Апофеоз войны

– Хорошо, – спокойно ответил Кузьмин. И с прищуром глянул на подопечного шефа: – Что-нибудь еще?

Своркин хотел сообщить про обязательную защиту, чтобы не подвергать жизни бойцов опасности, но промолчал, вдруг обрадовавшись внезапно подвернувшейся возможности отомстить за свое унижение.

– Нет, больше ничего.

«Будет вам уроком, уроды! Все время надо мной смеетесь. Вот теперь посмотрим, у кого шутки веселее! – про себя подумал Своркин и пулей вылетел из комнаты. – Одним больше – одним меньше. Какая разница?»





Глава 4. Причастие





Два года после Судного дня


В мутном сумеречном небе летел ворон – против ветра, еле справляясь с ним. Взмывая вверх, словно хороший пловец, замирая на мгновение и вновь ныряя под гребень воздушной волны, уходя от потока, он безудержно продвигался вперед. Каша невесело улыбнулся. Птица напомнила ему самого себя. Точно так же и он мчался к цели, наперекор смерти, наперекор судьбе. А можно ли по-другому? Другого-то и нет пути. Сдавшиеся и плывущие по течению – уже давно мертвецы.

А еще эта птица напомнила ему того вожака стаи, который спас ему жизнь. Если бы не тот ворон, самоотверженно бросившийся сквозь стекло его темницы к ключу, отпирающему замок, где бы теперь был старик? Скорее всего, давно бы покоился в земле – охотники, схватившие его, на такие мелочи, как жизнь простого, ничем не примечательного человека, не разменивались. Продержали бы немного, провели свои жуткие эксперименты – и в расход.

Старик тяжело вздохнул. Сбежать из логова врага у него получилось. Да только друзья до сих пор там. Глеб и Вика, эти совсем еще юные жители нового рухнувшего мира, остались в лапах зверя.

«Поэтому я все еще жив, – сам себе напомнил Аркадий. – Чтобы спасти ребят. Доберусь до Мертвого города, найду Андрея и постараюсь уговорить помочь мне. А если не получится… если не получится, то возьму у него хотя бы оружие, благо этого добра у того в достатке, найду машину и вернусь в их логово. Чего бы мне это ни стоило».

Каша тяжело вздохнул, повернул лицо навстречу стылому ветру. Думать о том, какие реально у него есть шансы одному одолеть целую ватагу профессионалов, не хотелось.

Возле дороги возвышался тополь, рогато топорща ветки, раскачиваясь на ветру сурово и неохотно. Возле дерева стоял Марио, курил и одновременно справлял нужду. Чем-то он был похож на этот тополь – такой же могучий и одинокий. Остальные его спутники, кроме Нерона, отправившегося за дровами, остались в машине, сонные и злые, жмущиеся к печке. Пес тоже остался в тепле.

Они остановились возле небольшого пролеска – набрать дров, размять затекшие мышцы, справить нужду. Хрустя суставами, Нерон вышел первым, с присвистом вдохнул полной грудью морозный воздух и тяжело, словно проснувшийся раньше времени от спячки медведь, пошел в глубь леса – собирать ветки. Следом спрыгнул Марио. Насвистывая задорную мелодию, парень направился к тополю.

Третьим, кто рискнул покинуть теплый салон «уазика», был Каша. В туалет он не хотел, да и мышцы не так уж сильно и устали. Но сидеть в грязно-сером, пахнущем бензином полумраке не хотелось. Насиделся. В тот раз, когда их схватили охотники, натянули мешки на головы и везли, казалось, целую вечность, в свою бетонную цитадель зла, нахлебался он этого мрака до самого конца своей жизни. Хотелось увидеть свет. Белый, чистый.

Старик огляделся. Все было в снегу. И даже тени от деревьев были съедены его белизной. Покой. Покой наполнял собой пространство до самого горизонта, укрывал, словно саваном, возвышенности, пригорки, равнины, низменности, редкие деревца, кусты. Назойливый гул, оставшийся после утомительного грохота движка машины, постепенно таял, оставляя вокруг абсолютную тишину.

Но даже здесь, в этом царстве упокоения, Каша выцепил взглядом то, что будто неприятным холодным осколком стекла резануло сердце. Еще не заметенный окончательно, возле низко стелющихся по земле колючек, лежал на правом боку покойник. И не понятно было, как он тут вообще оказался, в этой безжизненной пустыне.

По нервам стегануло подсознательное ощущение смертельной опасности. Каша шмыгнул носом, сделал два неуверенных шага к покойнику. А вдруг зомби?

– Жмур, – словно прочитав его мысли, пробасил Нерон, выныривая из леса. В руках он держал большую охапку веток.

– А если…

– Не, этот точно не встанет, – уверенно заявил здоровяк, высыпая дрова возле машины. – Промерз до костей.

Аркадию стало не по себе. Он еще раз глянул на тело и только сейчас обратил внимание, как над мертвецом змеится искажениями воздух, сочась неживым светом. Аномалия. Старик мысленно прикинул: «Сколько отсюда до Зоны? Прилично будет. А аномалии уже и сюда проникли. Если болезнь окончательно не уничтожит все человечество, то за нее это сделает Зона, выпустив на волю всех своих питомцев, словно в отместку за все, что люди творили с ней безнаказанно столько лет».

Подошел Марио. Плавя руками горсть снега и обмывая образовавшейся водой руки, спросил:

– А кстати, кто-нибудь знает, почему они выходят из Зоны? Ведь раньше, еще до Судного дня, только там и были замечены?

– Ясно почему, – хмыкнул Нерон, вновь направляясь к лесу. – Ноосфера нарушена, вот и лезут.

– Что? Какая еще ноосфера? – не понял Ник.

– Это такая оболочка планеты и околопланетного пространства, которая несет на себе печать разумной деятельности человека, след его разумности, – с умным видом пояснил Вовка, смерив собеседников таким взглядом, будто те были несмышлеными малышами. – Людей нет, ноосфера истощена, превращается потихоньку в некросферу. Вот они и лезут сюда.

– Ноосфера, некросфера, – высунул голову из машины Изолента. – Опять свои бредни вещаешь?

– Не бредни это!

– Бредни! «След разумности»! Ишь, какие слова знает! Вон, погляди на след разумности, в снегу лежит.

– Да ну тебя, алкаш!

– Сам дурак!

Изолента вылез из машины, поежился, попрыгал. Заметил дрова, схватил пару веток потолще и вновь спрятался в «уазике».

Летевший против ветра ворон хрипло каркнул.


«Тревога, поднятая птицей, живущей рядом с человеком, рождает тревогу и в душе человека», – подумал Каша, глядя на ворона. Птица была явно больна: часть оперения вылиняла, а черные бусинки глаз уже начали наливаться молочной белизной.

«Не жилец», – понял старик.

– Бреднями он мои слова называет! – обиделся Нерон. – Вон старик сейчас такого наговорил, что-то никто за бредни не принял. А мои слова – и сразу бредни.

– Я правду сказал, – не сдержался Каша.

– Ага, как же, – хмыкнул смуглый здоровяк и, не дожидаясь ответа, вновь ушел в лес.

– Не держи на него зла, – посоветовал Марио, подойдя ближе к старику.

– Вы мне не верите?

– Почему? Я – верю. Это просто Нерон у нас такой подозрительный. Он к любым историям со скептицизмом относится. Так что не бери в голову.

– Послушай, Ник. – Каша не знал, как начать этот непростой разговор, о котором думал последние пару часов. – Мне бы… вот если бы…

– Мы не сможем тебе помочь, – тихо сказал Марио, сразу поняв, что хочет сказать старик.

– Но там ведь в заложниках люди!

– Даже если и так… Ты же сам сказал, что эти – как ты их называл? охотники? – ищут лекарство от болезни. Ведь это даже хорошо. Нам, конечно, оно не нужно, нас эта беда прошла стороной, но ведь остальным надо помочь.

– А ты бы добровольно пошел к ним в лабораторию? Для опытов? – внезапно едко спросил старик, в упор глядя на Марио. – Согласился бы помочь остальным? Ведь ты же не болеешь. У тебя иммунитет. И у твоих друзей.

Марио посмотрел на Кашу. Старик, как ни старался, не смог прочитать в его глазах никаких эмоций. Аркадий даже повторил свой вопрос:

– Пошел бы добровольно под нож?

Но и тогда взгляд парня остался безжизненным.

– Нет, – наконец ответил Ник. – Не пошел бы.

– Тогда чего говоришь и решаешь за всех? – старик разозлился.

Ему хотелось упрекнуть парня в том, что он стоит здесь перед ним и не хочет помочь, словно бы иммунитет Марио и его друзей был чем-то плохим. Каша и сам сразу понял, что все претензии к Нику были какими-то детскими, и еще больше разозлился – от беспомощности.

– Я ни за кого не решаю, – спокойно ответил Марио. – Только за себя. А если пытаешься других подговорить штурмовать неведомую базу неведомых охотников – вперед, я не против. Но парни не согласятся. Это уж поверь моему опыту.

Каша и сам знал, что никто не согласится, – хватило того непродолжительного общения, чтобы понять, что среди новых знакомых помощников не найдется. Их все устраивало в этой новой жизни. Согласились подбросить до Мертвого города – и на том спасибо.

– Ладно, – вздохнул старик. Злость быстро отступила, оставив в душе неловкость, пустоту, горечь. – Ты уж прости меня, что нагрубил. Сам понимаешь…

– Нормально все, старик, не извиняйся. Если хочешь – поехали с нами?

– Нет, – отрезал Каша. – Друзей не брошу.

– Как знаешь. Тебе решать.

– Полезайте в машину, – крикнул Нерон, выходя из леса с новой порцией дров. – Скоро двинем в путь. Да ветки прихватите, что у машины оставил. А то все за вас делай – и печку топи, и дрова носи, и машину рули, и перекус организуй. Кстати, о еде. Слышь, Автомат, – обратился он к Леве, – пожрать бы.

– Сухарей не дам! – высунул тот нос из машины. – Не положено.

– Эх, зря мы тебя завхозом сделали, – вздохнул здоровяк и повернулся к Марио. – Слышь, Ник, может, переизберем завхоза? Этот голодом держит всех, иуда! Помрем ведь!

– Без еды можно месяц жить, – заметил Лева.

– Какой еще месяц? Нет, ты слышал, Марио, что он там гутарит?!

– Все правильно, Автомат, говоришь! – кивнул рыжему товарищу Ник. Сказал Нерону: – У нашего завхоза все по нормам. Если бы не он, давно бы запасы проели свои и сидели бы голодные. А так – какой-никакой, а обед всегда есть.

– Да какой это обед? – вздохнул Нерон, потупив взор. – Четверть пайки – разве с этого наешься? А мне витамин нужен! Мне углевод необходим!

– Ну все, хватит ныть! – не вытерпел Автомат. – Курятину будешь?

– Да какая это к черту… ладно, буду, – вздохнул здоровяк, поглядывая на деревья, словно что-то там высматривая. – Жрать захочешь – и не такое будешь лопать!

Автомат вышел из машины, размял затекшую шею.

– Панталонник немецкий! – выругался Нерон, погрозив кулаком.

– У меня польские корни.