Баллада о Лорелее
Часть 77 из 131 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Катя! Поверь, я действительно не тот человек… Ну не могу я! Не требуй от меня невозможного.
— А кто может?
— Алексей… твой опекун, — неохотно ответил Богданов. — Кроме него — никто… Почему ты не обратилась прямо к нему?
— Я не сумела его разыскать. Скорее всего, на Земле его нет, а возможно, и в солнечной системе вообще.
— Да, я забыл… ты права. После твоей… э-э… после твоего исчезновения он страшно переживал, даже поседел наполовину. А потом завербовался на Радамант и сидит там безвылазно уже несколько лет, несмотря на бурные протесты медиков. Вот так-то…
Катя закусила губу, а глаза ее вновь увлажнились.
— Значит, ты ничего мне больше не расскажешь? — спросила она, смахивая предательскую слезу.
— Нет, — твердо ответил Богданов. — Это право принадлежит только Алексею и никому кроме него.
— Хорошо, — ответила Катя. — Хотя, признаться, я рассчитывала на большее. Тем не менее, спасибо, теперь я знаю, что искать. И кого… Можешь оказать нам с Роном последнюю услугу?
— Если это окажется в моих силах.
— Узнай, когда на «Венере-Орбитальной» ожидается следующий корабль. Мы улетаем.
— На Радамант? Думаешь, получится? Там контроль куда строже нашего, служба безопасности вычислит вас на раз.
— Посмотрим.
Михаил Александрович с сомнением покачал головой, потом тяжело поднялся с кресла и направился к комплексу связи. Быстро переговорил с сиявшей ослепительной улыбкой Мариночкой и вернулся обратно.
— Вам повезло, — сказал он, усаживаясь на свое место. — Корабль, который доставил вас сюда, все еще здесь. Выжидает удобное окно для перелета на Цереру. Я уведомил «Венеру-Орбитальную», что мне потребуются два места. Они не возражают. Отлет через три часа.
— Спасибо, дядя Миша, — Катя поднялась и направилась к выходу. — Пойду собираться.
Майкл тоже покинул свое кресло и направился следом.
— Подождите, — остановил их Богданов. — А что я скажу Алексу, когда он проснется? Он же безопасник, и вопросов к вам у него, думаю, не меньше нашего.
Катя несколько секунд подумала, а потом пожала плечами и сказала:
— Не знаю. Придумай что-нибудь. Все равно он не поверит.
После чего вышла в сопровождении Майкла, оставив экипаж станции «Афродита» и ее командира в тягостном раздумье.
*
Когда спустя полчаса Майкл и Катя вновь ступили в командный пост, все уже было готово к отлету. Михаил Александрович о чем-то беседовал с сосредоточенным и серьезным Веселым Роджером, а Николай внимательно разглядывал экран радара. Отметка на нем просматривалась лишь одна, зато на редкость крупная и яркая и принадлежала, судя по всему, «Венере-Орбитальной». Перемещалась она крайне медленно, отчего казалась практически неподвижной. Марк Аврелий сидел в соседнем кресле и ничего особенного не делал. Если, конечно, не считать занятием сосредоточенное изучение протянувшегося к самому горизонту плотного слоя грязно-рыжих облаков.
Катя подошла к пульту и положила руку на плечо Николая.
— Прощай, Ник, — произнесла она. — Я действительно рада была снова тебя увидеть.
— Нет, — сказал Ник, поднявшись с кресла. — Так не пойдет… До свидания. Хочется думать, что наша встреча не последняя.
— Сомневаюсь. Сам понимаешь, нам с остальным человечеством пока что не по пути.
— Но надеяться-то можно?
— Этого я тебе запретить не могу. Да и не хочу.
Сзади подошел Михаил Александрович. Катя обернулась, секунду помедлила, а затем прильнула к его широкой груди.
— Прощай, дядя Миша, — сказала она. — Вряд ли мы с тобой еще встретимся. Разве что захочешь как-нибудь навестить нас на Лорелее.
Богданов ничего не ответил, только крепче прижал ее к себе. А потом вдруг резко оттолкнул и отвернулся, чтобы никто не увидел, до какой степени он расстроен предстоящей разлукой.
Марк Аврелий молча пожал руку Майклу, а затем повернулся к Кате:
— Послушай, давно хотел спросить… Как вам удалось получить направление на стажировку? Ведь при отсутствии необходимых документов вас точно не взяли бы ни на один корабль. Если ты мне не ответишь, я буду мучиться всю оставшуюся жизнь.
Катя улыбнулась сквозь застилавшую взгляд влажную пелену.
— Думаешь, это так трудно? При наших-то с Роном способностях. Просто Рон зашел в деканат и оформил все, что нужно. Правда, сам декан при этом думал, что видит перед собой куратора курса, своего старого приятеля…
— А настоящие Сэм и Майкл? Они где?
— Не знаю. Да и какая разница. Тоже, наверное, проходят свою практику где-то в другом месте.
Марк рассмеялся и пожал протянутую Катину ладонь.
— Увидимся, — сказал он.
Катя кивнула и сказала:
— Желаю тебе написать свой фантастический роман.
— Обязательно, — заверил Марк. — Просто изложу то, что видел собственными глазами. Думаю, этого будет достаточно.
Катя грустно улыбнулась, в последний раз обвела взглядом замерший в неподвижности экипаж «Афродиты», повернулась и пошла к выходу, сопровождаемая молчаливым и серьезным Майклом. Ник дернулся было следом, однако, Катя бросила, не оборачиваясь:
— Не нужно. Мы справимся сами.
— Готовность пятнадцать минут, — сказал им вслед затормозивший на полпути Ник.
Он смотрел бывшим стажерам вслед пока они не скрылись в коридоре, а потом вернулся на прежнее место.
Через несколько минут в динамиках послышался голос Майкла:
— Заняли места в капсуле. Люк задраен.
— Принято, — ответил Ник и сделал несколько взмахов руками над пультом.
— Внутренняя переборка закрыта, открытие внешней мембраны, — прокомментировал он, считав показания с экрана. — Начинаю обратный отсчет. Десять, девять…
Когда прозвучала команда «Старт», станция ощутимо взрогнула и просела на десяток метров. После чего незамедлительно рванулась обратно и, наконец, прочно утвердилась на заданном эшелоне в относительной неподвижности. Успокоители качки на сей раз сработали безупречно. Марк, безусловно, знал свое дело.
Николай представил себе, как массивная капсула медленно и словно нехотя отрывается от стартового стола, и, набирая скорость, покидает ангар, поддерживаемая мощными гравитационными полями. Еще несколько мгновений, и заработают маршевые двигатели, вознося аппарат на рабочую орбиту, где его подхватят дежурные операторы «Венеры-Орбитальной». Вот сейчас, сейчас…
— Есть зажигание, — послышался голос Майкла. — Начинаем подъем.
— Счастливого пути! — крикнул Ник.
— Удачи! — добавил Марк.
Майкл не ответил.
На экране радара перед Ником возникла новая отметка, быстро перемещавшаяся от центра к краю и неуклонно приближавшаяся к замершей почти что в полной неподвижности «Венере-Орбитальной». Пройдет каких-нибудь двадцать минут, и обе отметки сольются в одну, что будет означать успешное прибытие капсулы на обращающийся вокруг жаркой планеты заатмосферный космодром. А еще через два часа она вновь разделится надвое, однако, экипаж станции «Афродита» этого уже не увидит, поскольку к тому времени «Венера-Орбитальная» успеет скрыться за горизонтом. Корабль, уносящий на своем борту так называемых стажеров, направится к Церере.
Николай взглянул на застывшего у комплекса связи командира, перевел взгляд на любующегося облаками Марка и сказал:
— Как-то пусто у нас здесь стало. Даже обругать некого…
Михаил Александрович шевельнулся в кресле и негромко произнес:
— Ничего. Скоро проснутся Маккуин и Каттнер. Вот тогда нам сразу же станет очень весело. Так весело, хоть плачь. Наверняка будут донимать вопросами о таинственных стажерах, демонах и прочих прелестях нашего с вами бытия… Что отвечать-то будем? Просто обругать не получится.
На командном посту повисла гнетущая тишина.
*
— Так вы по-прежнему утверждаете, что никаких крылатых чудовищ не видели? — в очередной раз задал вопрос Алекс.
Он смотрел на Богданова в упор и все больше и больше утверждался во мнении, что тот явно чего-то недоговаривает.
Я пока еще не сошел с ума, думал он, и прекрасно помню, как черные бестии, словно вырвавшиеся из самой глубокой преисподней, вытаскивали из убежища бесчувственного Каттнера и сопровождали нас в плюющихся электричеством небесах… Демоны-хранители… А вот командир «Афродиты» и его команда по какой-то неведомой причине пытаются уверить меня в том, что ничего подобного в реальности не наблюдалось. Мол, одна сплошная галлюцинация. Понять бы еще, что это за причина.
— Извини, Алекс, — ответил Богданов, — но, похоже на то, что демоны, о которых ты нам толкуешь, существуют лишь в твоем воображении. Я понимаю… перегрев… отравление углекислотой и угарным газом… Думаю, любому из нас на вашем месте еще и не то привиделось бы… Ник! Ты наблюдал что-нибудь необычное в процессе подъема?
Николай отрицательно покачал головой.
— Нет, Михаил Александрович, — твердо сказал он. — Правда, мне тогда было не до демонов… ураган, гроза… станцию швыряло так, что никакие успокоители качки не справлялись. Но я точно помню, что гравитационные ловушки захватили лишь двоих, в этом нет никаких сомнений. И на станцию прибыли лишь вы, Алекс, и Каттнер.
— Вот видишь, — Богданов смотрел на Алекса чистым и ясным взором, отчего тот лишь укрепился во мнении, что командир «Афродиты» беззастенчиво врет. Вместе со всей своей командой. — Предлагаю забыть всяких демонов как страшный сон. Жить сразу же станет легче.
Ну уж нет, подумал Алекс. Не дождетесь. Всем нутром чую, что кроется здесь какая-то загадка, и я буду не я, если ее не разгадаю.
— Не могу ничего сказать по поводу чудовищ, — вступил в разговор Каттнер, — поскольку был тогда без сознания. Но зато отлично помню тот разговор, в котором вы утверждали, что робот безнадежно сломался и поднимать нас на станцию придется поочередно… Было или не было?
— А кто может?
— Алексей… твой опекун, — неохотно ответил Богданов. — Кроме него — никто… Почему ты не обратилась прямо к нему?
— Я не сумела его разыскать. Скорее всего, на Земле его нет, а возможно, и в солнечной системе вообще.
— Да, я забыл… ты права. После твоей… э-э… после твоего исчезновения он страшно переживал, даже поседел наполовину. А потом завербовался на Радамант и сидит там безвылазно уже несколько лет, несмотря на бурные протесты медиков. Вот так-то…
Катя закусила губу, а глаза ее вновь увлажнились.
— Значит, ты ничего мне больше не расскажешь? — спросила она, смахивая предательскую слезу.
— Нет, — твердо ответил Богданов. — Это право принадлежит только Алексею и никому кроме него.
— Хорошо, — ответила Катя. — Хотя, признаться, я рассчитывала на большее. Тем не менее, спасибо, теперь я знаю, что искать. И кого… Можешь оказать нам с Роном последнюю услугу?
— Если это окажется в моих силах.
— Узнай, когда на «Венере-Орбитальной» ожидается следующий корабль. Мы улетаем.
— На Радамант? Думаешь, получится? Там контроль куда строже нашего, служба безопасности вычислит вас на раз.
— Посмотрим.
Михаил Александрович с сомнением покачал головой, потом тяжело поднялся с кресла и направился к комплексу связи. Быстро переговорил с сиявшей ослепительной улыбкой Мариночкой и вернулся обратно.
— Вам повезло, — сказал он, усаживаясь на свое место. — Корабль, который доставил вас сюда, все еще здесь. Выжидает удобное окно для перелета на Цереру. Я уведомил «Венеру-Орбитальную», что мне потребуются два места. Они не возражают. Отлет через три часа.
— Спасибо, дядя Миша, — Катя поднялась и направилась к выходу. — Пойду собираться.
Майкл тоже покинул свое кресло и направился следом.
— Подождите, — остановил их Богданов. — А что я скажу Алексу, когда он проснется? Он же безопасник, и вопросов к вам у него, думаю, не меньше нашего.
Катя несколько секунд подумала, а потом пожала плечами и сказала:
— Не знаю. Придумай что-нибудь. Все равно он не поверит.
После чего вышла в сопровождении Майкла, оставив экипаж станции «Афродита» и ее командира в тягостном раздумье.
*
Когда спустя полчаса Майкл и Катя вновь ступили в командный пост, все уже было готово к отлету. Михаил Александрович о чем-то беседовал с сосредоточенным и серьезным Веселым Роджером, а Николай внимательно разглядывал экран радара. Отметка на нем просматривалась лишь одна, зато на редкость крупная и яркая и принадлежала, судя по всему, «Венере-Орбитальной». Перемещалась она крайне медленно, отчего казалась практически неподвижной. Марк Аврелий сидел в соседнем кресле и ничего особенного не делал. Если, конечно, не считать занятием сосредоточенное изучение протянувшегося к самому горизонту плотного слоя грязно-рыжих облаков.
Катя подошла к пульту и положила руку на плечо Николая.
— Прощай, Ник, — произнесла она. — Я действительно рада была снова тебя увидеть.
— Нет, — сказал Ник, поднявшись с кресла. — Так не пойдет… До свидания. Хочется думать, что наша встреча не последняя.
— Сомневаюсь. Сам понимаешь, нам с остальным человечеством пока что не по пути.
— Но надеяться-то можно?
— Этого я тебе запретить не могу. Да и не хочу.
Сзади подошел Михаил Александрович. Катя обернулась, секунду помедлила, а затем прильнула к его широкой груди.
— Прощай, дядя Миша, — сказала она. — Вряд ли мы с тобой еще встретимся. Разве что захочешь как-нибудь навестить нас на Лорелее.
Богданов ничего не ответил, только крепче прижал ее к себе. А потом вдруг резко оттолкнул и отвернулся, чтобы никто не увидел, до какой степени он расстроен предстоящей разлукой.
Марк Аврелий молча пожал руку Майклу, а затем повернулся к Кате:
— Послушай, давно хотел спросить… Как вам удалось получить направление на стажировку? Ведь при отсутствии необходимых документов вас точно не взяли бы ни на один корабль. Если ты мне не ответишь, я буду мучиться всю оставшуюся жизнь.
Катя улыбнулась сквозь застилавшую взгляд влажную пелену.
— Думаешь, это так трудно? При наших-то с Роном способностях. Просто Рон зашел в деканат и оформил все, что нужно. Правда, сам декан при этом думал, что видит перед собой куратора курса, своего старого приятеля…
— А настоящие Сэм и Майкл? Они где?
— Не знаю. Да и какая разница. Тоже, наверное, проходят свою практику где-то в другом месте.
Марк рассмеялся и пожал протянутую Катину ладонь.
— Увидимся, — сказал он.
Катя кивнула и сказала:
— Желаю тебе написать свой фантастический роман.
— Обязательно, — заверил Марк. — Просто изложу то, что видел собственными глазами. Думаю, этого будет достаточно.
Катя грустно улыбнулась, в последний раз обвела взглядом замерший в неподвижности экипаж «Афродиты», повернулась и пошла к выходу, сопровождаемая молчаливым и серьезным Майклом. Ник дернулся было следом, однако, Катя бросила, не оборачиваясь:
— Не нужно. Мы справимся сами.
— Готовность пятнадцать минут, — сказал им вслед затормозивший на полпути Ник.
Он смотрел бывшим стажерам вслед пока они не скрылись в коридоре, а потом вернулся на прежнее место.
Через несколько минут в динамиках послышался голос Майкла:
— Заняли места в капсуле. Люк задраен.
— Принято, — ответил Ник и сделал несколько взмахов руками над пультом.
— Внутренняя переборка закрыта, открытие внешней мембраны, — прокомментировал он, считав показания с экрана. — Начинаю обратный отсчет. Десять, девять…
Когда прозвучала команда «Старт», станция ощутимо взрогнула и просела на десяток метров. После чего незамедлительно рванулась обратно и, наконец, прочно утвердилась на заданном эшелоне в относительной неподвижности. Успокоители качки на сей раз сработали безупречно. Марк, безусловно, знал свое дело.
Николай представил себе, как массивная капсула медленно и словно нехотя отрывается от стартового стола, и, набирая скорость, покидает ангар, поддерживаемая мощными гравитационными полями. Еще несколько мгновений, и заработают маршевые двигатели, вознося аппарат на рабочую орбиту, где его подхватят дежурные операторы «Венеры-Орбитальной». Вот сейчас, сейчас…
— Есть зажигание, — послышался голос Майкла. — Начинаем подъем.
— Счастливого пути! — крикнул Ник.
— Удачи! — добавил Марк.
Майкл не ответил.
На экране радара перед Ником возникла новая отметка, быстро перемещавшаяся от центра к краю и неуклонно приближавшаяся к замершей почти что в полной неподвижности «Венере-Орбитальной». Пройдет каких-нибудь двадцать минут, и обе отметки сольются в одну, что будет означать успешное прибытие капсулы на обращающийся вокруг жаркой планеты заатмосферный космодром. А еще через два часа она вновь разделится надвое, однако, экипаж станции «Афродита» этого уже не увидит, поскольку к тому времени «Венера-Орбитальная» успеет скрыться за горизонтом. Корабль, уносящий на своем борту так называемых стажеров, направится к Церере.
Николай взглянул на застывшего у комплекса связи командира, перевел взгляд на любующегося облаками Марка и сказал:
— Как-то пусто у нас здесь стало. Даже обругать некого…
Михаил Александрович шевельнулся в кресле и негромко произнес:
— Ничего. Скоро проснутся Маккуин и Каттнер. Вот тогда нам сразу же станет очень весело. Так весело, хоть плачь. Наверняка будут донимать вопросами о таинственных стажерах, демонах и прочих прелестях нашего с вами бытия… Что отвечать-то будем? Просто обругать не получится.
На командном посту повисла гнетущая тишина.
*
— Так вы по-прежнему утверждаете, что никаких крылатых чудовищ не видели? — в очередной раз задал вопрос Алекс.
Он смотрел на Богданова в упор и все больше и больше утверждался во мнении, что тот явно чего-то недоговаривает.
Я пока еще не сошел с ума, думал он, и прекрасно помню, как черные бестии, словно вырвавшиеся из самой глубокой преисподней, вытаскивали из убежища бесчувственного Каттнера и сопровождали нас в плюющихся электричеством небесах… Демоны-хранители… А вот командир «Афродиты» и его команда по какой-то неведомой причине пытаются уверить меня в том, что ничего подобного в реальности не наблюдалось. Мол, одна сплошная галлюцинация. Понять бы еще, что это за причина.
— Извини, Алекс, — ответил Богданов, — но, похоже на то, что демоны, о которых ты нам толкуешь, существуют лишь в твоем воображении. Я понимаю… перегрев… отравление углекислотой и угарным газом… Думаю, любому из нас на вашем месте еще и не то привиделось бы… Ник! Ты наблюдал что-нибудь необычное в процессе подъема?
Николай отрицательно покачал головой.
— Нет, Михаил Александрович, — твердо сказал он. — Правда, мне тогда было не до демонов… ураган, гроза… станцию швыряло так, что никакие успокоители качки не справлялись. Но я точно помню, что гравитационные ловушки захватили лишь двоих, в этом нет никаких сомнений. И на станцию прибыли лишь вы, Алекс, и Каттнер.
— Вот видишь, — Богданов смотрел на Алекса чистым и ясным взором, отчего тот лишь укрепился во мнении, что командир «Афродиты» беззастенчиво врет. Вместе со всей своей командой. — Предлагаю забыть всяких демонов как страшный сон. Жить сразу же станет легче.
Ну уж нет, подумал Алекс. Не дождетесь. Всем нутром чую, что кроется здесь какая-то загадка, и я буду не я, если ее не разгадаю.
— Не могу ничего сказать по поводу чудовищ, — вступил в разговор Каттнер, — поскольку был тогда без сознания. Но зато отлично помню тот разговор, в котором вы утверждали, что робот безнадежно сломался и поднимать нас на станцию придется поочередно… Было или не было?