Бар "Безнадега"

- Считаешь себя слабым? – наконец нахожу я крючок.

И вместо слов получаю в ответ средний палец. Это почти умиляет.

- Знаешь, Волков, слабость – очень любопытная штука. Ты не осознаешь, насколько действительно беспомощен, слаб и ничтожен, пока не осознаешь, насколько действительно силен. Так скажи мне, ты знаешь, сколько в тебе силы? Ты нашел ее предел? Твоя башка уже гудела из-за того, что встретилась с потолком?

Он поворачивает ко мне голову резко, жестко. Вскидывается почти по-змеиному хищно.

- Какая же ты тварь, Зарецкий, - цедит Гад, шипит длинно и тихо. А потом так же резко расслабляется, играют на скулах желваки. Волков медлит не больше нескольких секунд и поднимается на ноги. – Заканчивай проповедовать, пошли смотреть на твою девчонку.

Его поведение сегодня не перестает меня удивлять. Ярослав Волков стал сильнее. Ярослав Волков наконец-то успокоился. Дзен-буддист из него, конечно, еще так себе, но с остальным… Все более чем неплохо.

- Проповеди – это не ко мне, Яр. Ко мне – за бухлом, шлюхами и покером.

Волков смотрит на меня пристально, изучающе, тускло мерцают змеиные глаза, чуть подрагивают ноздри и снова сжимаются челюсти. Волков пробует меня прочитать.

- И желаниям, - наконец снова кривится Гад. – Я желаю, - все-таки доходит до него причина моего настойчивого внимания, - чтобы ты заткнулся.

- Ты оскорбляешь меня в лучших чувствах, - отвечаю, поднимаясь следом. Я почти доволен тем, что вижу сейчас. Он не сорвался, почти удержал лицо. Хорошо.

- Невозможно оскорбить то, чего нет, мужик. Веди, - и, вопреки своим словам, Ярослав уверенно и без необходимости в сопровождении направляется на второй этаж.

А я продолжаю рассматривать главу Контроля. Пытаюсь вытащить из памяти подробности о той, кем заняты сейчас мысли Волкова.

Познакомиться, что ли, с его слабостью, болью и страхом поближе? Она должна быть интересной… Очень интересной.

- Я дам тебе совет, Волков, - слова вырываются помимо воли. Я все еще не до конца уверен, стоит ли говорить, и все-таки говорю, заставляя Ярослава замереть перед дверью. – Бойся. Бойся так сильно, как только можешь. Бойся двадцать четыре на семь. Бойся ее, вместо нее, за нее. И тогда, возможно, этот страх поможет тебе не просрать что-то по-настоящему важное. Возможно, когда-нибудь он спасет вас обоих.

- Или меня задолбает бояться, - усмехается Гад, не поворачиваясь.

- Или так.

- А ты? - он кладет руку на ручку двери, сжимает пальцы.

- Ну не думаешь же ты, что я отвечу, - фыркаю, вставая рядом.

- Говнюк, - Волков толкает дверь.

- Ага.

Кукла на диване дергается и вскидывается нам навстречу, пробует улыбнуться, но не может. Смотрит затравленно на Гада и затаенно-выжидательно на меня.

Черт!

Она сегодня в том же пальто, с тем же зонтиком и с той же сумочкой, что и в первый раз. И все то же невинно-придурковатое выражение на ее лице. Выражение обиженной, перепуганной бабайкой до усрачки девочки-отличницы. И я бы, может, даже бы поверил в этот страх, если бы и сегодняшней ночью не наблюдал, с какой поистине ничем не омраченной радостью кукла втыкает тесак в свою очередную силиконовую фантазию, и как капли сиропной крови опять пачкают пижамку и лицо.

- Она хоть совершеннолетняя? – бормочет Волков, удивленно.

- К сожалению, да, - отвечаю, протискиваясь мимо застывшего в проеме Ярослава.

- Добрый день! – чуть бодрее, чем нужно, здоровается Волков, отмирая.

Девчонка кивает дергано.

- Кукла, познакомься, - машу я рукой, опускаясь в кресло, - это Ярослав Волков. Он в курсе происходящего, и он осмотрит тебя. Ярослав – это Кукла.

- Кукла? - Гад наконец-то закрывает дверь и проходит внутрь. Чем ближе он подходит, тем сильнее сжимается девчонка, чуть ли не втискивается в спинку дивана.

- Варвара, - мямлит недоразумение.

Волков бросает на меня укоризненно-обвиняющий взгляд. Так, как будто мне не насрать, так, как будто это я виноват в происходящем сейчас и в принципе во всех грехах сразу. Это выражение на физиономии главы Контроля меня веселит, и я позволяю себе улыбку, снова пропуская мимо ушей имя Куклы.

- Очень приятно, - скупо кивает Волков. – Я… - мнется несколько мгновений, - психолог, - все-таки выдает.

И теперь мне хочется заржать уже в голос.

Ага, психолог. Мы оба знаем, какой именно он психолог.

- У... У меня уже есть психолог, - затравлено бормочет хорошая девочка.

Я чувствую, как сложно Гаду сохранять участливое выражение лица, как хочется ему поморщиться, усмехнуться, может, даже измениться. Но он сдерживается.

Жаль.


Волков опускается рядом с Куклой, вздыхает и меняется, заглядывая в перепуганное, бледное лицо.

- С-с-с-мотри мне в глаз-з-за, - тянет Гад, и молочно-дымный туман окутывает его фигуру. Свет. Волков наконец-то перестал его прятать, научился его выпускать.

Мне определенно стоит познакомиться с хозяйкой «Калифорнии» и с некоторых пор Гада.

Зрачки Куклы расширяются до такой степени, что почти полностью поглощают радужку, с лица пропадает последний намек на румянец. Девчонка каменеет под взглядом Волкова, замедляется дыхание и сердцебиение.

- Только не спали ей остатки мозгов, - бормочу, пересаживаясь из кресла за стол, поднимая крышку ноутбука – подарок Дашке так и не выбран.

- Бес-с-с-покоиш-ш-шь-с-с-ся об инвес-с-с-тициях?

Разговаривать с Волковым в таком состоянии то еще удовольствие…

- Я бы не назвал ее инвестицией, - пожимаю плечами, - скорее, досугом на несколько дней.

- У тебя вс-с-сегда были с-с-странные раз-з-звлечения, - еще тише и медленнее отвечает Гад. – А теперь з-з-заткнис-с-сь.

И он полностью сосредотачивается на Кукле, кажется, что я даже чувствую этот миг… Миг, когда Ярослав полностью концентрируется. Желание выйти из кабинета настолько сильное, что я даже приподнимаюсь на несколько секунд, но потом все же опускаюсь назад. В Волкове стало слишком много света, и я с трудом терплю его присутствие. Не потому, что оно неприятное, скорее, наоборот.

Рука сама тянется к шару номер восемь, встряхивает. То, что когда-то казалось игрой, сейчас переросло в отвратительную привычку.

«Это из-за «Калифорнии»»?

«Бинго, Шерлок» - отвечает тяжелый кусок слоновой кости, и за этим ответом я вижу, как безумно улыбается мне ведьма, что когда-то заговорила шар.

Я оставляю игрушку в покое и сосредотачиваюсь на поиске подарка для Дашки. Губы сами собой растягиваются в улыбке от мысли о том, что еще немного, и я смогу наконец-то ее забрать. Это ли не кайф?

И надо бы все-таки узнать, что так беспокоит бывшего смотрителя. Мне не особенно понравилась та милая сценка в баре, что я наблюдал совсем недавно. Понять бы только с кого стребовать должок. Не самому же мне в это лезть, в самом деле.

«Безнадега» согласно вздыхает и скользит сквозняком по моим пальцам, шевелит волоски на шее, напоминая о том, что желание девочки Эли так и не разгадано, не озвучено, а значит, не выполнено. Как будто мне действительно нужно это напоминание, как будто я сам не задаюсь без конца этим же вопросом.

Правда думаю, что шанс узнать появится совсем скоро. А поэтому я отбрасываю ненужные мысли и концентрируюсь на поиске подарка. Это должно быть что-то простое, что-то неприметное, но такое, чтобы она всегда носила с собой. Что может понравиться Дашке настолько?

Я листаю страницы, просматриваю варианты и мысли крутятся в башке со скоростью дохлой улитки, давит на плечи и затылок свет Гада, скрипит на зубах, настырно лезет в нос. С каждой минутой все отчаяннее и отчаяннее.

Хрен тебе, больше на это я не поведусь. Мне слишком много лет, чтобы продолжать совершать одни и те же ошибки из раза в раз. Я слишком хорошо знаю правила. Нейтральная сторона всегда выгоднее. Ладно, почти нейтральная. Баланса в этом мире, да и в том, в общем-то, не существует. Его вообще нигде не существует. Так или иначе, но ты все равно заступаешь за черту: то в одну, то в другую сторону.

Я снова перевожу взгляд на Ярослава и Куклу рядом с ним со стеклянным взглядом и приоткрытым ртом. Усмехаюсь, тихо поскрипывает вытяжкой «Безнадега», шелестит за окнами дождь, умывая Москву, топит в лужах свет фонарей.

Интересно, сколько понадобиться Волкову, чтобы вытащить из девчонки что-нибудь?

Я кошусь на время на ноуте и даю ему двадцать минут, а потом все-таки углубляюсь в поиск. Найти в куче хлама что-то действительно стоящее та еще задачка.

Вот только и через двадцать, и через тридцать минут Гад и девчонка все еще сидят на месте, держатся за руки, как любовники, не шевелятся, не издают звуков. Волков отклоняет голову немного назад только спустя сорок минут и наконец-то произносит первые слова, заставляя меня вслушиваться:

- Покажи мне с-с-свой первый с-с-сон, - шипит он. И выпадает из реальности еще минут на двадцать, за которые я все-таки успеваю найти подарок и даже договориться со знакомым шаманом о его апгрейде, выйдя из комнаты в коридор.

Когда возвращаюсь назад, Кукла на диване вздрагивает, будто услышала мои шаги и щелчок замка, а потом обмякает и проваливается в обморок. Гад выпускает ее руки и поднимается на ноги, трясет башкой, возвращая себе контроль, поворачивается ко мне.

- Она не одержима.

- Что тогда? – прислоняюсь я плечом к полкам.

Он разводит руками, потом проводит пятерней по волосам, сжимает переносицу, слишком серьезно смотрит на меня.

- А что б я знал.

- И поэтому ушел почти час? – вздергиваю я бровь.

- Ты сам просил не спалить Варваре мозги, - усмехается холодно Волков. – Я не увидел ничего. То есть ничего нового. В ней действительно сидит эта жажда смерти, она действительно наивная папина-мамина дочка, но…

- Но?

- Нет вмешательства, никакого чужого присутствия. Замашки маньяка – ее собственные.

- Какое-то психическое отклонение? – спрашиваю почти разочаровано.

- Нет. С ее мозгами все в порядке.

- Ты мне не помогаешь, Волков, - качаю головой.

- Сейчас расплачусь, - усмехается мужик.

- Что ж эта за херня….