Аспид

Я перечитала это письмо много-много раз. Почти запомнила его наизусть. Мне даже показалось, что это лучшее из когда-либо прочитанного мной.

Дэмиен все же смог попрощаться со мной, и его не остановила даже запертая дверь! И еще он пообещал, написал своей собственной рукой, что Стаффорды больше не тронут меня! И я бы рассказала об этом целому миру, но боялась, что отец заберет и уничтожит это письмо.





* * *


После окончания осенних каникул я вернулась в школу Святой Агаты. Жизнь там стала еще невыносимей, чем была раньше. Маккензи отселили в другую комнату, а ее место заняла странная, нелюдимая девчонка по имени Мэри-Лу, которая, по слухам, шпионила за другими и все докладывала комендантам. Мисс Де Вилль отныне видела во мне крайне испорченное существо, которое способно на что угодно, лишь бы погулять ночью с мальчиками из другой школы, – даже подделать почерк мачехи! – и отныне стерегла меня, как цербер. Любую исходящую от меня информацию теперь перепроверяли, названивая моим родителям. Отличие от тюрьмы было одно: красивая бордово-золотая униформа. Ну и браслет на лодыжку пока не надели, спасибо большое!

Но я не унывала.

Всего три года – и мне исполнится восемнадцать. Я выберусь из этой школы, из этого города, а возможно, даже из страны. Никто больше не сможет шпионить за мной, приказывать мне, запирать на ключ и требовать письменные разрешения от родителей. Я найду работу и жилье, заведу друзей, собаку, куплю музыкальный плеер и – найду Дэмиена Стаффорда. Мы с ним разработаем план по примирению наших семейств, и все заживут спокойно и счастливо.

Я надеялась, что даже ангелов с демонами можно помирить. Все возможно, если захотеть этого по-настоящему (и немножечко помолиться Иисусу).





Глава 5





Пять лет спустя


После знакомства с Дэмиеном Стаффордом я словно парила над землей. Не знаю, была ли это влюбленность или просто огромная благодарность, но одно его имя приводило меня в трепет, и я усердно выискивала крупицы любой информации о нем: в машине всегда включала радио в надежде услышать что-нибудь о Стаффордах; проходя мимо газетных раскладок, внимательно читала заголовки; регулярно сбегала из дома в город и засиживалась в интернет-кафе, разыскивая свежие новости.

Хью Стаффорд, отец Дэмиена и глава клана Стаффордов, скончался от рака в своей постели в окружении родных. Об этом трубили все газеты. Для моего отца это известие стало и праздником, и головной болью. Он радовался, потому что был уверен, что Стаффорда наказал смертью сам Бог и не просто так, а услышав его, отцовские, молитвы. А нервничал, потому что совершенно не знал, чего ждать от «этой демонической бабы», как он называл жену Хью Стаффорда, Джовану. Она была деятельной, властной и ни черта не боялась. МакАлистеров в том числе.

Ее предвыборная программа, обещавшая Дублину легализацию практически всего, что только требует легализации, пользовалась огромным успехом – все только об этом и говорили. Отец считал, что Джована приближает апокалипсис, но ни его дурное настроение, ни вспышки раздражения, ни попытки разжечь во мне ненависть к Стаффордам – ничто не могло подрезать мои крылья и заставить ненавидеть их. Дэмиен спас меня. Я спасла его. И это протянуло незримую, но прочную нить между нами.

Рассказы отца о том, что Стаффорды едят детей и прислуживают Сатане с каждым днем казались мне все менее реалистичными. Они скорее были похожи на страшилки, которые рассказывают друг другу в ночь Хеллоуина, но уже на следующее утро вспоминают со смехом.

Да, в Стаффордах, в их внешности угадывалось что-то демоническое: высокий рост, загорелая кожа, слишком много татуировок, ярко-синие, словно горевшие газовым пламенем глаза, опасный прищур, надменные губы и улыбки, не сулившие ничего хорошего. Да, у них были деньги, связи, гипнотическое обаяние и способность выходить сухими из воды. Да, они могли стать реальной угрозой для тех, кто становился им поперек горла. Да, Тайлер и Линор, вероятно, заслуживали колонии для несовершеннолетних.

Но они не были сатанистами или прислужниками дьявола. Они были людьми. Иначе бы Дэмиен не смог влюбиться в ту, что знает наизусть молитвы и носит крестик. Иначе он превратился бы в горсть пепла, как только переступил порог нашего дома: над ним у нас висело распятие в пол моего роста. Иначе бы он не воскликнул «Иисусе» в тот момент, когда увидел меня на своей кухне, прикованную к батарее.

Иначе бы Эмилия Рейнхарт, первая жена Хью Стаффорда, не погибла бы в огне со своими детьми, ибо демонам не страшно пламя.

Дэмиен упомянул о ней, когда вез меня домой в ночь похищения, и еще о том, что это моя семья виновата в ее смерти. Я начала искать информацию о ней и выяснила, что Эмилия Стаффорд, Рейнхарт в девичестве, действительно погибла вместе со своими детьми в большом пожаре больше двадцати лет назад. Вполне вероятно, что МакАлистеры приложили к этому руку, потому что в то время война между кланами была на пике.

Потом на одном из деловых банкетов Хью повстречал Джовану, дочку сербского медиамагната и, по слухам, мафиози. Она родила ему сыновей Десмонда, Дэмиена и близнецов Тайлера и Линор. Все они родились в Ирландии, и никто никогда не заподозрил бы в их облике смешанной крови, но на одном видео, которое кто-то из друзей Дэмиена загрузил в «Инстаграм», он бегло говорил на сербском с кем-то, кто не попал в кадр. Его голос звучал совершенно иначе – ниже и опасней. И он словно весь сам перевоплотился в другого человека, с которым лучше не встречаться на темной улице. Ох уж эти славянские языки с их рычащими «р» и гортанным выговором – они необъяснимым образом тут же превращали джентльмена в революционера и бунтаря. Я даже могла вообразить Дэмиена на броневике, в шапке-ушанке и красным знаменем в руках, участвующего в боях Февральской революции.

После смерти отца Дэмиен возобновил отношения с семьей. На одном из новостных порталов я нашла фотографии, где он с братьями пьет коньяк на какой-то приватной вечеринке. Там же была Дженнифер – в черном бархатном платье, вся в бриллиантах, с сияющими глазами. Настоящая принцесса, которая однажды станет полноправной хозяйкой дома Стаффордов.

Стаффорды жили к югу от Дублина, в старинном поселении Эннискерри, что в графстве Виклоу, среди живописных ирландских лесов и долин. В огромном доме, который когда-то был замком, но затем его модернизировали и усовершенствовали. Я разглядывала его на «Гугл-картах» и узнавала те места, где волей судьбы однажды уже побывала. Узнала подъездную дорожку, сад и шарообразные деревья, что окружали его по периметру.

В мечтах я воображала, что однажды приеду туда снова. Но не как пленница, а как гостья.

В моей голове зрели грандиозные планы по примирению наших семейств, и отступать просто так я не собиралась.





* * *


Незадолго до моего двадцатилетия на продажу было выставлено историческое здание в богатом пригороде Дублина, и глаз на него положили и Стаффорды, и МакАлистеры. Первые, думаю, устроили бы там вип-клуб, место для закрытых тусовок или музей рок-музыки, потому что в здании раньше жил какой-то богемный музыкант. А мой отец планировал открыть там школу иконописи или другого богоугодного искусства. Он был просто одержим идеей купить этот дом, потому что когда-то давно – еще до богемного рок-музыканта – там жил то ли епископ, то ли кардинал. На потолках до сих пор сохранилась лепнина, а на стенах – остатки фресок.

Продавец объявил дату аукциона, и в назначенный день на торги явилась куча народу. Я напросилась пойти с отцом, потому что надеялась увидеть там Дэмиена. Надела лучшее платье и долго колдовала над прической. Но тот так и не явился. Сражаться за желанную недвижимость туда пришла сама Джована Стаффорд – пчелиная королева дома Стаффордов. Вся в черном, темные волосы убраны вверх в затейливую прическу, дымчатые солнечные очки, которые она не спешила снимать, и драгоценности, стоившие, наверно, столько же, сколько и дом, который она собиралась купить.

Расположившись со своими советчиками и телохранителями на другом конце зала, она была полностью поглощена торгами и сидела на стуле совершенно неподвижно. Только один раз обернулась и посмотрела туда, где сидели МакАлистеры и, соответственно, я. Только тогда Джована наконец сняла очки, и я увидела ее лицо. Вот от кого Дэмиен и его братья унаследовали свою надменную красоту. Ее губы выгнулись в едва заметной ухмылке, когда она увидела моего отца. Словно говоря ему: «Тебе нужно продать душу дьяволу, если хочешь тягаться со мной, МакАлистер».

Пока все были заняты торгами, меня внезапно осенила идея, настолько безумная, что я задержала дыхание. Такие безумные идеи еще не приходили в голову ни одному из МакАлистеров. Я вынула из сумочки записную книжку, выдернула из нее двойной лист и написала записку. Или лучше сказать «письмо», потому что такие женщины, как Джована Стаффорд, наверняка читают только письма – записки ей просто никто не смеет отправлять.

Да, я написала письмо Джоване Стаффорд, от волнения глубоко продавливая ручкой бумагу. Как положено, представилась, пожелала удачных торгов, попросила ее передать привет Дэмиену и Дженнифер и – я еще раз оглянулась на отца – пригласила Стаффордов на свой день рождения. Я пообещала стать гарантом их неприкосновенности. Заверила, что праздник будет хоть куда. И в самом конце написала, что даже древняя вражда может закончиться, если найдется хоть один человек, готовый протянуть руку. Потом я быстренько перекрестилась, каменея от страха, сложила лист бумаги вчетверо и шепотом попросила официанта, разносившего шампанское, передать записку «во-о-он той женщине. Да, Джоване Стаффорд, вы не ослышались».


Джована получила мою записку вместе с бокалом шампанского, развернула ее и прочла. Затем обернулась и уставилась на меня так, словно меня никогда не существовало, но я вдруг появилась из ниоткуда, как на магическом шоу. Что-то вроде говорящего кролика из шляпы фокусника. Я робко улыбнулась ей, надеясь, что моя улыбка не выглядит так, будто меня шарахнуло электричеством.

Потом она отвернулась, допила шампанское и поставила бокал на поднос официанта. Туда же отправилось мое письмо. Я указала в нем свой номер телефона, так что, по-видимому, названивать мне она не собиралась.

Отец в ту ночь проиграл аукцион. Дом ушел Джоване вместе со всем, что в нем было: фресками, лепниной, мебелью и призраком епископа. Она послала моему отцу еще одну надменную улыбку и вышла из зала, неся на голове невидимую корону.

Я ждала, что отец начнет орать в машине и размахивать в воздухе кулаком. Что он поочередно помянет всех Стаффордов недобрым словом, а когда доберется до Джованы – лучше затыкать уши. Но он молчал всю дорогу. В дом ввалился, шатаясь словно пьяный. Рейчел все поняла, как только увидела его. Предложила ему коньяка и сигару. Он прошел мимо нее в свой кабинет, вынимая на ходу телефон и сминая ковер шаркающими шагами.

Предчувствуя неладное, я отправилась следом и припала ухом к двери его кабинета. Он открыл бутылку, налил себе стакан и кому-то позвонил. Я слышала обрывки разговора: «Узнай, где… Чем раньше, тем лучше… Здесь не ты должен задавать вопросы… Я просто хочу знать, где эта потаскуха шатается… (я выкатила глаза от изумления: отец никогда не использовал подобных слов). Поэтому ты выяснишь… Нет, я не поменяю мнение утром, Харт! Поэтому просто выясни, где ее будет носить в ближайшее время!»

Паника и ужас шевельнулись внутри. Отец говорил с кем-то из своих людей и явно замышлял что-то недоброе. Что-то плохое должно было случиться в скором времени с Джованой Стаффорд. Я чувствовала это нутром, а нутро меня редко подводило. Я вошла в комнату, как только отец закончил разговор. Обняла его и, прижавшись к его плечу лицом, сказала:

– Пожалуйста, не делай ничего, что может…

– Все, что я делаю, угодно Богу! – перебил он, дыша на меня алкоголем и злобой. – Ступай в кровать.

Я была готова умолять, но его глаза заставили меня умолкнуть – красные, навыкате и будто бы слегка расфокусированнные. Знак, что нужно убираться в комнату и не дергать – как там говорят? – дьявола за усы. Забавно, что слово «дьявол» было весьма применимо к моему, такому набожному и такому праведному, отцу.





* * *


Я пыталась предупредить их. Искала в сети номера телефонов Стаффордов (безуспешно), писала им в соцсети (все мои сообщения так и не были прочтены), и даже забралась в кабинет к отцу, чтобы разыскать какое-нибудь досье на Стаффордов, где был бы указан их адрес или телефон. Рейчел застукала меня, когда я рылась в ящиках отцовского стола. Я, бегая по комнате и заламывая руки, призналась, что отец затевает недоброе. Она выслушала меня и сказала:

– Бог не позволит плохому случиться.

Почему-то для меня это прозвучало как дурная шутка. Я даже хотела вспылить в ответ: «Что за бред?! Да посмотри вокруг! Бог только этим и занимается: позволяет, позволяет и позволяет!» Но Рейчел крепко обняла меня и повторила:

– Бог не позволит плохому случиться. И если твоя вера сильна, то ты сама знаешь это.

В тот день я пошла к самой большой иконе в доме и молилась, пока колени не одеревенели. Вложила в молитву всю себя, всю энергию, так что, когда поднялась, почувствовала себя обесточенной и пустой.

Утром следующего дня я узнала из новостей, что машина Джованы Стаффорд взорвалась на парковке возле того самого дома, который она купила. Сама она осталась цела, потому что механизм сработал чуть раньше, чем должен был. Утирая слезы, я побежала к иконе, у которой молилась накануне, и расцеловала ее.

Отец все эти дни подолгу закрывался в кабинете, и я надеялась, что он выйдет оттуда нескоро. Мне было страшно. Я избегала встречаться с ним взглядом, если оказывалась с ним в одной комнате. И Рейчел тоже смотрела на него не так, как раньше, а иначе: пристально и отчужденно.





* * *


Ответ Стаффордов не заставил себя ждать.

Двумя неделями позже я возвращалась из церкви вместе с Эдди, моим охранником. Машина, на которой меня обычно забирали, сломалась, так что Эдди взял внедорожник отца.

Мы ехали по шоссе через лес и внезапно увидели стоящий посреди дороги обшарпанный грузовик, нагруженный колотыми дровами. Грузовик перекрыл дорогу так, что не объехать. Эдди выругался, вышел из машины и отправился искать шофера. Он отошел совсем недалеко, метров на двадцать, как я вдруг услышала металлический щелчок, повернула голову и увидела человека в маске, наставившего на меня дуло винтовки. Он стоял на обочине, в тени деревьев, Эдди не видел его и продолжал идти к грузовику.

Я знала, что меня уже ничто не убережет. С такого расстояния не промахиваются. Даже если это не киллер Стаффордов, а обычный головорез, то и он не промахнется. Я знала: нужно упасть на пол, открыть противоположную дверь, спрятаться за машиной и звать Эдди – у того при себе всегда пушка. Но меня просто парализовало от ужаса. Вот-вот должен был грохнуть выстрел, но звук я, скорей всего, уже бы не услышала.

Но ничего не произошло. Снайпер внезапно исчез и я, на грани обморока, медленно сползла на пол. Эдди вернулся через две минуты, обматерил водилу грузовика, на которого, со слов Эдди, должно быть, понос напал, – и спросил, почему я лежу на полу.

Я плакала и дрожала, и он тут же почуял неладное. Выхватил пушку, начал озираться по сторонам – тишина, никого. Потом прыгнул за руль и, пригнувшись, рванул в обратную сторону, на поиски объездной.

Должно быть, киллер Стаффордов охотился за отцом, а потом увидел меня и передумал. То ли рука не поднялась прикончить юную девчушку, то ли Стаффорды запретили своим людям стрелять в меня.

Так или иначе, но я вернулась домой в целости и сохранности. Только спать потом не могла пару недель и начала замечать, что у меня чаще обычного дергаются веки и дрожат руки. Иногда так сильно, что я даже не могла играть на фортепиано: пальцы попадали не на те клавиши.

Отец пришел ко мне тем вечером – мрачнее прежнего. Мы не говорили с ним почти две недели, но сейчас его кое-что очень сильно интересовало.

– Я все думаю о том, почему киллер не выстрелил в тебя, – сказал он. – Нет никакой логики в том, чтобы…

– Быть милосердным? – усмехнулась я, намекая ему на его собственное покушение на Джовану.

– Когда-нибудь ты поймешь меня, – произнес он.

– Нет, не пойму! Меня убьют раньше! А все потому, что ты не можешь найти способ не провоцировать Стаффордов!

– Тебя не убьют, моя пташка, – с сарказмом ответил отец. – Стаффордам по вкусу то, что ты делаешь.