Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях
Часть 33 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Обновить творческий огонь
А теперь давайте представим, что у нас все есть, что у нас четкое намерение, что мы не увязли в фантазиях, уводящих нас от действительности, что мы живем в ладу с собой и миром, и наша творческая жизнь в полном цвету. Нам недостает только одного: мы должны знать, что делать, не если, но когда мы потеряем цель, то есть на время выдохнемся. Что? Проделав такую работу, мы по-прежнему способны потерять цель? Да, это временное явление, но вполне естественное. Вот прекрасная сказка на эту тему, которую в нашей семье называют "Три золотых волоса".
В нашей семье говорят, что у сказки есть крылья. Вместе с удочерившими меня венграми, которые во время войн бежали из своих деревень, многие сказки, носительницей которых я являюсь, перебрались через Карпаты, осели на некоторое время на Урале, а потом пересекли океан и попали в Северную Америку. Потом эта кучка оборванцев со сказками, в которые вплелось пережитое, прошла путь через густые леса в бассейне Великих Озер.
Центральное ядро сказки "Три золотых волоса", которое я здесь несколько расширила, передала мне тетушка Ката, талантливая сказительница и сочинительница молитв, которая выросла в Восточной Европе. Исследуя эту тему, я обнаружила очень разные тевтонские и кельтские сказки, лейтмотивом которых являются золотые волосы. Лейтмотив или ядро сказки выражает архетипический след в душе. Такова природа архетипа – он оставляет частицу себя там, где произошло его соприкосновение с душой. Иногда он оставляет вещественное доказательство, символический образ, и так проникает в жизнь, сны и мысли каждого смертного. Архетипы, которые обитают невесть где, образуют, так сказать, свод наставлений для души, которые, преодолевая пространство и время, несут мудрость каждому новому поколению.
В этой сказке говорится о том, как, потеряв цель, обнаружить ее вновь. Следовать цели нам помогают чутье, слух и советы внутреннего голоса. Многие женщины хорошо умеют следовать цели, но, потеряв ее, теряются сами – так перья из перины разлетаются по всей округе.
Важно иметь вместилище, чтобы хранить в нем все то, что мы получаем от дикой природы. Для некоторых женщин это дневник, в который они заносят все пролетающие мимо перья, для некоторых – творчество: они воплощают их в живописи, танце, рукописи. Помните Бабу Ягу? У нее есть большая емкость, куда можно все складывать, – это ступа, в которой она летает по небу. У нее свой образ мыслей, свой способ передвижения, и все это она хранит. Да, сохранение – это решение проблемы потери энергии. Но есть и еще кое-что. Давайте послушаем…
ТРИ ЗОЛОТЫХ ВОЛОСА
Однажды темной-претемной ночью, такой темной, что земля казалась черной, а деревья – скрюченными руками на темно-синем небе, шел по лесу старик, один-одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он держал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.
Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломанные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как мешок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.
А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце – подтянется, схватится за другое – снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.
Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащился сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет – хижина, огонь, дом, приют, – и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рухнул на пороге.
В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Увидев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели – ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и приговаривала: "Ш-ш-ш, все пройдет".
Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел – то был красивый юноша с золотыми волосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: "Ш-ш-ш, все пройдет".
С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами, заплетенными в косички.
В миг восхода старуха быстро вырвала из детской головки три волоса и бросила на пол. Падая, они звенели: дзинь! дзинь! дзинь!
Мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкающее утреннее солнце [19].
Ночью все выглядит по-другому, поэтому, чтобы понять эту сказку, нужно использовать ночное сознание – состояние, в котором мы мгновенно настораживаемся на каждый скрип и стук. Ночь – время, когда мы ближе к себе, ближе к тем насущным мыслям и чувствам, которые не особенно замечаем в дневные часы.
В мифах ночь – это мир Матери Нике, женщины, которая сотворила мир. Она же Старая Мать Дней, одна из старух, которых зовут Жизнь и Смерть. Когда в сказке стоит ночь, мы знаем: это значит, что мы в мире бессознательного. Св. Иоанн Креста называл его "темная ночь души". [41] В этой сказке ночь обозначает пору, когда энергия, которую олицетворяет старик, становится все слабее. Это время, когда в каком-то своем важном деле мы находимся на последнем издыхании.
Потерять цель – значит потерять энергию. Если мы потеряли цель, самая большая ошибка – метаться, пытаясь найти ее снова. Такие метания ни к чему не приведут. Сказка говорит нам: нужно сидеть и качаться. Покой, терпение и раскачивание способствуют обновлению идей. Некоторые женщины могут возразить, что просто держать на коленях идею и терпеливо ее баюкать – это роскошь. Дикая Женщина называет это необходимостью.
Это то, что отлично знакомо волкам. Когда появляется чужак, волки могут рычать, лаять или даже кусать нарушителя границ, а могут, собравшись вместе на приличном расстоянии, сидеть вместе, по-семейному. Они просто сидят и дышат вместе. Ребра ходят вперед-назад, вверх-вниз. Они сосредоточиваются, погружаются в себя, находят в себе центр и решают – что самое главное, что делать дальше. Они решают: "Пока не стоит ничего делать – посидим, подышим, поглазеем".
Как часто мы теряем цель, когда идеи не развиваются, не хотят легко воплощаться или когда мы работаем с ними не лучшим образом. Это часть естественного цикла – так бывает, когда идея утратила новизну или когда мы потеряли способность воспринимать ее свежим взглядом. Мы сами стареем, становимся скрипучими, как старик в сказке "Три золотых волоса". Существует много теорий о препятствиях, мешающих творчеству, но суть их всех заключается в том, что незначительные препятствия приходят и уходят, как погодные условия и времена года, – исключение же составляют психологические блоки, о которых мы говорили раньше: например, мы не можем добраться до истины, боимся, что нас отвергнут, боимся высказать то, что знаем, беспокоимся по поводу собственной адекватности, склоняемся к заурядности или бледным имитациям, когда загрязняется главный поток и т.д.
Эта сказка замечательна тем, что описывает весь цикл идеи; этот цикл совершает маленький огонек, который, разумеется, изображает саму идею – он слабеет и почти гаснет, что тоже является частью естественного цикла. Когда в сказке происходит что-то плохое, это значит, что необходимо попробовать нечто новое, что должна возникнуть новая энергия, что необходимо обратиться за помощью к советчику, целителю, волшебной силе.
Здесь мы снова видим старую La Que Sabe, женщину, которой два миллиона лет. Она – "Та, Кто Знает". Тот, кого она держит на руках перед своим очагом, исцеляется, воскресает [20]. Именно к этому огню, к этим рукам тащится старик, ибо без них он умрет.
Старик давно устал от работы, которую мы ему задаем. Вам случалось видеть женщину, которая работает как одержимая, а потом вдруг падает духом и не делает больше ни шага вперед? Вам случалось видеть женщину, которая разглагольствует о социальных проблемах, а потом в один прекрасный день бросает все и говорит: "Да пропади оно пропадом!" Ее анимус выдохся, ему нужно, чтобы его убаюкала La Que Sabe. Женщина, чья идея или энергия убывает, чахнет или совсем на исходе, должна знать дорогу к этой старухе-curandera, целителънице; она должна отнести к ней усталый анимус для обновления.
Я работаю с многими женщинами, которые активно занимаются общественной деятельностью. В конечной точке этого цикла их неизменно подстерегает усталость, они тащатся через лес, скрипя суставами, фонарь мигает и вот-вот погаснет. В такие минуты они говорят: "С меня хватит. Я ухожу. Возвращаю свое удостоверение, свой значок, свою форму, свое…" – все что угодно. Они собираются эмигрировать в Новую Зеландию. Они собираются смотреть телевизор, есть соевый творог и никогда больше не смотреть в окно на мир. Они собираются купить дешевые туфли, переехать в поселок, где никогда ничего не происходит, и всю оставшуюся жизнь смотреть только рекламные передачи. Отныне они будут заниматься только своими делами, смотреть на все по-иному… и так далее и тому подобное.
Как бы они ни представляли себе передышку, пусть даже в них говорит обыкновенная усталость и разочарование, я соглашаюсь: "Передышка – дело хорошее, давно пора отдохнуть". В ответ на это они обычно взвизгивают: "Отдохнуть?! Разве я могу отдыхать, когда весь мир катится к черту прямо у меня на глазах!"
Но в конце пути женщина должна отдохнуть, поваляться, снова обрести свой центр. Она должна помолодеть, восстановить энергию. Она думает, что это невозможно, но возможность есть, ведь круг женщин – – матерей, учениц, художниц или общественных деятельниц – всегда смыкается, заполняя место тех, кто отлучился, чтобы отдохнуть. Творческая женщина обязана сначала отдохнуть, а потом вернуться к своей напряженной работе. Она должна навестить в лесу старуху, которая умеет оживлять, Дикую Женщину в одном из ее многочисленных обличий. Дикая Женщина ожидает, что анимус будет время от времени выдыхаться. Она не выказывает изумления, когда он падает у нее на пороге. Она готова. Она не кинется к нам в панике. Она просто поднимет нас и будет баюкать, пока мы не восстановим силы.
И мы не должны паниковать, потеряв движущую силу или цель. Как и старуха в сказке, мы должны спокойно сохранять свою идею, какое-то время просто побыть с ней наедине. Что является нашей целью – самосовершенствование, мировые проблемы или отношения с кем-то – не имеет значения: анимус все равно выдохнется. Весь вопрос в том, когда это случится. Когда вы завершаете долгое дело – заканчиваете школу, рукопись, музыкальное произведение, уход за больным, – наступает пора, и некогда юная энергия стареет, убывает и не может больше течь.
Лучше, если женщина будет знать это в самом начале, только приступая к делу, поскольку, когда наваливается усталость, для женщин это часто бывает неожиданностью. Тогда они начинают причитать, бормотать, шептать о провале, о своем несоответствии и обо всем таком прочем. Да нет же, такая потеря энергии – дело обычное. Такова Природа.
Утверждение непоколебимой силы мужского начала – ошибка. Это социальная интроекция, которую необходимо выкорчевать из души. Такое ошибочное представление заставляет как мужские энергии во внутреннем мире, так и мужчин в обществе ощущать непроизвольное чувство неудачи, если они устают и нуждаются в отдыхе. Все живое нуждается в передышке, чтобы восстановить силы. Образ деятельности Жизни-Смерти-Жизни имеет циклический характер и является таковым для всего и всех.
В сказке на пол падают три волоса. В моей семье есть поговорка: "Брось немного золота на пол". Она пошла от выражения desprender las palabras, что в традиции cuentistas, сказочниц и целительниц нашего рода, означает: выбросить из сказки несколько слов, чтобы ее усилить.
Волос – символ мысли, того, что исходит из головы. Если вырвать у мальчика несколько волос и выбросить их или уронить на землю, это придаст ему легкость, заставит сиять еще ярче. Так и ваша выдохшаяся идея или выдохшееся дело смогут засиять ярче, если взять от них часть и выбросить. Так скульптор удаляет один за другим слои мрамора, чтобы обнаружить то, что скрывается под ними. Действенный способ обновить, укрепить намерение или действие, пораженное усталостью, – отбросить некоторые идеи и заново сосредоточиться на цели.
Выдерните из своего дела три волоса и бросьте на землю – они зазвучат как призыв к пробуждению. Падая, они создают в женской душе психический звук, звон, резонанс, который приводит к возобновлению деятельности. Отпадая, некоторые из наших многочисленных идей издают звук, который возвещает начало новой эры или новых возможностей.
На самом деле старая La Que Sabe подвергает мужское начало легкой обрезке. Мы знаем, что если обрезать мертвые ветки, дерево становится сильнее. Еще мы знаем, что если обрезать центральный побег у некоторых растений, они становятся гораздо ветвистее и пышнее. Дикая женщина воспринимает свойственный анимусу цикл возрастания и убывания как естественный. Это архаичный процесс, древний процесс. Именно так с незапамятных времен женщины подходили к миру идей и к их внешним проявлениям. Именно так поступают женщины. В сказке "Три золотых волоса" старуха учит нас – по-настоящему, заново, – как это делается.
В чем смысл такого исправления, сосредоточения на цели, призывания того, что было утрачено, бега с волками? В том, чтобы найти уязвимое место, докопаться до корня и костей всего, что составляет вашу жизнь, ибо именно там кроется ваше наслаждение, ваша радость, женский Эдем – место, которое дает время и свободу быть, бродить, удивляться, писать, петь, творить и не бояться. Почуяв удовольствие или опасность, волки поначалу замирают, как вкопанные. Они стоят, как статуи, полностью сосредоточившись, чтобы увидеть, услышать, почувствовать, что именно перед ними, что он такое по самой своей сути.
Именно это предлагает нам дикая природа – способность видеть, что перед нами; нужно только нацелиться: остановиться, посмотреть, послушать, понюхать, потрогать, попробовать на вкус. Нацелиться – значит использовать все свои чувства, в том числе и интуицию. Именно в этот мир приходят женщины, чтобы утвердить свой голос, свои ценности, свое воображение, свое ясновидение, свою зоркость, свои сказки и древние женские предания. Для этого необходимы целеустремленность и творчество. Если вы потеряли цель, просто сядьте и посидите спокойно. Возьмите идею и побаюкайте ее на руках. Часть оставьте, а часть выбросьте, и она обновится сама. Больше ничего не нужно.
Глава 11
ЖАР: ВЕРНУТЬ СВЯЩЕННУЮ ЧУВСТВЕННОСТЬ
Грязные богини
Есть существо, которое обитает в диких глубинах женской натуры. Это наша чувственная природа, и ей, как и всякому целостному существу, присущи свои природные и пищевые циклы. Это существо любознательно, общительно, порой кипит энергией, порой дышит непоколебимым покоем. Оно реагирует на стимулы, которые затрагивают чувства: на музыку, движение, еду, питье, комфорт, безопасность, тишину, красоту, темноту [1]. Именно эта сторона женской натуры таит в себе жар. Но не такой, как в песенке: "Люби меня детка, люби", а тот, что подобен подземному пожару, который то разгорается, то затухает, следуя циклам. Получая высвобождающуюся при этом энергию, женщина действует как считает нужным. Женский жар – не чувство сексуального возбуждения, а ощущение напряженной чувственной восприимчивости; оно включает в себя и сексуальность, но не ограничивается ею.
Можно много писать об использовании женской чувственной природы во благо и во вред, о том, как сама женщина и окружающие либо раздувают этот огонь вопреки его естественным ритмам, либо пытаются полностью потушить его. Но давайте лучше сосредоточим внимание на том пылком, явно диком и горячем, что нас приятно согревает. В современном мире такому проявлению женской чувственности выносится суровый приговор, а во многих местах и во многие времена на него накладывается полный запрет.
Есть разновидность женской чувственности, которая в древности называлась священным бесстыдством, но не в том смысле, какой мы сегодня вкладываем в слово "бесстыдство", а имея в виду тех, кто владел тайнами сексуальной науки. Некогда существовали культы Богини, отчасти посвященные такой нечестивой женской чувственности. Их ритуалы не были непристойными, они имели целью изображение тех частей бессознательного, которые и по сей день остаются загадочными и в большинстве своем неисследованными.
Само представление о чувственности как о чем-то священном и, еще более конкретно, о бесстыдстве как о разновидности священной чувственности является жизненно важным для дикой природы. В древних женских обществах существовали богини бесстыдства, которых называли так за их невинную и одновременно лукавую похотливость. Однако очень трудно, по крайней мере в английском языке, усмотреть в выражении "бесстыдная богиня" какой-либо иной смысл помимо грубого. Поэтому ниже я привожу значения слова obscene [42] и других связанных с ним слов. Я полагаю, что это поможет вам понять, почему данный аспект поклонения древней Богине был изгнан с глаз долой.
Мне бы хотелось, чтобы вы поразмыслили над этими тремя словарными определениями и пришли к собственному выводу:
Dirt [43]: от среднеанглийского drit, вероятно, пришедшего из исландского языка и означавшего экскременты. Значение расширилось, включив в себя грязь: главным образом землю, пыль и т.д., а также всевозможные непристойности, особенно языковые.
Dirty word [44]: непристойное слово, в современном обиходе также используется для обозначения того, что стало считаться социально или политически непопулярным или подозрительным, нередко из-за незаслуженной критики и клеветы или несоответствия современным тенденциям.
Obscene: от древнееврейского Ob, что значит колдун, чародейка.
Несмотря на поношения, во всем мире сохранились остатки историй, переживших многочисленные чистки. Они говорят нам, что бесстыдное – это вовсе не низменное: оно скорее похоже на некое фантастическое порождение природы, которое вы бы всей душой желали видеть рядом с собой, в числе своих ближайших друзей.
Несколько лет назад, когда я начала рассказывать "сказки грязной богини", женщины посмеивались, а потом и хохотали, слушая о подвигах женщин, реальных и мифологических, использовавших сексуальность и чувственность, чтобы высказать свои мысли, облегчить грусть, вызвать смех, а значит, исправить в душе то, что разладилось. Но меня также занимало то, как женщины в этих вопросах приближаются к порогу смеха. Вначале им приходится забыть про воспитание, про все утверждения, что дамы над подобными вещами не смеются.
Я видела, как в неподходящих ситуациях стремление выглядеть дамой душит женщину, не давая ей дышать. Смеясь, мы попеременно делаем быстрые вдохи и выдохи. Из кинезиологии и других методов телесно ориентированной терапии, таких, как хакоми, мы знаем, что вдох помогает ощутить эмоции, что, желая оградить себя от чувств, мы задерживаем дыхание.
Смеясь, женщина дышит свободно, и такое дыхание может вызвать прилив несанкционированных чувств. Что же это за чувства? Оказывается, это не столько чувства, сколько средства, которые расслабляют и лечат чувства и часто помогают пролить сдерживаемые слезы или извлечь забытые воспоминания, или порвать цепи, сковывающие чувственную личность.
Мне стало ясно, что ценность этих древних богинь бесстыдства – в их умении ослаблять слишком натянутое, рассеивать мрак, приводить в такое настроение, которое исходит не от ума, а от тела, и обеспечивать легкость этих переходов. Это тело смеется над историями о койоте, над сказками дядюшки Трунгпы [2], над стишками о Мей Уэст [45] и т.д. Озорство и юмор бесстыдной богини могут стать животворным снадобьем, которое распространяется по всей эндокринной и нервной системе.
Следующие три истории воплощают в себе бесстыдство именно в этом смысле слова, а именно те сексуально-чувственные чары, которые способствуют хорошему эмоциональному самочувствию. Две из них древние, а третья – современная. Они посвящены грязной богине. Я говорю так потому, что они долгое время блуждали под землей. В хорошем смысле, они сродни плодородной земле, грязи, навозу души – той творческой среде, из которой вырастает все искусство. В сущности, грязная богиня олицетворяет тот аспект Дикой Женщины, который одновременно сексуален и свят.
Баубо – пузатая богиня
Есть образное выражение: Ella habla рог en media en las piernas, "Она говорит из того места, что между ног". Такие маленькие истории, исходящие из места "между ног", известны во всем мире. К ним принадлежит и рассказ о древнегреческой богине Баубо, которую называют богиней непристойности. У нее есть и более старые имена, например, Ямба; можно предположить, что греки позаимствовали ее из гораздо более древних культов. Архетипическая дикая богиня священной чувственности и плодовитости Жизни-Смерти-Жизни существует с незапамятных времен.
В древних литературных памятниках есть только одна общеизвестная ссылка на Баубо, из чего можно сделать вывод, что ее культ был уничтожен и погребен под лавинами многочисленных нашествий. Я подозреваю, что где-то, может быть под поросшими деревьями холмами и лесными озерами Европы или Востока, сохранились ее храмы, изобилующие фигурками из кости и другими предметами [3].
Поэтому не удивительно, что мало кто слышал о Баубо; но по осколкам архетипа можно восстановить весь ее облик. И такой осколок у нас есть – это история, в которой появляется Баубо. Она одна из самых прелестных и колоритных обитательниц Олимпа. Представляю вам свою версию – версию cantadora, сказительницы, – основанную на древних диких останках Баубо, которые по сию пору сверкают в греческих мифах постматриархальной эпохи и в гомеровских гимнах [4].
У Матери-Земли Деметры была красавица дочь по имени Персефона. Однажды, играя на лугу, Персефона увидела прекрасный цветок и уже протянула руку, чтобы его сорвать, как вдруг земля содрогнулась и разверзлась. Из ее глубин явился Гадес, бог подземного мира – высокий и могучий, он стоял на черной колеснице, запряженной четверкой пепельно-серых лошадей.
Гадес схватил Персефону и умчал на колеснице – на лугу остались только покрывало и сандалии девы. Все глубже под землю гнал он своих коней, все глуше звучали крики Персефоны, и наконец земля сомкнулась, будто ничего и не случилось.
Вопли девы эхом отражались от горных склонов, пузырями вскипали со дна морского. Деметра услышала крики камней, услышала плач воды. И тогда над землей повисла призрачная тишина и запах увядших цветов.
Сорвав с бессмертной головы гирлянду, спустив с плеч темные покровы, Деметра полетела над землей, как огромная птица, высматривая дочь, зовя ее.
В ту ночь у входа в пещеру старуха сказала своим сестрам, что слышала днем три крика: молодой голос вскрикнул от ужаса, другой голос стал жалобно звать, а после раздался плач матери.
Персефоны нигде не было, и тогда начались долгие отчаянные странствия Деметры в поисках любимой дочери. Богиня бушевала, рыдала, призывала, расспрашивала встречных, обыскивала каждую гору, каждую впадину, каждую пещеру, молила о пощаде, молила о смерти, но нигде не могла найти милое дитя.
А теперь давайте представим, что у нас все есть, что у нас четкое намерение, что мы не увязли в фантазиях, уводящих нас от действительности, что мы живем в ладу с собой и миром, и наша творческая жизнь в полном цвету. Нам недостает только одного: мы должны знать, что делать, не если, но когда мы потеряем цель, то есть на время выдохнемся. Что? Проделав такую работу, мы по-прежнему способны потерять цель? Да, это временное явление, но вполне естественное. Вот прекрасная сказка на эту тему, которую в нашей семье называют "Три золотых волоса".
В нашей семье говорят, что у сказки есть крылья. Вместе с удочерившими меня венграми, которые во время войн бежали из своих деревень, многие сказки, носительницей которых я являюсь, перебрались через Карпаты, осели на некоторое время на Урале, а потом пересекли океан и попали в Северную Америку. Потом эта кучка оборванцев со сказками, в которые вплелось пережитое, прошла путь через густые леса в бассейне Великих Озер.
Центральное ядро сказки "Три золотых волоса", которое я здесь несколько расширила, передала мне тетушка Ката, талантливая сказительница и сочинительница молитв, которая выросла в Восточной Европе. Исследуя эту тему, я обнаружила очень разные тевтонские и кельтские сказки, лейтмотивом которых являются золотые волосы. Лейтмотив или ядро сказки выражает архетипический след в душе. Такова природа архетипа – он оставляет частицу себя там, где произошло его соприкосновение с душой. Иногда он оставляет вещественное доказательство, символический образ, и так проникает в жизнь, сны и мысли каждого смертного. Архетипы, которые обитают невесть где, образуют, так сказать, свод наставлений для души, которые, преодолевая пространство и время, несут мудрость каждому новому поколению.
В этой сказке говорится о том, как, потеряв цель, обнаружить ее вновь. Следовать цели нам помогают чутье, слух и советы внутреннего голоса. Многие женщины хорошо умеют следовать цели, но, потеряв ее, теряются сами – так перья из перины разлетаются по всей округе.
Важно иметь вместилище, чтобы хранить в нем все то, что мы получаем от дикой природы. Для некоторых женщин это дневник, в который они заносят все пролетающие мимо перья, для некоторых – творчество: они воплощают их в живописи, танце, рукописи. Помните Бабу Ягу? У нее есть большая емкость, куда можно все складывать, – это ступа, в которой она летает по небу. У нее свой образ мыслей, свой способ передвижения, и все это она хранит. Да, сохранение – это решение проблемы потери энергии. Но есть и еще кое-что. Давайте послушаем…
ТРИ ЗОЛОТЫХ ВОЛОСА
Однажды темной-претемной ночью, такой темной, что земля казалась черной, а деревья – скрюченными руками на темно-синем небе, шел по лесу старик, один-одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он держал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.
Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломанные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как мешок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.
А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце – подтянется, схватится за другое – снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.
Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащился сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет – хижина, огонь, дом, приют, – и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рухнул на пороге.
В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Увидев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели – ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и приговаривала: "Ш-ш-ш, все пройдет".
Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел – то был красивый юноша с золотыми волосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: "Ш-ш-ш, все пройдет".
С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами, заплетенными в косички.
В миг восхода старуха быстро вырвала из детской головки три волоса и бросила на пол. Падая, они звенели: дзинь! дзинь! дзинь!
Мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкающее утреннее солнце [19].
Ночью все выглядит по-другому, поэтому, чтобы понять эту сказку, нужно использовать ночное сознание – состояние, в котором мы мгновенно настораживаемся на каждый скрип и стук. Ночь – время, когда мы ближе к себе, ближе к тем насущным мыслям и чувствам, которые не особенно замечаем в дневные часы.
В мифах ночь – это мир Матери Нике, женщины, которая сотворила мир. Она же Старая Мать Дней, одна из старух, которых зовут Жизнь и Смерть. Когда в сказке стоит ночь, мы знаем: это значит, что мы в мире бессознательного. Св. Иоанн Креста называл его "темная ночь души". [41] В этой сказке ночь обозначает пору, когда энергия, которую олицетворяет старик, становится все слабее. Это время, когда в каком-то своем важном деле мы находимся на последнем издыхании.
Потерять цель – значит потерять энергию. Если мы потеряли цель, самая большая ошибка – метаться, пытаясь найти ее снова. Такие метания ни к чему не приведут. Сказка говорит нам: нужно сидеть и качаться. Покой, терпение и раскачивание способствуют обновлению идей. Некоторые женщины могут возразить, что просто держать на коленях идею и терпеливо ее баюкать – это роскошь. Дикая Женщина называет это необходимостью.
Это то, что отлично знакомо волкам. Когда появляется чужак, волки могут рычать, лаять или даже кусать нарушителя границ, а могут, собравшись вместе на приличном расстоянии, сидеть вместе, по-семейному. Они просто сидят и дышат вместе. Ребра ходят вперед-назад, вверх-вниз. Они сосредоточиваются, погружаются в себя, находят в себе центр и решают – что самое главное, что делать дальше. Они решают: "Пока не стоит ничего делать – посидим, подышим, поглазеем".
Как часто мы теряем цель, когда идеи не развиваются, не хотят легко воплощаться или когда мы работаем с ними не лучшим образом. Это часть естественного цикла – так бывает, когда идея утратила новизну или когда мы потеряли способность воспринимать ее свежим взглядом. Мы сами стареем, становимся скрипучими, как старик в сказке "Три золотых волоса". Существует много теорий о препятствиях, мешающих творчеству, но суть их всех заключается в том, что незначительные препятствия приходят и уходят, как погодные условия и времена года, – исключение же составляют психологические блоки, о которых мы говорили раньше: например, мы не можем добраться до истины, боимся, что нас отвергнут, боимся высказать то, что знаем, беспокоимся по поводу собственной адекватности, склоняемся к заурядности или бледным имитациям, когда загрязняется главный поток и т.д.
Эта сказка замечательна тем, что описывает весь цикл идеи; этот цикл совершает маленький огонек, который, разумеется, изображает саму идею – он слабеет и почти гаснет, что тоже является частью естественного цикла. Когда в сказке происходит что-то плохое, это значит, что необходимо попробовать нечто новое, что должна возникнуть новая энергия, что необходимо обратиться за помощью к советчику, целителю, волшебной силе.
Здесь мы снова видим старую La Que Sabe, женщину, которой два миллиона лет. Она – "Та, Кто Знает". Тот, кого она держит на руках перед своим очагом, исцеляется, воскресает [20]. Именно к этому огню, к этим рукам тащится старик, ибо без них он умрет.
Старик давно устал от работы, которую мы ему задаем. Вам случалось видеть женщину, которая работает как одержимая, а потом вдруг падает духом и не делает больше ни шага вперед? Вам случалось видеть женщину, которая разглагольствует о социальных проблемах, а потом в один прекрасный день бросает все и говорит: "Да пропади оно пропадом!" Ее анимус выдохся, ему нужно, чтобы его убаюкала La Que Sabe. Женщина, чья идея или энергия убывает, чахнет или совсем на исходе, должна знать дорогу к этой старухе-curandera, целителънице; она должна отнести к ней усталый анимус для обновления.
Я работаю с многими женщинами, которые активно занимаются общественной деятельностью. В конечной точке этого цикла их неизменно подстерегает усталость, они тащатся через лес, скрипя суставами, фонарь мигает и вот-вот погаснет. В такие минуты они говорят: "С меня хватит. Я ухожу. Возвращаю свое удостоверение, свой значок, свою форму, свое…" – все что угодно. Они собираются эмигрировать в Новую Зеландию. Они собираются смотреть телевизор, есть соевый творог и никогда больше не смотреть в окно на мир. Они собираются купить дешевые туфли, переехать в поселок, где никогда ничего не происходит, и всю оставшуюся жизнь смотреть только рекламные передачи. Отныне они будут заниматься только своими делами, смотреть на все по-иному… и так далее и тому подобное.
Как бы они ни представляли себе передышку, пусть даже в них говорит обыкновенная усталость и разочарование, я соглашаюсь: "Передышка – дело хорошее, давно пора отдохнуть". В ответ на это они обычно взвизгивают: "Отдохнуть?! Разве я могу отдыхать, когда весь мир катится к черту прямо у меня на глазах!"
Но в конце пути женщина должна отдохнуть, поваляться, снова обрести свой центр. Она должна помолодеть, восстановить энергию. Она думает, что это невозможно, но возможность есть, ведь круг женщин – – матерей, учениц, художниц или общественных деятельниц – всегда смыкается, заполняя место тех, кто отлучился, чтобы отдохнуть. Творческая женщина обязана сначала отдохнуть, а потом вернуться к своей напряженной работе. Она должна навестить в лесу старуху, которая умеет оживлять, Дикую Женщину в одном из ее многочисленных обличий. Дикая Женщина ожидает, что анимус будет время от времени выдыхаться. Она не выказывает изумления, когда он падает у нее на пороге. Она готова. Она не кинется к нам в панике. Она просто поднимет нас и будет баюкать, пока мы не восстановим силы.
И мы не должны паниковать, потеряв движущую силу или цель. Как и старуха в сказке, мы должны спокойно сохранять свою идею, какое-то время просто побыть с ней наедине. Что является нашей целью – самосовершенствование, мировые проблемы или отношения с кем-то – не имеет значения: анимус все равно выдохнется. Весь вопрос в том, когда это случится. Когда вы завершаете долгое дело – заканчиваете школу, рукопись, музыкальное произведение, уход за больным, – наступает пора, и некогда юная энергия стареет, убывает и не может больше течь.
Лучше, если женщина будет знать это в самом начале, только приступая к делу, поскольку, когда наваливается усталость, для женщин это часто бывает неожиданностью. Тогда они начинают причитать, бормотать, шептать о провале, о своем несоответствии и обо всем таком прочем. Да нет же, такая потеря энергии – дело обычное. Такова Природа.
Утверждение непоколебимой силы мужского начала – ошибка. Это социальная интроекция, которую необходимо выкорчевать из души. Такое ошибочное представление заставляет как мужские энергии во внутреннем мире, так и мужчин в обществе ощущать непроизвольное чувство неудачи, если они устают и нуждаются в отдыхе. Все живое нуждается в передышке, чтобы восстановить силы. Образ деятельности Жизни-Смерти-Жизни имеет циклический характер и является таковым для всего и всех.
В сказке на пол падают три волоса. В моей семье есть поговорка: "Брось немного золота на пол". Она пошла от выражения desprender las palabras, что в традиции cuentistas, сказочниц и целительниц нашего рода, означает: выбросить из сказки несколько слов, чтобы ее усилить.
Волос – символ мысли, того, что исходит из головы. Если вырвать у мальчика несколько волос и выбросить их или уронить на землю, это придаст ему легкость, заставит сиять еще ярче. Так и ваша выдохшаяся идея или выдохшееся дело смогут засиять ярче, если взять от них часть и выбросить. Так скульптор удаляет один за другим слои мрамора, чтобы обнаружить то, что скрывается под ними. Действенный способ обновить, укрепить намерение или действие, пораженное усталостью, – отбросить некоторые идеи и заново сосредоточиться на цели.
Выдерните из своего дела три волоса и бросьте на землю – они зазвучат как призыв к пробуждению. Падая, они создают в женской душе психический звук, звон, резонанс, который приводит к возобновлению деятельности. Отпадая, некоторые из наших многочисленных идей издают звук, который возвещает начало новой эры или новых возможностей.
На самом деле старая La Que Sabe подвергает мужское начало легкой обрезке. Мы знаем, что если обрезать мертвые ветки, дерево становится сильнее. Еще мы знаем, что если обрезать центральный побег у некоторых растений, они становятся гораздо ветвистее и пышнее. Дикая женщина воспринимает свойственный анимусу цикл возрастания и убывания как естественный. Это архаичный процесс, древний процесс. Именно так с незапамятных времен женщины подходили к миру идей и к их внешним проявлениям. Именно так поступают женщины. В сказке "Три золотых волоса" старуха учит нас – по-настоящему, заново, – как это делается.
В чем смысл такого исправления, сосредоточения на цели, призывания того, что было утрачено, бега с волками? В том, чтобы найти уязвимое место, докопаться до корня и костей всего, что составляет вашу жизнь, ибо именно там кроется ваше наслаждение, ваша радость, женский Эдем – место, которое дает время и свободу быть, бродить, удивляться, писать, петь, творить и не бояться. Почуяв удовольствие или опасность, волки поначалу замирают, как вкопанные. Они стоят, как статуи, полностью сосредоточившись, чтобы увидеть, услышать, почувствовать, что именно перед ними, что он такое по самой своей сути.
Именно это предлагает нам дикая природа – способность видеть, что перед нами; нужно только нацелиться: остановиться, посмотреть, послушать, понюхать, потрогать, попробовать на вкус. Нацелиться – значит использовать все свои чувства, в том числе и интуицию. Именно в этот мир приходят женщины, чтобы утвердить свой голос, свои ценности, свое воображение, свое ясновидение, свою зоркость, свои сказки и древние женские предания. Для этого необходимы целеустремленность и творчество. Если вы потеряли цель, просто сядьте и посидите спокойно. Возьмите идею и побаюкайте ее на руках. Часть оставьте, а часть выбросьте, и она обновится сама. Больше ничего не нужно.
Глава 11
ЖАР: ВЕРНУТЬ СВЯЩЕННУЮ ЧУВСТВЕННОСТЬ
Грязные богини
Есть существо, которое обитает в диких глубинах женской натуры. Это наша чувственная природа, и ей, как и всякому целостному существу, присущи свои природные и пищевые циклы. Это существо любознательно, общительно, порой кипит энергией, порой дышит непоколебимым покоем. Оно реагирует на стимулы, которые затрагивают чувства: на музыку, движение, еду, питье, комфорт, безопасность, тишину, красоту, темноту [1]. Именно эта сторона женской натуры таит в себе жар. Но не такой, как в песенке: "Люби меня детка, люби", а тот, что подобен подземному пожару, который то разгорается, то затухает, следуя циклам. Получая высвобождающуюся при этом энергию, женщина действует как считает нужным. Женский жар – не чувство сексуального возбуждения, а ощущение напряженной чувственной восприимчивости; оно включает в себя и сексуальность, но не ограничивается ею.
Можно много писать об использовании женской чувственной природы во благо и во вред, о том, как сама женщина и окружающие либо раздувают этот огонь вопреки его естественным ритмам, либо пытаются полностью потушить его. Но давайте лучше сосредоточим внимание на том пылком, явно диком и горячем, что нас приятно согревает. В современном мире такому проявлению женской чувственности выносится суровый приговор, а во многих местах и во многие времена на него накладывается полный запрет.
Есть разновидность женской чувственности, которая в древности называлась священным бесстыдством, но не в том смысле, какой мы сегодня вкладываем в слово "бесстыдство", а имея в виду тех, кто владел тайнами сексуальной науки. Некогда существовали культы Богини, отчасти посвященные такой нечестивой женской чувственности. Их ритуалы не были непристойными, они имели целью изображение тех частей бессознательного, которые и по сей день остаются загадочными и в большинстве своем неисследованными.
Само представление о чувственности как о чем-то священном и, еще более конкретно, о бесстыдстве как о разновидности священной чувственности является жизненно важным для дикой природы. В древних женских обществах существовали богини бесстыдства, которых называли так за их невинную и одновременно лукавую похотливость. Однако очень трудно, по крайней мере в английском языке, усмотреть в выражении "бесстыдная богиня" какой-либо иной смысл помимо грубого. Поэтому ниже я привожу значения слова obscene [42] и других связанных с ним слов. Я полагаю, что это поможет вам понять, почему данный аспект поклонения древней Богине был изгнан с глаз долой.
Мне бы хотелось, чтобы вы поразмыслили над этими тремя словарными определениями и пришли к собственному выводу:
Dirt [43]: от среднеанглийского drit, вероятно, пришедшего из исландского языка и означавшего экскременты. Значение расширилось, включив в себя грязь: главным образом землю, пыль и т.д., а также всевозможные непристойности, особенно языковые.
Dirty word [44]: непристойное слово, в современном обиходе также используется для обозначения того, что стало считаться социально или политически непопулярным или подозрительным, нередко из-за незаслуженной критики и клеветы или несоответствия современным тенденциям.
Obscene: от древнееврейского Ob, что значит колдун, чародейка.
Несмотря на поношения, во всем мире сохранились остатки историй, переживших многочисленные чистки. Они говорят нам, что бесстыдное – это вовсе не низменное: оно скорее похоже на некое фантастическое порождение природы, которое вы бы всей душой желали видеть рядом с собой, в числе своих ближайших друзей.
Несколько лет назад, когда я начала рассказывать "сказки грязной богини", женщины посмеивались, а потом и хохотали, слушая о подвигах женщин, реальных и мифологических, использовавших сексуальность и чувственность, чтобы высказать свои мысли, облегчить грусть, вызвать смех, а значит, исправить в душе то, что разладилось. Но меня также занимало то, как женщины в этих вопросах приближаются к порогу смеха. Вначале им приходится забыть про воспитание, про все утверждения, что дамы над подобными вещами не смеются.
Я видела, как в неподходящих ситуациях стремление выглядеть дамой душит женщину, не давая ей дышать. Смеясь, мы попеременно делаем быстрые вдохи и выдохи. Из кинезиологии и других методов телесно ориентированной терапии, таких, как хакоми, мы знаем, что вдох помогает ощутить эмоции, что, желая оградить себя от чувств, мы задерживаем дыхание.
Смеясь, женщина дышит свободно, и такое дыхание может вызвать прилив несанкционированных чувств. Что же это за чувства? Оказывается, это не столько чувства, сколько средства, которые расслабляют и лечат чувства и часто помогают пролить сдерживаемые слезы или извлечь забытые воспоминания, или порвать цепи, сковывающие чувственную личность.
Мне стало ясно, что ценность этих древних богинь бесстыдства – в их умении ослаблять слишком натянутое, рассеивать мрак, приводить в такое настроение, которое исходит не от ума, а от тела, и обеспечивать легкость этих переходов. Это тело смеется над историями о койоте, над сказками дядюшки Трунгпы [2], над стишками о Мей Уэст [45] и т.д. Озорство и юмор бесстыдной богини могут стать животворным снадобьем, которое распространяется по всей эндокринной и нервной системе.
Следующие три истории воплощают в себе бесстыдство именно в этом смысле слова, а именно те сексуально-чувственные чары, которые способствуют хорошему эмоциональному самочувствию. Две из них древние, а третья – современная. Они посвящены грязной богине. Я говорю так потому, что они долгое время блуждали под землей. В хорошем смысле, они сродни плодородной земле, грязи, навозу души – той творческой среде, из которой вырастает все искусство. В сущности, грязная богиня олицетворяет тот аспект Дикой Женщины, который одновременно сексуален и свят.
Баубо – пузатая богиня
Есть образное выражение: Ella habla рог en media en las piernas, "Она говорит из того места, что между ног". Такие маленькие истории, исходящие из места "между ног", известны во всем мире. К ним принадлежит и рассказ о древнегреческой богине Баубо, которую называют богиней непристойности. У нее есть и более старые имена, например, Ямба; можно предположить, что греки позаимствовали ее из гораздо более древних культов. Архетипическая дикая богиня священной чувственности и плодовитости Жизни-Смерти-Жизни существует с незапамятных времен.
В древних литературных памятниках есть только одна общеизвестная ссылка на Баубо, из чего можно сделать вывод, что ее культ был уничтожен и погребен под лавинами многочисленных нашествий. Я подозреваю, что где-то, может быть под поросшими деревьями холмами и лесными озерами Европы или Востока, сохранились ее храмы, изобилующие фигурками из кости и другими предметами [3].
Поэтому не удивительно, что мало кто слышал о Баубо; но по осколкам архетипа можно восстановить весь ее облик. И такой осколок у нас есть – это история, в которой появляется Баубо. Она одна из самых прелестных и колоритных обитательниц Олимпа. Представляю вам свою версию – версию cantadora, сказительницы, – основанную на древних диких останках Баубо, которые по сию пору сверкают в греческих мифах постматриархальной эпохи и в гомеровских гимнах [4].
У Матери-Земли Деметры была красавица дочь по имени Персефона. Однажды, играя на лугу, Персефона увидела прекрасный цветок и уже протянула руку, чтобы его сорвать, как вдруг земля содрогнулась и разверзлась. Из ее глубин явился Гадес, бог подземного мира – высокий и могучий, он стоял на черной колеснице, запряженной четверкой пепельно-серых лошадей.
Гадес схватил Персефону и умчал на колеснице – на лугу остались только покрывало и сандалии девы. Все глубже под землю гнал он своих коней, все глуше звучали крики Персефоны, и наконец земля сомкнулась, будто ничего и не случилось.
Вопли девы эхом отражались от горных склонов, пузырями вскипали со дна морского. Деметра услышала крики камней, услышала плач воды. И тогда над землей повисла призрачная тишина и запах увядших цветов.
Сорвав с бессмертной головы гирлянду, спустив с плеч темные покровы, Деметра полетела над землей, как огромная птица, высматривая дочь, зовя ее.
В ту ночь у входа в пещеру старуха сказала своим сестрам, что слышала днем три крика: молодой голос вскрикнул от ужаса, другой голос стал жалобно звать, а после раздался плач матери.
Персефоны нигде не было, и тогда начались долгие отчаянные странствия Деметры в поисках любимой дочери. Богиня бушевала, рыдала, призывала, расспрашивала встречных, обыскивала каждую гору, каждую впадину, каждую пещеру, молила о пощаде, молила о смерти, но нигде не могла найти милое дитя.