Аномалия

Аня Штейн,

Отдел расследований





* * *


Суббота, 26 июня 2021 года, 23 часа.

База ВВС Макгуайр

Генерал Сильверия положил пульт на стол, но текст из “Нью-Йорк таймс” так и висит на экране.

– Статья будет выложена в интернет через час, не спрашивайте меня, как это удалось АНБ, но они дали нам право первой ночи. Не прошло и двух дней. Вряд ли можно было надеяться, что огромный “боинг” и двести его пассажиров долго будут оставаться незамеченными.

– Слухи очень быстро распространяются в сети. Там уже пятьсот упоминаний, и их число растет, – заметил Брайан Митник. – По согласованию с “Эр Франс” мы уничтожили в системе бронирования оригинальные файлы пассажиров, летевших рейсом десятого марта, и заменили их фиктивным списком. Сейчас мы работаем с основными поисковиками авиабилетов, удаляем следы бронирования. Хотя информация о пассажирах этого рейса пока никуда не просочилась, уже появляются сведения об арестах, которые проводятся по всей стране.

– Формально говоря, – возразил Сильверия, – это не аресты, а “меры, принимаемые в интересах национальной безопасности”.

– Кстати, куда забирают всех этих людей? – спросил Эдриан.

– ФБР и АНБ привозят их сюда в черных неприметных пикапах, – раздраженно буркнул генерал. – Это не самая блестящая идея ваших агентств, Джейми и Митник, извините, конечно.

– Извините, конечно, и меня, генерал, но я тоже позволю себе одно замечание, – парировал агент АНБ. – Не самая блестящая была идея собрать этих людей в одном месте, в холле H. Некоторые пассажиры узнали друг друга… Теперь они все в курсе, что летели одним рейсом “Эр Франс” в марте… И чего только они не воображают – вирус, присутствие среди них террориста…

– ФБР прислало своих психологов, – сказала Джейми Пудловски, – для участия в очных ставках… Надо их подготовить к встрече с… двойником.

– Конечно, – вздохнул Сильверия. – Нельзя же расстрелять двести сорок три человека из ангара… А жаль, правда, Митник, но ничего не попишешь.

Агент АНБ поморщился:

– CNN, CBS и Fox отправили сюда по небольшой бригаде журналистов со спутниковыми тарелками, сэндвичами и горячим кофе. Добавлю, что в вечерних новостях CBS Элейн Кихано пригласила под финал выпуска раввина и пастора. Они сказали, что Белый дом созвал представителей религиозных общин для обсуждения “природы души” и что вскоре следует ожидать важного заявления.

– Спорим, это был либеральный раввин, – хмыкнула Джейми Пудловски. – Его хлебом не корми, дай мелькнуть на экране. Мало того, несмотря на наши требования абсолютной конфиденциальности, NBC сообщила сейчас не просто об исчезновении нескольких выдающихся ученых, но и о том, что некоторые из них находятся тут…

– У журналиста два врага: цензура и информация, – нравоучительно заметил Митник. – И это только начало…

– Это не начало, а конец, – отрезал Сильверия. – Надо побыстрее организовать очные ставки между пассажирами мартовского и июньского рейсов. Завтра, в воскресенье вечером или в крайнем случае в понедельник утром, армия передаст всю эту братию ФБР. Для вас это не проблема, Джейми?

– О чем вы, генерал. Я не знаю ни одной проблемы, которая устояла бы против отсутствия решения.





Часть третья

Песнь небытия (после 26 июня 2021 года)




Ни один писатель не пишет книгу для читателя, ни один читатель не читает то, что написал писатель. Они могут совпасть разве что в финальной точке.

Виктøр Месель,

Аномалия





Близкий контакт второй степени




Воскресенье, 27 июня 2021 года.

Париж, улица Лафайет


Его ущипнули за щеку, и Блейк очнулся на холодном металлическом стуле, голый, связанный, с кляпом во рту. Профессиональная работа – его хоть и не прикрутили намертво к стулу, пошевелиться он не в состоянии. Эта скромная, функциональная обстановка хорошо ему знакома – он у себя дома, на улице Лафайет. Он даже узнал изоляционную ленту, которой его обмотали, этот прочнейший скотч он купил еще в апреле. Блейк с трудом вспоминает, что стоило ему войти в квартиру, как он почувствовал болезненный укол в затылок и тут же вырубился.

Это бывшая спальня, тут еще осталась узкая кровать. Дверь из нее ведет прямо в ванную комнату с большой эмалированной ванной. Но это не дизайнерский ход, как можно было бы предположить, – такое решение продиктовано прежде всего практическими соображениями. Он не в силах повернуть голову, да и зачем, он и без того понимает, что все пространство вокруг затянуто защитной пленкой. Блейк Марч – назовем его так – не сомневается, что дело плохо. Справа от него завершающим штрихом декорации, достойной сериала “Декстер”, мерцают три десятка хирургических инструментов: скальпели, ланцеты, бистури, электропилы, ножницы, напильники – их он тоже узнал. Многие из них ему так и не пригодились, вот, например, черепная дрель, хотя нет, он все же испробовал ее на мозговых косточках. Ему не страшно, видимо, сказывается расслабляющее действие впрыснутого ему мидазолама, побочный эффект.

Блейку понадобилось несколько секунд, чтобы опознать мужчину в комбинезоне, который стоит перед ним и смотрит из-под защитного козырька, как он приходит в себя. Он таращит глаза от изумления. Изумление – еще слабо сказано. Они долго вглядываются друг в друга. Блейк Джун наблюдает за своим пленником. Три дня он размышлял, рассуждал, но так и не нашел объяснения. Впрочем, абсурд не отменяет здравого смысла, так что пришлось расставить ловушку. Другого выхода не было. Муха по своей воле не пойдет на свидание к пауку.

Блейк Марч начинает внезапно биться, мычит, стонет, бормочет что-то из-под повязки, но Блейк Джун, не вынимая кляпа, говорит ему прямо в ухо сдавленным голосом:

– Я не собираюсь произносить речи. Ты не в курсе, что происходит, я тоже. Какая разница. Я это ты, а ты – это я. И второй лишний, мы не можем существовать вдвоем. Сам понимаешь.

Блейк Джун берет карандаш, блокнот и садится перед включенным компьютером.

– Номера моих банковских счетов были изменены. Тобой конечно же, так как я сам делаю это раз в три месяца. Ты ведь знаешь, как запоминать пароли… Кивни, если “да”.

Блейк Марч кивает. Что только он не передумал, допустил даже, что все это ему снится, такой вот до ужаса реалистичный кошмар.

– Я сейчас зайду в свой интернет-банк и буду по очереди называть тебе цифры и буквы, а ты подтвердишь кивком. При первой же ошибке я вырву тебе ноготь, после второй – раздавлю фалангу. И так далее. Я не знаю, кто ты, но, наверное, у нас с тобой одинаковые воспоминания. Помнишь контракт в Амьене два года назад? Кивни, если “да”.

Марч кивает. Он помнит… Там бы и албанцы справились, но либо у клиента не было выхода на них, либо он слишком их боялся. Это оказалось так чудовищно, что он чуть было не отказался. Колени проколоты, локти разбиты, пальцы отрезаны, язык и член отрублены, барабанные перепонки продырявлены, и на десерт – вишенка на пироге – кислота в зрачки. Чтобы получить вторую половину из семидесяти тысяч евро, тому типу нельзя было позволить умереть.

Джун продолжает:

– Ты бы поступил точно так же на моем месте. Тем более что ты и есть на моем месте.

Марч, прищурившись, взглянул на него. Блейк Джун улыбается, и в его улыбке не чувствуется жестокости. Скорее похоже на смущение. Ему не понравилось в Амьене. Перебор.

– Если ты не сделаешь ни одной ошибки и я верну себе все счета, мы обсудим будущее, посмотрим, вдруг договоримся. Понял?

Марч кивает, и Джун вспоминает слова Аль Капоне: добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом.

– Ну, поехали. Первый Карибский инвестиционный фонд.

Марч кивает. Он закрывает глаза, сосредотачивается и думает о полудюжине розовых фламинго, летящих ночью над Альпами.

– Первый знак. Буква? Ок. Строчная? Заглавная. До “Л”? Нет. До “Т”? Хорошо. Л М Н О П… П?? Отлично.

Блейк пишет “П”.

– Второй знак. Буква? Нет. Цифра. Да. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть.

Кивок.

– Шесть. Да?

Кивок. Блейк пишет “6” после “П”.

Четверть часа спустя Блейк Джун получает доступ ко всем счетам и снова меняет пароли, следуя тому же принципу. По одной фразе на каждый счет, главное, чтобы их легко было выучить. Для Карибского инвестиционного фонда это “Появляются шесть птиц розового цвета”. Вроде полная нелепица, но пишется это “П6прц”, так что достаточно вспомнить шесть фламинго. Следующая – для Международного банка Латвии: “Они летят по черному небу из Венеции в Париж”. “ОлпчниВвП”. И т. д.

Потом он таким же образом выяснил новые логины и пароли для входа на свой сайт в даркнете и даже код, тоже измененный, своего мобильника. Прочитав историю сообщений, он обнаружил по календарю, что он – ну, “Джо” – ужинал несколько раз с неким Тимоти, о котором он пока ничего не знает. Но Джун не настолько любопытен, чтобы содрать скотч с губ Марча.

Нет, он не боится, что тот позовет на помощь, они оба знают, что звукоизоляция тут прекрасная, всех четырех стен, пола и потолка. Просто он не может допустить, чтобы в его душу закралось хоть малейшее сомнение, не хочет колебаться ни минуты.

Когда Джун встал, Марч сразу обо всем догадался. Понятное дело, он бы повел себя так же. Он закрыл глаза, ему очень хочется, чтобы все закончилось побыстрее. Джун неторопливо зашел ему за спину, ввел в затылок дозу пропофола, и через несколько секунд Марч вырубился. Зачем лишние страдания, Блейк не так сильно себя ненавидит. Минута-другая, и инъекция кураре остановит сердце Марча. Сон – брат возлюбленный смерти, это еще Гомер сказал.

Блейк – теперь его уже не с кем путать – перерезал изоляционную ленту, поддерживая падающий труп. Он аккуратно сложил одежду Марча – в конце концов, у них один размер, – положил тело в ванну головой вниз, включил душ, рассек ему горло и подождал, пока вытечет вся кровь. Промыл покойнику пальцы кислотой, чтобы уничтожить отпечатки. Затем осторожно, при помощи костной электропилы, расчленил тело, внимательно следя за тем, чтобы не оставить ни одной четко идентифицируемой человеческой конечности, например кисти или ступни. Ему, конечно, не хватает опыта. На спине, на своей спине, он заметил родинку, которую никогда раньше не видел, с неровными контурами. Надо будет за ней понаблюдать. Отсекая член, свой член, он не смог, несмотря ни на что, сдержать дрожь отвращения. За три часа Джун заполнил сотню герметичных морозильных пакетов. Осталась только голова.

Черт. Пластырь.

Чуть не забыл. Удар копытом. Рано или поздно Флора обратит на это внимание. Он отодрал со лба Марча квадратную липучку – рана уже почти зарубцевалась, – надрезал себе кожу скальпелем, чтобы будущий шрам выглядел правдоподобно, продезинфицировал его, залепил пластырем. Потом окунул голову Марча в заранее приготовленный таз с кислотой – и вот уже кожа расслаивается, от нее поднимаются завитки азотного пара.

Семь вечера. Блейк закончит завтра. Он тщательно вымыл ванную комнату, снял прозрачную пленку – она почти не забрызгана, и аккуратно скатал ее. Тут он перемудрил: в конце концов, даже если эту кровь когда-нибудь и найдут в его доме, то это же его кровь. Он побросал мешки в ванну. Их оказалось меньше, чем он ожидал. Восемь чемоданчиков, четыре поездки.

С одноразового телефона он посылает сообщение тайному получателю:

Восемь брусков, “Тоталь” Клиньянкур.



Ответ приходит немедленно:

Ок. Среда, три часа.