Бесогон на взводе!
Часть 13 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я имею в виду тот доклад, что был передан мною Марте о недавней (но явно не последней!) встрече с Якутянкой. Та тёмная сущность с мужским голосом, что воспользовалась её телом для переговоров, была ли отдельна от неё? Это немаловажный вопрос.
У нас в университете преподавали основы психологии, без знания которых, по сути, невозможно само понятие изучения философии. Так вот, я отлично представляю себе, как в одном человеке (бесе, демоне и т. д.) могут уживаться сразу несколько зачастую взаимоисключающих личностей. Вспомнить хоть ту же «Пятую Салли», если кто читал, конечно?
Почему я счёл, что голос Хана (так назвал его безрогий Анчутка) — это отдельное существо? Что, если это лишь часть самой Якутянки? Она не бес, у неё куда более высокий ранг и статус. Никто, собственно, и не знает какой. Но тот же отец Пафнутий заранее предупреждал, что эта нечисть не боится молитв, креста, святой воды, серебра, мата, икон… да всего того, чем, как правило, обычный бесогон защищает простых людей.
Возможно, если против неё выступит архимандрит всея Руси или какой-нибудь особо просветлённый православный отшельник-схимник с Афона, тогда она и отступит. Папа римский тут тоже, наверное, мог бы быть в тему, он крутой дядька, несмотря на смешную шапочку на макушке.
Любая нечисть по сути своей интернациональна. Верить в то, что местных бесов может изгнать лишь местный батюшка, всегда наивно. Католик вполне себе изгонит мелкого беса из центральной части России, так же как и православный священник способен усмирить нечистую силу в сердце католической Варшавы. У каждого свой подход, но никто не сильнее и не слабее другого.
Бог один. Это люди разделили широкую дорогу к нему на тысячи узких тропинок. И да! Да, людям это позволено. Пусть каждый идёт своей собственной дорогой к Свету, это никому не запрещено. Во Тьму не уходите, и того довольно.
— От же Федька с Геськой-то вернулись, — уже из сеней благословил нас отец Пафнутий. — Где от были, чё от делали-то?
— А с чего вы взяли, что мы…
— Да от уж по глазам вижу! Давай, паря, не тяни, докладывай!
Мой хитрый доберман быстренько подошёл под тяжёлую руку, дождался, пока его погладят, лизнул два раза и показал мне язык, оставляя всю ответственность исключительно на моих плечах.
Да, перед батюшкой он всё так же не рисковал признаваться в том, что разговаривает, но тем не менее мог бы, как говорится, и намекнуть?! Лысина Сократова, разумеется, нет!
Поэтому ответственен за всё и вся буду я. Что тут попишешь, так уж сложилось.
Доклад получился развёрнутым, но суховатым. Я не был склонен делиться чувствами.
— Стало быть, от оно как повернулось-то, — задумчиво протянул святой отец, наглаживая холку разомлевшего добермана. — И тебя от они, паря, не отпустили, и девицу твою в сети от ловчие-то не сдают. Вдолгую играют.
— Может быть, мне стоило бы донести свой доклад не только Марте?
— Молчи уж от, Федька. Нешто думаешь, я кого от надобно не упредил? Я-то всем всё сказал, всех от на уши поставил! Но…
— Но? — уточнил я.
— Но у них, вишь, от своя игра и свои от планы. Ты для Системы-то есть кто? Песчинка от в часах. А та же Марта твоя, хоть она и ангел от с крыльями? Да от пешка, которой, если надо, ради высокой от цели-то и пожертвовать можно.
Он замолчал, закусив губу. Я также не рисковал лезть с лишними наездами или требованиями разъяснений.
Святой отец вдруг неожиданно улыбнулся и подмигнул мне:
— Рёбра-то от как, болят?
— Умеренно, — соврал я, потому что, честно говоря, успешно забыл о том, когда и где у меня что болело. Кстати, вот прямо сейчас защемило реально, до этого и не помнил, будто чего-то там ломал. Да и, в конце концов, сейчас всё это, наверное, не так важно.
— Значит, от, паря, пошли во двор.
— Гав?!
— Что от, Геська, заволновался-то? Тренировать от Федьку будем. Учить от твоего хозяина-то чуток, но от не боись, не боись, собачий сын, до смерти-то его не прибью!
Вопросов не было, да мне на тот момент никто бы и не дал самой возможности их задавать. Задница Вольтерова, если батюшка намерен меня чему-то научить, то надо покорно склонить голову, благодарить и свято верить, что оно тебе во благо. Так что я, разумеется, безропотно пошёл, близко не представляя себе, во что вляпываюсь.
— Анчутка, и ты от с нами пойдёшь.
— Слушаюсь, ваше святейшество!
Когда мы вышли во двор и отец Пафнутий засучил рукава, я ещё не вполне понял, что именно меня ожидает, но в этот момент вышел безрогий красавчик в тренировочных штанах и одной рубашке, тоже став плечом к плечу рядом с православным батюшкой.
— Защищайся от, паря…
Гесс, глядя на меня из окна, заливался бессильным лаем, в то время как мне одному предстояло обороняться от двух противников сразу. Причём до сих пор я не мог одолеть ни того ни другого в драке один на один. На равных, в паритете ещё туда-сюда, но победить… но двоих сразу… но со всё ещё саднящими от боли рёбрами и ушибом локтя?! В общем, они закопали меня в снег минуты в три-четыре.
Единственное, что радовало, так это тот момент, что я рассчитывал максимум на полминуты боя. Каким-то чудом мне удалось удержаться на ногах немножечко дольше. Это вдохновляло.
— В баню от, паря. Там-то и поговорим.
Я не очень хорошо контролировал свою бедную голову на тот момент, всё-таки месили меня с двух сторон и всерьёз. Анчутка, ни разу не позволивший себе даже презрительного взгляда в мою сторону, когда бил меня ногами, с неизменной белозубой улыбкой отправился топить баньку. В этом деле он был спец, как, собственно, и во всех домашних делах вообще.
Если помните, именно поэтому отец Пафнутий оставил пленённого беса при себе, а не стал вопреки моему желанию передавать безрогого красавчика в лапы той же Системы. Хотя, конечно, там стопроцентно знали, что он остался у нас на наших условиях, почему и зачем, и вряд ли кому подобное сошло бы с рук, но наш батюшка имел связи. Не знаю с кем, однако это всегда срабатывало.
Примерно через час-полтора мы сидели в баньке, вымытые, распаренные, за крепким чаем с мёдом и клюквенным вареньем. Как и положено по устоявшейся русской традиции, после политики все мужские разговоры неизбежно сводились к женской теме:
— Ох, паря, не знаю, с чего ты за ту девицу рыжую так-то вписался? Любовь, она-то, конечно, штука от тонкая, однако же и науке химической вполне от, говорят, подверженная. Как от полюбишь, так от и разлюбишь, делов-то? Ежели из-за неё от одни для тебя проблемы, и не тока от тебе-то, а то и всем нам с того дела сплошные сложности-то, так от оно того стоило? Я те от сам скажу — не стоило!
— Отче…
— Смирился бы ты от лучше, Федька, — вздохнул отец Пафнутий, прекрасно зная мой ответ и все возможные аргументы. — Ведь от ежели вопрос-то стоит ребром: или от война, или твоя от девка…
— Её зовут Марта.
— …так от это ж и не вопрос вовсе!
— Я её не отдам.
— Да от кто тебя спросит-то, паря?
Тут он прав, можно сколько угодно раздувать щёки, поглаживая рукоять револьвера, но по факту против Системы я даже не винтик, а пылинка. Пришёл из ниоткуда и уйду в никуда, а там даже не почешутся. Как там в старой песне? «Я в мир войду и сгину, был и не был…»
Вопрос сейчас в ином: каким образом и кто намерен разыграть карту дамы червей? То есть Марты. Всё, что говорил неизвестно какой-то там Хан устами более-менее известной всем Якутянки, это пока лишь весьма невнятное пожелание. Не требование, не условие, не приказ!
Да и вряд ли, если подумать, судьба (или хотя бы судьбоносная возможность) крупного локального конфликта зависит от жизни одной девушки-ангела? Зачем она им? Что существенно изменится в работе Системы, в правилах изгнания бесов, если у той стороны будет заложница? Кого-то из бесогонов это остановит? Кто-то напишет заявление по собственному? Дезмо прекратит провоцировать чертей?
Декарт мне в печень, да прямо наоборот! Получается, что вся затея с передачей Марты имеет целью воздействовать всего на одного человека. Ну или, правильнее, одного человека с собакой.
— Поговорим от в руководстве кой с кем, — хлопнул меня по плечу святой отец. — Не боись от, Федька. Ещё непонятно, что Дашка от моя скажет.
— В каком смысле? Она обычный курсант МЧС.
— А под кем от Система-то ходит? Не под российским ли Министерством чрезвычайных от ситуаций-то, ась?!
Честно говоря, сама мысль о том, что для разрешения назревшей проблемы нужно привлекать седую внучку отца Пафнутия, в мою замороченную голову не забредала даже в нетрезвом бреду, наркотическом угаре или просто с неизвестно какой, но крепко бьющей по мозгам хрени. Но не знаю, возможно, в этом и есть рациональное звено. Да нет, глупости…
Поэтому разговор плавно перешёл на моё недавнее задание. Я рассказал о заслуженном артисте театра, который, оказывается, тоже способен видеть бесов. Батюшка посмеялся, отметив по ходу, что творческие люди, как правило, в нечистую силу не верят, даже сталкиваясь с ней нос к носу.
То есть несмотря на то что человек вполне себе видит беса, понимает умом, кто тут перед ним стоит себе на копытцах с наглым пятачком и рожками, но привычно списывает всё это на алкоголь или чрезмерно богатую фантазию. Все знают, что бесы есть, но никто не хочет, чтобы они были. Однако подобное отрицание реальности не всегда равноценно спасению от неё же.
Когда мы выходили из баньки, чистые, разморённые, отдохнувшие, уже стемнело. Сыпал снег, звёзд не было видно, хотя луна сияла ярко. Анчутка затеялся с финским ужином: лепёшки на меду, картофельная запеканка с селёдкой, хлеб грубого помола, сливочное масло, копчёная рыба, чай.
Положено, наверное, было бы ещё и водки поставить хотя бы половину ведра, но я в последнее время крайне редко употребляю, а отец Пафнутий в одиночку квасить не любитель, ему компания нужна — выпить, поговорить, посидеть со всей задушевностью. Ну раз не я, то с безрогим красавчиком ему не в тему, а уж с ушлым доберманом тем более.
Пёс, он ведь и тяпнуть может, когда не в настроении. Поэтому ужинали в мужской компании с сухим законом. А когда мы с собакой вышли на вечернюю прогулку по двору, снег кончился, над головой сияли знакомые созвездия и именно Гесс первым учуял опасность и, грозно рыча, встал на мою защиту.
Да, да, это были черти. Те самые, в рогатых касках и воинской форме пехоты Третьего рейха.
— Эй, псс? — обратился ко мне высокий офицер, приложив палец к губам. — Ты же есть молодой партизанен Фиедька? Не стреляйт, мы есть хотеть переговоры!
— Мало ли кто что хочет, — тихо ответил я, искренне ругая себя за то, что оставил наган дома.
— Тео, не бойся, я их всех кусь!
— О, доберман, — вновь умилился офицер. — Чудесный немецкий псина! Не надо гав-гав, мы не будем вас немножечко вешать, мы только поговорить. Ферштейн?
— Яволь, — кивнул я, указывая ему на крыльцо. — Гутен морген, херр официр. Битте!
— Шпрехен зи дойч? — обрадовались фашисты.
— Энтшульдиген, найн. — Мне не хотелось признаваться, что всего этого я нахватался по верхам у Анчутки. — Вы в России, так что уж давайте по-русски. Зачем пришли?
Немецкий офицер в погонах обер-лейтенанта осторожно присел на наше крыльцо, пока сопровождавшие его двое мордоворотов арийского типа оставались стоять у забора. Мой пёс помалкивал, но не спускал строгих глаз ни с кого. Бдительность у доберманов в крови.
На шее фашистов висели новенькие шмайсеры, но, честно говоря, непохоже было, чтоб кто-то собирался устроить тут провокации со стрельбой. Хотели бы убить, так десять раз уже пустили бы пулю из-за угла. Я оказался прав: у чертей было к нам более важное дело.
— Мы есть хотеть говорить про фрау Якутянка.
— Она была тут на днях.
— О, я, я! Но теперь у неё есть крупный проблем из-за вас, партизанен Фиедька.
Мы с Гессом недоуменно пожали плечами в синхронном ритме, типа а нам-то что?
— Она есть просить твой защиты, — трагичным голосом закончил офицер.
Я говорю «закончил», потому что в этот момент дверь дома распахнулась, и на порог шагнул зевающий отец Пафнутий в тулупчике на плечах.
— Вы чё от, загуляли, чё ли, паря? Чё сидите-то, а?
Мы вздрогнули, оглянулись — рогатые фашисты исчезли, словно снежинки у добермана на языке. Как они ухитряются, ума не приложу. Но когда я встал, сунув руки в карманы, то пальцы наткнулись на сложенный лист бумаги. Что там было, мне удалось прочесть несколько позже, когда все уже укладывались спать.
Я просто задержался на минуточку в тёплом домашнем туалете. Текст был довольно развёрнутый, набранный на печатной машинке русскими буквами и без единой ошибки. Могу повторить его дословно:
У нас в университете преподавали основы психологии, без знания которых, по сути, невозможно само понятие изучения философии. Так вот, я отлично представляю себе, как в одном человеке (бесе, демоне и т. д.) могут уживаться сразу несколько зачастую взаимоисключающих личностей. Вспомнить хоть ту же «Пятую Салли», если кто читал, конечно?
Почему я счёл, что голос Хана (так назвал его безрогий Анчутка) — это отдельное существо? Что, если это лишь часть самой Якутянки? Она не бес, у неё куда более высокий ранг и статус. Никто, собственно, и не знает какой. Но тот же отец Пафнутий заранее предупреждал, что эта нечисть не боится молитв, креста, святой воды, серебра, мата, икон… да всего того, чем, как правило, обычный бесогон защищает простых людей.
Возможно, если против неё выступит архимандрит всея Руси или какой-нибудь особо просветлённый православный отшельник-схимник с Афона, тогда она и отступит. Папа римский тут тоже, наверное, мог бы быть в тему, он крутой дядька, несмотря на смешную шапочку на макушке.
Любая нечисть по сути своей интернациональна. Верить в то, что местных бесов может изгнать лишь местный батюшка, всегда наивно. Католик вполне себе изгонит мелкого беса из центральной части России, так же как и православный священник способен усмирить нечистую силу в сердце католической Варшавы. У каждого свой подход, но никто не сильнее и не слабее другого.
Бог один. Это люди разделили широкую дорогу к нему на тысячи узких тропинок. И да! Да, людям это позволено. Пусть каждый идёт своей собственной дорогой к Свету, это никому не запрещено. Во Тьму не уходите, и того довольно.
— От же Федька с Геськой-то вернулись, — уже из сеней благословил нас отец Пафнутий. — Где от были, чё от делали-то?
— А с чего вы взяли, что мы…
— Да от уж по глазам вижу! Давай, паря, не тяни, докладывай!
Мой хитрый доберман быстренько подошёл под тяжёлую руку, дождался, пока его погладят, лизнул два раза и показал мне язык, оставляя всю ответственность исключительно на моих плечах.
Да, перед батюшкой он всё так же не рисковал признаваться в том, что разговаривает, но тем не менее мог бы, как говорится, и намекнуть?! Лысина Сократова, разумеется, нет!
Поэтому ответственен за всё и вся буду я. Что тут попишешь, так уж сложилось.
Доклад получился развёрнутым, но суховатым. Я не был склонен делиться чувствами.
— Стало быть, от оно как повернулось-то, — задумчиво протянул святой отец, наглаживая холку разомлевшего добермана. — И тебя от они, паря, не отпустили, и девицу твою в сети от ловчие-то не сдают. Вдолгую играют.
— Может быть, мне стоило бы донести свой доклад не только Марте?
— Молчи уж от, Федька. Нешто думаешь, я кого от надобно не упредил? Я-то всем всё сказал, всех от на уши поставил! Но…
— Но? — уточнил я.
— Но у них, вишь, от своя игра и свои от планы. Ты для Системы-то есть кто? Песчинка от в часах. А та же Марта твоя, хоть она и ангел от с крыльями? Да от пешка, которой, если надо, ради высокой от цели-то и пожертвовать можно.
Он замолчал, закусив губу. Я также не рисковал лезть с лишними наездами или требованиями разъяснений.
Святой отец вдруг неожиданно улыбнулся и подмигнул мне:
— Рёбра-то от как, болят?
— Умеренно, — соврал я, потому что, честно говоря, успешно забыл о том, когда и где у меня что болело. Кстати, вот прямо сейчас защемило реально, до этого и не помнил, будто чего-то там ломал. Да и, в конце концов, сейчас всё это, наверное, не так важно.
— Значит, от, паря, пошли во двор.
— Гав?!
— Что от, Геська, заволновался-то? Тренировать от Федьку будем. Учить от твоего хозяина-то чуток, но от не боись, не боись, собачий сын, до смерти-то его не прибью!
Вопросов не было, да мне на тот момент никто бы и не дал самой возможности их задавать. Задница Вольтерова, если батюшка намерен меня чему-то научить, то надо покорно склонить голову, благодарить и свято верить, что оно тебе во благо. Так что я, разумеется, безропотно пошёл, близко не представляя себе, во что вляпываюсь.
— Анчутка, и ты от с нами пойдёшь.
— Слушаюсь, ваше святейшество!
Когда мы вышли во двор и отец Пафнутий засучил рукава, я ещё не вполне понял, что именно меня ожидает, но в этот момент вышел безрогий красавчик в тренировочных штанах и одной рубашке, тоже став плечом к плечу рядом с православным батюшкой.
— Защищайся от, паря…
Гесс, глядя на меня из окна, заливался бессильным лаем, в то время как мне одному предстояло обороняться от двух противников сразу. Причём до сих пор я не мог одолеть ни того ни другого в драке один на один. На равных, в паритете ещё туда-сюда, но победить… но двоих сразу… но со всё ещё саднящими от боли рёбрами и ушибом локтя?! В общем, они закопали меня в снег минуты в три-четыре.
Единственное, что радовало, так это тот момент, что я рассчитывал максимум на полминуты боя. Каким-то чудом мне удалось удержаться на ногах немножечко дольше. Это вдохновляло.
— В баню от, паря. Там-то и поговорим.
Я не очень хорошо контролировал свою бедную голову на тот момент, всё-таки месили меня с двух сторон и всерьёз. Анчутка, ни разу не позволивший себе даже презрительного взгляда в мою сторону, когда бил меня ногами, с неизменной белозубой улыбкой отправился топить баньку. В этом деле он был спец, как, собственно, и во всех домашних делах вообще.
Если помните, именно поэтому отец Пафнутий оставил пленённого беса при себе, а не стал вопреки моему желанию передавать безрогого красавчика в лапы той же Системы. Хотя, конечно, там стопроцентно знали, что он остался у нас на наших условиях, почему и зачем, и вряд ли кому подобное сошло бы с рук, но наш батюшка имел связи. Не знаю с кем, однако это всегда срабатывало.
Примерно через час-полтора мы сидели в баньке, вымытые, распаренные, за крепким чаем с мёдом и клюквенным вареньем. Как и положено по устоявшейся русской традиции, после политики все мужские разговоры неизбежно сводились к женской теме:
— Ох, паря, не знаю, с чего ты за ту девицу рыжую так-то вписался? Любовь, она-то, конечно, штука от тонкая, однако же и науке химической вполне от, говорят, подверженная. Как от полюбишь, так от и разлюбишь, делов-то? Ежели из-за неё от одни для тебя проблемы, и не тока от тебе-то, а то и всем нам с того дела сплошные сложности-то, так от оно того стоило? Я те от сам скажу — не стоило!
— Отче…
— Смирился бы ты от лучше, Федька, — вздохнул отец Пафнутий, прекрасно зная мой ответ и все возможные аргументы. — Ведь от ежели вопрос-то стоит ребром: или от война, или твоя от девка…
— Её зовут Марта.
— …так от это ж и не вопрос вовсе!
— Я её не отдам.
— Да от кто тебя спросит-то, паря?
Тут он прав, можно сколько угодно раздувать щёки, поглаживая рукоять револьвера, но по факту против Системы я даже не винтик, а пылинка. Пришёл из ниоткуда и уйду в никуда, а там даже не почешутся. Как там в старой песне? «Я в мир войду и сгину, был и не был…»
Вопрос сейчас в ином: каким образом и кто намерен разыграть карту дамы червей? То есть Марты. Всё, что говорил неизвестно какой-то там Хан устами более-менее известной всем Якутянки, это пока лишь весьма невнятное пожелание. Не требование, не условие, не приказ!
Да и вряд ли, если подумать, судьба (или хотя бы судьбоносная возможность) крупного локального конфликта зависит от жизни одной девушки-ангела? Зачем она им? Что существенно изменится в работе Системы, в правилах изгнания бесов, если у той стороны будет заложница? Кого-то из бесогонов это остановит? Кто-то напишет заявление по собственному? Дезмо прекратит провоцировать чертей?
Декарт мне в печень, да прямо наоборот! Получается, что вся затея с передачей Марты имеет целью воздействовать всего на одного человека. Ну или, правильнее, одного человека с собакой.
— Поговорим от в руководстве кой с кем, — хлопнул меня по плечу святой отец. — Не боись от, Федька. Ещё непонятно, что Дашка от моя скажет.
— В каком смысле? Она обычный курсант МЧС.
— А под кем от Система-то ходит? Не под российским ли Министерством чрезвычайных от ситуаций-то, ась?!
Честно говоря, сама мысль о том, что для разрешения назревшей проблемы нужно привлекать седую внучку отца Пафнутия, в мою замороченную голову не забредала даже в нетрезвом бреду, наркотическом угаре или просто с неизвестно какой, но крепко бьющей по мозгам хрени. Но не знаю, возможно, в этом и есть рациональное звено. Да нет, глупости…
Поэтому разговор плавно перешёл на моё недавнее задание. Я рассказал о заслуженном артисте театра, который, оказывается, тоже способен видеть бесов. Батюшка посмеялся, отметив по ходу, что творческие люди, как правило, в нечистую силу не верят, даже сталкиваясь с ней нос к носу.
То есть несмотря на то что человек вполне себе видит беса, понимает умом, кто тут перед ним стоит себе на копытцах с наглым пятачком и рожками, но привычно списывает всё это на алкоголь или чрезмерно богатую фантазию. Все знают, что бесы есть, но никто не хочет, чтобы они были. Однако подобное отрицание реальности не всегда равноценно спасению от неё же.
Когда мы выходили из баньки, чистые, разморённые, отдохнувшие, уже стемнело. Сыпал снег, звёзд не было видно, хотя луна сияла ярко. Анчутка затеялся с финским ужином: лепёшки на меду, картофельная запеканка с селёдкой, хлеб грубого помола, сливочное масло, копчёная рыба, чай.
Положено, наверное, было бы ещё и водки поставить хотя бы половину ведра, но я в последнее время крайне редко употребляю, а отец Пафнутий в одиночку квасить не любитель, ему компания нужна — выпить, поговорить, посидеть со всей задушевностью. Ну раз не я, то с безрогим красавчиком ему не в тему, а уж с ушлым доберманом тем более.
Пёс, он ведь и тяпнуть может, когда не в настроении. Поэтому ужинали в мужской компании с сухим законом. А когда мы с собакой вышли на вечернюю прогулку по двору, снег кончился, над головой сияли знакомые созвездия и именно Гесс первым учуял опасность и, грозно рыча, встал на мою защиту.
Да, да, это были черти. Те самые, в рогатых касках и воинской форме пехоты Третьего рейха.
— Эй, псс? — обратился ко мне высокий офицер, приложив палец к губам. — Ты же есть молодой партизанен Фиедька? Не стреляйт, мы есть хотеть переговоры!
— Мало ли кто что хочет, — тихо ответил я, искренне ругая себя за то, что оставил наган дома.
— Тео, не бойся, я их всех кусь!
— О, доберман, — вновь умилился офицер. — Чудесный немецкий псина! Не надо гав-гав, мы не будем вас немножечко вешать, мы только поговорить. Ферштейн?
— Яволь, — кивнул я, указывая ему на крыльцо. — Гутен морген, херр официр. Битте!
— Шпрехен зи дойч? — обрадовались фашисты.
— Энтшульдиген, найн. — Мне не хотелось признаваться, что всего этого я нахватался по верхам у Анчутки. — Вы в России, так что уж давайте по-русски. Зачем пришли?
Немецкий офицер в погонах обер-лейтенанта осторожно присел на наше крыльцо, пока сопровождавшие его двое мордоворотов арийского типа оставались стоять у забора. Мой пёс помалкивал, но не спускал строгих глаз ни с кого. Бдительность у доберманов в крови.
На шее фашистов висели новенькие шмайсеры, но, честно говоря, непохоже было, чтоб кто-то собирался устроить тут провокации со стрельбой. Хотели бы убить, так десять раз уже пустили бы пулю из-за угла. Я оказался прав: у чертей было к нам более важное дело.
— Мы есть хотеть говорить про фрау Якутянка.
— Она была тут на днях.
— О, я, я! Но теперь у неё есть крупный проблем из-за вас, партизанен Фиедька.
Мы с Гессом недоуменно пожали плечами в синхронном ритме, типа а нам-то что?
— Она есть просить твой защиты, — трагичным голосом закончил офицер.
Я говорю «закончил», потому что в этот момент дверь дома распахнулась, и на порог шагнул зевающий отец Пафнутий в тулупчике на плечах.
— Вы чё от, загуляли, чё ли, паря? Чё сидите-то, а?
Мы вздрогнули, оглянулись — рогатые фашисты исчезли, словно снежинки у добермана на языке. Как они ухитряются, ума не приложу. Но когда я встал, сунув руки в карманы, то пальцы наткнулись на сложенный лист бумаги. Что там было, мне удалось прочесть несколько позже, когда все уже укладывались спать.
Я просто задержался на минуточку в тёплом домашнем туалете. Текст был довольно развёрнутый, набранный на печатной машинке русскими буквами и без единой ошибки. Могу повторить его дословно: