Бестиарий

Она вздохнула, посмотрела в потолок:

– Да, я слышала про пожар.

«Какой пожар?» – в груди Саши похолодело. Если Кристиан где-то устроил пожар, то она немного недооценила степень его ярости.

– Но он же у тебя не супергерой. Тут охрана – не медики в халатах, а вооруженные ребята. Одна автоматная очередь, и нет твоего заступника. Только ты зубы мне не заговаривай, хорошо? – она по-прежнему говорила мягко и доброжелательно. – А то я обижусь немножко. Ну? Так как тебя звать?

– Давайте так. Вы ответите на мой вопрос, а я на ваш.

– Тоже мне Ганнибал Лектор, – улыбнулась женщина и повернулась в сторону выхода: – Эй, ребят, идите-ка сюда, мне помощь ваша нужна.

Саша посмотрела в стену, чувствуя, как напряглись ее мышцы.

– Сейчас пороть будем, – весело сообщила женщина.

«Ну, хоть не убивать. Пока им нужно от меня что-то знать, я жива…»

– А плетка где для быков? – спросил равнодушный мужской голос.

– В сарае, мальчики, в сарае… Может, скажешь, всё-таки? – спросила полушепотом медсестра-изувер.

Саша посмотрела ей в глаза с ненавистью:

– Меня зовут Диана. Теперь это моё настоящее имя.

– Как принцесса, да?

– Типа того.

– Люблю, когда у пациентов есть чувство юмора. Ничего, сейчас вместе посмеемся.

Обычно если Саше грозила опасность – она просто уходила из реальности. У нее было хрупкое и неуклюжее тело, злой язык, непокорность, упрямство, способность лгать и богатое воображение.

Саша закрыла глаза, отпуская рассудок в собственную бездну. В похожее состояние она впала на вторые сутки в больнице и пробыла там почти два дня, получая питание из капельницы. Самое сложное – вернуться. Обычно Саша оставляла себе в реальности поплавок, колокольчик, который бы сигнализировал, что пора выбираться. Но сейчас, бросив последний взгляд в сторону полос солнечного света на полу, она просто отрешилась от мира, отказалась от него, как и он от нее.

«Ты не успел, Крис».

Она не удержалась на краю неожиданно распахнувшейся ей в своем ужасе пропасти, упав туда.

Сначала погасли звуки – она выключила канал смыслового восприятия, заглушив в себе память о том, что значит каждая буква. Потом пропало значение цвета и прикосновений. Затем возникло катапультирующее ощущение покидания тела, как при резком засыпании. Такое состояние в себе вызвать непросто, но почему-то Саше это удавалось, если достаточно сильной была мотивация. Она сама не знала, откуда у нее такая способность.

На дне пропасти оказалось удушающе темно, звуки и цвета доносились приглушенно.

«Меня больше нет, я растворилась, – шептала себе Саша. – Никто не спасет меня, я могу только уйти…».

Она не знала о течении времени, находится ли кто-то подле нее. Мгла казалась неподъемной, давила на плечи, вливалась в позвоночник, ласково шептала: «Забудь…, забудь себя и медленно угасни».

Саша поддалась ей.



Тело казалось словно набитым песком. Саша едва могла пошевелиться. Она с усилием открыла глаза и увидела над собой деревянный потолок. Запах шел от печки – сажа и сырые поленья. На ней лежали жесткие звериные шкуры. Их количество было таким большим, что она едва могла шевелиться. «Так… я точно не в их штабе. А где тогда?»

Она ожидала увидеть Кристиана, но прямо у выхода из деревянной тесной избы на грубой скамье сидел незнакомец, больше напоминающий доисторическое чудовище. Сам он был небритым – короткая, черная, лохматая щетина покрывала его подбородок и щеки. На глаза падали пряди волос. Сквозь длинную челку в глазах плясали блики свеч. Глаза оказались светлосерыми, как февральское облачное небо. Саша не могла понять, сколько ему лет, но он точно не был стар, так как в волосах его полностью отсутствовала седина. На его обнаженных плечах висела меховая жилетка с грубыми тканевыми завязками. Он был одет в штаны цвета хаки – все залатанные. К высоким, меховым сапогам крепились самодельные, острые метательные ножи. У ног его стоял большой, ладный самодельный топор. Руки до локтя покрывали грязные бинты, каким-то образом заменявшие ему перчатки.

Он, не мигая, смотрел на Сашу, и она никак не могла прочесть этот взгляд. Она и его самого не могла прочесть. Он показался ей каменной стеной без чувств, страстей и стремлений.

«Но так не бывает, – подумала она почти испуганно. – Господи… Если он убийца или маньяк, я погибла».

Незнакомец, молча, кивнул в сторону подножия кровати. Саша медленно, опасливо приподнялась. Шкуры соскользнули с ее плеч, и немедленно сделалось очень зябко, но она не обратила на это внимание. Вместо этого она посмотрела себе в ноги, там лежал лист бумаги, на котором было аккуратно написано карандашом:

«Кто ты?

Где ты живешь?

Кто будет тебя искать?»

Саша немедленно принялась анализировать почерк. «Никому не доверяет. Дисциплинирован. Здраво себя оценивает. Жесток, но хладнокровен и умеет себя отлично контролировать, – она посмотрела на незнакомца. – Ты не хочешь, чтобы я сказала кому-то, что видела тебя? Что ж, логично.»

– Меня зовут Саша. Я из Москвы. И я никому не скажу, что была здесь и видела тебя, если ты не хочешь.

Она постаралась, чтобы голос ее звучал твердо, но почувствовала, что на него не получится воздействовать. Она впервые ощутила полную беспомощность. Она не могла манипулировать им или ставить условия.


Незнакомец прямо смотрел ей в глаза, и Саше казалось, что он видит ее. Видит ее страх, острое недоверие, видит ее желание втереться к нему в доверие. Она ощутила себя глупой и потерянной. Пока она говорила, казалось, что человек слышит ее иначе. Он слышит ее так, как на самом деле она говорит внутри себя: «Я боюсь тебя. Не делай мне больно. Я прочту тебя, выясню, кто ты и использую это, чтобы выбраться. Но расскажу я о тебе или нет – зависит от твоего поведения».

Саша покраснела от досады.

Он всё так же молча взял с полки тетрадь и начал писать остро наточенным старым карандашом:

«Пока что ты побудешь тут. Веди себя хорошо, и никто не пострадает».

Это был ультиматум. Саша медленно кивнула, чувствуя, как тело наливается свинцом от безвыходности. Она лежала на кушетке рядом с печкой.

«Он не может говорить, но слышит меня», – подумала она.

Саша попыталась читать его, но поняла очень мало. Точнее, она не поняла почти ничего. Незнакомец казался не живым существом и даже не монстром, как Кристиан. Он казался неодушевленным и в то же время абсолютно существующим и вполне чувствующим.

Она огляделась. Тут было много книг на английском языке, но все они казались старыми.

По всей видимости, незнакомец что-то готовил. На самом деле он просто бросил в котелок на печке какие-то куски мяса без соли и приправ. В тесном помещении быстро сделалось душно от водяного пара, и он приоткрыл крохотное оконце над скамейкой.

– А сколько мне придется тут быть? – спросила Саша негромко. Всё тело ее было скованно напряжением.

Он поднялся, подошел к ней и неторопливо написал в тетради: «Пока я не пойму, что можно тебя отпустить».

– Как мне тебя убедить? – прямо спросила она, стараясь сохранять хладнокровие.

«Я даже не знаю, сумасшедший он, маньяк или нормальный… Я ничего не вижу. Ничего. Будто ослепла. Но что в нём такого?» – она посмотрела на него затравленно.

«Хочу понаблюдать за тобой и узнать тебя лучше», – написал он.

За всё время его взгляд не изменился, как и мимика. Это не нормально. «Выходит, сумасшедший? Ладно… допустим. Тогда мне точно нужно бежать. И у меня одна попытка».





* * *


Саша была очень осторожна. Она не покидала своего места и почти не шевелилась. Взгляд ее изучил обстановку.

«Тут всего одно окно, но оно такое крохотное, что туда даже голова моя не поместится. Дверь не запирается на ключ, только на тяжелую щеколду изнутри, но он постоянно где-то рядом с ней. Из оружия тут можно много чего найти: топор, ножи, даже эта кастрюля с кипятком, огонь… – Саша посмотрела на печь. – Огонь. Если я подожгу это место, то он не сможет оставаться внутри и выбежит, и я вместе с ним. Потом мне нужно как можно быстрее мчаться в сторону Москвы. То есть, нужно выяснить, в какой стороне город».

Ей не хотелось устраивать поджог. Пока что незнакомец не сделал ей ничего плохого, но и ждать худшего ей не хотелось.

Он сварил мясо, и положил огромный кусок в тарелку. Было видно, что ею давно не пользовались. Саша посмотрела на еду и покачала головой:

– Спасибо, я пока не голодна. И это нормально, учитывая, что происходит.

Она посмотрела на него. Незнакомец сел на скамейку, откинулся на стену и просто смотрел на Сашу.

– Давай попробуем познакомиться. Как твоё имя? – нервно спросила она.

И снова ей показалось, что он проигнорировал ее посыл. Сразу понял, почему она пытается узнать его лучше. Он промолчал и невозмутимо покачал головой.

– Тогда я расскажу о себе, – начала Саша, пытаясь быть честной. – Мне восемнадцать. Я работаю в детективном агентстве. Там только я и мой шеф. Почти год я лежала в психиатрической клинике. Я вышла оттуда недавно, и выяснилось, что всё это время оттуда похищали больных. След привел нас к тому месту, откуда ты меня вытащил, – Саша посмотрела на свои руки. – Отношения между нами, мягко говоря, не близкие, так что вряд ли он всерьез станет меня искать… По специальности я физиономист и профайлер. Но не переживай – тебя у меня почему-то не выходит читать. Я почти ничего не смогу рассказать, даже если ты меня выпустишь.

Он слушал ее, не перебивая.

Потом встал и подошел к тетради. Он написал: «Если ты попытаешься сбежать, мне придется тебя убить».

Прочитав это, она кивнула:

– Ладно. Допустим… Но ты должен меня понимать. Кто на моём месте не попытался бы сбежать?

«Ты в моих руках, и это время тебе придется верить мне».

– Но тут загвоздка, – она облизала губы, – мне нельзя узнавать тебя лучше. А если я не узнаю тебя лучше, то не смогу доверять. Пока что мне нравится, что ты не делаешь мне ничего плохого, это успокаивает. Но я не знаю ни тебя, ни твоих намерений.

«Я не причиню тебе вреда», – написал он.

– Но я не могу знать, лжешь ты или нет. Вдруг ты людоед?

Тогда он впервые улыбнулся. Странная улыбка. Мягкая и спокойная, какая бывает, когда человек находится в блаженном полусне. Когда он улыбался, улыбались и его светло-серые глаза, правда, очень печально. Улыбка шла ему.

«Я тебя не съем», – неторопливо вывел он в тетради.