Ариведерчи, Верона!

– Значит, пойдем в записи! Только тянуть нельзя ни в коем случае, пока сюда наши коллеги не нагрянули!

– А что произошло-то, ты знаешь уже? – с сомнением спросила помощница.

– Знаю! – отрезала Лола, поправила волосы и махнула рукой Стефано: – Включай камеру! – Она вышла вперед. – Так, чтобы вход был виден, по головам мазни, что из окон торчат, ну, и по полицейским тоже.

Только теперь Себастьяно заметил эту вездесущую журналистку, которая уже стояла перед камерой и нахально вела репортаж прямо от дома Урсулы.

Близко она лезть не стала, отметил про себя полицейский, а оттуда, где она находилась, отогнать ее он не имел никакого права.

Но что она может сказать и о чем поведать зрителям, если про самоубийство девушки он сам узнал каких-то двадцать минут тому назад и сразу приехал на место? Откуда у нее может быть информация?

Он видел, как Лола говорила, не переставая, ее помощница слушала пораженно, кажется, даже схватилась за голову.

Лола раздражала его все больше и больше, и, чтобы не нервничать по пустякам, он отвернулся.

– К криминалистам подойдете? – К Себастьяно подлетел полицейский.

– Подойду, конечно! За этим и приехал! – Он еще раз оглянулся на тарахтящую журналистку и вошел в подъезд.

Поднявшись на второй этаж, он тут же прошел к ванной комнате и, не заходя вовнутрь, остановился у открытой двери. Криминалисты загораживали все пространство и напоминали белых медведей. Они были в стерильных молочных комбинезонах с капюшонами, в бахилах и в тонких перчатках. Образ дополняли маски, натянутые до глаз.

– Ну, что там? – издали спросил Себастьяно.

Они подняли головы и расступились.

Замначальника полиции представилась жуткая картина.

Тело Урсулы лежало в ванной, покрытое багряной от крови водой. Голубое лицо с тонким заостренным носом виднелось в изголовье. Длинные распущенные волосы, как водоросли, шевелились в потревоженной криминалистами воде. Такие же синие кисти рук, с глубокими надрезами на венах, покоились на бортах.

– Разбираемся, – неопределенно ответил один из них, сдвинул маску и глотнул воздуха.

– Какие-то идеи есть? По виду, чистое самоубийство, – уверенно заявил Себастьяно, предполагая зацепить их своей убежденностью и таким образом вызвать на дискуссию.

Так и случилось. Со стороны умывальника послышался голос самого низенького и юркого:

– Тебе давно к нам надо переходить! Только взгляд бросил и уже во всем разобрался.

– Но почему же? – не согласился полицейский. – Мне же доложили, что это самоубийство. – Он опять умышленно упустил слово «подозрение», которое присутствовало в докладе.

– То есть как доложили, это кто такой постарался? – возмутился начальник группы и обвел подчиненных строгим взглядом.

Каждый молча продолжал заниматься своим делом.

Когда замначальника полиции увидел первый раз Урсулу, он сразу определил, что, несмотря на покровительство Джесу, она очень одинока. Поэтому известие о том, что один из компьютеров, с которого приходили анонимные письма Терезе и Трифоне, был ее, не повергло его в шок. Линия преступления сама начала выстраиваться в голове – любовь к Трифоне, зависть и ревность к Терезе – вот они, главные двигатели убийства!

А когда пришло сообщение о том, что Урсула мертва и что все указывает на то, что она сама покончила с жизнью, Себастьяно безоговорочно принял эту версию, радуясь, что не придется сажать в тюрьму пусть убийцу, но совершенно несчастную, а может быть, и не вполне нормальную девушку. А теперь все зависело от вердикта криминалистов, и Себастьяно приготовился ждать, изредка отвлекаясь на указания полицейским, работающим со свидетелями.



Лола закончила репортаж, и Стефано отослал материал на студию, когда машины конкурентов стали подтягиваться в переулок.

«Не опоздали бы в эфир дать!» – запаниковала Лола, глядя, как расчехляют свои камеры операторы с других каналов.

Успокаивало только то, что, кажется, еще никто из них доподлинно не знал, что здесь произошло.

Лола не волновалась за достоверность информации, которая пойдет в эфир, так как всю историю любви Урслы, которую она придумала на одном дыхании, старательно перемежала такими словами, как «возможно», «вероятно» и «может быть». Не забывая вставлять также «мне кажется».

Рассказ получился душещипательный, как раз такой, какой нравится итальянскому зрителю, но Лола понимала, что они как можно быстрее должны узнать, как покончила с жизнью Урсула и было ли это на самом деле самоубийство.

Она не побоялась высказать предположение, что девушка могла убить молодых людей, и увидела, как вытаращила глаза Дана, а Стефано оторвался от камеры и яростно зыркнул на Лолу.

– Далась тебе эта бедная девушка, какой раз ты ее в преступлении подозреваешь, – недовольно прошипела Дана. – Зря ты с этой версией вылезла. Да и где она могла пистолет купить?..

– А что, это так трудно сделать?! – рассердилась Лола. – При большом желании на черном рынке купить оружие достаточно просто!

– Может быть… – Дана решила согласиться с начальницей.

– Мало того, тогда ее самоубийство выглядит совсем по-другому и имеет смысл! – уперлась Лола.

– Какой смысл может иметь самоубийство? – Дана поняла, что Лола вступила в ту стадию журналистского расследования, когда с ней становится невозможно спорить.

– Угрызения совести, например, с которыми немыслимо жить! – тут же нашлась начальница. – Но я тебе хочу напомнить, что это всего лишь версия, и чем больше мы их набросаем, тем лучше.

– Все, выпускают наш материал, буквально через пять минут! – К ним подошел Стефано.


– Отлично! – обрадовалась Лола.

В суматохе погони и срочного репортажа они не заметили, как на город опустились сумерки. Уличные фонари еще не включились, и переулок, в котором не переставали двигаться люди, отбрасывая длинные тени, выхваченные ярким освещением накамерных ламп операторов, казался ирреальным.

– Знаете что? Пойдемте поужинаем! – заявил Стефано. – Даже я не заметил, что мы сегодня без обеда!

На этот раз все его поддержали. Они расселись по машинам и стали выбираться на улицу Дориа.



Бросив взгляд в окно, Себастьяно заметил, как эта проныра Лола закончила репортаж, наконец-то залезла в автомобиль, и облегченно вздохнул. Почему-то присутствие других журналистов его совсем не волновало.

– Можно что-то внятное услышать или нет еще? – подал голос замначальника, понимая, что время не резиновое.

Начальник группы криминалистов поднял голову.

– Тебя что в первую очередь интересует, насильственная смерть или нет? Правильно? – Он посмотрел на зама поверх маски. – Это убийство, – произнес он буднично. – Все подробности прочтешь в экспертизе.





Глава восемнадцатая




Баки обоих автомобилей оказались пустыми, и Лола со своей командой заехала на ту же заправочную станцию, где им недавно починили машину.

Заправщик оказался старым знакомым и встретил их как родных.

– Чао! Как дела? – И, не дожидаясь ответа, сразу продолжил: – Видел ваши репортажи. Молодцы! Здорово раскрутили! – приговаривал он, заливая бензин. – Даже представить себе не мог, что в нашем городе такое может произойти. Я на Армандо сначала думал, ну, как и все, наверное. Жена, правда, не соглашалась, так я приревновал поначалу. Знаете, как женщинам мускулистые мужики нравятся, они воображают, что эти качки созданы для защиты обездоленных и беззащитных.

Он перешел к другой машине.

– Тоже полный бак заправлять?

– Да, – отозвалась Дана.

– А сейчас я все равно Умберто подозреваю, – продолжил рабочий. – Хотя про бедную Урсулу вы очень красноречиво рассказали.

– Так, значит, вышел уже репортаж! – воодушевилась Лола.

– Конечно, вышел, ты что, сомневалась? – недовольно произнес оператор.

– Сейчас с этим ковидом все может случиться. Обещают одно, а там какая-нибудь новость подоспела «вирусная», и все, и выпускают ее, – заметила Дана.

– А у меня здесь телевизор в офисе, – счел нужным пояснить заправщик, – народу мало, так что всякие передачи смотрю по полдня. Но в вину Урсулы не могу поверить, – вернулся он к своей теме. – Кстати, она вчера у меня заправлялась. Такая была расстроенная, как будто уже решение приняла из жизни уйти.

– А по каким признакам вы решили, что она расстроена? – тут же включилась Лола.

– Пока я бензин наливал, ей позвонил кто-то, тогда я и внимания не обратил, а сейчас, после вашей передачи, вспомнил. Знал бы раньше, что она такое задумала, прислушался бы к разговору, а то и сам бы поговорить попытался… успокоить… Вдруг получилось бы убедить ее поменять решение.

– Почему успокоить? Что такое с ней было? – заволновалась Лола.

Дана и Стефано заинтересованно подвинулись ближе.

– Да откуда ж я знаю! Она по телефону разговаривала очень тихо, только моментами на визг срывалась, я только отдельные слова и слышал. Но по тону было понятно, что она очень огорчена.

– И какие-же это слова? – вмешалась Дана.

– Сначала она просто «да, да» несколько раз повторила таким болезненным голосом, потом что-то насчет встречи сказала и вскрикнула: «Да, я не поленилась и проверила!», и в конце довольно громко: «А ты думал, я дурочка тупая?!», и это я хорошо запомнил.

– В котором часу она у вас заправлялась? – строго спросила Лола.

– Вчера вечером, часов в девять, – обескураженно ответил заправщик.

– А сегодня ее обнаружили мертвой… но время смерти нам еще неизвестно… – рассуждала вслух Лола. – Возможно, вы были последним, кто ее видел.

Рабочий занервничал, пытаясь сунуть пистолет в бензоколонку, и когда наконец вставил его на место, тот вывалился из отверстия прямо под ноги Дане.

За его попытками все наблюдали молча.

– Вы были знакомы с Урсулой? – менторским тоном продолжила Лола.