Бес в ребро

Его разорвало точно так же, как несколько дней назад — бедную кикимору. Если у меня еще оставались сомнения в том, что в тумане скрывается именно моя недавняя любовница, то сейчас они отпали окончательно.

Дело явно дрянь. Меньше чем за минуту Коломбина смогла уничтожить три четверти поискового отряда. Очень слабое утешение я мог найти только в том, что на меня пока никто не нападает.

А может, это как раз очень даже плохо?

Только потеряв почти всех своих подопечных, Красотка наконец-то смогла сделать хоть что-то. От напряжения она присела в не очень красивой позе и яростно зашипела. Внезапно в тумане справа от меня полыхнуло красным. Серж тут же рванул в сторону едва видимого светового пятна. Через секунду и он, и пятно вспышки пропали в белесой взвеси. Мы с магиней остались у машины вдвоем, если, конечно не считать целую россыпь трупов.

В тумане — там, куда убежал Серж, что-то творилось, но что именно, нам было не понять. Оттуда долетали только звуки. Яростно кричал Серж и, кажется, один раз вскрикнула женщина.

Больше всего меня волновали два вопроса — какого лешего бездействует Красотка и почему я торчу на месте и до сих пор не дал деру. Присмотревшись к магине, я ощутил, как из-за плотной ментальной защиты сочится страх. Она боится Коломбину! А ведь раньше относилась к ней только с брезгливым презрением. Что изменилось?

Порой некоторые вопросы не стоит задавать даже мысленно, потому что ответы могут прийти очень быстро и совсем не так, как тебе того хотелось бы.

Шум в тумане стих, а затем там из белесой взвеси начала формироваться изящная фигурка. Очень знакомая фигурка.

— Эльза, извращенка ты страхолюдная! — обратилась к замершей магине Кристина, которую мне приходилось именовать так с некоторым трудом, и все потому, что привык совершенно к другому имени.

— Зачем ты убила малышей? — явно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, спросила Красотка.

А еще мне показалось, что этот вопрос был задан для меня, точнее, магине было важно, чтобы я услышал ответ.

Хотя понятия не имею, как ей поможет мое сочувствие и праведный гнев на детоубийцу. Я как замер на месте испуганным сусликом, так и стоял, боясь пошевелиться. Причем в прямом смысле — только сейчас понял, что все это время простоял из-за какого-то пограничного состояния паники. Меня давила полная уверенность, что стоит двинуть хоть пальцем — и произойдет что-то невообразимо ужасное.

Не было ни малейших сомнений, что это ощущение навеяно извне, но ни мой, как оказалось, совсем дырявый ментальный щит, ни сила воли совершенно не помогали.

— Я лишь забрала у вас то, что вы отняли у меня!.. — злой и совершенно безумной змеей зашипела Коломбина. — Ты хоть понимаешь, извращенка чертова, как это страшно — осознавать, что ты потеряла самое дорогое, и при этом ощущать полное умиротворение и счастье?! Петр отнял у меня даже право на горе!

Лицо магини свело судорогой, и оно исказилось до неузнаваемости. Это был уже не образ няшки или опасной тигрицы, а какая-то посмертная маска.

— Мы скорбели вместе с тобой.

— Что? — каким-то совсем уж замогильным голосом отозвалась Коломбина. — Скорбели? Да вам плевать было на мою дочь, на меня и всех тех коров, безропотно носивших в себе потенциального наследника. Больше всего меня бесило то, что из-за моего изъяна Петр превратил меня в такое же тупое животное, годное только на размножение. Но это уже позади. Ты ведь оценила мои новые способности?

— Но как ты смогла? — Страх и ненависть все же не смогли заглушить любопытство Красотки. — Это же невозможно! Изъян нельзя исправить.

— Вы забыли, что в этом мире нет ничего невозможного, — небрежно отмахнулась Коломбина. — К примеру, твои поисковые способности называют непревзойденными, так же как непробиваемым считается твой щит!

Сказав это, магиня, стоявшая до этого момента расслабленно и небрежно, внезапно перетекла в боевую стойку. В Красотку ударили уже знакомые мне жгуты молний, которые по идее должны были вызвать взрыв с фонтаном крови и ошметков плоти… но не вызвали.

Посланницу князя окутала прозрачная, чуть подернутая радужными сполохами сфера, и молнии бессильно ударили в действительно оказавшуюся непреодолимой преграду.

Легкая улыбка тронула черные губы Красотки, чуть обнажив острые зубы, но тут же увяла под издевательский смех Коломбины. Она опять приняла небрежную позу:

— Но зачем проламывать то, что можно обойти, — так ведь, подруга? Нам с тобой ментальные щиты ставил один и тот же человек.

— Нет… — сильно побледнела Красотка, отчего ее смуглое лицо стало совсем уж серым.

— Да, — пристально глядя в глаза своей оппонентке, произнесла Коломбина.

— Нет! — панически взвизгнула уже не пугающая своей полудемонической внешностью магиня и потащила из-за пояса агрегат, похожий на древний пистоль, почти такой же, как тот, что я видел у стоявшей перед ней Кристины.

Похоже, оружие дамам делал один и тот же мастер. Хотя я до сих пор так и не понял, зачем истинным магам могло понадобиться оружие, при их-то умениях.

Я уже было подумал, что это жест отчаяния — последний козырь, но через секунду понял, как сильно ошибался.

Красотка медленно, судорожным движением поднесла ствол к голове и уткнула дуло пистоля себе под подбородок.

— Прощай, крокодилица! — тоже с немалым напряжением произнесла Коломбина.

Прозвучал тихий хлопок, и голову Красотки словно смахнуло невидимой рукой. Я даже ошметков не увидел, зато почувствовал, что ментальное давление на меня ослабевает. Пустив всю силу в обруч, я попытался пошевелиться, но тут же снова ощутил железные тиски чужой воли.

— Но-но! — шагнув ко мне, игриво покачала пальчиком Кристина, та, что совсем не Эльза. — Не напрягайся так, а то вдруг умрешь уставший… хотя нет, теперь-то ты будешь жить долго и счастливо.

Ох, что-то меня перспектива такого «счастья» испугала больше, чем угроза смерти…

Тем временем, не обращая внимания на кровавую картину вокруг, Коломбина начала обходить меня как посетительница музея заинтересовавшую ее статую.

— Теперь у нас все будет совсем по-другому. Ты станешь могущественным боярином, владетелем удела, которое богатством переплюнет даже Междуречье. А я буду твоей тихой и покорной супругой. Для большей красоты картины даже притворюсь недарой. И станем мы жить-поживать да добра наживать втроем с нашей доченькой Мариной.

— Какой такой Мариной? — Удивление было столь сильным, что помогло мне преодолеть тиски ментального контроля.

— Ну, сейчас-то ее зовут Златой. — Закончив обход, Коломбина встала напротив меня и заглянула в глаза. — Но очень скоро ты будешь считать ее своей дочерью, а она станет называть меня мамой.


Твою ж чокнутую мамашу!..

От нарисованной перспективы стало по-настоящему жутко. В пристально смотревших на меня глазах не осталось даже крох здравого рассудка, которые были еще пару дней назад.

Где-то совсем на задворках сознания мелькнула надежда, что эта шизанутая дамочка сильно переоценивает свои возможности. Мне ведь однажды уже удалось проломить ее ментальную защиту…

— Тоже не понимаешь, откуда у меня такая сила?

Если бы не ее же слова насчет невозможности чтения чужих мыслей, мне стало бы совсем худо, а так даже паника не усилилась — просто дальше уже некуда.

— Теперь-то между нами не может быть никаких тайн, — продолжила ворковать эта совершенно сбрендившая голубка. — Ты ведь не знаешь, что такое «изъян»?

Я вдруг почувствовал, что могу отрицательно качнуть головой без страха за последствия такого действия. И это явно потому, что она ждала от меня какой-то реакции. Да и вообще мое состояние пугало своей странностью. Тело было послушно, как и раньше. Я мог бы даже напасть на Коломбину, но от малейшей мысли о подобном накатывала такая паника, что мышцы сводило судорогой. И это явно уже психосоматика. Мой мозг сам пресекал любые попытки, словно у человека, которому показалось, что он наступил на пружинную мину. Не позволял противиться главному императиву — безоговорочному подчинению воле кукловода.

— А все очень просто, — продолжила Кристина свою странную лекцию, которая при иных обстоятельствах вызвала бы у меня живейший интерес. — У вас, пустышек, есть то, что мы называем талантом — усиленная склонность к управлению артефактами определенной направленности. Ты даже не представляешь, как меня бесило, что в ментальной магии какое-то ничтожество сильнее меня. А все потому, что на долю истинных магов выпала обратная сторона этой медали. У некоторых из нас есть изъян — почти полная неспособность к определенному виду магии. Я очень сильна в управлении плотью и способна манипулировать ею практически на генетическом уровне. Любой биолог на Земле удавится от зависти, узрев, на что я способна. Но чтобы защитить свое сознание, мне пришлось пользоваться помощью другого мага! Ты представляешь, как это больно, когда тебе вырезают защитные руны прямо на черепе?! Но хуже этого — абсолютная беспомощность перед тем, кто, казалось бы, тебя защищает!

Нахлынувшие на Кристину ненависть и дикая злоба в полной мере передались мне, едва не заставив взвыть.

Да уж, неприятно, когда не ты кого-то, а тебя бьют концентрированными эмоциями…

— Ну ничего!.. — несколько раз вздохнув и вернув себе относительное спокойствие, прорычала Коломбина и добавила явно не в мой адрес: — Ничего, Петенька, мы еще поквитаемся!

Снова быстрый скачок настроения, и она опять заворковала:

— Хочешь узнать, как именно мне удалось овладеть ментальной магией?

Вот не хочу. Вообще не хочу! Первый раз в жизни я так сильно не желал получать, без сомнения, интересную информацию, но, похоже, шансов на отказ у меня не было.

— Идем покажу, — не обращая внимания на мою наверняка легко читаемую панику, предложила она. — Но сначала сбрось с тебя лишнюю тяжесть, все эти стреляющие железки и боевые артефакты.

Я сбрасывал оружие и расстегивал пряжку пояса с остервенением срывающего с себя одежду перевозбужденного любовника. И все только чтобы не допустить ее недовольства, чтобы не случилось самое страшное.

Что именно должно случиться в случае неповиновения, мне было совершенно непонятно, но нарушить ее приказ я был не в состоянии. Моей силы воли хватило только на убеждение себя в том, что спрятанная в ботинке эфирная граната — это точно не стреляющая железка и не боевой артефакт. Она же не убивает и даже не особо вредит!

Получалось очень плохо, и тело едва ли не самостоятельно начало сгибаться, чтобы руки могли дотянуться до ботинка.

Когда-то я считал страх полезным помощником, останавливающим неразумные порывы и предупреждающим об опасности, и вдруг он оказался подлым предателем. Но так ли это? Может, все-таки получится использовать его во благо? Бороться со страхом под таким ментальным давлением запредельно сложно, а вот отдаться ему всей душой легко и просто.

Ломать — не строить. К тому же с воображением и мнительностью у меня всегда был полный порядок. Стоило лишь более подробно представить открывавшиеся перспективы будущей семейной жизни, как паника накрыла меня с головой, при этом поглотив все другие эмоции и порывы. Тело перестало наклоняться, а руки просто норовили ухватиться за голову. Из горла сам собой полез стон, больше похожий на вой попавшего в капкан волка.

— Это тебе тоже не понадобится, — небрежным движением она смахнула с меня шляпу. — И хватит паниковать: я же сказала, что у нас все будет хорошо. Какой же ты все-таки трусишка!..

Тиски страха чуть разжались, но мысли о фанате улетучились куда-то на задворки сознания.

В направлении болота мы двинулись как парочка, гуляющая по парку. Со стороны казалось, что по лиственному насту шагают влюбленные — Коломбина держала меня под руку и, прижимаясь к локтю грудью, продолжала восторженно ворковать.

Она во всей красе обрисовала перспективы совместного будущего, а я в это время все глубже загонял себя в пучину паники, как беглец, укрывающийся от пуль преследователей в толще воды.

Долго такой накал выдержать невозможно, поэтому сознание начало гасить страх самостоятельно, но мысли об эфирной гранате ушли окончательно, и это очень хорошо. Плохо то, что смысл слов Коломбины начал доходить до меня во всей полноте.

Да уж, планы у этой свихнувшейся дамочки просто наполеоновские. Она имела намерение промыть мозги и мне и Златке. Гена так же и все старики пойдут под нож как не соответствующие ее сценарию персонажи. А затем очень деятельный и сильный маг Зимин станет боярином. Со временем поселок Зимино превратится в город Зиминск, начнет богатеть и расширяться, а за всем этим будет стоять фигура серого кардинала, или кардинальши, если таковые вообще бывают. В этом месте повествования не хватало только зловещего хохота.

Конечно, ее план имел дыр больше, чем головка швейцарского сыра. К примеру — сильно сомневаюсь, что ей удастся сжиться с моим соседом Головорубом. Что уж говорить о том, что князь, чьим вассалом были обе истинные магини, вряд ли просто так успокоится. Но если кто и укажет этой чокнутой на подобные просчеты, то это буду точно не я.

Мне бы сейчас разобраться в дырищах собственного плана. Эфирную гранату удалось уберечь, но даже мысли о ее использовании мало того что вызывали внутреннее отторжение, так еще и меняли мое эмоциональное состояние, а это она заметит в ту же секунду. К тому же для активации гранаты нужно где-то на четверть больше силы, чем мой запас в состоянии покоя, так что придется делать энергетический вдох, тут-то она меня и вскроет, как консервную банку…

Я все же слишком явно начал планировать свои действия, и Коломбина напряглась. Пришлось вновь топить себя в панике. Не дай бог, она перейдет к прямому управлению моим телом, как сделала это с Красоткой. Осмысление открывшейся перспективы помогло отвлечься — все лишнее мгновенно выдуло из головы.

— Мы пришли! — торжественно объявила Коломбина, позволив мне вдоволь налюбоваться на небольшой скальный массив у западного берега болота.

Таких конгломератов по долине было разбросано больше десятка. Здесь я тоже бывал несколько раз и даже планировал немного погодя забраться наверх с помощью «паука». В общем, пафос магини мне был совершенно непонятен.

— А если так? — хитро прищурившись, спросила она.

Внезапно с очень тихим шелестом часть скалы ушла вглубь каменной стены. Теперь стало понятно, что трещины на поверхности скалы имели особый скрытый смысл.

— Не знал, что в твоем хозяйстве имеются такие достопримечательности? — рассмеявшись, спросила Коломбина.

Да уж, действительно сюрприз из сюрпризов.

Входить внутрь мне совершенно не хотелось. Интуиция буквально вопила, что привели меня сюда с очень нехорошими целями. Уже шагнув в открывшийся проем, я мельком подумал об использовании гранаты, но, наткнувшись на внимательный взгляд магини, тут же опять дал волю своему страху.

Все мои плохие предчувствия оправдались единым махом, когда мы прошли по темному коридору и оказались в просторной камере, явно вырубленной прямо в теле скалы. Стены и потолок были разрисованы ломаными линиями, которые светились наподобие мха в трещинах коры баобабов. В углу виднелся рюкзак, который Коломбина сняла с тела своего охранника. Но больше всего внимание привлекала странная конструкция в центре помещения. Казалось, что невысокая, где-то до моего бедра, каменная тумба растрескалась от времени, но один из сегментов, которые и ограничивали трещины, был вынут, и за ним виднелась мешанина из серебристой проволоки. Так что все эти трещины наверняка являлись стыками панелей, защищавших какое-то устройство.

Из-под вскрытой панели выходили смутно знакомые провода. Вероятно, Коломбина все же наведывалась в нашу мастерскую, причем так, что не потревожила ни один из сторожевых менгиров. Учитывая, сколько их осталось, это не такая уж большая проблема. Мысль о том, что все это время вокруг станции шаталась безумная магиня, могли бы меня напугать, но в моем нынешнем состоянии лишь скользнули по краешку сознания.