hefest
Integrall
Cobalt
Всего три слова, три ника, которые должны были дать Саше представление о том, почему Василий Вячеславович ставил на женщинах зверские эксперименты и как он, возможно, стал бы прятаться.
– Имеет значение всё, – бормотала она, листая выданные ей Кристианом сведения в компьютере. – Даже дата регистрации аккаунта. Но кое-что уже понятно сейчас…
– Я слушаю, – Фишер выжидательно посмотрел на нее.
Саша облизала губы, собираясь с мыслями и складывая пальцы домиком.
– Все три ника имеют мужское окончание, и во всех есть буква «т». При этом первый означает имя Гефеста, это кузнец…
– Я знаю. Дальше.
– Интеграл – математический символ, один из важнейших. Кобальт – распространенный металл, с которым существует множество соединений, известных еще с древности. И бог Гефест, и один из популярных математических символов и кобальт – это всё относится к механике труда и познания.
– Допустим.
– Такие никнеймы может выбрать себе человек с высоким эго, рациональный, очень умный. Он думает, что ему удастся легко обвести вокруг пальца тех, кто его ищет. Он гордый, немного склонен к театральности и не сдастся просто так. У меня есть… только догадка. Он спрячется нагло, на открытом месте. И не уедет из города. Как и выбранные им имена, место, где он спрячется, тоже символично, просто потому, что он может себе это позволить. Скорее всего, он заранее продумал, что будет делать, если его станут ловить.
– Думай еще, – оборвал ее Кристиан. – А мне пора ехать. Ничего не бойся. После того, как раскололась его сестра, за работу активно взялись ФСБ. Тебя не тронут.
– То есть… тебе можно это не расследовать?
– С чего бы? – искренне удивился Кристиан.
– Ты же сам только что сказал…
– Александра, – терпеливо произнес он, меняя свою рубашку на черную, невзрачную футболку и завязывая волосы в хвост, – не пытайся размышлять логически, тебе это очень не идет. Повторяю, я не ловлю преступников.
– Да-да, ты ловишь демонов. Вроде воинствующего психиатра…
– Я всё еще ищу тебя, Александра. Пропавшая пациентка, помнишь? Нужно что-то делать с твоей памятью.
Кристиан, не прощаясь, вышел.
Саша скептически приподняла бровь и устало посмотрела на монитор, а потом – на волчью шкуру, которая до сих пор лежала у нее на коленях.
«Что это было?» – задала она себе единственный вопрос.
«Одно из двух, – сказало критическое подсознание, – либо я поверхностно влюбилась с него, либо влипла серьёзно. И… похоже, что мне плохо, у меня горит лоб, и я хочу рыдать при мысли о том, что больше могу не увидеть Винсента. Наверное, серьёзно… Проклятье! Я ведь и лица его толком не видела».
* * *
Допросить заведующего означало наведаться к нему в квартиру Наверняка там уже побывали таинственные господа из службы безопасности. Скорее всего, из дома вынесли всю технику и бумаги. Но они оставили мебель, одежду и мусор.
Вероятнее всего, они увезли и Виталия Самойленко, чей неаккуратный биологический след остался на сиденье машины врача, и это казалось Фишеру несколько досадным.
Таким образом, Кристиан не ожидал, что на его дежурный звонок в квартиру из домофона кто-то ответит.
– Заходи, – прозвучало отрывистое приглашение.
Кристиан нахмурился, помедлил и сказал:
– Ты же не ведешь это расследование…
Параллельно с этим он прокручивал в голове, все ли убрал за собой после пожара в больнице.
Будь рядом Саша, она бы констатировала, что голос этого человека ей не нравится, и лучше бы Фишеру взять наизготовку оружие, а детектив снисходительно обозвал бы ее капитаном Очевидность и велел оставаться в машине.
Кристиан медленно поднимался по чисто убранной парадной лестнице с ковром, дошел до квартиры с дверью вульгарно-бордового цвета.
Обоняние и слух у него были поистине звериными, словно организм пытался усилением рецепторной системы восполнить глубокий недостаток интуиции. Детектив чувствовал запах ярости.
Кристиан, вооружившись наглостью, по причине которой его в отделе за спиной называли Наковальня – он всегда обрушивался грубо не вовремя, но с эффективными последствиями – всё же вошел.
Он увидел высокого человека лет пятидесяти, довольно широкого в плечах и с прекрасной осанкой. Его короткие, седые, но еще густые волосы были откинуты назад и открывали большой, сильно испещренный морщинами, лоб. У него были большие, но неприятно проницательные серые глаза, глядя в которые, трудно было бы лгать. Это был отец Кристиана. Заложив руки за спину, он стоял около Виталия Самойленко, немилосердно привязанного к стулу умелой рукой, словно связанный кролик у ног охотника. Взгляды отца и сына трудно было назвать теплыми. Так смотрят друг на друга враги и шахматисты на чемпионате.
Кристиан молчал.
– Слышал, ты новое дело взял, – начал отец.
– Я ищу сбежавшую пациентку из психиатрической клиники.
– Ну да, – рассеянно проронил он. – Из… той самой больницы, где пожар случился. Слышал об этом?
– Конечно.
– Знаешь, странное дело. Вроде бы, очевидный и грубый поджог, зверские убийства, а свидетелей нет.
– Их никогда нет. Люди молчат, если что-то видят, потом этим овцам стыдно, но они никогда не исправляют ситуацию.
– И ни одного следа, который бы указывал на поджигателя.
– Мало ли сидит в таких заведениях сумасшедших.
– А чего сюда пришел? – негромко спросил отец.
– Хотел еще раз допросить заведующего. По всей видимости, что-то с ним случилось?
Отец Кристиана медленно подошел к нему и сказал:
– А это, друг мой, не важно. У тебя есть свидетель. Задавай ему вопросы, но только при мне.
– Кто это и как он связан с девушкой, которую я ищу?
– Мозги мне не пудри и задавай ему вопросы об адресе, где скрывается Василий Вячеславович. Ты же был в той деревне. В Шуваево.
– Был. Но очень давно и по другому делу, – Кристиан не лгал, это давалось ему с трудом.
– Послушай, ты за идиота меня держишь? Сестра нашего пациента сдаваться пришла сама в полицейский, мать его, участок! Ты думаешь, я не понял, чья это работа?
– Понятия не имею, о чём ты.
– Кристиан, может, тебе в отпуск слетать? На север… А?
Фишер скрипнул зубами. Обычно эта фраза отрезвляюще действовала на непокорного сына. Но почему-то не в этот раз.
– Вы, – прошептал он, сделав шаг к отцу, – держите меня под контролем, как пса на привязи! Вы ведь не того, что я в разгул пойду, опасаетесь. Вы опасаетесь того, что я создал…
– Я смотрю, тебе и правда отпуск нужен!
Кристиан улыбнулся:
– Не горячись, пап. Тебе нельзя нервничать. За то время, что я под вашу дудку пляшу, насколько увеличился реальный процент раскрываемости? Сколько было поймано? Именно. И доказательств твоих предположений у тебя нет. Не ты один решаешь вопрос насчет моего… отпуска.
Отец смотрел на обычно сдержанного и корректного Кристиана с тревогой. Он мрачно спросил:
– Какая муха тебя укусила?
– Я занимаюсь расследованием сбежавшей пациентки. И допрашивать никого не буду. Между этим типом и ней нет никакой связи. Я просто огляжусь тут и уйду.
– Что бы сейчас ни меняло тебя, Крис. Что бы тобой ни двигало… – произнес отец, – я найду это.