Бестиарий

* * *


В парикмахерской на всю громкость трещало смысловыми помехами в пространство «Пусть говорят». Электрический свет желтоватой лампы уже подчеркивал в тесном помещении тени, за дверью слышалось деловитое жужжание машинки.

– Вот дура, – услышала Саша голос женщины, которая увлеченно смотрела на экран, – и чего, спрашивается, от мужика не ушла, если он ее бил? Значит, нравилось!

Она развернулась, увидела посетителей и очаровательно улыбнулась, немедленно ментально возвращаясь к работе.

Кристиан сам предпочел выбрать цвет волос Саши. Женщина с удивлением отметила, что клиентка не разговаривает и почти не смотрит ни на кого.

– Может, девушка сама решит? – спросила слегка скептически парикмахер.

– Девушке безразлично, даже если ей покрасят волосы в розовый, – отозвалась Саша.

Кристиан улыбнулся и повторно указал на светлый оттенок. На лице женщины изображалась вся гамма эмоций, под которой понималось презрение, и Саша мгновенно ее невзлюбила.

Пока она красила густые Сашины волосы, то тихо комментировала происходящее на экране, то ли от скуки, то ли желая блеснуть остроумием.

«Она одна из тех, кто благословлен. Одна из тех, книги о ком принято считать хорошими. Тот самый пресловутый вид Человека Нормального. Я вижу ее с трубкой в руке, в бежевом пальто со сдвинутыми бровями, говорящей по телефону о крупной финансовой афере, которую она намеревается предотвратить. Потому что она работала в налоговой, но ее до сих пор иногда просят помочь. У нее две проблемных дочери-подростка и крохотная собака, которая досталась ей от свекрови. С мужем она развелась, потому что тот пил, а в душе этой женщины живет романтик, и она мечтала о более достойном спутнике жизни. Порой она смотрит скандальные передачи и громко их комментирует, отводя душу. Книгу о таком человеке легко читать, потому что он узнаваем… Он говорит: «Смотри, я похож на тебя! Смотри, я из твоей жизни!» Как будто людям для существования нужно подтверждение книжного персонажа».

Саша рассердилась еще больше, почувствовав себя иллюзией.

– Боже, вот кто ярко-малиновый надоумил ее напялить, – смеялась парикмахерша снисходительно и беззлобно. – А мужик у нее затюканный какой-то… Довела, может, бедного.

– Простите, вы не могли бы помолчать? – вежливо попросил Кристиан, и нотка металла его голосе была столь незаметна, что даже Саша сначала ее пропустила.

Когда Александра покидала парикмахерскую с безупречной прической на голове, то услышала, как женщина говорит с кем-то по телефону:

– …дорогая моя, чтобы проверить черную бухгалтерию, вовсе не обязательно официально спрашивать и обыскивать! Что мне тебя учить, как галстук в рейтузы заправлять, ну ей-богу!



Александра шла за Фишером к агентству, спотыкаясь и кое-как пытаясь обуздать высокие каблуки. Она краснела, пыхтела, неуклюже поскальзывалась, пока ее босс игнорировал ее старания.

С момента их знакомства способ общения в виде обмена колкостями стал нормой, которая обоих не устраивала, но если для Кристиана она была терпимой, то для Саши – мучительной. Тем не менее, девушка не позволяла ему ее унижать и никогда не оставалась в долгу.

– Серьезно, я за тобой не успеваю, – раздраженно пыхтела она. – Подожди меня.

Кристиан молча подхватил ее под локоть и, не желая сбавлять скорость, потащил за собой. Это вызвало в ней панику:

– Я упаду! Прекрати тащить меня, я этого не выношу!

– Ты не упадешь.

– Да, с какой это стати?! – поскользнувшись, она вскрикнула, но Фишер подхватил ее:

– Потому, что я рядом.

– О, я вижу, тебе нравится чувствовать свое превосходство! Прости, я не очень сильно мешаю держаться короне на твоей голове?



Дура.



Он был слишком тактичен, чтобы произнести вслух нечто столь плоское, но в его подчеркнутом молчании это слово читалось.

– Я боюсь… льда, ясно? – дрогнувшим голосом пробормотала Саша, продолжая цепляться за локоть Кристиана. Она осознавала, что оправдывается, ненавидела себя за это, но не могла остановиться.

Однажды она, еще будучи девочкой, возвращалась домой зимой. Тротуар перекрыли из-за падения сосулек, пришлось идти у обочины трассы, где лед казался гладким, как каток. Она шла медленно, чтобы не упасть, ее тело сковало напряжение. Неожиданно из-за угла вынырнула машина, и Саша, вздрогнув, упала, едва не попав под колеса. Рыдая, она поняла, что не может подняться, ее тело удерживалось всё тем же напряжением. Мимо проезжали машины, а Саша бесшумно плакала, отчаянно пытаясь заставить свое тело шевелиться. Она начала задыхаться от паники, а потом увидела бегущего к ней брата, который кое-как смог поставить ее на ноги. Порой на льду Саша чувствовала прилив нервной истерики и не могла толком держать себя в руках. Но рассказать всего этого Фишеру она не смогла, слова стыли у нее в горле.

– Я бы взял тебя на руки, но у тебя сработает тревожная сирена, – холодно произнес Фишер. – К тому же, тебе стоит учиться ходить на каблуках.



Выглядишь просто поразительно нелепо…

Меня раздражает твоя уродливая неуклюжесть. Раздражает.

Раздражает.


Раз-дра-жа-ет…



– Ай, – крикнула Саша, дернувшись, – слишком сильно жмешь руку!

Он мягко улыбнулся:

– Знаю. Прости мою несдержанность.

Она даже покраснела от ярости.

Подобные моменты нередко окрашивали любой бытовой инцидент. Саша понемногу понимала, что просто долго не протянет в таком режиме, перегорит, ее нервная система не выдержит.





* * *


– Подытожим, – Кристиан открыл свой отчёт на ноутбуке. – В течение последних лет из психиатрической клиники пропадают люди. Возраст: до 67 лет. Потенциальные жертвы очень низкого и реже – среднего социального слоя. Общий признак – они одиночки, о них почти никто не заявляет в полицию. Из них небольшой процент людей находят с полностью очищенной памятью, и жертвы не способны указать полиции на клинику, в которой содержались. Мне удалось выяснить, что всякий раз за сутки до пропажи человека, на территорию больницы кто-то подкладывают букет белых лилий, густо окрашенных в красный цвет с помощью крови. Подарок сопровождается простой открыткой, где напечатан беспорядочный набор букв и чисел. Несколько примеров посланий у меня есть. Ни разу не удалось засечь курьера, и невозможно пока понять, каким образом букет оказывается на территории больницы.

– Я думала, подобные психи бывают только в фильмах, – пробормотала Саша, заглядывая в монитор из-за плеча Кристиана.

– Их куда больше, чем кажется, просто они осторожнее и умеют не высовываться. В наше время достаточно подкованный и хладнокровный человек может быть почти неуловим. ФСБ и ребята из убойного отдела похожи тем, что разбираются с проблемами тихо. В прессе слабо освещаются преступления таких личностей, просто потому, что нет сенсации или заинтересованного лица, которое за это заплатит, – не глядя на нее, сказал Фишер и нажал кнопку на принтере. – В Америке существует культ убийства и серийных убийц, возникший с подачи СМИ. У нас этого, к счастью, нет. У нас серийный убийца – не киношный герой, а обычный маньяк и неудачник, место которого за решёткой. Возьми фото с лилиями и думай. Я немного поломаю голову над шифром. Это значит, – Кристиан развернулся к ней, – что ты останешься в квартире одна на некоторое время.

Саша, недоверчиво сощурившись, сделала шаг назад.

– Ты пока что неофициально, но дала согласие со мной работать. Так?

– Да, – мрачно подтвердила Саша.

«Кроме прочего потому, что рано или поздно ты заставишь меня на тебя работать».

– Это значит, что тебе нужно быть здесь, когда я вернусь, – продолжал Кристиан.

На сей раз она презрительно молчала, глядя ему в глаза.

– А если тебя тут не будет или я увижу, что ты дала волю своему любопытству… Мне стоит объяснять мою позицию? Может, ты забыла и тебе необходимо напоминание?

– Мы договорились о нормах поведения в отношении друг друга, так что обойдись без угроз, – в тон ему ответила Саша.

– Есть допущение, что ты не слишком сообразительна и можешь быть отчаянной, – бархатно протянул Кристиан. – В этом мы похожи, я тоже так умею. Мы хорошо друг друга поняли?

– Не переживай, я буду паинькой, – только злые огни в глазах Саши противоречили её словам.

– Попробуй поработать головой, – он обогнул ее, взяв с собой пакет и ноутбук, – нам надо поймать эту тварь…

«Наверное, он опять имеет в виду демона», – голова Саши заныла от осознания абсурда происходящего.

Вечерами в «Лондоне» собиралось много людей. Попав с обледеневшего и бесприютно обширного зимнего проспекта Вернадского в теплое помещение, Фишер быстро влился в окружающую обстановку. И он снова походил на кого угодно, но только не на детектива. Фейсконтроль часто путал его с начинающей рок-звездой или с фотомоделью. Неприлично, перенасыщено гламурно красивый парень без труда попал внутрь ночного клуба.



25БМ1540Н2211

И следом:

Д162000Л61-

Добавить к нему:

38Н989Н13



Они у меня перед глазами – два столбца с символами. Чередуются буквы, числа, ни одного одинакового, ни одной повторенной комбинации. Каждый код – индивидуальное сообщение.

Лилии окровавлены… Александра расскажет мне, что это значит, она любит символы. Я люблю логику, и она прячется тут, простая и открытая, как всегда. Только я ее не вижу.



Танцы помогали работе его мозга примерно так же, как рисование симметричных узоров тушью на листе бумаги. Он любил каллиграфию и черно-белую роспись, мог часами заниматься единственным рисунком. Испортив хотя бы часть его, Фишер приходил в ярость и уничтожал нарисованное, сколь бы оно ни было прекрасно. В его творчестве отсутствовал смысл: они просто красивые, симметричные, и это – всё.