Белая весна
Часть 44 из 118 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Рядом опустился парень лет двадцати, уставился на обожаемого вождя глазами преданной собаки.
– Чего тебе, Сенька?
– Никон Иваныч, неужто вольности дождемся?
Мужчина затянулся еще раз. Помолчал немного. И ответил – рассудительно, взвешенно:
– Вольность, Сенька, просто так не дается. Ее с боя брать приходится, как предки наши воевали, как жизнями платили, чтобы их дети выжили. Так и мы…
– Так мы ж завсегда готовы!
– Оно так. Но мыслю я, Сеня, другое. Валежный на Звенигород пойдет, это понятно.
Сене это тоже было понятно.
– Пламенный умирать не хочет. Но и войска у него сейчас никакие. После фереев, после Сарска, после Ас-Дархана… нет, с Валежным впрямую и я сойтись побоюсь.
– Вы?!
В глазах Сени было тесно изумлению. Как?! Обожаемый вождь, легендарный уже Папаша, кого-то боится? Да быть такого не может!
– Я, Сеня. Я. Ты учти, на тигра тоже в одиночку не охотятся. Подготовка нужна, а без того завалит тебя кошка полосатая…
Сеня закивал. Понял.
– А тогда как же…
– Думаешь, я своих братьев под пули погоню, чтобы Пламенный себе кусок урвал?
– Нет…
– И на Пламенного не пойду. Валежный коли придет, так о вольности и сказать будет страшно. Вояка же! Он свой порядок наведет!
Сеня и с этим не спорил. А что? Папаша всегда прав! Даже если небо на землю падать будет!
– Я подожду удобного момента. А кого ударить и когда… посмотрим, Сеня. Посмотрим. Пусть братья готовы будут, но спешить в таком деле не след. Тигра надо стрелять, когда он на тебя не смотрит.
Причем – любого. Хоть четверолапого, хоть двуногого…
– Я понял, Папаша! Спасибо!
– А раз понял – иди, погуляй. Дай подумать, – отослал верного оруженосца Никон.
Не то чтобы ему размышлялось о чем-то серьезном. Не сейчас, когда кровь еще кипит после выступления, когда он так завел толпу, что стоять рядом страшно. Нет, не сейчас…
Но Сеньке хотелось побежать к приятелям, пересказать им речи мудрого атамана… пусть. Для популярности такое полезно.
А кроме Сеньки к нему мало кто подойти решается. Сенька же, Валькин брат, на то и назначен при нем оруженосцем. И то дело.
Валька, да…
Чернобровая, черноглазая, с такими формами, что вздохнуть страшно…
А уж норов какой!
Ну, оказался он на речке, когда она белье полоскала. Сказал пару слов… так ведь оценил-то он ее весьма и весьма высоко.
И подумайте!
Баба развернулась да как мокрой тряпкой по нему хлестанула! Да еще раз, да с приговором, мол, ты, бандюга, у меня сейчас получишь! Ишь, пришли, ведут себя, как хозяева, да еще и язык поганый распускают?! Вы уедете – и поминай как звали, а мне еще замуж выходить! А ну, пошел!!!
Никон и пошел, как царапины зажили. Когтями Валька к нему тогда тоже хорошо приложилась. Свататься пошел.
Родители, конечно, не отказали.
Сейчас Валька жила с родителями – пока, а брат ее, Сенька, был при Никоне. Так оно спокойнее…
Кстати, Никон ему и не соврал ничуточки. Все верно, рисковать той парой тысяч конников, которые у него есть, он не будет. Пусть сначала Пламенный оружие какое пришлет, провизию…
Нашел дураков – за его речи головы класть!
Тьфу два раза!
Никон собирался сражаться только на своей стороне. На стороне Хормельской волости. Получится у него оторвать Хормель от Русины – добре будет. Вольность будет, как раньше. Недаром же река Вольной зовется, потому как воля на ней была…
В своих размышлениях Никон не учитывал лишь один важный момент.
Ни одно государство не потерпело бы ничего подобного у себя под боком. Да и Хормель…
В чужом кармане он был способен доиться золотом. Очень уж плодородный край. Но сам по себе…
Одной пшеничкой жив не будешь. А лесов в Хормеле считай что и нет, выхода к морю нет, река Вольная тоже далеко… нет, рано или поздно все бы закончилось очередным присоединением.
Но об этом Никон не думал.
Ему просто хотелось свободы. Для всех. А как это будет выглядеть, он особо не задумывался. Ввяжемся в драку, а там и посмотрим. По ситуации.
Время мутное. Пора рыбку ловить. Большу-ую…
Яна, Русина, Карев
– Ур-р-ра-а-а!
Гошка орал от всей души. А что?!
Выиграл он у Мишки!
Выиграл, понимаете?!
А Мишка старше! Но у Гошки глазомер лучше! И рука тверже, а это немаловажно в такой серьезной игре, как ножички.
– Давайте в морской бой! – предложил он на правах победителя.
Мишка подумал и согласился. Машка радостно запищала. Яна наблюдала за всем этим с умилением.
Несколько счастливых дней. Мало?
Невероятно много.
Навсегда вот эти дни останутся с ней. Легкие, счастливые, когда не ждешь удара в спину, когда просыпаешься оттого, что родной сын ночью пришел к тебе спать и улегся всей тяжестью маме на плечо, насмерть отлежав руку, когда обнимаешь совершенно спокойного и счастливого ребенка, слушаешь его смех, смотришь в родные карие глазенки…
У Хеллы она вспомнит эти дни. И в лютую метель ей будет не холодно.
Яна знала, что впереди у нее тяжелый… год? Нет, уже полгода. Но все равно трудные, все равно ей придется немало постараться, чтобы все получилось. Чтобы пристроить сына, чтобы определить в жизни сестру, чтобы никакая тварь даже глаз в их сторону скосить не смела…
Список тварей выходил впечатляющий.
Именно здесь, у Федора Михайловича, Яна получила то, чего ей недоставало.
Информацию.
Анна, при всей ее высокородности и знатности, не умела правильно работать с газетами. Не знала о статистике, не умела ее правильно применять. А вот Яна могла еще и не такое.
Нет, специально ее не обучали. Но люди на кордоне были самые разные. И слушая, как они обсуждают ту или иную проблему… к примеру, вот в том году был хороший урожай сахарной свеклы, и в этом году он хороший. Образуется избыток сахара. Что с ним делать? Понятно, продать людям, но не снижать же цену?
Нет, конечно.
А вот пустить слух, что свекла не уродилась, и временно создать дефицит в магазинах – запросто. Потом поднимаем цену на сахар, и испуганный народ разметает сначала прошлогодний сахар, а потом и урожай этого года! Красота!
То же окно Овертона…[16] Анна была не в курсе. А вот Яне объяснили, как это действует. И хоть стреляйте – против императорской семьи применили именно его.
Первый этап – немыслимо. Свергнуть императора? Да никогда! Ужас-ужас…
Но потом начинается обсуждение данной темы. Пока в определенных кругах, но слова-то сказаны?
Второй этап – радикально. И вот вам первые борцы за освобождение. Первая радикальная группировка. Террористы чертовы, мать их йети!
Третий этап – приемлемо. Да, потом это становится приемлемо. А что такого? Кинуть бомбу в императора? Кидали. Хотя и не в Петера, а в его деда, но ведь кидали же!
Четвертый этап – разумно. Ведь императорская семья действительно правит не лучшим образом, и Петер плохой император, а уж что касается Гаврюши, которого утопить бы в младенчестве, чтобы породу не портил…
Пятый – стандартно. Когда и Петер начал сомневаться, бояться, отрекся от трона… коз-зел!
Шестой – УРА! Кто помнит, что произошло в Зараево? Вот Яна помнила, в нее стреляли, у нее на руках умер Петер, у нее едва не погибла Нини.
– Чего тебе, Сенька?
– Никон Иваныч, неужто вольности дождемся?
Мужчина затянулся еще раз. Помолчал немного. И ответил – рассудительно, взвешенно:
– Вольность, Сенька, просто так не дается. Ее с боя брать приходится, как предки наши воевали, как жизнями платили, чтобы их дети выжили. Так и мы…
– Так мы ж завсегда готовы!
– Оно так. Но мыслю я, Сеня, другое. Валежный на Звенигород пойдет, это понятно.
Сене это тоже было понятно.
– Пламенный умирать не хочет. Но и войска у него сейчас никакие. После фереев, после Сарска, после Ас-Дархана… нет, с Валежным впрямую и я сойтись побоюсь.
– Вы?!
В глазах Сени было тесно изумлению. Как?! Обожаемый вождь, легендарный уже Папаша, кого-то боится? Да быть такого не может!
– Я, Сеня. Я. Ты учти, на тигра тоже в одиночку не охотятся. Подготовка нужна, а без того завалит тебя кошка полосатая…
Сеня закивал. Понял.
– А тогда как же…
– Думаешь, я своих братьев под пули погоню, чтобы Пламенный себе кусок урвал?
– Нет…
– И на Пламенного не пойду. Валежный коли придет, так о вольности и сказать будет страшно. Вояка же! Он свой порядок наведет!
Сеня и с этим не спорил. А что? Папаша всегда прав! Даже если небо на землю падать будет!
– Я подожду удобного момента. А кого ударить и когда… посмотрим, Сеня. Посмотрим. Пусть братья готовы будут, но спешить в таком деле не след. Тигра надо стрелять, когда он на тебя не смотрит.
Причем – любого. Хоть четверолапого, хоть двуногого…
– Я понял, Папаша! Спасибо!
– А раз понял – иди, погуляй. Дай подумать, – отослал верного оруженосца Никон.
Не то чтобы ему размышлялось о чем-то серьезном. Не сейчас, когда кровь еще кипит после выступления, когда он так завел толпу, что стоять рядом страшно. Нет, не сейчас…
Но Сеньке хотелось побежать к приятелям, пересказать им речи мудрого атамана… пусть. Для популярности такое полезно.
А кроме Сеньки к нему мало кто подойти решается. Сенька же, Валькин брат, на то и назначен при нем оруженосцем. И то дело.
Валька, да…
Чернобровая, черноглазая, с такими формами, что вздохнуть страшно…
А уж норов какой!
Ну, оказался он на речке, когда она белье полоскала. Сказал пару слов… так ведь оценил-то он ее весьма и весьма высоко.
И подумайте!
Баба развернулась да как мокрой тряпкой по нему хлестанула! Да еще раз, да с приговором, мол, ты, бандюга, у меня сейчас получишь! Ишь, пришли, ведут себя, как хозяева, да еще и язык поганый распускают?! Вы уедете – и поминай как звали, а мне еще замуж выходить! А ну, пошел!!!
Никон и пошел, как царапины зажили. Когтями Валька к нему тогда тоже хорошо приложилась. Свататься пошел.
Родители, конечно, не отказали.
Сейчас Валька жила с родителями – пока, а брат ее, Сенька, был при Никоне. Так оно спокойнее…
Кстати, Никон ему и не соврал ничуточки. Все верно, рисковать той парой тысяч конников, которые у него есть, он не будет. Пусть сначала Пламенный оружие какое пришлет, провизию…
Нашел дураков – за его речи головы класть!
Тьфу два раза!
Никон собирался сражаться только на своей стороне. На стороне Хормельской волости. Получится у него оторвать Хормель от Русины – добре будет. Вольность будет, как раньше. Недаром же река Вольной зовется, потому как воля на ней была…
В своих размышлениях Никон не учитывал лишь один важный момент.
Ни одно государство не потерпело бы ничего подобного у себя под боком. Да и Хормель…
В чужом кармане он был способен доиться золотом. Очень уж плодородный край. Но сам по себе…
Одной пшеничкой жив не будешь. А лесов в Хормеле считай что и нет, выхода к морю нет, река Вольная тоже далеко… нет, рано или поздно все бы закончилось очередным присоединением.
Но об этом Никон не думал.
Ему просто хотелось свободы. Для всех. А как это будет выглядеть, он особо не задумывался. Ввяжемся в драку, а там и посмотрим. По ситуации.
Время мутное. Пора рыбку ловить. Большу-ую…
Яна, Русина, Карев
– Ур-р-ра-а-а!
Гошка орал от всей души. А что?!
Выиграл он у Мишки!
Выиграл, понимаете?!
А Мишка старше! Но у Гошки глазомер лучше! И рука тверже, а это немаловажно в такой серьезной игре, как ножички.
– Давайте в морской бой! – предложил он на правах победителя.
Мишка подумал и согласился. Машка радостно запищала. Яна наблюдала за всем этим с умилением.
Несколько счастливых дней. Мало?
Невероятно много.
Навсегда вот эти дни останутся с ней. Легкие, счастливые, когда не ждешь удара в спину, когда просыпаешься оттого, что родной сын ночью пришел к тебе спать и улегся всей тяжестью маме на плечо, насмерть отлежав руку, когда обнимаешь совершенно спокойного и счастливого ребенка, слушаешь его смех, смотришь в родные карие глазенки…
У Хеллы она вспомнит эти дни. И в лютую метель ей будет не холодно.
Яна знала, что впереди у нее тяжелый… год? Нет, уже полгода. Но все равно трудные, все равно ей придется немало постараться, чтобы все получилось. Чтобы пристроить сына, чтобы определить в жизни сестру, чтобы никакая тварь даже глаз в их сторону скосить не смела…
Список тварей выходил впечатляющий.
Именно здесь, у Федора Михайловича, Яна получила то, чего ей недоставало.
Информацию.
Анна, при всей ее высокородности и знатности, не умела правильно работать с газетами. Не знала о статистике, не умела ее правильно применять. А вот Яна могла еще и не такое.
Нет, специально ее не обучали. Но люди на кордоне были самые разные. И слушая, как они обсуждают ту или иную проблему… к примеру, вот в том году был хороший урожай сахарной свеклы, и в этом году он хороший. Образуется избыток сахара. Что с ним делать? Понятно, продать людям, но не снижать же цену?
Нет, конечно.
А вот пустить слух, что свекла не уродилась, и временно создать дефицит в магазинах – запросто. Потом поднимаем цену на сахар, и испуганный народ разметает сначала прошлогодний сахар, а потом и урожай этого года! Красота!
То же окно Овертона…[16] Анна была не в курсе. А вот Яне объяснили, как это действует. И хоть стреляйте – против императорской семьи применили именно его.
Первый этап – немыслимо. Свергнуть императора? Да никогда! Ужас-ужас…
Но потом начинается обсуждение данной темы. Пока в определенных кругах, но слова-то сказаны?
Второй этап – радикально. И вот вам первые борцы за освобождение. Первая радикальная группировка. Террористы чертовы, мать их йети!
Третий этап – приемлемо. Да, потом это становится приемлемо. А что такого? Кинуть бомбу в императора? Кидали. Хотя и не в Петера, а в его деда, но ведь кидали же!
Четвертый этап – разумно. Ведь императорская семья действительно правит не лучшим образом, и Петер плохой император, а уж что касается Гаврюши, которого утопить бы в младенчестве, чтобы породу не портил…
Пятый – стандартно. Когда и Петер начал сомневаться, бояться, отрекся от трона… коз-зел!
Шестой – УРА! Кто помнит, что произошло в Зараево? Вот Яна помнила, в нее стреляли, у нее на руках умер Петер, у нее едва не погибла Нини.