Багдадский Вор
Часть 16 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Но монгольский принц прервал их чтение сухими словами:
– Вы торопитесь, мои святые друзья. Принцесса вернется к жизни!
– Кисмет решила, что она должна умереть! – воскликнул один из священников.
– Может быть! – улыбнулся монгол. – Но я решил, что она должна жить!
– Как? – спросил халиф. – Я советовался с величайшими врачами, учеными и профессорами…
– И другими подобными учеными ослами, я знаю, – высокомерно оборвал монгол.
– Сэр! – закричал немецкий профессор, багровея от гнева.
– Сэр! – вторил ему французский профессор.
– Сэр! Как вы смеете? – повторяли другие ученые. Ибо, казалось, они впервые были друг с другом согласны. – Жить принцессе осталось несколько секунд.
Но монгол рассмеялся.
– Узрите это яблоко! – сказал он, высоко поднимая волшебный фрукт. – Величайшую редкость на земле! С его помощью Зобейда снова будет жить!
К счастью, он был монголом, практичным, скорее грубым, и всю жизнь основывался на фактах. Будь он арабом, индусом или персом, сначала бы он совершил полсотни надлежащих обрядов, исполнил бы определенные требования этикета, и к тому времени, когда он собрался бы использовать яблоко, принцесса точно была бы мертва. Но, будучи монголом, грубым Мужчиной на Коне, несмотря на свое великолепное китайское одеяние, он спокойно отодвинул в сторону ученых мужей, философов, нянек, рабынь, священников, колдунов и евнухов, подошел к кровати, без всяких церемоний провел рукой по плечу принцессы и слегка оцарапал ее пурпурной точкой яблока.
Эффект оказался мгновенным. Зобейда села, щеки ее приобрели здоровый розовый цвет, ее глаза стали ясными и яркими, а дыхание – размеренным.
– Я была у порога смерти, а теперь я здорова. Что это за чудо?
– В самом деле чудо! – закричал халиф, бросаясь к ней и целуя ее руку.
– Чудо! – закричали все; песнопения смерти сменились песнопениями благодарности, в то время как монгольский принц, используя волнение, словно укрывающий полог, подошел к Лесной Воде.
– Всевозможные изысканные благодарности! – прошептал он. – Ты хорошо справилась с делом. Я благодарен. Возможно, в будущем, после нескольких лет жизни с Зобейдой, я награжу тебя более изысканно, возвысив тебя до великолепного звания, статуса и титула моей второй жены. Но – прежде всего – я должен жениться на первой жене – Зобейде!
– Конечно, – ответила Лесная Вода. – Как в этом теперь можно сомневаться?
– Никак. Но можно было бы. Я верю в лучшее, но готовлюсь к худшему. Ибо однажды отец сказал мне, что лучше нам позавтракать врагами, чем позволить им позавтракать нами. Поэтому ускользни из дворца, найди Вонг К’ая и прикажи ему: пусть держит воинов наготове. Если они мне понадобятся, я дам сигнал.
– Какой сигнал?
– Три раза я махну платком из этого окна. Тогда пусть они атакуют город и дворец с безжалостной силой. Ах! – Его узкие, косые глаза блеснули, его зубы обнажились в белом, волчьем оскале, внезапно он стал монголом, наездником, налетчиком. – Пусть не щадят ни мужчин, ни женщин, ни детей! Пусть древняя гордость нашей расы станет реальностью, пусть трава больше никогда не будет расти там, где однажды ступили копыта наших лошадей!
– Слушаю и повинуюсь, о Великий Дракон! – торжественно сказала Лесная Вода. – Выжди время. У тебя двадцатитысячное верное войско в этих стенах!
Она низко поклонилась и покинула дворец в поисках Вонг К’ая.
Монгол повернулся и присоединился к остальным двум принцам, которые отвечали на вопросы халифа, на бесконечные «зачем?» и «для чего?», связанные с необыкновенным событием.
– Я благодарен… так благодарен! – восклицал счастливый отец, лаская руку дочери. – Благодарен всем вам!
– Не забывайте, что большая часть ваших благодарностей принадлежит этому маленькому волшебному яблоку! – сказал монгол. – С его помощью я вернул жизнь вашей очаровательной дочери. Жизнь! Величайший подарок в мире! Ах! – Он низко поклонился халифу. – Величайшая редкость в мире! Я нашел ее! Будь добра, о прекрасная Зобейда, прими его в качестве подарка! – Он отдал волшебный фрукт Земзем, преданной арабской рабыне принцессы, и еще раз обратился к халифу: – Я преуспел! Я нашел и принес самое чудесное сокровище на земле! И теперь, согласно обещанию вашему и вашей дочери, я заявляю о своих правах на нее – на мою… мою невесту… мою жену!
– Честно и справедливо! – признал халиф Багдада; но его слова, как и восклицание ужаса и испуга Зобейды, потонули в гневе индийца:
– Что ж, притязания этого монгола абсолютно нелепы! Спас жизнь Зобейды, не так ли? Во имя Шивы! В Индостане вряд ли есть брахман или святой факир, который не знаком с Sanjivnividya – наукой возвращения мертвого к жизни!
– Извините меня, – ухмыльнулся монгол. – Но почему вы тогда не воспользовались этой чудесной наукой?
– Отчасти из-за того, что от волнения и горя я не подумал о ней; отчасти из-за того, что, зная о нашей предстоящей свадьбе с Зобейдой, я не хотел лишать тебя славы как исцелителя… ах! – он улыбнулся как кот, укравший сливки, – будущей королевы Индии. Ибо я заявляю о своем праве на руку Зобейды! Вот! – Он отдал волшебный кристалл Земзем. – Величайшая редкость на земле! – решительно заявил он. – Именно этот редчайший кристалл раскрыл твое отчаянное положение. Без его помощи мы не узнали бы об ужасном положении Зобейды! Она моя… моя… моя!
– Есть смысл в том, что ты сказал, – заметил халиф. Он повернулся к дочери: – Зобейда, я действительно думаю, что он прав и что…
– Подождите секундочку! Нет, подождите секундочку! – прервал его принц Персии. – Занятный волшебный шар и занятное волшебное яблоко! Ценные – я уверен. И еще интересные. Но, во имя бороды Пророка, именно мой летающий ковер доставил нас сюда вовремя, чтобы спасти жизнь принцессы. Вот, – он расстелил ковер у кровати, – величайшее сокровище, редчайший дар в Создании Господа Аллаха! Отдавая его, я заявляю о своем праве на руку вашей дочери, о халиф всех Правоверных!
– Клянусь честью моей бороды, – сказал последний, – перс тоже прав!
– Но, дорогой отец! Я послушная дочь. Однако… я не могу выйти замуж за всех троих, ведь так?
– Едва ли! – заметил халиф.
– Тогда… что мне делать?
– Ты моя! – закричал индиец.
– Моя! – воскликнул перс.
– Моя! Только моя! – прорычал монгол. – Я вернул тебя назад. Никакой другой дар не может сравниться с моим волшебным яблоком. Твоя жизнь принадлежит мне!
– Мне!
– Мне!
Они окружили халифа, галдя, споря, ссорясь, возражая. Они склонились в одну сторону, в то время как принцесса, повинуясь внезапному импульсу, повернулась к Земзем.
– Быстро, – прошептала она. – Пока они не заметили! Попроси волшебный кристалл показать нам, что делает Ахмед.
Земзем сидела, скрестив ноги, у кровати, спиной к остальным, поэтому они не видели, что она делает. Она тихо отдала приказ кристаллу и посмотрела в него. Затем она азартно посмотрела вверх.
– Рожденная Небесами! – донеслось ее бормотание. – Багдадский Вор на пути домой!
– Ох… – Зобейда сдержала восклицание.
– Да. Он летит. Летит по воздуху – верхом на огромном белом коне с сияющими серебряными крыльями! Над долиной он летит… и над горой… и над рекой… и над лесом… и над пустыней! Он летит на запад… домой… в Багдад… верхом на огромном, крылатом коне!
Зобейда громко рассмеялась от счастья. Она позвала халифа:
– Отец! Отец, дорогой!
– Да, доченька? – спросил он, поворачиваясь. – Что такое?
– Я словно… – она снова рассмеялась, – словно ослик между тремя охапками сена, и я не знаю, какую выбрать.
– Не очень лестное сравнение для тебя, – улыбнулся халиф Багдада.
– Боюсь, как и для трех женихов, – продолжала Зобейда, – ибо они изображают три охапки сена. Кто может сказать, какой подарок более редок? Минуту, о принцы! Без кристалла индийца вы бы не узнали о моем положении. Без ковра перса вы бы не добрались сюда так быстро. И без яблока монгола вы бы не вылечили меня. Яблоко – кристалл – ковер. Ни одно из них не является самым редким. Каждое из них оказалось бы бесполезным без двух других. Кого мне выбрать?
– Если ты выберешь одного, другие двое будут возражать, – устало ответил отец. – Они уже оглушили меня своими аргументами и контраргументами, своими обвинениями и контробвинениями. – Он вздохнул. – Ах… я так устал!
– Как и я, – сказала принцесса. – Давайте все пойдем спать. Завтра будет достаточно времени, чтобы все решить.
– В этом есть мудрость! Хорошая идея, дочка! Это лучшее, что мы можем придумать.
Все еще ворча, три принца согласились. Они вышли из комнаты. Но монгол, пожелав доброй ночи Зобейде, на секунду остановился у окна, будто бы желая взглянуть на великолепный вид Багдада, золотого и зеленого в лучах заходящего солнца. Три раза он махнул платком. Он улыбнулся, тонко, жестоко, когда почти мгновенно над башней неподалеку опустился огромный, треугольный, красно-золотой флаг – три раза – как ответ. Он узнал этот флаг. Боевой флаг его народа. Флаг затвердел от золота, и он стал еще тверже от запекшейся крови.
Независимо от завтрашнего решения Зобейда будет принадлежать ему. Скоро наступит ночь. Багдад уснет. И тогда его монгольские воины возьмутся за оружие и пойдут в атаку!
Он снова поклонился принцессе и вышел.
Вместе с Земзем принцесса посмотрела в волшебный кристалл, посмотрела в глубь своего сердца.
Ахмед приземлился недалеко от огромного ущелья. Он слез с крылатого коня.
– Ах! – воскликнула принцесса. – Посмотри, Земзем! Он разговаривает с конем! И… посмотри, посмотри! Кажется, конь отвечает!
– Невозможно! – закричала Земзем. – Я могу вообразить, что Ахмед разговаривает с конем. Но… конь отвечает Ахмеду? Что ж, звучит как сказка. Этого не может быть.
Но, вопреки сомнениям Земзем, так и было.
Ибо древняя арабская летопись говорит: «Когда случается невозможное, оно существует. Камень плавает в воде, когда глаза созерцают это. Обезьянка поет кашмирскую балладу, когда уши слышат это. Только идиоты, старые девы, кошки и ученые профессора дерзают спорить со свидетельствами своих пяти чувств».
В самом деле, достигнув западного края Долины Семи Соблазнов, конь спустился к земле, а когда Ахмед слез, заговорил с ним на чистейшем арабском:
– Я, как тебе известно, Конь Крылатого Воображения. На этой стороне ущелья воображение исчезает, и отсюда на запад, от самого Багдада, начинается иная жизнь и простирается мир реальных фактов. Ранее ты получил несколько уроков, преодолев свою гордость, зависть и ревность, и обрел веру в Аллаха и пророка Мухаммеда – приветствие ему! – как и смирение перед волей Судьбы. Также ты добыл два сокровища, серебряный сундук и плащ невидимости; последний, кстати, как ты скоро убедишься, защищает твою душу от позорной лжи, зависти и ненависти бесчестных людей. Я не могу нести тебя дальше. Ибо я хочу вернуться назад, к берегу Полуночного Моря, где еще один смертный ждет моей помощи в преодолении бездны черных желаний, которую без посторонней помощи, как и ты, он одолел и пересек. Salaam aleykum!
Не дождавшись ответа Багдадского Вора, Конь Крылатого Воображения широко распростер свои потрясающие сияющие крылья, поднялся в воздух по грациозной дуге, повернул на восток, и не осталось ничего, кроме крохотного пятнышка серебра на фоне фиолетового вечернего неба.
Багдадский Вор остался один.
Он чувствовал какую-то боль и одновременно легкость в сердце, некий страх, странное опасение, связанное с тем, что может принести ему будущее. Эти семь месяцев он прожил в нелепом, пестром, изменчивом мире волшебства, где токи первобытной, космической земной жизни тянули его сокровенное «я», меняя части этого «я», меняя саму его душу, давая взамен новую. Теперь эта новая душа Ахмеда, Багдадского Вора, столкнулась со старыми фактами жизни; эта новая душа чувствовала себя чужой среди старых вещей.
Он посмотрел на запад.
Там буковые деревья опускались вниз по склону холмов огромным водопадом зеленой и изумрудной пены, уступавшей место изобилию синих и золотых цветов. За ними тянулась пустыня; и через пустыню вел узкий караванный путь – дорога в Багдад.
Багдад! В сотнях миль от него!
Вместе с этой мыслью пришла острая и горькая боль. Что ж, сказал он сам себе, сейчас практически конец седьмой луны. Завтра последний день. Неужели он преодолел себя только для того, чтобы потерять то, что он любит больше всего на земле, Зобейду? Все равно, хотя боль грызла его сердце и душу, Ахмед склонил голову в знак смирения пред указаниями судьбы и поблагодарил Аллаха:
– Говорят, он Единственный Бог, Бог Вечного! Он не рождает, он не рожден. Нет никого, подобного ему! Истинно говорю, что он Единственный Бог и что Мухаммед – посланник Бога!
– Вы торопитесь, мои святые друзья. Принцесса вернется к жизни!
– Кисмет решила, что она должна умереть! – воскликнул один из священников.
– Может быть! – улыбнулся монгол. – Но я решил, что она должна жить!
– Как? – спросил халиф. – Я советовался с величайшими врачами, учеными и профессорами…
– И другими подобными учеными ослами, я знаю, – высокомерно оборвал монгол.
– Сэр! – закричал немецкий профессор, багровея от гнева.
– Сэр! – вторил ему французский профессор.
– Сэр! Как вы смеете? – повторяли другие ученые. Ибо, казалось, они впервые были друг с другом согласны. – Жить принцессе осталось несколько секунд.
Но монгол рассмеялся.
– Узрите это яблоко! – сказал он, высоко поднимая волшебный фрукт. – Величайшую редкость на земле! С его помощью Зобейда снова будет жить!
К счастью, он был монголом, практичным, скорее грубым, и всю жизнь основывался на фактах. Будь он арабом, индусом или персом, сначала бы он совершил полсотни надлежащих обрядов, исполнил бы определенные требования этикета, и к тому времени, когда он собрался бы использовать яблоко, принцесса точно была бы мертва. Но, будучи монголом, грубым Мужчиной на Коне, несмотря на свое великолепное китайское одеяние, он спокойно отодвинул в сторону ученых мужей, философов, нянек, рабынь, священников, колдунов и евнухов, подошел к кровати, без всяких церемоний провел рукой по плечу принцессы и слегка оцарапал ее пурпурной точкой яблока.
Эффект оказался мгновенным. Зобейда села, щеки ее приобрели здоровый розовый цвет, ее глаза стали ясными и яркими, а дыхание – размеренным.
– Я была у порога смерти, а теперь я здорова. Что это за чудо?
– В самом деле чудо! – закричал халиф, бросаясь к ней и целуя ее руку.
– Чудо! – закричали все; песнопения смерти сменились песнопениями благодарности, в то время как монгольский принц, используя волнение, словно укрывающий полог, подошел к Лесной Воде.
– Всевозможные изысканные благодарности! – прошептал он. – Ты хорошо справилась с делом. Я благодарен. Возможно, в будущем, после нескольких лет жизни с Зобейдой, я награжу тебя более изысканно, возвысив тебя до великолепного звания, статуса и титула моей второй жены. Но – прежде всего – я должен жениться на первой жене – Зобейде!
– Конечно, – ответила Лесная Вода. – Как в этом теперь можно сомневаться?
– Никак. Но можно было бы. Я верю в лучшее, но готовлюсь к худшему. Ибо однажды отец сказал мне, что лучше нам позавтракать врагами, чем позволить им позавтракать нами. Поэтому ускользни из дворца, найди Вонг К’ая и прикажи ему: пусть держит воинов наготове. Если они мне понадобятся, я дам сигнал.
– Какой сигнал?
– Три раза я махну платком из этого окна. Тогда пусть они атакуют город и дворец с безжалостной силой. Ах! – Его узкие, косые глаза блеснули, его зубы обнажились в белом, волчьем оскале, внезапно он стал монголом, наездником, налетчиком. – Пусть не щадят ни мужчин, ни женщин, ни детей! Пусть древняя гордость нашей расы станет реальностью, пусть трава больше никогда не будет расти там, где однажды ступили копыта наших лошадей!
– Слушаю и повинуюсь, о Великий Дракон! – торжественно сказала Лесная Вода. – Выжди время. У тебя двадцатитысячное верное войско в этих стенах!
Она низко поклонилась и покинула дворец в поисках Вонг К’ая.
Монгол повернулся и присоединился к остальным двум принцам, которые отвечали на вопросы халифа, на бесконечные «зачем?» и «для чего?», связанные с необыкновенным событием.
– Я благодарен… так благодарен! – восклицал счастливый отец, лаская руку дочери. – Благодарен всем вам!
– Не забывайте, что большая часть ваших благодарностей принадлежит этому маленькому волшебному яблоку! – сказал монгол. – С его помощью я вернул жизнь вашей очаровательной дочери. Жизнь! Величайший подарок в мире! Ах! – Он низко поклонился халифу. – Величайшая редкость в мире! Я нашел ее! Будь добра, о прекрасная Зобейда, прими его в качестве подарка! – Он отдал волшебный фрукт Земзем, преданной арабской рабыне принцессы, и еще раз обратился к халифу: – Я преуспел! Я нашел и принес самое чудесное сокровище на земле! И теперь, согласно обещанию вашему и вашей дочери, я заявляю о своих правах на нее – на мою… мою невесту… мою жену!
– Честно и справедливо! – признал халиф Багдада; но его слова, как и восклицание ужаса и испуга Зобейды, потонули в гневе индийца:
– Что ж, притязания этого монгола абсолютно нелепы! Спас жизнь Зобейды, не так ли? Во имя Шивы! В Индостане вряд ли есть брахман или святой факир, который не знаком с Sanjivnividya – наукой возвращения мертвого к жизни!
– Извините меня, – ухмыльнулся монгол. – Но почему вы тогда не воспользовались этой чудесной наукой?
– Отчасти из-за того, что от волнения и горя я не подумал о ней; отчасти из-за того, что, зная о нашей предстоящей свадьбе с Зобейдой, я не хотел лишать тебя славы как исцелителя… ах! – он улыбнулся как кот, укравший сливки, – будущей королевы Индии. Ибо я заявляю о своем праве на руку Зобейды! Вот! – Он отдал волшебный кристалл Земзем. – Величайшая редкость на земле! – решительно заявил он. – Именно этот редчайший кристалл раскрыл твое отчаянное положение. Без его помощи мы не узнали бы об ужасном положении Зобейды! Она моя… моя… моя!
– Есть смысл в том, что ты сказал, – заметил халиф. Он повернулся к дочери: – Зобейда, я действительно думаю, что он прав и что…
– Подождите секундочку! Нет, подождите секундочку! – прервал его принц Персии. – Занятный волшебный шар и занятное волшебное яблоко! Ценные – я уверен. И еще интересные. Но, во имя бороды Пророка, именно мой летающий ковер доставил нас сюда вовремя, чтобы спасти жизнь принцессы. Вот, – он расстелил ковер у кровати, – величайшее сокровище, редчайший дар в Создании Господа Аллаха! Отдавая его, я заявляю о своем праве на руку вашей дочери, о халиф всех Правоверных!
– Клянусь честью моей бороды, – сказал последний, – перс тоже прав!
– Но, дорогой отец! Я послушная дочь. Однако… я не могу выйти замуж за всех троих, ведь так?
– Едва ли! – заметил халиф.
– Тогда… что мне делать?
– Ты моя! – закричал индиец.
– Моя! – воскликнул перс.
– Моя! Только моя! – прорычал монгол. – Я вернул тебя назад. Никакой другой дар не может сравниться с моим волшебным яблоком. Твоя жизнь принадлежит мне!
– Мне!
– Мне!
Они окружили халифа, галдя, споря, ссорясь, возражая. Они склонились в одну сторону, в то время как принцесса, повинуясь внезапному импульсу, повернулась к Земзем.
– Быстро, – прошептала она. – Пока они не заметили! Попроси волшебный кристалл показать нам, что делает Ахмед.
Земзем сидела, скрестив ноги, у кровати, спиной к остальным, поэтому они не видели, что она делает. Она тихо отдала приказ кристаллу и посмотрела в него. Затем она азартно посмотрела вверх.
– Рожденная Небесами! – донеслось ее бормотание. – Багдадский Вор на пути домой!
– Ох… – Зобейда сдержала восклицание.
– Да. Он летит. Летит по воздуху – верхом на огромном белом коне с сияющими серебряными крыльями! Над долиной он летит… и над горой… и над рекой… и над лесом… и над пустыней! Он летит на запад… домой… в Багдад… верхом на огромном, крылатом коне!
Зобейда громко рассмеялась от счастья. Она позвала халифа:
– Отец! Отец, дорогой!
– Да, доченька? – спросил он, поворачиваясь. – Что такое?
– Я словно… – она снова рассмеялась, – словно ослик между тремя охапками сена, и я не знаю, какую выбрать.
– Не очень лестное сравнение для тебя, – улыбнулся халиф Багдада.
– Боюсь, как и для трех женихов, – продолжала Зобейда, – ибо они изображают три охапки сена. Кто может сказать, какой подарок более редок? Минуту, о принцы! Без кристалла индийца вы бы не узнали о моем положении. Без ковра перса вы бы не добрались сюда так быстро. И без яблока монгола вы бы не вылечили меня. Яблоко – кристалл – ковер. Ни одно из них не является самым редким. Каждое из них оказалось бы бесполезным без двух других. Кого мне выбрать?
– Если ты выберешь одного, другие двое будут возражать, – устало ответил отец. – Они уже оглушили меня своими аргументами и контраргументами, своими обвинениями и контробвинениями. – Он вздохнул. – Ах… я так устал!
– Как и я, – сказала принцесса. – Давайте все пойдем спать. Завтра будет достаточно времени, чтобы все решить.
– В этом есть мудрость! Хорошая идея, дочка! Это лучшее, что мы можем придумать.
Все еще ворча, три принца согласились. Они вышли из комнаты. Но монгол, пожелав доброй ночи Зобейде, на секунду остановился у окна, будто бы желая взглянуть на великолепный вид Багдада, золотого и зеленого в лучах заходящего солнца. Три раза он махнул платком. Он улыбнулся, тонко, жестоко, когда почти мгновенно над башней неподалеку опустился огромный, треугольный, красно-золотой флаг – три раза – как ответ. Он узнал этот флаг. Боевой флаг его народа. Флаг затвердел от золота, и он стал еще тверже от запекшейся крови.
Независимо от завтрашнего решения Зобейда будет принадлежать ему. Скоро наступит ночь. Багдад уснет. И тогда его монгольские воины возьмутся за оружие и пойдут в атаку!
Он снова поклонился принцессе и вышел.
Вместе с Земзем принцесса посмотрела в волшебный кристалл, посмотрела в глубь своего сердца.
Ахмед приземлился недалеко от огромного ущелья. Он слез с крылатого коня.
– Ах! – воскликнула принцесса. – Посмотри, Земзем! Он разговаривает с конем! И… посмотри, посмотри! Кажется, конь отвечает!
– Невозможно! – закричала Земзем. – Я могу вообразить, что Ахмед разговаривает с конем. Но… конь отвечает Ахмеду? Что ж, звучит как сказка. Этого не может быть.
Но, вопреки сомнениям Земзем, так и было.
Ибо древняя арабская летопись говорит: «Когда случается невозможное, оно существует. Камень плавает в воде, когда глаза созерцают это. Обезьянка поет кашмирскую балладу, когда уши слышат это. Только идиоты, старые девы, кошки и ученые профессора дерзают спорить со свидетельствами своих пяти чувств».
В самом деле, достигнув западного края Долины Семи Соблазнов, конь спустился к земле, а когда Ахмед слез, заговорил с ним на чистейшем арабском:
– Я, как тебе известно, Конь Крылатого Воображения. На этой стороне ущелья воображение исчезает, и отсюда на запад, от самого Багдада, начинается иная жизнь и простирается мир реальных фактов. Ранее ты получил несколько уроков, преодолев свою гордость, зависть и ревность, и обрел веру в Аллаха и пророка Мухаммеда – приветствие ему! – как и смирение перед волей Судьбы. Также ты добыл два сокровища, серебряный сундук и плащ невидимости; последний, кстати, как ты скоро убедишься, защищает твою душу от позорной лжи, зависти и ненависти бесчестных людей. Я не могу нести тебя дальше. Ибо я хочу вернуться назад, к берегу Полуночного Моря, где еще один смертный ждет моей помощи в преодолении бездны черных желаний, которую без посторонней помощи, как и ты, он одолел и пересек. Salaam aleykum!
Не дождавшись ответа Багдадского Вора, Конь Крылатого Воображения широко распростер свои потрясающие сияющие крылья, поднялся в воздух по грациозной дуге, повернул на восток, и не осталось ничего, кроме крохотного пятнышка серебра на фоне фиолетового вечернего неба.
Багдадский Вор остался один.
Он чувствовал какую-то боль и одновременно легкость в сердце, некий страх, странное опасение, связанное с тем, что может принести ему будущее. Эти семь месяцев он прожил в нелепом, пестром, изменчивом мире волшебства, где токи первобытной, космической земной жизни тянули его сокровенное «я», меняя части этого «я», меняя саму его душу, давая взамен новую. Теперь эта новая душа Ахмеда, Багдадского Вора, столкнулась со старыми фактами жизни; эта новая душа чувствовала себя чужой среди старых вещей.
Он посмотрел на запад.
Там буковые деревья опускались вниз по склону холмов огромным водопадом зеленой и изумрудной пены, уступавшей место изобилию синих и золотых цветов. За ними тянулась пустыня; и через пустыню вел узкий караванный путь – дорога в Багдад.
Багдад! В сотнях миль от него!
Вместе с этой мыслью пришла острая и горькая боль. Что ж, сказал он сам себе, сейчас практически конец седьмой луны. Завтра последний день. Неужели он преодолел себя только для того, чтобы потерять то, что он любит больше всего на земле, Зобейду? Все равно, хотя боль грызла его сердце и душу, Ахмед склонил голову в знак смирения пред указаниями судьбы и поблагодарил Аллаха:
– Говорят, он Единственный Бог, Бог Вечного! Он не рождает, он не рожден. Нет никого, подобного ему! Истинно говорю, что он Единственный Бог и что Мухаммед – посланник Бога!