Апофеоз войны

– Ты настоящий? – спросил Каша у пса.

Сальвадор поднял морду на человека. Потом тыкнулся в ноги, словно бы подгоняя.

– Да-да, идем, совсем уже холодно стало.

Каша побрел дальше. И вновь мысли. Закружили не хуже метели.

Получается, ехал он через ночь и буран совсем один. Поэтому и не спал. Поэтому и заплутал, устав до невозможности. А потом был Безымянный город.

Господи, неужели это все правда?! Неужели он сошел с ума? Если его больной разум смог так запросто выдумать эти четверых ребят, то не являются ли Глеб с Викой его очередной выдумкой?

От этой мысли старику стало не по себе. Он вновь остановился, теперь уже надолго.

«Нет! Этого точно не может быть! Это… Или может?»

Каша принялся вспоминать первую встречу, поход через кладбище, долину пауков, через которую они шли.

«Неужели и это все выдумка?»

Старику стало дурно. Он не готов был в это поверить. Если Глеб и Вика являлись всего лишь плодом его воображения, то где тогда вообще реальность?

«Нет, эти двое – точно не выдумка, – начал успокаивать себя Каша. – С чего тогда охотникам за мной бегать? Они же их искали. Значит, Глеб и Вика существуют на самом деле».

Но даже эти логические рассуждения не успокоили душу старика. Все вокруг вдруг стало таким зыбким и серым, словно чихни в любой момент – и осыплется штукатурка и покажутся поддельные картонные стены.

«А что будет за ними?»

«Сумасшествие», – сам себе ответил Каша.

Усилием воли он заставил себя идти дальше, не столько чтобы не замерзнуть тут самому, сколько чтобы не лишить жизни животное. На самого себя уже было абсолютно наплевать. А вот Сальвадора было жалко.

– Не бойся, дойдем, – бросил старик, потрепав пса за ухом.

Сальвадор дрожал всем телом и начал скулить.

– Верно говоришь, надо ускориться. Метель проклятая совсем глаза выстегивает, и мороз до костей пробирает. Что ты говоришь? Лапы мерзнут? Так и у меня мерзнут. Терпи. Вот дойдем до Андрюхи, там и отогреемся. И горяченького тебе нальем. Чай-то ты верно не любишь? А если сухарь хлебный в горячем размочить? Другое дело. И сала отрежем. Андрюха нас в прошлый раз угощал. Подозрительное оно, это сало, какое-то, если честно, но сейчас выбирать не приходится. Для согрева и оно пойдет. Вприкуску с горячей хлебной похлебкой. Верно говорю? А то! А я и от чего покрепче не откажусь. Спирту жахну, если Андрюха богат на него. Да одним стаканом не обойдусь. Тут два нужны как минимум, чтобы мозги прочистить. Иначе нельзя, брат. А потом спать ляжем. Без сна никак нельзя. Видал, какие фортеля мозги выкидывают? Вот уж не думал, что до такого докачусь!

Старик говорил и говорил, и этот треп помогал хоть немного отвлечься от всего произошедшего, а главное – не замечать безжалостно крепчающего мороза. Ноги выстыли и теперь совсем не ощущались. Вместо них в ботинки будто положили камней.

А до города будто бы и не сократилось расстояние, так и продолжал он стоять, вдали, дразня домами, в которых можно было укрыться от ветра, развести костер, придвинуться к нему поближе и уснуть. Сладко, крепко и без снов.

Старик вздрогнул. С трудом разлепил глаза – смерзлись ресницы.

– Не спать, брат! Не спать! – закряхтел он и вновь пошел. Заворчал в шутку на пса: – А ты чего молчишь, Сальвадор? Ты кусай меня, не бойся, да сильнее, прямо за ногу, а лучше за руку, чтобы знал старый, как на ходу дремать. Сонный-то я тебя не пойми куда приведу. Я ведь…

Договорить старик не успел. Сильный порыв ветра швырнул Кашу в сугроб. Пес тревожно залаял, вжался в снег.

Аркадий звонко рассмеялся.

– Видал, как он меня? Одним щелчком! Как пушинку! Словно невидимым тараном. А ну, чего испугался, хвост поджал, лохматый? Помогай выбираться.

Сальвадор подскочил к старику, вытянул его за шиворот из снега.

Каша застучал зубами, но улыбаться не перестал.

– Словно специально в сугроб меня швырнул ветер! Мол, нечего дурным мыслям в голове быть, гони их прочь! И в снег головой макнул!

Пес радости спутника не разделил и зарычал.

– Пошли, лохматый. Знаю, что мерзнешь. Совсем чуть-чуть уже осталось. Вон улица Тимофеевская виднеется, а значит, почти пришли. Только отряхнемся немного от снега.

Старик попытался встать, но не смог – не послушались ноги.

– Чего это? – сам себя спросил он.

И вновь попытался подняться.

Не получилось. Ноги вроде бы и гнулись, но как-то лениво, с неохотой, а колени и вовсе стали как каменные.

Пес гавкнул, но уже без ворчания, больше с тоской.

– Чего это? – повторил старик. – Не могу. Не выходит. Ноги совсем не слушаются.


И только теперь ощутил, до чего сильно они замерзли, от самых пальцев, до пояса. Пока шел, не обращал внимания, а как зашвырнуло в снег, так сразу и сообразил, что попал в переделку.

– Сальвадор, не могу, – устало произнес старик. – Никак не могу. Не слушаются ноги. Да и руки совсем застыли, ничего не чувствую, согнуть их не могу. Ты давай теперь один. Слышишь? Я – все. Отходился уже.

Пес вопросительно посмотрел на Кашу. Заскулил.

– Да ты не переживай. Иди вон к тем домам. Там по запаху почуешь Андрюху, он еще тот грязнуля, хех! У него будешь жить, он тебя в беде не оставит. Накормит, приютит. А по весне, когда оттает все, теплее станет, так ты его сюда приводи, пусть по-человечески меня захоронит, чтобы не на съеденье птицам оставлять. Ну чего ты смотришь на меня так? Иди давай. Иди же!

Но пес не двигался.

– Иди, кому говорю!

Сальвадор зарычал, но тут же принялся скулить.

– Ну чего ты, в самом деле? Ну не могу я уже идти! Ноги совсем замерзли. Видишь? А ты можешь. Так что вперед! Не дури!

Пес подошел к старику, схватил того за шиворот и потащил.

Получилось преодолеть метра два.

– Брось! Глупая это затея. Я тяжелый, тебе со мной не справиться. Только силы зря потратишь. Ты лучше побереги их для себя. А я старый уже.

Но Сальвадор уперся в снег передними лапами и вновь принялся тянуть старика. Фыркая и рыча, пес доволок старика до занесенного снегом дерева. Там остановились отдышаться.

– Ну чего ты упираешься? – вновь начал вопрошать Каша.

Пес зарычал, а потом и вовсе цапнул старика за руку. Аркадий не ожидал такого от зверя, и некоторое время удивленно смотрел на пса. А потом закивал:

– Верно. Верно делаешь. Кусай меня, дурака. Чего это я? Сдался? Ведь еще могу дышать, а значит, живу. А тут добровольно в могилу ложусь. Ну-ка, цапни еще раз, чтобы знал.

Пес лизнул пальцы старика, пригнул голову, чтобы Каша погладил его.

– Подсоби-ка. К дереву ближе. Попробую на него опереться, чтобы встать. А там видно будет.

Пес послушно доволок старика до ствола дерева. А потом встал рядом, с интересом поглядывая на то, как человек пытается встать. Получалось не очень. Сил хватало только на то, чтобы обнять ствол. Каша попытался подтянуться, но не смог. Чертыхаясь, старик вновь и вновь принимался за дело. В конце концов, такая невольная зарядка разогрела мышцы Аркадия и он застонал.

– Ноги отогреваться начинают! Болят неимоверно.

Наконец удалось подняться. Пошатываясь, старик не смел сделать шага, просто стоял, пытаясь привыкнуть к головокружению и слабости, которые захватили его полностью. Сальвадор нетерпеливо гавкнул.

– Подожди! – отмахнулся Каша, высматривая на дереве ветку покрепче. – Сейчас себе что-то вроде посоха сделаю, чтобы равновесие поддерживать. Тогда уж, так и быть, и пойдем.

Старик долго пыхтел, пытаясь сломить ветку. Сальвадор, уже начиная подпрыгивать от нетерпения, стал помогать своему спутнику. Вцепившись зубами в выбранный ствол, пес принялся тянуть его. Когда ветка была сломлена, оба – старик и пес – уже покрылись потом и изрядно разогрелись.

– А теперь пошли, пока тепло из тела не ушло! – поторопил своего четырехлапого спутника Каша. И забубнил себе под нос: – Вот ведь дурак я! Добровольно в могилу полез! Помутнение какое-то.

Пес припустил вперед, иногда оборачиваясь и следя за стариком – не отстает ли тот? Каша шел бодро, благо ветер немного стих и перестал валить сплошняком снег.

Первые пятиэтажки встретили путников привычными квадратами черноты вместо окон. Вся территория вокруг домов была завалена черными мешками. Пес недобро зарычал.

– Знаю, – похлопал собаку по плечу старик. – Знаю, что там. Не смотри туда, лучше ищи путь, где снега меньше.

Сальвадор залаял.

– Ну чего ты? – начал успокаивать его старик.

А потом вдруг понял, почему тот так нервно себя ведет. Прямо на них надвигалась черная тень, человеческая фигура.





Глава 13. Живые и мертвые





Третий день распространения


Максим первым вышел с территории базы. Остроушко топал позади, опасливо оглядываясь по сторонам.

Пикнул телефон. Огнев глянул на дисплей и как можно быстрее нажал на клавишу «Прочитать». Послание было от Большакова. С замиранием сердца парень надеялся, что это сообщение будет о его жене, о том, что с ней удалось наконец связаться и она в порядке.