Багрянец

Впереди, может быть через двадцать метров, она увидела еще один темный буй, прыгающий вверх-вниз, как голова человека в воде.

Оглядевшись вокруг, позади Хелен тоже увидела буй, а слева вроде бы еще два.

Она только что проплыла между буев, выстроенных в две параллельные линии и привязанных канатом ко дну, хотя зачем они там были, осталось для Хелен одной из морских тайн. На краткий миг ощущение чего-то, сделанного человеком, под ее сморщенными онемевшими руками почти заставило поверить, будто она вот-вот спасется.

Однако она не могла точно определить, как далеко эти буи находились от каменистого берега, видного кусками. И даже если Хелен сможет выбраться на этот берег, что станет с ее замерзшим телом? Она знала, что не сможет ходить, даже если достигнет земли – слишком мало сил осталось. В этом Хелен была уверена.

Силы, выделенные ей природой, иссякали. Пока Хелен плыла, она находилась в действии и движении, но стоило достигнуть первого буя, как остатки энергии словно вытекли из тела.

Подняв усталое лицо к небу, Хелен оттолкнулась от этого буя и поплыла на боку к следующему.



«Вальда… Вальда и огни…

Вальда… огни…

Вальда…»





32




Огромные лапы, жесткие, как старая дубленая кожа, схватили Кэт за плечи, сдавили мертвой хваткой и дернули вверх, сняв с раковины.

Ягодицы Кэт натолкнулись на кран. В голове бушевала паника, силы, а вслед за ними и решимость покинули ее.

Неужели из баллончика вышла только жидкость для раствора, а не само едкое вещество? «Его надо встряхнуть. Я его встряхнула?»

Под струей спрея Борода только моргнул, даже не затормозив, – должно быть, Кэт просто прыснула на него пустой водой. В глаза ей бросилась укоряющая надпись: «Использовать в срок». Волосатый мясник явно не собирался останавливаться.

Он потащил Кэт, будто ребенка, из туалета на площадку с такой силой, что она не удержала равновесия и упала на колени.

– Пожалуйста, – сказала Кэт. Что случилось, она не знала, но руки мучителя разжались и освободили ее плечи, от которых отхлынула вся кровь.

Кэт смотрела на пол сквозь волосы, готовясь принять удар сверху, но тут весь дом наполнился звериным ревом боли, сотрясающим дерево и кирпичи.

Она подняла взгляд.

Голова Бороды была едва видна – все лицо скрывалось за толстыми пальцами, а вокруг них сиял нимб из всклокоченных седеющих волос и клокастой бороды. Он снова заревел, сгибаясь пополам, – слезы бежали по подбородку и падали на предплечья, покрытые татуировками.

«Замедленное действие».



Кэт поднялась.

На лестнице беззвучно и без предупреждения появилась Платок – ее озадаченное крысиное лицо выглянуло из-за перил.

– В чем дело, Э? – спросила она. – Что она сделала? – Платок очень живо для женщины за шестьдесят подбежала и схватила Э за руку: – Дай гляну, – совсем как мама, сыну которой что-то попало в глаз. Может, они и были родственниками.

– Чертов спрей! – ревел Борода, изрыгая комки слюны и соплей на подбородок. – Что за срань!

Платок нахмурилась, пытаясь понять. Кэт сделала два шага к полю боя и с близкого расстояния оросила ее лицо, на этот раз водя рукой, будто граффитист, расписывающий бетонный мост из баллончика.

– Сука! – Платок отшатнулась, опустив голову, и, защищаясь, инстинктивно выбросила вперед черный ручной топор, сжатый в шишковатых, скрюченных пальцах, но тут завопила от боли, из-за которой горели глаза и нос.

Кэт замешкалась, пытаясь вспомнить свой план. Он был прост, но среди всех этих криков, слез, перекошенных лиц и брызг слюны она перестала соображать.

«Обойди их и беги».



Кэт щедро их опрыскала, но как долго продлится действие спрея, она не знала. Борода закрывал лицо, сплевывая на пол и рыча, почти засунув голову между ног. На всякий случай Кэт поднесла баллончик к его морде и снова прыснула.

Борода резко отшатнулся, сбил Платок и понесся дальше, шатаясь из стороны в сторону, пока наконец не врезался спиной в стену у спальни Кэт.

Надежда в ней смешалась с радостью, пронзительной, словно электрический ток. Кэт пробежала последний метр площадки, протиснулась между ревущим дебилом и лестницей и зашагала по ступенькам, держась рукой за перила – ноги отвыкли от быстрого движения. Перед глазами появился ярко освещенный первый этаж – блаженное зрелище.


У кухни Кэт снова охватило замешательство, руки и ноги тряслись. Ключи от машины и телефон были у ее тюремщиков – да, она собиралась, опрыскав им лица, забрать у этих двоих свои вещи. Теперь этот этап – опрыскивание лиц – прошел, казалось, слишком просто. При мысли о возвращении ключей, телефона, а желательно того и другого Кэт охватила новая тревога.

Что делать – бежать из дома в темноте? Далеко ли она убежит? Кэт не отличалась хорошей физической формой, а престарелая соседка вряд ли откроет дверь так рано. Дальше по улице стояло еще два дома, но в каждом жили пожилые вдовы – правда, у одной из них, Грейс, обычно гостила дочь.

При быстром осмотре кухни и гостиной – дивана, кофейного столика, книжных полок и стоек – не нашлось ни телефона, ни ключей от машины.

Вернувшись в коридор, Кэт сунула ноги в кроссовки и подняла взгляд. Борода бессвязно ругался – от боли его акцент из Уэст-Кантри становился заметнее, – пугая ее одним лишь звуком голоса. Он неуклюже спускался, будто слепой, и пытался открыть один глаз, но тот немедленно закрывался снова, как испуганная красная улитка, прячущаяся в раковину. Однако, если этот красный глаз в очередной раз останется открытым, – а действие перцового спрея из-за истекшего срока годности не сможет длиться долго, – у Кэт снова возникнут проблемы.

Кэт открыла задвижку, отперла врезной замок, но дверная ручка не поддавалась. «Заперто». Они убрали ключ из главного замка.

Звуки у замка входной двери придали Бороде сил, и он затопал, преодолев последние несколько ступенек. Если сейчас его жестокие руки схватят Кэт, он не отпустит и больше такого не допустит.

«Недоделанная работа».



Кэт бочком пробралась на крошечную кухню и огляделась – тостер, доска для хлеба, вся в крошках и грязных ножах, микроволновка, грязные тарелки и сковороды…

Борода тяжело дышал и тряс головой, потом склонил лицо чуть вниз, как будто земное притяжение уменьшало боль, толкнул лапами деревянную входную дверь и с облегчением убедился, что она закрыта.

Он прочистил нос на дверной коврик, как бык, и тут понял, что его добыча все еще внутри, а домик маленький. Он найдет эту суку даже вслепую.

Кэт похолодела от ясного осознания: если сейчас Борода ее схватит, то, скорее всего, убьет на месте – или, во всяком случае, ударом отправит в отключку. «А потом…»

«Поступай с другими так, как…»



Кэт открыла два шкафа у духовки – миксер, противни, мусорные пакеты, рулон алюминиевой фольги, пищевая пленка, но ничего, что могло бы послужить оружием.

Теперь ящик с приборами. Она резко выдернула его до конца, и он загремел. Борода, должно быть, услышав звон острых металлических штук, отвернулся от двери, пытаясь открыть глаз, превратившийся в язву. Кэт встала в дверях кухни и снова прыснула ему в лицо из баллончика.

Заревев, он отшатнулся назад – новая порция на него почти не попала, но пара капель все-таки должна была залететь в щелку между раздутыми веками. Бедром Борода ударился о комод, где лежала неоткрытая почта и испорченная обувь; пытаясь ухватиться за что-то рукой, он сорвал две куртки.

В этот раз распылитель тревожно зашипел – небольшой запас баллончика почти кончился. А Кэт к тому же разозлила Бороду. По окончании этого столкновения один из них больше не встанет – это откровение Кэт сглотнула точно желчь. Но в то же время она имела преимущество, и эта мысль пробуждала в ней извращенную и постыдную радость.

Кэт вернулась к ящику, свисавшему из кухонного гарнитура.

Она слышала шум крана – наверху Платок умывалась. Наверно, сморщенной крысе пришлось окунуть горящее лицо в раковину, чтобы остановить боль.

Кэт сначала взяла из ящика кухонные ножницы, потом бросила; сгребла маленький острый нож для снятия кожуры и сунула в карман; затем схватила деревянную скалку, которую использовала только раз, для катастрофической попытки приготовить выпечку – говядину Веллингтон. Она получилась такой сухой и бесформенной, что им со Стивом пришлось заказать еду с доставкой. Они смеялись до слез, а Стив спросил:

– Можно я посмотрю, как ты ее выбросишь?

– Засранец! – откликнулась Кэт, захлебываясь смехом.

– Сука! – заревел Борода из дверей кухни, точно укушенный пчелой медведь, заглушив призрачное эхо убитого любовника Кэт. Борода знал, что Кэт на кухне, и знал, что такое крошечное место удобно использовать как банку-морилку для человека: он столько времени там провел, готовя одну чашку кофе за другой, точно алкоголик в завязке, куря бесконечные самокрутки, так что комната теперь поросла плесенью от табачного дыма. Он превратил дом Кэт в свой, а теперь готовился убить ее на ее собственном линолеуме. Даже слепой, Борода мог нанести чудовищный ущерб своими лапами, похожими на древесные корни в дубленой коже, – просто переломил бы ей шею, будто стебли зеленого лука. Кэт загнали в угол.

Волосатая лапища Бороды достала кремневый ручной топор из заднего кармана джинсов, схватив его заостренным концом вниз, будто собираясь нанести решающий удар кому-то.

«Стиву».



Кэт вспомнила звуки, с которыми тело Стива терзали среди грязи.

Борода шагнул в кухню.

Кэт шагнула к нему – и обрушила деревянную скалку с такой силой и таким размахом, что задела светильник на кухне. Тот разбился, усыпая пол стеклом и металлом, но дуга подручной дубинки – комического оружия, словно упавшего Кэт в руки из мультиков про Тома и Джерри, – закончилась на голове Бороды, на скосе его обезьяньего лба.

Борода зарычал, опустив голову, но устоял на ногах.

Руки Кэт тряслись от вибраций: деревянная скалка отскочила ото лба с могучим кокосовым тошнотворным звуком, будто голова Бороды была полым деревянным шаром.

Его лицо рассекла яркая струйка крови, пробежавшая между распухшими глазами, по плоскому носу и через неопрятные усы, а притоки от этой струйки разбежались среди волос. Уровень тошноты Кэт подскочил с шести до десяти.

Борода неловко махнул рукой с топором в воздухе, и оружие со свистом прошло в нескольких сантиметрах от глаз Кэт – еще немного, и ее лицо разошлось бы пополам, как сэндвич.

Мысли Кэт шатались как пьяные, голова кружилась, она дышала, как собака в жаркий день. Ей очень хотелось, чтобы это прекратилось. «Ты пустила ему кровь, прыснула в него три раза. Почему он не останавливается? Почему все эти мрази не сдохнут?

Это твой дом! Они убили Стива…»