Бешеное счастье некроманта

— Можно, я его все-таки убью, — попросил Рез.

Что я там про романтику несла?

Короче, просто забудьте это страшное слово.

— Кого конкретно ты просишь разрешения отправить на тот свет?

Рез немного сдвинулся и теперь нависал сверху. И вот с высоты этого самого «сверху» он и сказал:

— Азру.

Подобные интонации обычно приберегают к словесному ряду «отброс общества», «презренный», «позор нашего рода», вносят в смертный приговор, который и приводят в исполнение под ликующие крики и попискивания толпы на главной площади.

Мысленно перебрала весь свой круг друзей. Потом перебрала врагов и шапочных знакомых, а после припомнила историю мерзкого демона, соблазнившего юную принцессу, и последствия. Нахмурилась.

— А при чем тут некий представитель рода ртутей, что вскружил голову вашей принцессе, чем спровоцировал массовый исход мертвых за стену? — не поняла я.

— Не знаю, как ему это удалось, но по моим ощущениям, ртуть спрятался внутри драколича по кличке Спайк. Подобно пиявке присосался к магическому источнику лича, питающего его магической силой, и, подозреваю, взял контроль над телом.

— Хм… — глубокомысленно прочистила горло и призадумалась.

Что же получается… в дохлом ящере поселился ртуть?

Что же, это многое бы мне объяснило. К примеру, почему у лича такой гадкий характер и язык без костей. Почему он может говорить (сомневаюсь, что настоящие драконы виртуозно владели староградским). Откуда Спайк знал про строительство стены и почему в данный момент хоронится под моей кроватью.

Я представила мир без мстительно-язвительного чешуйчатого гада и созналась:

— Он еще не достал меня настолько.

Рез обиженно засопел, потом сообразил, что с гениальным талантом Спайка нарываться и дерзить очень скоро я сама могу попросить упокоить зверюгу, и улыбнулся.

Дальше мы просто спали.

Я сказала, спали.

Да-да. Прилично и без всяких там плотских мыслишек.

Поцелуйчики не в счет!

А утром выяснилось, что я бодра, весела и восстановилась до того, что в состоянии творить искры. Наскоро перекусив, я решила прогуляться, осмотреть лагерь, найти Реза и остальных.

Спайк вызвался сопровождать.

Подозреваю, что банально трусил разборок с Резом, поэтому держался поблизости от меня. Эльф о чем-то громко спорил и эмоционально жестикулировал с поваром на полевой кухне, Рычай устроил дружеский бой с каким-то даркином. Рез самолично изловил гиену и ушел на поиски Севера Праймуса.

И слава богам, потому что более я не горела желанием повторно свидеться с этими лапочками.

Послонявшись по лагерю, я набрела на клетку под навесом, где держали пленных. Король преступного мира Атланта сидел в уголке, подтянув коленки к подбородку, с видом брошенного в стену пирога. Морти не был связан, но перепуган настолько, что вздрагивал от любого шороха.

Ох, и крут же мой Рез.

Завидев меня, Решка встала и вцепилась пальцами в прутья.

— Ну что, ты рада? — накинулась она с упреком.

Угу. Аж слов приличных нет.

— Такой план. Такое будущее! Ты не имела права его менять! — кричала поверженная провидица. — Я видела все иначе! Я видела!

— Эй, Решка, — я немного подалась вперед, к прутьям клетки. — Забыла сказать. Я — некромант. А некроманты творят что хотят.

Когда я уходила, в спину летели проклятья. Кажется, впервые на моей памяти у позитивно-приторной соседки случился угрюмый денек.

Решка стала рабой своего дара. Нет, не дара. Своей убежденности.

Она выбрала понравившуюся ей ветку и вместо того, чтобы добропорядочно творить свою судьбу, сжульничала.

«Что угодно может обернуться кошмаром, в том числе и дар предвидения. Обида творит с людьми страшные вещи, а уверенность в собственной правоте дарует ощущение вседозволенности», — вот что сказал Данте Праймус, когда мы передали Решку и Морти в руки правосудия.

Кельвин Праймус ограничился лаконично-эмоциональным: «Дура!»

Но это было значительно позднее, уже после того, как ко мне прискакал радостный драколич.

— Эй, Кейт, что сейчас расскажу, ты упадешь. Рез нашел Севера и привел в лагерь, а теперь твой даркин натягивает ритуальные доспехи.


— Кейт! — бежал разгоряченный тренировочным боем доракхай, бежал аккурат от круга для поединков и был крайне встревожен. — Кей, твой даркин бросил вызов Командору, так как тот посягнул на свободу его пары, на тебя то есть. А Север клянется, что не дарил тебе свой браслет. И вообще он писал Мастеру, что проверил свой прежде, чем увести мертвых от стены…

Спайк подпрыгнул и, не дав Рычаю договорить, воскликнул:

— Они будут сражаться за тебя. Как настоящие рыцари. Правда здорово?

— Ага, просто очаровательно. Прям как лопнувший чирей.

Увы, но я не разделяла его позиции. Просто потому, что эта позиция подразумевала смерть кого-то из даркинов. Спайку (или как там его в действительности?) было плевать, кого ненароком прибьют, а вот мне — нет.

Подобно вспышке молнии, я прорезала публику, уже обступившую круг в центре поля, выскочила вперед и во всю мощь легких гаркнула:

— Стоять! Бояться! Руки по швам!

Лица обоих даркинов стали как у котов, впервые столкнувшихся с профсоюзом «мышей, крыс и прочих хвостатых».

Я грозно глянула на Реза в парадно-выходном облачении Смертушки с косой в руках, потом на припорошенного пылью Севера.

Рой гениальных мыслей летел по Полярису, ища, на чью голову приземлиться. Одна из них была коварно сбита конкурентами и в полете ударила Кейт Хьюстон по темечку озарением.

И тут я вспомнила, что Спайк шарился в кабинете главы отделения некромантии, как у себя дома. А ещё напомнила себе, что драколич — негодяй и мерзавец. Негодяй и мерзавец в такой превосходной степени, что мог со спокойной совестью стырить из сейфа брачный браслет хозяина и скормить Гертруде.

Мог? Еще как мог.

Еще драколич вскрывал всю почту Данте и наловчился подписывать за него бумаги (вспомнить хотя бы подписанное соглашение на совместную работу боевиков и некромантов на городском кладбище). И, возможно, Спайк — единственное существо в мире, кому хватило бы наглости перехватить письмо Севера и благополучно… Ну не знаю… сожрать? Спалить в камине? Закопать под яблоней и помочиться?

Мог? Да вообще элементарно!

И тогда я неожиданно вспомнила, что обыск комнаты Командора проводила вместе с этим вот паразитом. Причем именно лич первым обнаружил пустую черную коробку.

Якобы пустую черную коробку.

Без свадебного браслета.

А потом, в качестве полного бреда, я предположила, что ящер мог стырить не только браслет Данте, но и тот, что хранился в комнате Командора, и повернулась к протиснувшемуся сквозь толпу дракона.

— Спайк, ты трогал браслет Севера? — спросила его в лоб, и глазки лича стали такими честными-честными. Такими выразительными. Такими умильно-большими.

— Браслет? Какой такой браслет? — невинно похлопал этот гад ресничками. — Не было никакого браслета-шмаслета… Ну вот опять ты используешь этот взгляд, Кейт. Ведь знаешь, что у этого тела крайне слабый мочевой пузырь и высокая впечатлительность, но все равно используешь… Ой, извини, там меня, кажется, Эдвард зовет. Ну, бывай, я побежал…

Ах он тварь!

— Спа-айк!!! — рявкнула я вслед удирающему драколичу и скомандовала: — Север, Рез, ловите поганца!

Оба даркина застыли готовыми к броску кобрами. Вот только одна кобра понимала меня с полуслова, а второй требовался переводчик. Как выяснилось в следующую секунду, фраза «Это он! Он стырил окову брака» интернациональна и понятна на интуитивном уровне.

Не буду вдаваться в подробности, но Спайк в процессе сдох.

Случайно.

Да говорю же, совершенно случайно!

Я там и в трех метрах не стояла.

— Ай, Север. Ой, ну не начинай. Ааа, не выкручивай мне уши. Ыыыы! Это произвол! Насилие над братьями меньшими! — орал на всю пустошь дракон, яростно кусаясь и пытаясь вырваться из хватки двух мужчин.

— Сволочь, признавайся, куда ты его дел! — душил гада Север Праймус.

— Я ничего не брал! Меня оболгали. И вообще это незаконно, я требую адвока…

Командор ласково постучал драконьей головой о суровую землю Безумной пустоши.

— Не брал? Не брал?! — повторял он в процессе сего действа.

— Извини, но я не виноват, я защищал Тессу от брака с тобой! — огрызнулся Спайк. — Ты не оставил мне выбора, мистер Торопыжка!

Да уж. Лич был просто мастером извинений, почетным членом общества «переверни все с ног на голову», обладателем значка «Сам дурак» и почетной красной ленты «он никогда не признает своих ошибок».

— Убью! — гарантировал Север.

— Серьезно? — все еще на что-то надеялся ящер. — И как ты объяснишь Данте мой хладный трупик?

— Спишу на сопутствующие потери, — прорычал Командор.