Багрянец

– Это очень важно, – прошептала Кэт. – Они…

– Я не знаю, что такого в этих записях. Можешь хотя бы объяснить, при чем тут они? – Хелен не стремилась слушать их заново.

– Журнал. Мы хотели бы их использовать, – ответила Кэт все в том же туманном безразличном духе, каким говорила с Хелен до сих пор.

– Я не сделала копий, Кэт. Не успела.

– Хорошо. Это хорошо.

– Что хорошо?

На миг Кэт будто испугалась, но ответила:

– Что ты их привезла. Они пригодятся.

Хелен уже оставила всякую надежду извлечь из этой женщины что-либо вразумительное. Однако в этот миг сердце ее неожиданно дрогнуло от сентиментальной привязанности к дискам. На их сверкающих поверхностях стояли надписи, сделанные рукой Линкольна. Возможно, это последнее, что он написал в жизни.

– Я не хочу их терять. Это последнее, что брат сделал в жизни.

Дрожащей рукой Кэт резко потянулась к дискам, будто наркоман, который требует дозу, или нищий, хватающий мелочь. Хелен подвинулась, чтобы диски оказались подальше от Кэт:

– Слушай, вот что я решила: сделаю копии. Я привезла свой ноутбук…

– Нет! Не надо. Я заберу их.

– Лучше сделать копии – займусь этим в гостинице. Кстати, мне пора туда – они сказали подойти к трем, и уже почти три. Я загружу файлы в онлайн-хранилище, а ты их скачаешь.

– Нет, не надо копировать, – губы Кэт задрожали, она едва дышала, несвязно лопоча: – Ни к чему. Я возьму, а потом верну тебе.

Жадные руки и обескровленное лицо Кэт, ее полускрытые глаза, широко, будто от страха, распахнутые за темными стеклами, начинали пугать Хелен. Единственным, что давало ей сил спорить с Кэт дальше, был страх, что она больше не увидит диски:

– Нет, Кэт, если тебе это не жизненно необходимо, я лучше сделаю копии. Эти диски – память о брате.

– «Красный сарай». – Спина Кэт напряглась. – Ты туда заберешь диски?

Продолжать беседу было бессмысленно.

– Ну… да, наверно. Мне пора идти туда.

– Жди там.

– Что?

Кэт шумно прочистила горло:

– Я позвоню тебе. Мы встретимся, и я тебя представлю.

– Людям, которые знали Линкольна?

– Конечно. Ты ведь будешь там? Точно? В отеле?

– Ну, наверное. Где же мне еще быть? – у Хелен больше не получалось сдерживать сарказм. – Мне очень жаль насчет Стива, и я понимаю, тебе сейчас тяжело. Но я не могу кататься из Уолсола в Девон и обратно по щелчку – мне пришлось сдвинуть горы, чтобы оказаться здесь, и дочь очень расстроилась, когда я уехала в прошлый раз.

Кэт повесила голову. Хелен заметила, как она вцепилась в край скамейки – должно быть, с трудом держалась прямо.

Пора уходить. Хелен вот-вот сорвалась бы на Кэт, невзирая даже на Стива. От длинной поездки за рулем, часовой задержки в Бристоле и воспоминания о залитом слезами лице Вальды, сопровождавшем ее всю дорогу, настроение не улучшалось.

– Я сделаю вон там мишку, а потом пойду в гостиницу, хорошо? – Хелен сунула диски в сумку и встала.

– Ты уже уходишь? – Кэт была потрясена. Нет, она точно чем-то накачалась. Транквилизаторами, скорее всего.

– Да, ухожу, Кэт. Я же только что… не важно. Но ты со мной свяжешься потом? Завтра в десять мне надо уехать. Может, дашь мне имена и номера этих людей, и я сама им позвоню? Если у тебя не будет настроения встречаться?

– Я позвоню. Обещаю.

– Ладно. Тогда увидимся. – Хелен ушла гораздо охотнее, чем входила на праздник.

В душном тенте с игрушками Хелен сделала Вальде игрушку – кролика: набила пушистую оболочку поролоном, потом нарядила в розовое платьице. За этим занятием она заметила, что можно было сделать и Крила – тут находились пустые оболочки для него, а под крышей висел готовый образец. Но, невзирая на то и другое, все равно оставалось неясным, что это за зверь. Заплатив продавщице, Хелен спросила:

– Что это за Крил?

– Я не местная – из Торбея приехала, – пожала плечами та. – Наверно, какое-то выдуманное чудище из легенд.


На чудище он определенно походил.

– Его рисовали на стенах той пещеры, кажется. Теперь рисуют на сувенирах. Его очень любят – вот, скоро закончится, – продолжала женщина и понизила голос до шепота: – Никогда не подумала бы, что детям нравится держать такое в своей кровати.

Прежде чем выйти из маленького парка обратно на улицу, Хелен оглянулась туда, где осталась Кэт. Та сидела на той же скамейке, и бородач с женщиной в платке снова к ней присоединились. Старуха наклонилась и шептала что-то в ухо Кэт, а та будто закрывала лицо руками. Наверно, это мама Кэт успокаивает дочь после расставания с бойфрендом.

Из динамиков донесся усиленный рев ведущего, снова действуя Хелен на нервы. За ним последовали раскаты аплодисментов, и ропот толпы, и крики восторга.

На главной улице люди расступились – по ней катился, трясясь и хрипя, большой бортовой грузовик. Он заехал на траву и остановился у дров для костра, находившихся в режиме ожидания.

Из кабины грузовика толпе махали краснолицые существа с белозубыми ухмылками. Люди на платформе были одеты в бикини и набедренные повязки из шкур, а их голую кожу покрывала красная краска. На самодельных тронах сидели двое, изображая короля и королеву; их лица скрывали черные маски, похожие на морду Крил.

В центре платформы на деревянном ящике лежал бледный труп – должно быть, тот самый огромный кабан, которого рекламировал ведущий. Сейчас свинью зажарят и предложат собравшимся.

Хелен поторопилась к машине.





19




Хелен ждала звонка Кэт, но ожидание затянулось. Тогда она позвонила своей маме. Ответ последней ее порадовал:

– Вальда правда легла в полвосьмого?

«Да. Она вроде была рада продемонстрировать мне свою пижаму и свои вечерние ритуалы. Но так и не уснула – у нее там розовая рыба, и сейчас мне слышно, как Вальда наверху с ней болтает».

– Это дельфин, – засмеялась Хелен, – по имени Плюх.

«Он самый».

– Спасибо, что успокоила меня, мам. Надо сейчас прерываться – я все жду, пока Кэт позвонит. Нельзя пропустить, я издалека приехала ради этого. Но, надо сказать, она мне начинает действовать на нервы.

«Не понимаю, почему нельзя просто все рассказать по телефону».

Хелен тоже очень много об этом размышляла.

– Я подумала, у этих людей будут какие-нибудь фото или они отведут меня куда-то, где бывал Линкольн. Не знаю, на что я рассчитывала. В общем, пока, мамуль.

«Ой, дочка, совсем забыла. Я видела у тебя красную открытку с почты и сегодня, пока ходила по магазинам, забрала посылку из сортировочного пункта. Ничего, что Вальда ее открыла?»

– Она все обычно открывает. Что там? Выпрямители для волос с «Амазона»?

«Нет. На посылке стояло имя Вальды, но не думаю, что это для нее. Это очень странно, какая-то чертовщина: кто посылает детям такие подарки? Не знаю даже, что это такое – похоже на статуэтку. Страшная такая, с копьем».

– Что?

«Не знаю, кого она изображает. Такая дикарская немного, будто очень старая. Вроде того, что лежит в этих древних гробницах, знаешь? Тело человеческое и такое… как в порно. У нее очень большие… женская грудь, в общем, – мать Хелен засмеялась, – но голова собачья, или вроде этого».

Хелен вдруг очень сильно захотелось домой. Содержимое посылки, на которой стояло имя дочери, очень походило по описанию на то, что она недавно видела на выставке артефактов из пещер Брикбера, а те, как она узнала позже, послужили вдохновением для противного Крила с праздника. Зачем кто-то послал Вальде копию этих статуэток – да и копию ли? «И кто? Кэт?»

– Обратного адреса нет?

«Нет».

Неужели Кэт, слегка тронувшись умом, решила, что такая статуэтка – хороший подарок для ребенка, подумала Хелен. Или хотела напомнить о том, как они встретились? И то и другое звучало неубедительно даже на первый взгляд. Кэт не была идиоткой, а разбитое сердце – едва ли достаточная причина, чтобы послать Вальде статуэтку с головой собаки и большими человеческими сиськами.

«И открытки внутри нет, – продолжала мама Хелен. – Фигура лежала в небольшой коробке, в пленке с пузыриками. Не знаю, что с этой штукой делать – Вэ начала с ней играть, но я забрала. Может, она ценная?»

– Правильно, и не отдавай, пока я не приеду.

«Да, я так и подумала».

Телефон завибрировал у уха Хелен. Она посмотрела на экран – звонила Кэт. Извилины начинали завязываться в узел от всех этих волнений.

– Мам, Кэт только что позвонила. Извини, я поставлю тебя на другую линию, – Хелен взяла трубку на новой линии: – Кэт?

Тишина, потом Кэт всхлипнула. Она плакала. Наконец журналистка произнесла тихим дрожащим голосом одно-единственное слово: «Прости». И положила трубку.

– Подожди, – Хелен попыталась перезвонить, и тут, как будто всего остального было недостаточно, зазвонил стационарный телефон у постели. Хелен не знала, что делать, – мама по-прежнему ждала, Кэт не брала трубку.