Архонт
Часть 30 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Агата скривилась: крепко, видимо, чародейкам досталось. Особенно Саяре – муть в её пиале выглядела мерзко, как частичка гнилого болота.
Ещё немного порошка.
Нет, субстанция светлее больше не становилась. Видимо, ресурс магического исцеления был ограничен.
– Вот же чёрт! – выругалась Агата, запустив пальцы в свои волосы.
Она злилась на себя из-за своей беспомощности. Кровь кипела, сердце бухало в груди, по жилам струилась какая-то сумасбродная энергия – Агата жаждала действий. Но как помочь чародейкам? Что делать? Просто сидеть и ждать их возвращения – невыносимая пытка! А больше всего бесило неведение, которое приходилось заменять догадками.
* * *
Пантера и белый медведь нырнули в дверной проём, покинув «замок» Надзирателя. Они понимали: Стая их так просто не отпустит, погони не избежать!
И были правы.
Огромное чудовище внутри строения с чавканьем и хрустом начало распадаться на части. Отвалившиеся бесформенные куски плоти быстро трансформировались в псов, которые, не теряя времени, устремлялись к выходу.
Чародейки уже были за кованными воротами. После магического лечения Агаты рана на шее медведя затянулась, но не полностью – хлыст-язык нанёс слишком сильный урон. Да и Полина всё ещё ощущала ментальную боль. Агата сделала что могла, но у магического исцеления есть границы. Увы.
Пантера и медведь бежали через заставленную статуями площадь, когда из чёрной обители Надзирателя хлынул хрипящий буйный поток. Стаю бешеных псов подгоняли яростные вопли архонта: «Догнать сук! Догна-ать!..»
Узкий переулок. Трещина в земле. Облепленные паразитами люди-тени, которые в своей угрюмости не замечали ничего вокруг. Едкими волнами разлетался в хмуром пространстве скрежет колеса обозрения.
Полина чувствовала, что она больше не может быть пантерой. Боль сжигала звериные инстинкты, гасила порывы диких ветров. Человеческая суть рвалась наружу, подавляя сущность животную. И пантера сдалась, превратившись в женщину.
Белый медведь тоже трансформировался. Саяра, потирая раненую шею, уставилась на Полину и взгляд её был жёстким.
– Вот что, девчуля, – в голосе чародейки звенела сталь. – Здесь нам придётся распрощаться. Я задержу тварей, а ты беги. Беги со всех ног!
– Вы спятили? – опешила Полина.
– Цыц! – огрызнулась якутка. – Времени нет спорить! Они в спину нам дышат, – её голос смягчился, а во взгляде появилась мольба. – Беги, девочка, беги. Я чувствовала, что для меня это путь в один конец. Это моё искупление. И для меня это шанс, благо. Ты теперь знаешь, что Стая не неуязвима, и мы с тобой не зря сюда явились. А если не оставишь меня сейчас – мы проиграли и всё было напрасно. Так что беги! Сейчас же!
Полина колебалась, ощущая, как стремительно убегают драгоценные секунды.
– Я сказала – беги! – гневно топнула ногой Саяра, и подалась вперёд, словно собираясь ударить. – Они уже совсем рядом! Беги!
И Полина, проклиная себя и внутренне воя от отчаяния, бросилась прочь. Она знала, что никогда себе этого не простит, что будет грызть себя каждую минуту.
– Позаботься об Агате! – бодро бросила ей в след Саяра. – И не вздумай ни в чём себя винить, Синичка!
«Не вздумай ни в чём себя винить, Синичка» – те же слова, что перед смертью сказал ей Валера, мужчина, которого она любила. Полину буквально разрывало на части. Одна часть – безрассудная, смелая, гордая – требовала остаться и встретить смерть с честью. Но другая – здравомыслящая, холодная – гнала вперёд. Эту другую Полина ненавидела.
Прежде чем нырнуть в тёмный коридор подворотни, она оглянулась.
Саяра стояла по другую сторону площади – маленькая коренастая фигурка, от которой веяло мистической силой. Серебристые волосы, гордая осанка. Якутка улыбалась. Господи, она улыбалась и выглядела как дева цветущего Июня! Словно сама Природа омолодила её для последнего боя.
Это был один из тех сильных образов, что остаются с тобой навсегда, словно какая-то тайная личная благодать. Один из тех образов, что вызывают слёзы у стариков, обративших свой взор в прошлое: ведь это было когда-то, давным-давно, и больше никогда не повторится, потому что это неповторимо. Как детство, как первая любовь. Образ улыбающейся Саяры уже занял в сознании Полины главное место, будто близкая сердцу икона в красном углу.
Дева-Саяра вскинула руки, серебристые волосы взметнулись, и вот уже в конце площади стоит белый медведь.
– Прощай, Железное Лето, – прошептала Полина.
С тяжёлым камнем на сердце она оторвала взгляд от якутки и скрылась в подворотне.
* * *
Вот и они! Одиннадцать извергов.
Саяра знала, что живой ей из этого боя не выйти – с такой раной хоть немного бы продержаться, – но страха и каких либо сожалений она совершенно не испытывала. Напротив, внутри неё, наполняя теплотой, разливалось предчувствие грядущей свободы. Будто бы она стояла на пороге чего-то прекрасного, и оставалось лишь отворить двери и войти. И та тяжесть, что накопилась за годы жизни, упадёт с плеч чёрной плитой и рассыплется в прах. У Саяры хватало грехов, и погибнуть в бою с демонами ада – искупление, очищение. Более достойной смерти и придумать сложно. Потому и страха нет, потому сознание наполняется какой-то детской радостью. Так и должно быть, когда стоишь на пороге свободы.
Так и должно быть.
Ей вспомнилось, как она, давным-давно, сидела возле чистого журчащего ручья. Был разгар лета. Шмель жужжал где-то рядом. Воздух наполнял медовый аромат диких трав. Обычный день, один из множества таких же летних дней. Но именно тогда девочка-якутка почувствовала своё единство с Природой, ощутила себя частью этого мира. Именно тогда ей отчаянно захотелось учиться, познавать тайны леса. Детство перешло границу беспечности и вступило на территорию познаний. Окружающий мир больше не хотелось воспринимать как должное, его хотелось изучать.
Отринув боль, белый медведь бросился навстречу врагам.
Он чуял запах трав, слышал жужжание шмелей и пение птиц. А перед взором была девочка-якутка. Маленькая фигурка. Она шагала по узкой тропе к лесу. Сказочная Тайга ждала её, звала её.
Тайга, что учит магии только достойных.
Глава двадцать третья
В то время, когда в чёрной обители архонта разлетелась вдребезги ещё одна клетка, Полина, оббежав трещину, из которой с тонким свистом вырывались струи пара, нырнула в проём между домами. Над ней вились лярвы – паразиты чуяли, что она ранена, но слишком близко подлетать пока не решались, видимо, ожидая, что потенциальная жертва скоро совсем ослабнет.
Но сил у Полины ещё было достаточно. Злость питала её – топливо надёжное, неиссякаемое. Вот только в пантеру больше превратиться не получалось, а сильные кошачьи лапы сейчас были бы очень кстати, мигом домчали бы до заветной двери. Увы, большая чёрная кошка в логове подсознания зализывала раны и на зов чародейки не реагировала.
Тусклый холодный свет в окнах кособоких строений то загорался, то гас. К обшарпанным стенам жались люди-тени. В вечных сумерках, как жуткие существа из глубин океана, плавали мафлоки и лярвы.
Вот и мост через реку. А дальше – небольшая пустошь и широкие ступени длинной лестницы. Уже недалеко до двери. Только бы Стая не настигла! Только бы…
«Чёрт бы меня побрал! – мысленно выругалась Полина. – Накаркала!»
Она услышала сзади шум – словно множество мехов с хрипом втягивали и выдували воздух. Оглянулась на бегу – между домов мелькнуло что-то чёрное. Чудовищные псы! Совсем близко! Лярвы и мафлоки метались в воздухе, чуя угрозу. Даже люди-тени вышли из состояния безразличных ко всему амёб и теперь шарахались в стороны, скукожившись и затравленно озираясь.
Приказав себе не паниковать, Полина нырнула под мост, затаилась. Испарения реки окутали её кислотно-жёлтым саваном. Маслянистая субстанция в канале хлюпала, в ней гулко плескалось что-то сокрытое от взора.
Полина изо всех сил старалась блокировать тяжёлые мысли, но они всё равно прорывались как воины вражеской армии: «Саяры больше нет. Стая растерзала её…»
* * *
Агата ошарашенно смотрела, как в пиале Саяры совершенно чёрная жидкость забурлила, источая острый гнилостный запах, а потом в считанные секунды испарилась. Была, и нет!
Руки у Агаты онемели, холодок пробежал вниз по позвоночнику. Сглотнув подступивший к горлу горький комок, она как-то осторожно, словно увиденное могло обжечь роговицу, посмотрела на лежавшую на диване якутку.
Обожгло. Но не роговицу, а саму душу.
Якутка не дышала, и было в застывшей безмятежности черт лица что-то безвозвратное. То, что красноречивей всяких слов говорило: это всё. Земной путь закончен.
Вмиг лишившись сил, Агата соскользнула со стула, на коленях подползла к Саяре, взяла её за руку. Глаза щипало от слёз.
– Ну что же вы, а? Что же вы? – голос у Агаты был жалобный, словно у потерявшегося ребёнка. – Вы же волшебница… Как в сказке… Наколдуйте что-нибудь, вернитесь… Вернитесь, Саяра…
Она взглянула на Полину. Та полулежала в кресле, и дыхание её было ровным. Полина жива. Пока жива. Агата скривилась – за это промелькнувшее в сознании пораженческое «пока» она готова была самой себе лицо расквасить.
Никакого «пока»!
Полина жива! Точка!
И она вернётся.
С какой-то злостью Агата смахнула с глаз слёзы, поднялась и вернулась к столу. Её задача следить за пиалами! И пускай одна пиала уже пуста, а жидкость в другой мутная, и чёртов порошок больше не действует. Она будет следить за пиалами! Ведь она дала обещание чародейкам.
* * *
Полина верила, что мысль – материальна, а потому про себя повторяла: «Бегите мимо, ублюдки! Бегите мимо! Вы меня не видите, бегите мимо!..»
Она слышала шум наверху: хрипы, рычание. Но скоро всё стихло, Стая пересекла мост. Обошлось!
Но пока рано высовываться.
«Убегайте, твари… Подальше убегайте…»
Минута. Две. Пять. Десять. Пора!
Мысленно поблагодарив своё укрытие и густое испарение реки, Полина поднялась по склону канала и осторожно выглянула.
Люди-тени, паразиты, окна загораются и гаснут… Псов не видно. Но они наверняка где-то неподалёку. Ищут.
Полина заставила себя сконцентрироваться, собрать все силы в кулак. Ей предстояла рискованная затея – пробежать по мосту, пересечь пустошь, подняться по лестнице… Участок пути, где и спрятаться-то негде. Псы заметят – всё, конец. И человеком-тенью притвориться не получится, ведь она слишком яркая для этого выцветшего мира. Ей вспомнилась сказка «Гуси-лебеди», в которой отважную маленькую героиню преследовали злобные пернатые твари. Схожая ситуация. Вот только ту героиню от взоров тварей укрывали то печка, то яблоня, то молочная речка с кисельными берегами. А её, Полину, кто укроет? Хотя, речка – вот она, спасла как в сказке.
Выкинув из головы всю эту сказочную блажь, она сказала себе: «Будь что будет!» Поднялась на мост и, чувствуя себя мишенью в тире, побежала. Жить хотелось невыносимо. Никогда ещё так отчаянно не хотелось жить! Она бежала, слыша за спиной скрежет колеса обозрений, а в голове будто бы били барабаны – всё быстрее и быстрее. «Бам-бам-бам…» Словно внутри сидел погонщик галеры, задавая бешеный ритм.
Мост остался позади.
Полина оттолкнула преградившего путь призрачного мужчину – плевать, сейчас не до вежливости!
Вот и лестница. Длинная. Ужасно длинная. Огни окон наверху казались далёкими, точно звёзды чужой галактики.
Ещё немного порошка.
Нет, субстанция светлее больше не становилась. Видимо, ресурс магического исцеления был ограничен.
– Вот же чёрт! – выругалась Агата, запустив пальцы в свои волосы.
Она злилась на себя из-за своей беспомощности. Кровь кипела, сердце бухало в груди, по жилам струилась какая-то сумасбродная энергия – Агата жаждала действий. Но как помочь чародейкам? Что делать? Просто сидеть и ждать их возвращения – невыносимая пытка! А больше всего бесило неведение, которое приходилось заменять догадками.
* * *
Пантера и белый медведь нырнули в дверной проём, покинув «замок» Надзирателя. Они понимали: Стая их так просто не отпустит, погони не избежать!
И были правы.
Огромное чудовище внутри строения с чавканьем и хрустом начало распадаться на части. Отвалившиеся бесформенные куски плоти быстро трансформировались в псов, которые, не теряя времени, устремлялись к выходу.
Чародейки уже были за кованными воротами. После магического лечения Агаты рана на шее медведя затянулась, но не полностью – хлыст-язык нанёс слишком сильный урон. Да и Полина всё ещё ощущала ментальную боль. Агата сделала что могла, но у магического исцеления есть границы. Увы.
Пантера и медведь бежали через заставленную статуями площадь, когда из чёрной обители Надзирателя хлынул хрипящий буйный поток. Стаю бешеных псов подгоняли яростные вопли архонта: «Догнать сук! Догна-ать!..»
Узкий переулок. Трещина в земле. Облепленные паразитами люди-тени, которые в своей угрюмости не замечали ничего вокруг. Едкими волнами разлетался в хмуром пространстве скрежет колеса обозрения.
Полина чувствовала, что она больше не может быть пантерой. Боль сжигала звериные инстинкты, гасила порывы диких ветров. Человеческая суть рвалась наружу, подавляя сущность животную. И пантера сдалась, превратившись в женщину.
Белый медведь тоже трансформировался. Саяра, потирая раненую шею, уставилась на Полину и взгляд её был жёстким.
– Вот что, девчуля, – в голосе чародейки звенела сталь. – Здесь нам придётся распрощаться. Я задержу тварей, а ты беги. Беги со всех ног!
– Вы спятили? – опешила Полина.
– Цыц! – огрызнулась якутка. – Времени нет спорить! Они в спину нам дышат, – её голос смягчился, а во взгляде появилась мольба. – Беги, девочка, беги. Я чувствовала, что для меня это путь в один конец. Это моё искупление. И для меня это шанс, благо. Ты теперь знаешь, что Стая не неуязвима, и мы с тобой не зря сюда явились. А если не оставишь меня сейчас – мы проиграли и всё было напрасно. Так что беги! Сейчас же!
Полина колебалась, ощущая, как стремительно убегают драгоценные секунды.
– Я сказала – беги! – гневно топнула ногой Саяра, и подалась вперёд, словно собираясь ударить. – Они уже совсем рядом! Беги!
И Полина, проклиная себя и внутренне воя от отчаяния, бросилась прочь. Она знала, что никогда себе этого не простит, что будет грызть себя каждую минуту.
– Позаботься об Агате! – бодро бросила ей в след Саяра. – И не вздумай ни в чём себя винить, Синичка!
«Не вздумай ни в чём себя винить, Синичка» – те же слова, что перед смертью сказал ей Валера, мужчина, которого она любила. Полину буквально разрывало на части. Одна часть – безрассудная, смелая, гордая – требовала остаться и встретить смерть с честью. Но другая – здравомыслящая, холодная – гнала вперёд. Эту другую Полина ненавидела.
Прежде чем нырнуть в тёмный коридор подворотни, она оглянулась.
Саяра стояла по другую сторону площади – маленькая коренастая фигурка, от которой веяло мистической силой. Серебристые волосы, гордая осанка. Якутка улыбалась. Господи, она улыбалась и выглядела как дева цветущего Июня! Словно сама Природа омолодила её для последнего боя.
Это был один из тех сильных образов, что остаются с тобой навсегда, словно какая-то тайная личная благодать. Один из тех образов, что вызывают слёзы у стариков, обративших свой взор в прошлое: ведь это было когда-то, давным-давно, и больше никогда не повторится, потому что это неповторимо. Как детство, как первая любовь. Образ улыбающейся Саяры уже занял в сознании Полины главное место, будто близкая сердцу икона в красном углу.
Дева-Саяра вскинула руки, серебристые волосы взметнулись, и вот уже в конце площади стоит белый медведь.
– Прощай, Железное Лето, – прошептала Полина.
С тяжёлым камнем на сердце она оторвала взгляд от якутки и скрылась в подворотне.
* * *
Вот и они! Одиннадцать извергов.
Саяра знала, что живой ей из этого боя не выйти – с такой раной хоть немного бы продержаться, – но страха и каких либо сожалений она совершенно не испытывала. Напротив, внутри неё, наполняя теплотой, разливалось предчувствие грядущей свободы. Будто бы она стояла на пороге чего-то прекрасного, и оставалось лишь отворить двери и войти. И та тяжесть, что накопилась за годы жизни, упадёт с плеч чёрной плитой и рассыплется в прах. У Саяры хватало грехов, и погибнуть в бою с демонами ада – искупление, очищение. Более достойной смерти и придумать сложно. Потому и страха нет, потому сознание наполняется какой-то детской радостью. Так и должно быть, когда стоишь на пороге свободы.
Так и должно быть.
Ей вспомнилось, как она, давным-давно, сидела возле чистого журчащего ручья. Был разгар лета. Шмель жужжал где-то рядом. Воздух наполнял медовый аромат диких трав. Обычный день, один из множества таких же летних дней. Но именно тогда девочка-якутка почувствовала своё единство с Природой, ощутила себя частью этого мира. Именно тогда ей отчаянно захотелось учиться, познавать тайны леса. Детство перешло границу беспечности и вступило на территорию познаний. Окружающий мир больше не хотелось воспринимать как должное, его хотелось изучать.
Отринув боль, белый медведь бросился навстречу врагам.
Он чуял запах трав, слышал жужжание шмелей и пение птиц. А перед взором была девочка-якутка. Маленькая фигурка. Она шагала по узкой тропе к лесу. Сказочная Тайга ждала её, звала её.
Тайга, что учит магии только достойных.
Глава двадцать третья
В то время, когда в чёрной обители архонта разлетелась вдребезги ещё одна клетка, Полина, оббежав трещину, из которой с тонким свистом вырывались струи пара, нырнула в проём между домами. Над ней вились лярвы – паразиты чуяли, что она ранена, но слишком близко подлетать пока не решались, видимо, ожидая, что потенциальная жертва скоро совсем ослабнет.
Но сил у Полины ещё было достаточно. Злость питала её – топливо надёжное, неиссякаемое. Вот только в пантеру больше превратиться не получалось, а сильные кошачьи лапы сейчас были бы очень кстати, мигом домчали бы до заветной двери. Увы, большая чёрная кошка в логове подсознания зализывала раны и на зов чародейки не реагировала.
Тусклый холодный свет в окнах кособоких строений то загорался, то гас. К обшарпанным стенам жались люди-тени. В вечных сумерках, как жуткие существа из глубин океана, плавали мафлоки и лярвы.
Вот и мост через реку. А дальше – небольшая пустошь и широкие ступени длинной лестницы. Уже недалеко до двери. Только бы Стая не настигла! Только бы…
«Чёрт бы меня побрал! – мысленно выругалась Полина. – Накаркала!»
Она услышала сзади шум – словно множество мехов с хрипом втягивали и выдували воздух. Оглянулась на бегу – между домов мелькнуло что-то чёрное. Чудовищные псы! Совсем близко! Лярвы и мафлоки метались в воздухе, чуя угрозу. Даже люди-тени вышли из состояния безразличных ко всему амёб и теперь шарахались в стороны, скукожившись и затравленно озираясь.
Приказав себе не паниковать, Полина нырнула под мост, затаилась. Испарения реки окутали её кислотно-жёлтым саваном. Маслянистая субстанция в канале хлюпала, в ней гулко плескалось что-то сокрытое от взора.
Полина изо всех сил старалась блокировать тяжёлые мысли, но они всё равно прорывались как воины вражеской армии: «Саяры больше нет. Стая растерзала её…»
* * *
Агата ошарашенно смотрела, как в пиале Саяры совершенно чёрная жидкость забурлила, источая острый гнилостный запах, а потом в считанные секунды испарилась. Была, и нет!
Руки у Агаты онемели, холодок пробежал вниз по позвоночнику. Сглотнув подступивший к горлу горький комок, она как-то осторожно, словно увиденное могло обжечь роговицу, посмотрела на лежавшую на диване якутку.
Обожгло. Но не роговицу, а саму душу.
Якутка не дышала, и было в застывшей безмятежности черт лица что-то безвозвратное. То, что красноречивей всяких слов говорило: это всё. Земной путь закончен.
Вмиг лишившись сил, Агата соскользнула со стула, на коленях подползла к Саяре, взяла её за руку. Глаза щипало от слёз.
– Ну что же вы, а? Что же вы? – голос у Агаты был жалобный, словно у потерявшегося ребёнка. – Вы же волшебница… Как в сказке… Наколдуйте что-нибудь, вернитесь… Вернитесь, Саяра…
Она взглянула на Полину. Та полулежала в кресле, и дыхание её было ровным. Полина жива. Пока жива. Агата скривилась – за это промелькнувшее в сознании пораженческое «пока» она готова была самой себе лицо расквасить.
Никакого «пока»!
Полина жива! Точка!
И она вернётся.
С какой-то злостью Агата смахнула с глаз слёзы, поднялась и вернулась к столу. Её задача следить за пиалами! И пускай одна пиала уже пуста, а жидкость в другой мутная, и чёртов порошок больше не действует. Она будет следить за пиалами! Ведь она дала обещание чародейкам.
* * *
Полина верила, что мысль – материальна, а потому про себя повторяла: «Бегите мимо, ублюдки! Бегите мимо! Вы меня не видите, бегите мимо!..»
Она слышала шум наверху: хрипы, рычание. Но скоро всё стихло, Стая пересекла мост. Обошлось!
Но пока рано высовываться.
«Убегайте, твари… Подальше убегайте…»
Минута. Две. Пять. Десять. Пора!
Мысленно поблагодарив своё укрытие и густое испарение реки, Полина поднялась по склону канала и осторожно выглянула.
Люди-тени, паразиты, окна загораются и гаснут… Псов не видно. Но они наверняка где-то неподалёку. Ищут.
Полина заставила себя сконцентрироваться, собрать все силы в кулак. Ей предстояла рискованная затея – пробежать по мосту, пересечь пустошь, подняться по лестнице… Участок пути, где и спрятаться-то негде. Псы заметят – всё, конец. И человеком-тенью притвориться не получится, ведь она слишком яркая для этого выцветшего мира. Ей вспомнилась сказка «Гуси-лебеди», в которой отважную маленькую героиню преследовали злобные пернатые твари. Схожая ситуация. Вот только ту героиню от взоров тварей укрывали то печка, то яблоня, то молочная речка с кисельными берегами. А её, Полину, кто укроет? Хотя, речка – вот она, спасла как в сказке.
Выкинув из головы всю эту сказочную блажь, она сказала себе: «Будь что будет!» Поднялась на мост и, чувствуя себя мишенью в тире, побежала. Жить хотелось невыносимо. Никогда ещё так отчаянно не хотелось жить! Она бежала, слыша за спиной скрежет колеса обозрений, а в голове будто бы били барабаны – всё быстрее и быстрее. «Бам-бам-бам…» Словно внутри сидел погонщик галеры, задавая бешеный ритм.
Мост остался позади.
Полина оттолкнула преградившего путь призрачного мужчину – плевать, сейчас не до вежливости!
Вот и лестница. Длинная. Ужасно длинная. Огни окон наверху казались далёкими, точно звёзды чужой галактики.