Берег счастливых встреч

А третье платье было бледнейшего зеленого цвета, из рубчатой ткани, оно открывало плечи, было довольно облегающим и требовало обуви на каблуках. И оно определенно было очень сексуальным.

– О да! – одобрительно кивнул Джоэл. Он сидел в просторном кресле и перелистывал журналы, подняв взгляд, когда Флора вышла из примерочной.

– Правда?

Флора повернулась вокруг себя. И ярко порозовела, а Джоэл вдруг ощутил прилив желания, просто глядя на нее. Как же ему нравилось то, как она заливается краской… Он посмотрел по сторонам, проверяя, насколько безлюдно пространство вокруг примерочных кабин. Неприятного вида продавщица тут же вскинула голову, словно почувствовав, что у него на уме.

– Идем! – быстро сказал Джоэл, бросив взгляд на часы. – Успеем еще забежать к себе и переодеться.

Флора посмотрела на ярлычок с ценой. Цена была запредельной.

– А-а-а… – пробормотала она.

Джоэл махнул рукой.

– Да перестань ты, пожалуйста! – И через плечо бросил продавщице: – Все три.

– Нет, Джоэл, не надо!

Джоэл встряхнул головой.

– Мне так хочется! – Он притянул Флору к себе. – Ты единственная из всех женщин, каких только я знал, кто не требует подарков.

Флора судорожно сглотнула. Она понимала, что это комплимент. Но казалось, что Джоэл также и предостерегает ее.

Она выбросила эту мысль из головы, снова переодеваясь, а продавщица уложила платья в коробки, обернула шелковой бумагой и перевязала, и они с Джоэлом быстро пошли обратно через толпу. Джоэл начал целовать Флору еще до того, как они очутились в лифте отеля. Флора с виноватым видом оглянулась, потом, сообразив, что здесь ее никто не знает и всем плевать, поцеловала его в ответ. А Джоэл практически внес ее в лифт, и они ничего уже не замечали вокруг, хотя портье и таращилась на них, не скрывая зависти.



Марша и Марк жили на окраине города. Флора и Джоэл были еще слегка возбуждены и хихикали, когда, немного позже, явились к ним. Флора была в серебряном платье. Джоэл мысленно сделал заметку для себя: нужно купить Флоре подходящие к платью серьги.

Филиппосисы обитали в роскошном многоквартирном доме со швейцаром, в Верхнем Ист-Сайде. На Флору произвели немалое впечатление лифт, обшитый дубовыми панелями, и прекрасный паркет, как и виды на парк, открывавшиеся из окон.

Марша встретила их у двери и сразу понравилась Флоре. Это была маленькая женщина с короткими каштановыми волосами и пухлой фигуркой, одетая в нечто явно дорогое. В прихожей стояли большие вазы с лилиями, лился мягкий свет. У Марши были темные круглые глаза, которые замечали абсолютно все, включая и тот факт, что бедная девушка, как отметила для себя Марша, надела это платье в первый раз. И Марша с любопытством подумала, не взялся ли Джоэл за свои прежние штучки, пытаясь управлять всем, что находится поблизости от него.

Джоэл наклонился и легонько поцеловал Маршу, но не успел вовремя уклониться, и она, протянув вверх руки, крепко обняла его.

– Могу поклясться, что ты до сих пор растешь, – сказала Марша.

– Марша, мне, вообще-то, уже тридцать пять.

– Ну и что?

Появился Марк, в руках у него была деревянная ложка, на плече – чайное полотенце. Флора почувствовала, как расслабился стоявший рядом с ней Джоэл.

– Здравствуйте, сэр, – уважительно произнес Джоэл.

– Входите-входите! – просиял улыбкой Марк.

У него была короткая седая бородка, глаза поблескивали. Флора сразу ощутила тепло и интеллигентность этих людей и позавидовала им.

– А вы, должно быть, Флора, та самая подруга из Шотландии?

Он не пытался изобразить шотландский акцент, как то делали многие американцы, и за это Флора была ему благодарна.

– Выглядишь чудесно, – сообщила Марша.

Флора оказалась совершенно не тем, чего ожидала Марша. Она предполагала, что увидит одну из любимых Джоэлом высоченных блондинок. Впрочем, она всегда подозревала, что блондинки совершенно не тот тип, который подходит Джоэлу, но именно такие девушки считались наиболее желанными в кругу Джоэла, так что у него просто не оставалось выбора, так же как в тех случаях, когда речь шла о часах, или квартире, или чем-то еще: все должно быть наилучшим.

Но эта девушка была совсем не такая. Она не походила ни на кого из тех, кого Марша видела прежде, а ведь она жила в Нью-Йорке, а значит, со временем повидала все возможные типы. Но… Бледные волосы, кожа почти как у альбиноса, странные серебристые, голубовато-зеленые глаза… Вы бы даже не заметили ее с первого взгляда, она казалась такой средней… но стоило присмотреться, и она ошеломляла. Когда Флора говорила, ее не сразу можно было понять, но сам ее голос звучал для Марши как музыка. Пожалуйста, мысленно попросила она, пусть она будет доброй. Но не слишком доброй.

– Ну и как вам понравился Нью-Йорк?

– Он изумителен! – ответила Флора. – И вот что странно… мне кажется, словно я его уже знаю. И еще тут жарко.

– О, мне кажется, весна нынче довольно прохладная, – удивилась Марша.

– Жарко по сравнению с теми местами, откуда я родом.

– Что ж, тогда не приезжайте в июле… Выпьете немножко мартини?

– Только чуть-чуть, пожалуйста, – ответила Флора.

Джоэл усмехнулся.


– Прекрати! – прошипела ему Флора, когда они вошли в кухню-столовую с потрясающим видом из окон. – О, как замечательно! – воскликнула Флора, когда они вышли на террасу.

Джоэл задержался в кухне, где Марк готовил мусаку – рубленую баранину по-гречески, – и вкратце рассказал ему о своей новой работе.

Марк серьезно кивал.

– Итак, – произнесла Марша, начиная разговор.

Флора вспомнила то, что она слышала об американцах: что они совершенно не церемонятся, задавая прямые вопросы.

– Значит, ты – та самая.

– Ой, я об этом ничего не знаю, – возразила Флора.

Но ее, конечно, втайне взволновали эти слова – в особенности притом, что она понемножку прихлебывала мартини, невероятно крепкий, но очень вкусный. Она посмотрела на длинные линии автомобильных огней внизу, на парк…

– Ты единственная, кого он привел познакомиться с нами, – сообщила Марша. – А мы его знаем с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет.

Флора продолжала смотреть вниз.

– И каким он был тогда?

Марша немного подумала:

– Умным. Печальным. Таким замкнутым, что его невозможно было заставить раскрыться. Не уверена, что нашлись бы еще такие же. И что кто-то сумеет заставить его… – Марша оставила висеть в воздухе незаданный вопрос.

– А что случилось… Джоэл мне рассказывал, что вырос под опекой. Но почему? Что произошло? Он никогда об этом не говорил, а мне казалось неправильным спрашивать.

– Я ведь не читала его опекунское дело, – пожала плечами Марша. – Так что я не знаю. Но скажу тебе вот что. Когда другим подопечным исполнялось восемнадцать, Марк официально спрашивал их, хотят ли они найти биологических родителей. – Она отпила немножко из своего бокала. – Но в случае Джоэла он этого вопроса не задал.

– И его так и не усыновили? Не нашлось семьи, которая захотела бы оставить его у себя?

– Система не всегда срабатывает, увы, – покачала головой Марша.

– А как насчет… у вас есть дети?

– Да, – кивнула Марша. – Конечно, мы могли бы усыновить Джоэла. Но в профессиональном смысле это было неприемлемо. И наши собственные тогда были слишком малы. Но мы… мы старались делать для него все, что могли.

– И он очень вам благодарен, – заметила Флора.

Марша чуть заметно скривилась:

– Я вовсе не хочу его благодарности. Мне бы понравилось, если бы он воспринимал нас как нечто само собой разумеющееся, не скрывал свои желания. Я бы предпочла, чтобы нам не пришлось просить его о встречах… – Она посмотрела на Флору. – Но тебе не следует расспрашивать меня. Ты ведь это понимаешь?

Флора кивнула.

– Такова любовь, – продолжила Марша. – Понимать кого-то и быть полностью понятым. Без посторонней помощи.

И Флора молчала, когда они снова вернулись в кухню, где Джоэл и Марк углубились в обсуждение сложностей возможной процедуры импичмента, и обе женщины интуитивно сразу поняли, что это их способ сказать, как они друг друга любят.

Вечер прошел чудесно, Марк и Марша рассказывали об ужасной поездке в Италию, – в программу тура, похоже, сознательно включили самые безумные отели. Еще говорили о том, что Марк отказался уйти на пенсию, подчеркнув, что половина тех людей, которых он знает, несчастны из-за того, что потеряли цель в жизни, к тому же он любил свое дело. Марша рассказывала о курсах интерьерного дизайна и о том, что их посещали какие-то несуразные женщины. Джоэл, как обычно, говорил мало, но смеялся вовремя, и никто из хозяев не сделал того, чего Флора боялась больше всего: не стал расспрашивать молодую пару об их планах на будущее или о том, куда они собираются.

В половине одиннадцатого Флора, потерявшаяся во временных поясах, невольно зевнула, и Марк тут же встал, чтобы проводить гостей. Джоэл сперва заглянул в ванную комнату, а потом они ушли и оба думали, что все прошло прекрасно, как и следовало ожидать. Флора заснула в машине, прислонившись к Джоэлу, но в ее ушах продолжали звучать слова Марши. И она, кивая в ответ, поклялась, что сделает это: поймет Джоэла до конца.





Глава 22




Флора старалась держаться беззаботно, но это было совершенно ей не по силам. Она сидела на огромной кровати, все еще глядя на потрясающий вид, и гадала, не устают ли от него люди, живущие здесь, а заодно думала, появились ли уже на свет ягнята у Пола Макбета, и надеялась, что не пропустит первые дни их появления на молодой травке. Флора уже с нетерпением ждала возвращения домой завтра. Ей хотелось, чтобы Джоэл полетел с ней. Она наблюдала за тем, как он развязывает галстук, и вдруг он показался ей таким одиноким в тусклом свете спальни, что она подошла к нему и обняла.

– Значит, они тебя знали еще ребенком, – проговорила она. – И каким ты был?

– Не знаю, – пожал плечами Джоэл. – В этом и проблема с психотерапевтами. Они никогда не представляют тебе годовой отчет.

– А тебе нравилось быть ребенком?

Джоэл напрягся.

– Не слишком, – ответил он.