Белая весна

Считай, в деревне почти никто и не помер, так, человек десять. А что по другим делалось, она знала. Целыми деревнями вымирали…

Страшно это.

А потому сейчас Прасковья шептала молитву, упрашивая Творца позаботиться о торе Яне. Которая где бы ни была, а ей помогла… побереги ее, Творец!

Прасковья так никогда и не увидела свою спасительницу. Так никогда и не узнала, кем была странная тора. Но до самой смерти, которая будет еще нескоро, она будет делать две вещи. Каждый год она будет делать запасы – мало ли что?

И каждый год, в этот день, она будет ходить в храм и молиться за тору Яну. Только за нее…

Сама жива, дети живы, что еще надо?

Спасибо тебе, Творец! И ей спасибо…





Валежный, Беркут


Сны Антон Андреевич видел крайне редко. А потому и запоминал их очень хорошо.

Сейчас ему снилось то, чего он не видел никогда. Даже не думал, что таковое существует.

Снилось Валежному, что стоит он посреди громадной залы. Да такой, что дворец в Звенигороде хибарой кажется. Облезлой и некрасивой.

А тут все настолько роскошно…

Стекло, белые узоры… или это лед?

Но потрогать Валежный ничего не успел.

Мелькнула белая тень, генерал на мгновение отвлекся, а когда повернулся обратно, рядом с ним стояла женщина.

Даже с большой буквы. Тора.

Явно дворянка, и такая… ну такая…

Никогда Валежный таких потрясающих красавиц не видел! Волосы белые, лицо словно из мрамора, одежда роскошная… а глаза огромные, так и светятся…

– Тор генерал, – шевельнулись розовые губы.

– Тора… – Даже во сне Валежный опустился на одно колено. За что и был вознагражден. Ему протянули белую ручку для поцелуя.

Да, увидь Аделина Шеллес-Альденская и эту красавицу, и ее жест, величественный, изящный, она бы с досады все волосы у себя на голове вырвала. Хоть и хороша она была, но до такого совершенства недотягивала.

– Я рада видеть вас, генерал. Вам кажется сейчас, что это лишь сон, но вы его обязательно вспомните. Верьте мне.

– Это не сон, тора?

– Жрецы говорят о душе. Когда человек спит, его душа покидает тело и путешествует. Иногда по его родному миру, иногда по соседним. Сегодня вы пришли ко мне в гости.

– Это – другой мир?

Вопреки всем представлениям Валежный паниковать не стал.

Сон же! Душа, другой мир… да хоть бы что! Лишь бы еще на эту красоту посмотреть! Все же… война – это тяжело. Кровь, смерть, грязь, поневоле душа устает, ломается в ней что-то важное. А посмотришь на такое совершенство, и легче становится.

Вспоминаешь, что в мире и красота есть, и вдохновение, и… и вообще! Хороша же! До невероятности!

– Это другой мир, – подтвердила красавица. – Не волнуйтесь, тор генерал, с вами ничего не случится.

– За такое и умереть не жалко! – не удержался Валежный. И был вознагражден благосклонной улыбкой и легким жестом, приказывающим встать.

– Мне не нужна ваша смерть, генерал. Мне нужна ваша победа.

– А уж мне-то как нужна, – вздохнул Антон Андреевич, поднимаясь с колена. – Все бы отдал, хоть жизнь, хоть душу…

– Мне ваша душа не нужна, тор генерал. А вот слова мои вы запомните. Я та, кто покровительствовал императорской династии. И ее последняя представительница поклялась мне кровью и жизнью.

Валежный напрягся.

– Так одна из дочерей императора жива?


– Жива, тор. Более того, она наследует трон Русины. Перед смертью отец передал ей наследство, и она приняла – все.

Валежному чуть дурно не сделалось.

– Кто?! Когда?! Где?!

Хелла, а это была именно она, покачала головой:

– Антон Андреевич, я вам сказать ничего не могу. У всех свои ограничения, у всех свои законы. Разве что на Звенигород идти подождите. Подождите в Беркуте.

– А она… придет?

– Тор генерал…

Хелла погрозила тонким пальчиком, и Валежный смирился.

– А долго ли ждать?

– До лета успеете, – прозвенел хрустальный голос. И все начало таять.

Исчезли хрустальные чертоги, исчезла красавица, и последней, появившейся невесть откуда, исчезла из его сна белая сова. Громадная, полярная неясыть.

Впрочем, Хелла не обманула.

Проснувшись, Валежный отлично помнил свой сон. И…

Сон?!

Или все-таки в этом что-то есть?

Он не знал ответа. Но… может, и впрямь подождать в Беркуте до лета? Заодно и со «счастливчиками» разобраться?

Тут недалеко, чего спешить? Заодно Логинов по тылам врага пройдется, Алексеев, опять же, закрепится – и чего еще надо?

Подождет он чуточку, не переломится.

Дочерей императора он помнил. Хотя и смутно.

Вроде не красавицы… такие мышки серые… странно даже, в кого? Мать там красота невиданная… то есть уже виданная. До ночного видения Аделине далеко было.

Увидит – узнает?

Авось и узнает. Надо только в женские лица внимательнее вглядываться. А еще…

С утра Валежный вызвал к себе адъютанта и распорядился о двух вещах.

Первая – перепись населения в Беркуте. Поголовная, с регистрацией в комендатуре. Надо ж узнать, какой ущерб населению нанесли освобожденцы. Да и продукты раздавать, опять же, по списку.

И вторая.

Регистрация любого прибывающего в Беркут. В той же комендатуре.

Чтобы у Валежного хоть шансы были встретиться с дочерью императора. Хоть какие…





Яна, Русина


– Смотри какой!

Топыч показывал Гошке и Мишке обыкновенную медведку. Поймал, пока они на привал встали. Весной это несложно, она из нор вылезает, пропитание ищет. Эта, правда, ранняя, но и весна жаркая. Здесь, в Хормеле, всегда тепло.

– Это кто? – удивился городской ребенок Гошка.

– Какой страшный! – Мишке тоже раньше с медведкой сталкиваться не доводилось.

Маша попросту пискнула и убежала к доброй тете Яне. А то ж!

Если кто видел медведку, животное это жутковатое. Крупное, панцирное, и вообще… одни глаза чего стоят! Угрожающе разумные.

Энтомологи таких тварей обожают, но вот остальные…