Ариведерчи, Верона!
Часть 34 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Подожди, – вдруг вступил второй полицейский, – это что получается, что вы знакомы и что этой ночью этот мужчина вам звонил?
– Именно так! – с вызовом ответила Лола, пытаясь заинтересовать полицейских и потянуть время. Но прочла на их лицах лишь растерянность.
– Что здесь происходит? – к ним подошел Себастьяно, который только что подъехал.
– Да вот синьорина заявляет, что этой ночью общалась по телефону с преступником! – доложил страж порядка.
– Ваше счастье, что все так закончилось, а могли бы стать следующей жертвой! – с нажимом проговорил Себастьяно.
– Вот именно! – поддакнул один из полицейских и отжал Лолу в сторону.
– Только маньяка из меня не делайте! – проговорил Джесу, и Лола тут же узнала его голос.
Под зорким взглядом Себастьяно Лола и Стефано вернулись в свою машину.
То ли от недосыпания, то ли от сильного напряжения последних дней работы Лола вдруг почувствовала сильную слабость и, откинув голову к изголовью кресла, закрыла глаза.
– Я вообще ничего не понимаю! – Стефано пылал праведным любопытством. – Допустим, Джесу – убийца, но тебе-то зачем он звонил? И как ты догадалась, что это именно он?!
– Это были части воспоминаний и наших предположений, из которых и сложилась моя версия. Ты же сам говорил, что Джесу несколько раз присутствовал у нас на программе лет шесть тому назад в качестве зрителя, и я с ним даже общалась лично. Это было одно из совпадений, за которое я зацепилась. Но я до последнего сомневалась, кого выведут из этого подъезда. Не могла забыть похороны и его в первом ряду, несущего гроб Трифоне!
– Так он и Трифоне с Терезой убил?! – ахнул Стефано.
– Похоже, что да!
– Но зачем?! Почему?!
– Пока не могу понять. Боюсь, что без полиции нам не разобраться.
В раннем детстве, когда они жили на Сицилии, Джесу не отличался от других детей: ему давали машинки, и он играл в машинки, предлагали мяч, и он с удовольствием дубасил надутый пластик ногами, ставили перед ним мягкую игрушку, и он радостно гладил бархатный материал, напоминающий шерстку медвежонка. Он одинаково ладил и с мальчиками, и с девочками, а к десяти годам, когда получил в подарок мобильник, окунулся в мировую сеть интернета и несколько отдалился от своих сверстников.
Через пару лет, когда они всей семьей переехали в Рим, почувствовал, что в нем что-то изменилось. Он все еще не мог понять, что это такое, и поэтому совсем не задумывался и не прислушивался к себе.
В четырнадцать-пятнадцать почти все разговоры с друзьями сводились к сексу и женщинам. Джесу с любопытством слушал, почти никогда не участвуя в жарких дискуссиях и выдуманных рассказах о своих похождениях.
Уже тогда его «обхаживали» две девочки, одна из которых была на три года старше его самого, с которой он и потерял впоследствии девственность. Он выполнял инстинктивно все необходимые телодвижения, видимо, делая все правильно, о чем догадался по восторженным, а возможно, и фальшивым стонам Карлотты, так звали девушку. Но после окончания процесса он остался полностью разочарован.
Это и есть то, о чем с таким исступленным азартом рассказывали друзья, и то, о чем, раскрасневшись, говорили взрослые за столом, и голоса их становились сиплыми и грудными, это то, что воспевали поэты в своих стихах, в конце концов!
Он почти никогда не вспоминал этот эпизод своей жизни, настолько он сохранился для него как незначительный и тусклый.
«Какая все это чушь, гораздо приятнее потрогать себя так, как тебе хочется, довести прикосновениями до оргазма без лишнего присутствия совершенно постороннего человека …» – размышлял он, все больше отдаляясь от своих сверстников, но все еще не подозревая истинной причины своих пристрастий.
Он с любопытством, как все мальчишки, рассматривал порножурналы, но очень скоро понял, что вид обнаженных женщин вызывает у него несколько не ту реакцию, нежели у других парней. И только когда ему попались картинки оголенных мужчин, вдруг застыл, почувствовав сильное сердцебиение. Он со страхом неизведанного прислушался к себе, и озноб оглушительной догадки осенил его душу.
Он так и не решился заявить о себе как о человеке иной ориентации. По всей стране уже давно любовь двух мужчин не считалась чем-то особенным или позорным, а скорее наоборот, поощрялась средствами массовой информации, а на телевидении почти не было ни одной программы, где не присутствовал бы хоть один гомосексуалист, пусть даже в качестве гостя. Но Джесу все еще не мог поверить себе и, задавленный менталитетом традиционной сицилийской семьи, в которой он рос, боялся выпустить наружу свои настоящие склонности.
Он пытался разобраться в своем душевном состоянии, но это копание не приносило ничего, кроме внутренней боли.
С некоторых пор его стали интересовать передачи, где с психологической точки зрения разбирались такие поступки людей, как ревность, безответная любовь и измена.
Одна из них так и называлась «Измена», и он с замиранием сердца исследовал вместе с ведущим истоки этих чувств и с ужасом узнавал, куда они могут завести. Но это были всего лишь срежиссированные фильмы, основанные якобы на документальных событиях.
Совсем другое дело такие программы, как «Их кто-то видел» и «Четвертая кассация», которые шли в прямом эфире и где раскручивались настоящие преступления, причиной которых, как правило, являлись те же ревность, любовь и измена и иногда деньги.
Когда речь касалась денег, Джесу переключал телевизор, несмотря на то что ему нравилась порывистость и упертость ведущей. Ему была симпатична эта журналистка, и он почему-то подумал, что она могла бы стать ему хорошей подружкой. Поэтому, когда знакомая матери пригласила его на студию в качестве зрителя, где сама уже несколько месяцев сидела среди публики, он с радостью согласился.
Отношение Лолы к тому или иному подозреваемому или преступнику полностью соответствовало представлению о них Джесу, и ему было приятно, что он мыслит так же, как она.
Он с улыбкой наблюдал, как ведущая управляется с гостями, не давая им уйти в откровенную перепалку, и как молниеносно ориентируется в непредвиденных ситуациях прямого эфира.
В его жизни все еще не было не только любви, но и человека, с которым он мог бы поделиться своими страхами и невзгодами, и он опять подумал, что Лола могла бы стать тем человеком. Он несколько раз заговаривал с ней до начала эфира, она отвечала радушно и с улыбкой, но ее тут же отвлекали помреж или кто-нибудь из техников. И она убегала, стуча каблуками, а длинные с золотыми прядками волосы покачивались в такт ее быстрым шагам.
Когда пришло время выбирать будущую профессию и поступать в университет, он решил уехать из Рима с надеждой, что, живя один, сможет лучше разобраться в себе.
Как ни трудно было объяснить родителям свой поступок, ведь в Риме были лучшие учебные заведения, он настоял на своем. И не прогадал – именно там он первый раз увидел Трифоне.
Трифоне был солнечный и свободный. Да-да, именно «солнечный», Джесу не мог подобрать другого слова. Ему казалось, что, помимо искренней улыбки, которая придавала Трифоне удивительную притягательность, его окружает еще и ореол тепла и света, недаром вокруг него вечно толпились люди.
Они были на разных факультетах и могли бы никогда не встретиться, но как-то Джесу перепутал аудиторию.
– Куда?! – весело проговорил Трифоне пробирающемуся сквозь встречный поток студентов Джесу и даже развернул его в обратную сторону. – Проф заболел, так что свобода на два часа!
– Как заболел, я его только что в буфете видел!
– Ты что рофлишь?! – уверенно заявил тот.
Они оба оказались в коридоре, и рядом с Трифоне тут же остановилось несколько человек, образовав тесный кружок.
– Ну что, может, пойдем мяч покидаем! – предложил худощавый паренек.
– Здрасте! У нас спектакль на носу, очень хорошо, что время освободилось, можно несколько сцен пройти. – Симпатичная девушка с каштановыми пышными волосами подхватила Трифоне под руку.
– А какая здесь лекция должна была быть? – невпопад спросил Джесу.
– Уголовное право, – ответил Трифоне.
– Так, значит, я не в ту аудиторию попал!
– А ты с какого факультета? – спросил кто-то из рядом стоящих.
– Расследование преступлений в сфере компьютерной информации.
– Ого! – Трифоне внимательно посмотрел на Джесу. – Круто! Я тоже туда мечтал попасть, но не потянул!
«Наверное, только сильный духом человек может спокойно признаться в своей слабости, – пронеслось в голове у Джесу. – Я бы так никогда не смог».
– Так сразу видно, что это айтишник, они все такие хилые, – заметил один из присутствующих парней.
Хилым Джесу можно было назвать с большой натяжкой, он был самым обычным, без выдающейся мускулатуры, но с хорошим размахом плеч и вполне высоким ростом.
Он очень хорошо запомнил эту фразу и с тех пор стал выходить на утренние пробежки, а иногда и посещать спортивный центр, что быстро придало его фигуре атлетический вид.
С тех пор они пересекались еще несколько раз, иногда говорили о грядущем реформировании в системе образования, которым оба были возмущены, о протестах студентов в Риме и Пизе, а иногда просто обсуждали профессиональный уровень профессоров, пока как-то уже на выходе его не поймал Трифоне.
– Слушай, у меня комп глючит, не посмотришь? Я, конечно, не ас в этом деле, но обычно и сам разбираюсь, а здесь…
– Конечно, посмотрю! – тут же согласился Джесу.
Хотя «копаться в железках» было не его профилем.
Трифоне жил недалеко в двухкомнатной квартире с большой кухней, которую снимал с приятелем. И Джесу, который все еще не нашел постоянного и недорогого места проживания, позавидовал.
Компьютер его был не новый, забитый ненужными, на взгляд Джесу, вещами, но он быстро разобрался в проблеме и все наладил.
Они решили «бухнуть пивка», раз удалось все так быстро починить, и разговорились до вечера, пока не пришел сосед по комнате, тоже студент академии. Он взялся готовить спагетти, и Трифоне предложил Джесу остаться на ужин.
– Здорово вы устроились. И кухня какая просторная, – проговорил Джесу, накручивая спагетти на вилку. – Дорого платите?
Сосед назвал цену, и Джесу удивился тому, что сумма была совсем небольшая.
– Клево! – опять повторил он задумчиво.
– А у тебя что, проблемы с жильем? – догадался Трифоне.
– Ага! – Джесу все не мог оторваться от пасты.
Он уже давно перебивался сухомяткой, а горячая еда так радовала желудок.
– Так перебирайся к нам, – бросил Трифоне, – пока на кухню, а через неделю уже Гаспаро уедет. Да? – обратился он к соседу, и Джесу показалось, что Трифоне рад этому отъезду.
– Угу! – подтвердил тот.
Джесу даже не мог и мечтать о таком везении – найти недорогую квартиру, да еще жить вместе с Трифоне!
На другой же день он явился в апартаменты, неся сумку со своими немногочисленными вещами.
Он выбросил часть старой одежды, решив, что сможет купить что-то новое, так как ему повезло с подработкой, и он хотел выглядеть как можно достойнее.
Первую неделю он спал на кухне на раскладном диване, а когда Гаспаро освободил комнату, переехал туда. И тут-то и начались его метания и непроходящаяся боль.
Самое мучительное было то, что Джесу не мог понять сам себя, а порой и совладать сам с собой. А тут навалились два несданных экзамена, и вместо того, чтобы сосредоточиться на учебе, он с пустыми непонимающими глазами сидел перед компьютером и ждал возвращения домой Трифоне.
Они редко пересекались в университете, а виделись в основном только вечером на съемной квартире, но постепенно Джесу удалось сблизиться со своим соседом и даже втереться в его компанию. Их стали считать друзьями, а Джесу все еще находился в оглушенном, дезориентированном состоянии.
– Именно так! – с вызовом ответила Лола, пытаясь заинтересовать полицейских и потянуть время. Но прочла на их лицах лишь растерянность.
– Что здесь происходит? – к ним подошел Себастьяно, который только что подъехал.
– Да вот синьорина заявляет, что этой ночью общалась по телефону с преступником! – доложил страж порядка.
– Ваше счастье, что все так закончилось, а могли бы стать следующей жертвой! – с нажимом проговорил Себастьяно.
– Вот именно! – поддакнул один из полицейских и отжал Лолу в сторону.
– Только маньяка из меня не делайте! – проговорил Джесу, и Лола тут же узнала его голос.
Под зорким взглядом Себастьяно Лола и Стефано вернулись в свою машину.
То ли от недосыпания, то ли от сильного напряжения последних дней работы Лола вдруг почувствовала сильную слабость и, откинув голову к изголовью кресла, закрыла глаза.
– Я вообще ничего не понимаю! – Стефано пылал праведным любопытством. – Допустим, Джесу – убийца, но тебе-то зачем он звонил? И как ты догадалась, что это именно он?!
– Это были части воспоминаний и наших предположений, из которых и сложилась моя версия. Ты же сам говорил, что Джесу несколько раз присутствовал у нас на программе лет шесть тому назад в качестве зрителя, и я с ним даже общалась лично. Это было одно из совпадений, за которое я зацепилась. Но я до последнего сомневалась, кого выведут из этого подъезда. Не могла забыть похороны и его в первом ряду, несущего гроб Трифоне!
– Так он и Трифоне с Терезой убил?! – ахнул Стефано.
– Похоже, что да!
– Но зачем?! Почему?!
– Пока не могу понять. Боюсь, что без полиции нам не разобраться.
В раннем детстве, когда они жили на Сицилии, Джесу не отличался от других детей: ему давали машинки, и он играл в машинки, предлагали мяч, и он с удовольствием дубасил надутый пластик ногами, ставили перед ним мягкую игрушку, и он радостно гладил бархатный материал, напоминающий шерстку медвежонка. Он одинаково ладил и с мальчиками, и с девочками, а к десяти годам, когда получил в подарок мобильник, окунулся в мировую сеть интернета и несколько отдалился от своих сверстников.
Через пару лет, когда они всей семьей переехали в Рим, почувствовал, что в нем что-то изменилось. Он все еще не мог понять, что это такое, и поэтому совсем не задумывался и не прислушивался к себе.
В четырнадцать-пятнадцать почти все разговоры с друзьями сводились к сексу и женщинам. Джесу с любопытством слушал, почти никогда не участвуя в жарких дискуссиях и выдуманных рассказах о своих похождениях.
Уже тогда его «обхаживали» две девочки, одна из которых была на три года старше его самого, с которой он и потерял впоследствии девственность. Он выполнял инстинктивно все необходимые телодвижения, видимо, делая все правильно, о чем догадался по восторженным, а возможно, и фальшивым стонам Карлотты, так звали девушку. Но после окончания процесса он остался полностью разочарован.
Это и есть то, о чем с таким исступленным азартом рассказывали друзья, и то, о чем, раскрасневшись, говорили взрослые за столом, и голоса их становились сиплыми и грудными, это то, что воспевали поэты в своих стихах, в конце концов!
Он почти никогда не вспоминал этот эпизод своей жизни, настолько он сохранился для него как незначительный и тусклый.
«Какая все это чушь, гораздо приятнее потрогать себя так, как тебе хочется, довести прикосновениями до оргазма без лишнего присутствия совершенно постороннего человека …» – размышлял он, все больше отдаляясь от своих сверстников, но все еще не подозревая истинной причины своих пристрастий.
Он с любопытством, как все мальчишки, рассматривал порножурналы, но очень скоро понял, что вид обнаженных женщин вызывает у него несколько не ту реакцию, нежели у других парней. И только когда ему попались картинки оголенных мужчин, вдруг застыл, почувствовав сильное сердцебиение. Он со страхом неизведанного прислушался к себе, и озноб оглушительной догадки осенил его душу.
Он так и не решился заявить о себе как о человеке иной ориентации. По всей стране уже давно любовь двух мужчин не считалась чем-то особенным или позорным, а скорее наоборот, поощрялась средствами массовой информации, а на телевидении почти не было ни одной программы, где не присутствовал бы хоть один гомосексуалист, пусть даже в качестве гостя. Но Джесу все еще не мог поверить себе и, задавленный менталитетом традиционной сицилийской семьи, в которой он рос, боялся выпустить наружу свои настоящие склонности.
Он пытался разобраться в своем душевном состоянии, но это копание не приносило ничего, кроме внутренней боли.
С некоторых пор его стали интересовать передачи, где с психологической точки зрения разбирались такие поступки людей, как ревность, безответная любовь и измена.
Одна из них так и называлась «Измена», и он с замиранием сердца исследовал вместе с ведущим истоки этих чувств и с ужасом узнавал, куда они могут завести. Но это были всего лишь срежиссированные фильмы, основанные якобы на документальных событиях.
Совсем другое дело такие программы, как «Их кто-то видел» и «Четвертая кассация», которые шли в прямом эфире и где раскручивались настоящие преступления, причиной которых, как правило, являлись те же ревность, любовь и измена и иногда деньги.
Когда речь касалась денег, Джесу переключал телевизор, несмотря на то что ему нравилась порывистость и упертость ведущей. Ему была симпатична эта журналистка, и он почему-то подумал, что она могла бы стать ему хорошей подружкой. Поэтому, когда знакомая матери пригласила его на студию в качестве зрителя, где сама уже несколько месяцев сидела среди публики, он с радостью согласился.
Отношение Лолы к тому или иному подозреваемому или преступнику полностью соответствовало представлению о них Джесу, и ему было приятно, что он мыслит так же, как она.
Он с улыбкой наблюдал, как ведущая управляется с гостями, не давая им уйти в откровенную перепалку, и как молниеносно ориентируется в непредвиденных ситуациях прямого эфира.
В его жизни все еще не было не только любви, но и человека, с которым он мог бы поделиться своими страхами и невзгодами, и он опять подумал, что Лола могла бы стать тем человеком. Он несколько раз заговаривал с ней до начала эфира, она отвечала радушно и с улыбкой, но ее тут же отвлекали помреж или кто-нибудь из техников. И она убегала, стуча каблуками, а длинные с золотыми прядками волосы покачивались в такт ее быстрым шагам.
Когда пришло время выбирать будущую профессию и поступать в университет, он решил уехать из Рима с надеждой, что, живя один, сможет лучше разобраться в себе.
Как ни трудно было объяснить родителям свой поступок, ведь в Риме были лучшие учебные заведения, он настоял на своем. И не прогадал – именно там он первый раз увидел Трифоне.
Трифоне был солнечный и свободный. Да-да, именно «солнечный», Джесу не мог подобрать другого слова. Ему казалось, что, помимо искренней улыбки, которая придавала Трифоне удивительную притягательность, его окружает еще и ореол тепла и света, недаром вокруг него вечно толпились люди.
Они были на разных факультетах и могли бы никогда не встретиться, но как-то Джесу перепутал аудиторию.
– Куда?! – весело проговорил Трифоне пробирающемуся сквозь встречный поток студентов Джесу и даже развернул его в обратную сторону. – Проф заболел, так что свобода на два часа!
– Как заболел, я его только что в буфете видел!
– Ты что рофлишь?! – уверенно заявил тот.
Они оба оказались в коридоре, и рядом с Трифоне тут же остановилось несколько человек, образовав тесный кружок.
– Ну что, может, пойдем мяч покидаем! – предложил худощавый паренек.
– Здрасте! У нас спектакль на носу, очень хорошо, что время освободилось, можно несколько сцен пройти. – Симпатичная девушка с каштановыми пышными волосами подхватила Трифоне под руку.
– А какая здесь лекция должна была быть? – невпопад спросил Джесу.
– Уголовное право, – ответил Трифоне.
– Так, значит, я не в ту аудиторию попал!
– А ты с какого факультета? – спросил кто-то из рядом стоящих.
– Расследование преступлений в сфере компьютерной информации.
– Ого! – Трифоне внимательно посмотрел на Джесу. – Круто! Я тоже туда мечтал попасть, но не потянул!
«Наверное, только сильный духом человек может спокойно признаться в своей слабости, – пронеслось в голове у Джесу. – Я бы так никогда не смог».
– Так сразу видно, что это айтишник, они все такие хилые, – заметил один из присутствующих парней.
Хилым Джесу можно было назвать с большой натяжкой, он был самым обычным, без выдающейся мускулатуры, но с хорошим размахом плеч и вполне высоким ростом.
Он очень хорошо запомнил эту фразу и с тех пор стал выходить на утренние пробежки, а иногда и посещать спортивный центр, что быстро придало его фигуре атлетический вид.
С тех пор они пересекались еще несколько раз, иногда говорили о грядущем реформировании в системе образования, которым оба были возмущены, о протестах студентов в Риме и Пизе, а иногда просто обсуждали профессиональный уровень профессоров, пока как-то уже на выходе его не поймал Трифоне.
– Слушай, у меня комп глючит, не посмотришь? Я, конечно, не ас в этом деле, но обычно и сам разбираюсь, а здесь…
– Конечно, посмотрю! – тут же согласился Джесу.
Хотя «копаться в железках» было не его профилем.
Трифоне жил недалеко в двухкомнатной квартире с большой кухней, которую снимал с приятелем. И Джесу, который все еще не нашел постоянного и недорогого места проживания, позавидовал.
Компьютер его был не новый, забитый ненужными, на взгляд Джесу, вещами, но он быстро разобрался в проблеме и все наладил.
Они решили «бухнуть пивка», раз удалось все так быстро починить, и разговорились до вечера, пока не пришел сосед по комнате, тоже студент академии. Он взялся готовить спагетти, и Трифоне предложил Джесу остаться на ужин.
– Здорово вы устроились. И кухня какая просторная, – проговорил Джесу, накручивая спагетти на вилку. – Дорого платите?
Сосед назвал цену, и Джесу удивился тому, что сумма была совсем небольшая.
– Клево! – опять повторил он задумчиво.
– А у тебя что, проблемы с жильем? – догадался Трифоне.
– Ага! – Джесу все не мог оторваться от пасты.
Он уже давно перебивался сухомяткой, а горячая еда так радовала желудок.
– Так перебирайся к нам, – бросил Трифоне, – пока на кухню, а через неделю уже Гаспаро уедет. Да? – обратился он к соседу, и Джесу показалось, что Трифоне рад этому отъезду.
– Угу! – подтвердил тот.
Джесу даже не мог и мечтать о таком везении – найти недорогую квартиру, да еще жить вместе с Трифоне!
На другой же день он явился в апартаменты, неся сумку со своими немногочисленными вещами.
Он выбросил часть старой одежды, решив, что сможет купить что-то новое, так как ему повезло с подработкой, и он хотел выглядеть как можно достойнее.
Первую неделю он спал на кухне на раскладном диване, а когда Гаспаро освободил комнату, переехал туда. И тут-то и начались его метания и непроходящаяся боль.
Самое мучительное было то, что Джесу не мог понять сам себя, а порой и совладать сам с собой. А тут навалились два несданных экзамена, и вместо того, чтобы сосредоточиться на учебе, он с пустыми непонимающими глазами сидел перед компьютером и ждал возвращения домой Трифоне.
Они редко пересекались в университете, а виделись в основном только вечером на съемной квартире, но постепенно Джесу удалось сблизиться со своим соседом и даже втереться в его компанию. Их стали считать друзьями, а Джесу все еще находился в оглушенном, дезориентированном состоянии.