Баллада о Лорелее
Часть 108 из 131 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В наступившей неловкой тишине откуда-то из-под потолка внезапно раздался громкий женский голос:
— Начинаем предпосадочные маневры, готовность десять минут. Экипажу и пассажирам занять места в противоперегрузочных креслах. В особенности это касается сладкой парочки на обзорной палубе. Хватит ворковать, давайте немедленно в рубку. Ждать не стану.
Алекс хмыкнул, поднимаясь:
— Ну вот, и здесь от нее спасения нет. Понаставили телекамер на наши головы. Однако нам, пожалуй, и в самом деле пора.
Катерина безропотно встала, подошла к саркофагу и положила руку на прозрачную крышку. Несколько мгновений постояла молча, после чего повернулась и направилась к выходу.
— Постой! — остановил ее Алекс. — Чуть не забыл. Что ты сделала с жуком-шпионом? Надеюсь, выбросила там же, на Церере?
Катерина остановилась и сунула руку в сумочку.
— Держи, — сказала она, передавая ему небольшую пластмассовую коробочку. — Надеюсь, тебе будет интересно.
После чего повернулась и вышла. Алекс задумчиво смотрел ей вслед.
Глава 8
Экран переднего обзора бесстрастно отражал унылую белоснежную равнину, абсолютно гладкую, без единой морщинки, и угольно-черное небо над ней, густо усеянное яркими немигающими звездами. Ровная, словно лист бумаги, плоскость равномерно простиралась во все стороны вплоть до самого горизонта, и на ней никак не удавалось разглядеть хотя бы мало-мальски приемлемый ориентир, не говоря уж о том, чтобы корректно определить стороны света. Все направления казались полностью равноправными, словно в открытом космосе. И точно так же, как посреди абсолютно изотропного пространства, вычислить нужный курс можно было исключительно по звездам. Казалось, сама Вселенная разделилась на две половины: черную и белую, ад и рай… лед и пламень… Инь и Янь… Взгляд скользил по ровной, словно стол, поверхности, не в силах зацепиться за какое-нибудь препятствие. Древние, воспитанные миллионами лет эволюции, инстинкты восставали, не в силах принять холодную ледяную бесконечность.
Бывшее Рейнское море. Промерзшее до самого дна и укутанное многометровым снежным покрывалом.
Далеко впереди застывший пейзаж оживляли два четких световых эллипса. Носовые прожекторы весьма успешно разгоняли вечную звездную ночь, но даже они не давали никакого представления о том, движется корабль или нет. Лишь яркая желтая линия на курсографе неопровержимо свидетельствовала, что «Перевертыш» все-таки не стоит на месте, а по-прежнему поглощает пустое пространство, причем с довольно-таки приличной скоростью. Гравитационная подушка без особых трудностей поддерживала махину корабля на заданной высоте, не позволяя упасть и раствориться в небытие среди равнодушных к чувствам людей груд льда и снега.
«Смешное название изобрел Алекс, — думала Катерина, с тоской взирая на унылый пейзаж. — Надо будет спросить, почему вдруг „Перевертыш“? Из каких закоулков сознания выплыло настолько дурацкое имя? Я могу ошибаться, но среди покорителей космоса бытует устойчивое мнение: как корабль назовешь, так он и полетит. Примета, говорят, верная, не единожды проверенная моряками еще на Земле, откуда, собственно, и явилось на свет это суеверие. Среди множества прочих. Я, конечно, ничему такому не верю, но, тем не менее, ужасно не хотелось бы и в самом деле куда-нибудь перевернуться… Тьфу-тьфу. Вот что, спрашивается, за дурацкие мысли приходят в мою несчастную голову? Интересно, у всех так? Или нашу команду одолевают исключительно соображения вселенского масштаба?»
Она окинула спутников изучающим взглядом.
«Та-ак… Эдвард Каттнер. Невозмутимо разглядывает снежную равнину с высоты капитанского кресла. Вид у него такой, словно вот-вот случится нечто, чего он ожидал уже давно и безнадежно… Хм… наверное, вспомнил свой предыдущий рейс на захваченной «Ириде», ведь по сути ничего с тех пор не изменилось. Повторение пройденного. Та же бесконечная снежная равнина под днищем корабля… и те же металлические контейнеры в грузовом отсеке… Хотя, кто знает. Возможно, он не настолько впечатлителен, как я о нем думаю. И мысли у него в голове самые что ни на есть тривиальные: как бы побыстрее добраться до места и покончить, наконец, с этим делом. Забыть Лорелею, как тяжкий сон.
Алекс, в гостевом кресле по правую руку от капитана… Уронил голову на грудь и, кажется, даже немного похрапывает. Хорошо, что привязан к креслу ремнями, а то давно уже выпал бы оттуда при очередном маневре… Что ж, с ним все ясно. Укатали беднягу наши проблемы. Сначала знаменательный разговор с шефом, потом битва в Долине Маринера… и опять же, формирование нашей разношерстной команды вкупе с предполетной подготовкой на Церере. А под занавес разговор на смотровой палубе. Да-а-а… Не хотела бы я оказаться на его месте.
С Роном тоже более-менее понятно. Он вернулся домой, и теперь с нетерпением вглядывается в белую бесконечность в ожидании того радостного момента, когда на экране возникнет хоть что-нибудь знакомое. А еще наверняка вспоминает об оставшемся где-то здесь Джошуа… Впрочем, как и я.
Ну, и напоследок, наш пилот, Жаклин Уильямс. Не понимаю, ради чего Алекс приложил столько усилий, чтобы добиться ее освобождения. Ведь есть же Рон, который способен справиться с «Перевертышем» ничуть не хуже… а возможно, даже лучше. Не доверяю я ей, хотя Алекс и уверял, что в пираты она подалась совершенно случайно. Знаем мы эти случайности… Впрочем, не мое это дело. Раз безопасность в его лице не возражает, то и я не против.
Даже затрудняюсь представить себе, что же творится у нее в голове. Скорее всего, Жаклин единственная, кто занят сейчас исключительно своим прямым делом. Никаких посторонних мыслей, разве что о том, как побыстрее и без приключений доставить корабль в пункт назначения.
А вообще, интересная команда подобралась, кому расскажи, не поверят.
Двое пиратов, быстро превратившихся в особо опасных заключенных, отбывающих срок на заводах Цереры, и еще быстрее — в капитана и пилота «Перевертыша». Просто поразительная в своей успешности карьера. Остается только позавидовать.
Затем двое нелюдей, фактически сорвавших блестяще проведенную уголовной командой «Ириды» операцию и разыскиваемых теперь военной разведкой СГСА. Причем, один из них еще и полицией Цереры за двойное убийство и разбойное нападение на сотрудника космопорта. Хм… тоже достойные члены команды, ничего не скажешь.
Плюс сотрудник Службы Безопасности, изловивший хитроумных пиратов и упрятавший их за решетку. При этом питающий к ним совершенно необъяснимую симпатию. Впрочем, тоже не без изъяна: преследования со стороны своей же организации за неоправданные действия на Марсе и сокрытие от начальства ценных сведений пока никто не отменял… Просто замечательно! И это не считая едва живого, упрятанного в криокамеру, пожилого десантника, ради которого и задумано наше безумное возвращение на Лорелею… Блеск, а не команда. Нам сильно повезет, если в конце концов мы не поубиваем друг друга.«
Катерина даже поежилась в своем кресле. А потом вновь обратила взгляд на экран.
«Не разберешь, ночь сейчас или яркий звездный день. Впрочем, это абсолютно неважно. День на замерзшей Лорелее давно уже ничем существенным не отличается от ночи, разве что присутствием тусклого оранжевого кружка Большой Лоры на небосводе. И согласно этому признаку на нашей стороне Лорелеи сейчас именно день. Хотя и не похоже. Большая Лора ничего толком не освещает и стыдливо прячется где-то за кормой. А значит, определить на взгляд, день сейчас или ночь, становится совершенно невозможно.
Красный гигант… Звучит смешно. Что это за гигант, заслониться от которого можно даже не ладонью, а большим пальцем на вытянутой руке.
Впрочем, долой насмешки! Глумиться над бедным светилом могут только те, кто никогда не видел его в облике наводящего оторопь косматого огненного чудовища… Например, туристы с Земли, во множестве посещавшие благоухающую Лорелею перед самой катастрофой. Да и то, ровно до того момента, пока не наступит время покинуть бронированные стены звездного корабля. А тут уж уважение приходит само собой…
Бедная Лорелея. Даже не верится, что лет через двести ты вновь приобретешь цветущий вид, а в Рейнском море снова можно будет купаться, не опасаясь вмерзнуть навеки в прозрачный голубой лед. Если повезет, то большинство из нас когда-нибудь обязательно увидит твой возрожденный к жизни прекрасный облик.»
В левом углу экрана неожиданно обозначилась узкая полоска абсолютной черноты. С каждой секундой она росла, ширилась, неуклонно наползая и отвоевывая позиции у бесконечной снежной равнины. Апокалиптичное зрелище. Словно многократно описанная в древних сагах и героических романах квинтэссенция агрессивного вековечного Зла, занятого любимым делом — пожиранием беззащитного в своей доброте мира Света. И если в романах доброе начало, как правило, все-таки выходило победителем, то в реальности ситуация была не настолько очевидна. Свет определенно сдавал позиции без боя.
— Пять минут до цели, — произнесла Жаклин. — Предлагаю определиться с местом посадки. Мое мнение — прямо здесь, на лед. Лучшую площадку даже трудно себе представить.
Только теперь Катерина осознала: да, они прилетели. И тьма впереди — никакое не вселенское Зло, а просто-напросто береговые скалы…
«А вот, кстати, и Кошачья гора. Очень уж приметные ушки возвышаются над гребнем. Рон может радоваться, мы почти дома…»
— Возьми ближе к берегу, — сказал Каттнер. — И сажай корабль на лед у самого подножия.
— Принято.
— Вплотную к скалам не подходи, — заметил Рон. — Насколько я помню, там азотное озеро. Небольшое, но неприятное.
— Учту, — ответила Жаклин, внимательно вглядываясь в монитор, на котором яркая желтая линия практически касалась ограниченного серой полосой большого темного пятна.
Корабль сильно замедлил ход, а затем и вовсе остановился. Резкий толчок снизу дал понять, что мощные опоры наконец-то уперлись в твердый как сталь лед. По краям экрана тут же взметнулась густая снежная метель и быстро унеслась прочь. Наступила полная тишина.
— Прибыли, — сказала Жаклин. — «Перевертыш» сел.
Носовые прожекторы торопливо пробежали по высоким сугробам, скрывающим под собой усыпанный крупной галькой берег, и двумя большими яркими пятнами уткнулись в сильно изъеденную эрозией каменную стену. Черную, уходящую прямо в небо, мрачную плоскость чуть ли не сплошь покрывала блестящая ледяная паутина, словно какой-то неведомый таинственный великан вздумал развесить здесь на просушку огромные металлические сети, способные удержать в плену самое страшное морское чудовище, которое только можно себе представить. Даже ихтиозавра. Даже пресловутого Морского Змея. Даже Кракена.
«Ничего не изменилось, — думала Катерина, всматриваясь в изображение на экране. — Тот же камень и те же замершие в ледяном сне лианы. Как будто и не улетала…»
Эдвард Каттнер заерзал в кресле, отстегивая страховочные ремни, а затем повернулся к Катерине. Судя по всему, еще на Церере капитан «Перевертыша» пришел к выводу, что главной в этой странной во всех отношениях экспедиции является именно она, а не Алекс и уж тем более не Рон. А потому за дальнейшими указаниями обращался исключительно к ней. Вот как сейчас.
— Корабль прибыл в указанное место, — сказал он. — Теперь ваш выход.
Катерина продолжала молча смотреть на каменную стену. Для нее вдруг стало очевидным, что с выбором места для посадки они поторопились.
— Постойте, — сказала она, и совсем уже собравшийся покинуть свое кресло Рон замер, глядя на нее с недоумением. — Эта площадка никак не годится.
— Это еще почему? — с неудовольствием спросил он. — По-моему, прекрасное место, лучше и быть не может. А вообще-то, высказывать пожелания следовало чуть пораньше, ты не находишь?
— В самом деле, — поддержал его Каттнер. — Я не совсем представляю, что именно вас не устраивает. Координаты верные, за это я ручаюсь. Вот она, ваша гора, перед вами…
— Да не в этом дело, — с досадой ответила Катерина. — Рон, ну как же ты не поймешь!.. Саркофаг!.. Мы ни за что не сумеем затащить его отсюда в убежище!
— Э-э-э… — Рон в задумчивости почесал макушку, уставившись на сверкающие в лучах прожекторов заледеневшие лианы. — Пожалуй, верно… я как-то не подумал.
Катерина повернулась к Каттнеру, который молча смотрел на нее в ожидании разъяснений.
— Понимаете, капитан, — сказала она. — Вход в убежище находится где-то там… практически у самой вершины. У нас просто не хватит сил, чтобы поднять тяжелую и неудобную криокамеру на такую высоту.
Жаклин переключила что-то на пульте, и изображение на экране сразу же побежало вверх, вверх… и остановилось только тогда, когда в поле зрения вплыл зазубренный край неприступной черной скалы. Прожекторы корабля подсвечивали головокружительный подъем достаточно четко для того, чтобы понять всю справедливость слов Катерины.
— Вот-вот, — сказала она. — Именно это я и имела в виду. Как раз туда нам и нужно.
— Вот же, черт! — Алекс с досадой хлопнул ладонью по подлокотнику. — А сказать об этом раньше никак было невозможно? Вы же с Роном должны прекрасно знать эту местность!
— Извини, — ответила Катерина. — Я вспомнила о саркофаге, лишь увидев перед собой эту стену.
— У нас есть антиграв, — произнес Каттнер. — Можно погрузить камеру на него.
— Не получится, — с досадой возразил Алекс. — Видел я этот антиграв… Двухместная машинка для прогулок, и никакого грузового отделения. Саркофаг не влезет просто по габаритам.
— К тому же, нет никакой дороги наверх, — добавил Рон. — Во всяком случае, пригодной для нашего транспорта. Та модель, что торчит у нас в ангаре, в принципе неспособна подняться над поверхностью выше двух-трех метров, а скалы здесь, сами видите…
— А если своим ходом?
— Есть пешеходная тропа метрах в трехстах отсюда, — неохотно признал Рон. — Но Кэт же вам все объяснила… Без саркофага — пожалуйста, хоть и с трудом. А так…
Он безнадежно махнул рукой.
— И что? Совсем-совсем никакого разрыва? — продолжал настаивать Алекс.
— Нет, — покачал головой Рон. — На десятки километров вправо и влево. Может, где-то там и есть приемлемый путь наверх, но я о нем ничего не знаю.
Наступила долгая пауза, во время которой экипаж «Перевертыша» изо всех сил пытался найти выход из создавшейся непростой ситуации. Только Жаклин, казалось, совершенно не трогали общие проблемы. Она задумчиво разглядывала ярко освещенный гребень скалы, не принимая в обсуждении ровно никакого участия.
«Ну, конечно, — раздраженно подумала Катерина. — Обычная наемница. Сделала свою часть работы, и ладно. А то, что результата при этом никакого, так это, видите ли, не ее дело… разбирайтесь сами, если можете. Не нужно было ее брать.»
— Понятно, — наконец, нарушил всеобщее молчание Каттнер. — Какие будут предложения?
— Скажите, капитан, — осторожно спросил Алекс, — а поднять туда весь корабль никак не получится? Здесь всего-то метров триста…
— У нас не вертолет, — буркнул Каттнер. — Для подушки просто не хватит мощности, чтобы забросить нас на такую высоту, а маршевые двигатели не дадут нужной точности. Запросто можно улететь черт знает куда. Потом придется долго возвращаться. Впрочем, как вариант годится… Что скажете, господа сверхчеловеки? Там есть хоть какая-то площадка, чтобы усадить нашу птичку?
— Перед входом в убежище ровная поляна, — хмуро заметил Рон. — Однако, я не уверен, что «Перевертыш» сможет комфортно там разместиться. Размеры площадки практически такие же, как у самого корабля. К тому же с двух сторон — сплошной ледяной хаос из замерзших деревьев, с третьей скала, а с четвертой вот этот самый обрыв. Честно говоря, я бы не взялся… очень легко промахнуться. Мое мнение: нужно возвращаться ближе к городу, а уже оттуда попытаться найти другой путь. Правда, там сплошь ледяные джунгли, что тоже не сахар… Но зато есть надежда отыскать подходящую по размеру поляну… или на худой конец русло замерзшей реки… а там уж как-нибудь дотащим. Сделаем сани, в конце концов.
— Да, — с досадой сказал Алекс. — О снегоходе мы почему-то не подумали.
— Снегоход подходящего размера в наш ангар просто не поместился бы, — ответил Каттнер. — А небольшой не имеет никаких преимуществ перед тем антигравом, что у нас в наличии. Да и поздно теперь сожалеть о несбыточном, нужно обходиться тем, что есть… Жаклин, твое мнение?
Жаклин даже не пошевелилась, упрямо разглядывая ярко освещенный зазубренный край. А потом негромко, но весомо сказала:
— Можно попробовать.
— Что? Что попробовать? — тут же завелся Рон. — Нужно возвращаться, вот и весь разговор.
— Я смогу запрыгнуть на эту площадку, — не повышая голоса, произнесла Жаклин. — Капитан, разрешите?
— Начинаем предпосадочные маневры, готовность десять минут. Экипажу и пассажирам занять места в противоперегрузочных креслах. В особенности это касается сладкой парочки на обзорной палубе. Хватит ворковать, давайте немедленно в рубку. Ждать не стану.
Алекс хмыкнул, поднимаясь:
— Ну вот, и здесь от нее спасения нет. Понаставили телекамер на наши головы. Однако нам, пожалуй, и в самом деле пора.
Катерина безропотно встала, подошла к саркофагу и положила руку на прозрачную крышку. Несколько мгновений постояла молча, после чего повернулась и направилась к выходу.
— Постой! — остановил ее Алекс. — Чуть не забыл. Что ты сделала с жуком-шпионом? Надеюсь, выбросила там же, на Церере?
Катерина остановилась и сунула руку в сумочку.
— Держи, — сказала она, передавая ему небольшую пластмассовую коробочку. — Надеюсь, тебе будет интересно.
После чего повернулась и вышла. Алекс задумчиво смотрел ей вслед.
Глава 8
Экран переднего обзора бесстрастно отражал унылую белоснежную равнину, абсолютно гладкую, без единой морщинки, и угольно-черное небо над ней, густо усеянное яркими немигающими звездами. Ровная, словно лист бумаги, плоскость равномерно простиралась во все стороны вплоть до самого горизонта, и на ней никак не удавалось разглядеть хотя бы мало-мальски приемлемый ориентир, не говоря уж о том, чтобы корректно определить стороны света. Все направления казались полностью равноправными, словно в открытом космосе. И точно так же, как посреди абсолютно изотропного пространства, вычислить нужный курс можно было исключительно по звездам. Казалось, сама Вселенная разделилась на две половины: черную и белую, ад и рай… лед и пламень… Инь и Янь… Взгляд скользил по ровной, словно стол, поверхности, не в силах зацепиться за какое-нибудь препятствие. Древние, воспитанные миллионами лет эволюции, инстинкты восставали, не в силах принять холодную ледяную бесконечность.
Бывшее Рейнское море. Промерзшее до самого дна и укутанное многометровым снежным покрывалом.
Далеко впереди застывший пейзаж оживляли два четких световых эллипса. Носовые прожекторы весьма успешно разгоняли вечную звездную ночь, но даже они не давали никакого представления о том, движется корабль или нет. Лишь яркая желтая линия на курсографе неопровержимо свидетельствовала, что «Перевертыш» все-таки не стоит на месте, а по-прежнему поглощает пустое пространство, причем с довольно-таки приличной скоростью. Гравитационная подушка без особых трудностей поддерживала махину корабля на заданной высоте, не позволяя упасть и раствориться в небытие среди равнодушных к чувствам людей груд льда и снега.
«Смешное название изобрел Алекс, — думала Катерина, с тоской взирая на унылый пейзаж. — Надо будет спросить, почему вдруг „Перевертыш“? Из каких закоулков сознания выплыло настолько дурацкое имя? Я могу ошибаться, но среди покорителей космоса бытует устойчивое мнение: как корабль назовешь, так он и полетит. Примета, говорят, верная, не единожды проверенная моряками еще на Земле, откуда, собственно, и явилось на свет это суеверие. Среди множества прочих. Я, конечно, ничему такому не верю, но, тем не менее, ужасно не хотелось бы и в самом деле куда-нибудь перевернуться… Тьфу-тьфу. Вот что, спрашивается, за дурацкие мысли приходят в мою несчастную голову? Интересно, у всех так? Или нашу команду одолевают исключительно соображения вселенского масштаба?»
Она окинула спутников изучающим взглядом.
«Та-ак… Эдвард Каттнер. Невозмутимо разглядывает снежную равнину с высоты капитанского кресла. Вид у него такой, словно вот-вот случится нечто, чего он ожидал уже давно и безнадежно… Хм… наверное, вспомнил свой предыдущий рейс на захваченной «Ириде», ведь по сути ничего с тех пор не изменилось. Повторение пройденного. Та же бесконечная снежная равнина под днищем корабля… и те же металлические контейнеры в грузовом отсеке… Хотя, кто знает. Возможно, он не настолько впечатлителен, как я о нем думаю. И мысли у него в голове самые что ни на есть тривиальные: как бы побыстрее добраться до места и покончить, наконец, с этим делом. Забыть Лорелею, как тяжкий сон.
Алекс, в гостевом кресле по правую руку от капитана… Уронил голову на грудь и, кажется, даже немного похрапывает. Хорошо, что привязан к креслу ремнями, а то давно уже выпал бы оттуда при очередном маневре… Что ж, с ним все ясно. Укатали беднягу наши проблемы. Сначала знаменательный разговор с шефом, потом битва в Долине Маринера… и опять же, формирование нашей разношерстной команды вкупе с предполетной подготовкой на Церере. А под занавес разговор на смотровой палубе. Да-а-а… Не хотела бы я оказаться на его месте.
С Роном тоже более-менее понятно. Он вернулся домой, и теперь с нетерпением вглядывается в белую бесконечность в ожидании того радостного момента, когда на экране возникнет хоть что-нибудь знакомое. А еще наверняка вспоминает об оставшемся где-то здесь Джошуа… Впрочем, как и я.
Ну, и напоследок, наш пилот, Жаклин Уильямс. Не понимаю, ради чего Алекс приложил столько усилий, чтобы добиться ее освобождения. Ведь есть же Рон, который способен справиться с «Перевертышем» ничуть не хуже… а возможно, даже лучше. Не доверяю я ей, хотя Алекс и уверял, что в пираты она подалась совершенно случайно. Знаем мы эти случайности… Впрочем, не мое это дело. Раз безопасность в его лице не возражает, то и я не против.
Даже затрудняюсь представить себе, что же творится у нее в голове. Скорее всего, Жаклин единственная, кто занят сейчас исключительно своим прямым делом. Никаких посторонних мыслей, разве что о том, как побыстрее и без приключений доставить корабль в пункт назначения.
А вообще, интересная команда подобралась, кому расскажи, не поверят.
Двое пиратов, быстро превратившихся в особо опасных заключенных, отбывающих срок на заводах Цереры, и еще быстрее — в капитана и пилота «Перевертыша». Просто поразительная в своей успешности карьера. Остается только позавидовать.
Затем двое нелюдей, фактически сорвавших блестяще проведенную уголовной командой «Ириды» операцию и разыскиваемых теперь военной разведкой СГСА. Причем, один из них еще и полицией Цереры за двойное убийство и разбойное нападение на сотрудника космопорта. Хм… тоже достойные члены команды, ничего не скажешь.
Плюс сотрудник Службы Безопасности, изловивший хитроумных пиратов и упрятавший их за решетку. При этом питающий к ним совершенно необъяснимую симпатию. Впрочем, тоже не без изъяна: преследования со стороны своей же организации за неоправданные действия на Марсе и сокрытие от начальства ценных сведений пока никто не отменял… Просто замечательно! И это не считая едва живого, упрятанного в криокамеру, пожилого десантника, ради которого и задумано наше безумное возвращение на Лорелею… Блеск, а не команда. Нам сильно повезет, если в конце концов мы не поубиваем друг друга.«
Катерина даже поежилась в своем кресле. А потом вновь обратила взгляд на экран.
«Не разберешь, ночь сейчас или яркий звездный день. Впрочем, это абсолютно неважно. День на замерзшей Лорелее давно уже ничем существенным не отличается от ночи, разве что присутствием тусклого оранжевого кружка Большой Лоры на небосводе. И согласно этому признаку на нашей стороне Лорелеи сейчас именно день. Хотя и не похоже. Большая Лора ничего толком не освещает и стыдливо прячется где-то за кормой. А значит, определить на взгляд, день сейчас или ночь, становится совершенно невозможно.
Красный гигант… Звучит смешно. Что это за гигант, заслониться от которого можно даже не ладонью, а большим пальцем на вытянутой руке.
Впрочем, долой насмешки! Глумиться над бедным светилом могут только те, кто никогда не видел его в облике наводящего оторопь косматого огненного чудовища… Например, туристы с Земли, во множестве посещавшие благоухающую Лорелею перед самой катастрофой. Да и то, ровно до того момента, пока не наступит время покинуть бронированные стены звездного корабля. А тут уж уважение приходит само собой…
Бедная Лорелея. Даже не верится, что лет через двести ты вновь приобретешь цветущий вид, а в Рейнском море снова можно будет купаться, не опасаясь вмерзнуть навеки в прозрачный голубой лед. Если повезет, то большинство из нас когда-нибудь обязательно увидит твой возрожденный к жизни прекрасный облик.»
В левом углу экрана неожиданно обозначилась узкая полоска абсолютной черноты. С каждой секундой она росла, ширилась, неуклонно наползая и отвоевывая позиции у бесконечной снежной равнины. Апокалиптичное зрелище. Словно многократно описанная в древних сагах и героических романах квинтэссенция агрессивного вековечного Зла, занятого любимым делом — пожиранием беззащитного в своей доброте мира Света. И если в романах доброе начало, как правило, все-таки выходило победителем, то в реальности ситуация была не настолько очевидна. Свет определенно сдавал позиции без боя.
— Пять минут до цели, — произнесла Жаклин. — Предлагаю определиться с местом посадки. Мое мнение — прямо здесь, на лед. Лучшую площадку даже трудно себе представить.
Только теперь Катерина осознала: да, они прилетели. И тьма впереди — никакое не вселенское Зло, а просто-напросто береговые скалы…
«А вот, кстати, и Кошачья гора. Очень уж приметные ушки возвышаются над гребнем. Рон может радоваться, мы почти дома…»
— Возьми ближе к берегу, — сказал Каттнер. — И сажай корабль на лед у самого подножия.
— Принято.
— Вплотную к скалам не подходи, — заметил Рон. — Насколько я помню, там азотное озеро. Небольшое, но неприятное.
— Учту, — ответила Жаклин, внимательно вглядываясь в монитор, на котором яркая желтая линия практически касалась ограниченного серой полосой большого темного пятна.
Корабль сильно замедлил ход, а затем и вовсе остановился. Резкий толчок снизу дал понять, что мощные опоры наконец-то уперлись в твердый как сталь лед. По краям экрана тут же взметнулась густая снежная метель и быстро унеслась прочь. Наступила полная тишина.
— Прибыли, — сказала Жаклин. — «Перевертыш» сел.
Носовые прожекторы торопливо пробежали по высоким сугробам, скрывающим под собой усыпанный крупной галькой берег, и двумя большими яркими пятнами уткнулись в сильно изъеденную эрозией каменную стену. Черную, уходящую прямо в небо, мрачную плоскость чуть ли не сплошь покрывала блестящая ледяная паутина, словно какой-то неведомый таинственный великан вздумал развесить здесь на просушку огромные металлические сети, способные удержать в плену самое страшное морское чудовище, которое только можно себе представить. Даже ихтиозавра. Даже пресловутого Морского Змея. Даже Кракена.
«Ничего не изменилось, — думала Катерина, всматриваясь в изображение на экране. — Тот же камень и те же замершие в ледяном сне лианы. Как будто и не улетала…»
Эдвард Каттнер заерзал в кресле, отстегивая страховочные ремни, а затем повернулся к Катерине. Судя по всему, еще на Церере капитан «Перевертыша» пришел к выводу, что главной в этой странной во всех отношениях экспедиции является именно она, а не Алекс и уж тем более не Рон. А потому за дальнейшими указаниями обращался исключительно к ней. Вот как сейчас.
— Корабль прибыл в указанное место, — сказал он. — Теперь ваш выход.
Катерина продолжала молча смотреть на каменную стену. Для нее вдруг стало очевидным, что с выбором места для посадки они поторопились.
— Постойте, — сказала она, и совсем уже собравшийся покинуть свое кресло Рон замер, глядя на нее с недоумением. — Эта площадка никак не годится.
— Это еще почему? — с неудовольствием спросил он. — По-моему, прекрасное место, лучше и быть не может. А вообще-то, высказывать пожелания следовало чуть пораньше, ты не находишь?
— В самом деле, — поддержал его Каттнер. — Я не совсем представляю, что именно вас не устраивает. Координаты верные, за это я ручаюсь. Вот она, ваша гора, перед вами…
— Да не в этом дело, — с досадой ответила Катерина. — Рон, ну как же ты не поймешь!.. Саркофаг!.. Мы ни за что не сумеем затащить его отсюда в убежище!
— Э-э-э… — Рон в задумчивости почесал макушку, уставившись на сверкающие в лучах прожекторов заледеневшие лианы. — Пожалуй, верно… я как-то не подумал.
Катерина повернулась к Каттнеру, который молча смотрел на нее в ожидании разъяснений.
— Понимаете, капитан, — сказала она. — Вход в убежище находится где-то там… практически у самой вершины. У нас просто не хватит сил, чтобы поднять тяжелую и неудобную криокамеру на такую высоту.
Жаклин переключила что-то на пульте, и изображение на экране сразу же побежало вверх, вверх… и остановилось только тогда, когда в поле зрения вплыл зазубренный край неприступной черной скалы. Прожекторы корабля подсвечивали головокружительный подъем достаточно четко для того, чтобы понять всю справедливость слов Катерины.
— Вот-вот, — сказала она. — Именно это я и имела в виду. Как раз туда нам и нужно.
— Вот же, черт! — Алекс с досадой хлопнул ладонью по подлокотнику. — А сказать об этом раньше никак было невозможно? Вы же с Роном должны прекрасно знать эту местность!
— Извини, — ответила Катерина. — Я вспомнила о саркофаге, лишь увидев перед собой эту стену.
— У нас есть антиграв, — произнес Каттнер. — Можно погрузить камеру на него.
— Не получится, — с досадой возразил Алекс. — Видел я этот антиграв… Двухместная машинка для прогулок, и никакого грузового отделения. Саркофаг не влезет просто по габаритам.
— К тому же, нет никакой дороги наверх, — добавил Рон. — Во всяком случае, пригодной для нашего транспорта. Та модель, что торчит у нас в ангаре, в принципе неспособна подняться над поверхностью выше двух-трех метров, а скалы здесь, сами видите…
— А если своим ходом?
— Есть пешеходная тропа метрах в трехстах отсюда, — неохотно признал Рон. — Но Кэт же вам все объяснила… Без саркофага — пожалуйста, хоть и с трудом. А так…
Он безнадежно махнул рукой.
— И что? Совсем-совсем никакого разрыва? — продолжал настаивать Алекс.
— Нет, — покачал головой Рон. — На десятки километров вправо и влево. Может, где-то там и есть приемлемый путь наверх, но я о нем ничего не знаю.
Наступила долгая пауза, во время которой экипаж «Перевертыша» изо всех сил пытался найти выход из создавшейся непростой ситуации. Только Жаклин, казалось, совершенно не трогали общие проблемы. Она задумчиво разглядывала ярко освещенный гребень скалы, не принимая в обсуждении ровно никакого участия.
«Ну, конечно, — раздраженно подумала Катерина. — Обычная наемница. Сделала свою часть работы, и ладно. А то, что результата при этом никакого, так это, видите ли, не ее дело… разбирайтесь сами, если можете. Не нужно было ее брать.»
— Понятно, — наконец, нарушил всеобщее молчание Каттнер. — Какие будут предложения?
— Скажите, капитан, — осторожно спросил Алекс, — а поднять туда весь корабль никак не получится? Здесь всего-то метров триста…
— У нас не вертолет, — буркнул Каттнер. — Для подушки просто не хватит мощности, чтобы забросить нас на такую высоту, а маршевые двигатели не дадут нужной точности. Запросто можно улететь черт знает куда. Потом придется долго возвращаться. Впрочем, как вариант годится… Что скажете, господа сверхчеловеки? Там есть хоть какая-то площадка, чтобы усадить нашу птичку?
— Перед входом в убежище ровная поляна, — хмуро заметил Рон. — Однако, я не уверен, что «Перевертыш» сможет комфортно там разместиться. Размеры площадки практически такие же, как у самого корабля. К тому же с двух сторон — сплошной ледяной хаос из замерзших деревьев, с третьей скала, а с четвертой вот этот самый обрыв. Честно говоря, я бы не взялся… очень легко промахнуться. Мое мнение: нужно возвращаться ближе к городу, а уже оттуда попытаться найти другой путь. Правда, там сплошь ледяные джунгли, что тоже не сахар… Но зато есть надежда отыскать подходящую по размеру поляну… или на худой конец русло замерзшей реки… а там уж как-нибудь дотащим. Сделаем сани, в конце концов.
— Да, — с досадой сказал Алекс. — О снегоходе мы почему-то не подумали.
— Снегоход подходящего размера в наш ангар просто не поместился бы, — ответил Каттнер. — А небольшой не имеет никаких преимуществ перед тем антигравом, что у нас в наличии. Да и поздно теперь сожалеть о несбыточном, нужно обходиться тем, что есть… Жаклин, твое мнение?
Жаклин даже не пошевелилась, упрямо разглядывая ярко освещенный зазубренный край. А потом негромко, но весомо сказала:
— Можно попробовать.
— Что? Что попробовать? — тут же завелся Рон. — Нужно возвращаться, вот и весь разговор.
— Я смогу запрыгнуть на эту площадку, — не повышая голоса, произнесла Жаклин. — Капитан, разрешите?