Ангелы по совместительству. Проводы империи
Часть 24 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я знаю, где найти воду! Но сначала…
Обыск лагеря изгоняющих был сделан быстро, но профессионально. Сняли с ворот медные светильники (понравилась форма), выломали из стен заготовки под печати, все равно не используемые по назначению, где-то откопали шесть штук фарфоровых ваз весьма изысканной формы (подозреваю – рукомойники), Шаграт вынес из домика местного начальства цветные коврики, в кабинете главного босса отыскался халтурно замаскированный сейф. Монеты, письма, свитки с печатями, какие-то бляхи – все отправилось в мешок. Я повертел в руках и добавил в кучу три книги с черепами и костями на обложках (содержимое – выдеру, а переплет использую под дневники). Сваленным в кучу останкам устроили крематорий (есть в боевой магии проклятия, от которых даже кости горят как трут). Серьезно обсудили возможность снести все это убожество до основания, но тут из города приперся какой-то унылый тип и стал раскладывать в пыли на дороге золотые монеты, цепочкой, уводящей вдаль (как бы намекая). Дождались, когда размер выкупа перевалит за третью сотню, и собрали все.
Ли Хан, наблюдавший за творящимся шабашем с омерзением, тщетно пытался испортить нам настроение:
– Почему вы решили, что власти не смогут призвать вас к порядку силой? Вот вы тут безобразничаете, а они там – готовятся!
– Забей и забудь! Сильных черных тут не может быть в принципе. – Я потыкал пальцем. – Смотри, они живут в КАЗАРМЕ! А до обучения допускают только самых ПОСЛУШНЫХ!!! И еще удивляются, что у них уровень выше четвертого не поднимается – все, кто сильнее, дохнут еще на обретении. Потому что вот, – указал я на догорающий погост. – Черные, конечно, одиночки, но люди же! Даже мы не можем спокойно относиться к смерти себе подобных, иначе не существовали бы до сих пор. Здешняя система идеальна для того, чтобы выкосить носителей черного Источника, не допуская бунта. Возможно, у них получилось бы, но нежити успеют первыми.
– Возможно, черные должны…
– А нежити тебе что-нибудь должны? Так пойди и стребуй!
– И что вы предлагаете сделать?
– А почему мы должны что-то делать? Тьфу на них! Мы едем в Кунг-Харн!!!
За бериллами, и заберем их все до единого, ничего не оставим!
Мы демонстративно проехали по убогому прибежищу са-ориотских колдунов, вызывающе ревя моторами и походя снеся несколько заборов (грузовики не вписывались в поворот). Городишко словно вымер, ни одного желающего оскорбить нас взглядом, тем паче – возмутиться, нам не встретилось. Мы долили в радиаторы воды из фонтана на центральной площади, от души плюнули в него и уехали с сознанием выполненного долга.
Часть четвертая
Покой и воля
Ссора двух черных магов – стихийное бедствие, а если помирятся, то вообще армагеддон.
Глава 1
Не так Су’Никар представлял себе возвращение в Тусуан, не так. Он, конечно, не ожидал цветов и песен, но полагал, что за недостачу лошадей Ана’Рассе будет отчитываться сам. Вместо этого лидер отряда, задрав хвост, умчался на доклад к Наместнику, и все хозяйственные хлопоты легли на плечи Су’Никара.
Хлопоты, а еще – новый пастырь, таскающийся за отрядом хвостиком, но при любой попытке заговорить шарахающийся прочь. Видать, решил, что ужасные колдуны его коллегу съели. И видят боги, если Су’Никар сегодня не пожрет нормально, так и произойдет.
Последние метры пути давались мучительно – все в горку да в горку. Лареш, единственное в Тусуане поселение черных, манил впереди, однако именно сейчас слабость была недопустима: стоит позволить подчиненным улизнуть с вещами, и считай, что подарил – все, что удается донести до дому, черный считает своим законным трофеем. А за утрату объясняться кому?!! Су’Никар рыкнул на обнаглевшую молодежь и твердой рукой повел отряд к хранилищам, сдавать скотину и амуницию. И вот только там, слушая краем уха привычно бухтящего хозяйствующего, Су’Никар начал понимать – с городом что-то не так.
Сквозь пелену раздражения и усталости просачивались мелкие странности, отклонения от привычного хода вещей. Например, то, что в конюшне практически нет взрослых, тем не менее оставленные без присмотра ученики гребут и скребут как очумелые (готовятся, что ли, к чему?). Внезапно припомнилось, что стражники на въезде в город караулили шлагбаум впятером, причем именно караулили, а не кемарили в тенечке. Да и барыг, всегда первыми вылезающих навстречу возвращающимся отрядам, видно не было. Когда хозяйствующий спокойно, без воплей и разбирательства, расписался за утрату двух лошадей и шлепнул на приходный лист замысловатую печать, Су’Никара охватило легкое беспокойство.
Где все? Ночных гостей изгоняющий не чувствовал, а другого повода бросить работу на подмастерий не видел. И не поймешь: то ли Наместник всех со службы отпустил, то ли всеобщую мобилизацию объявили. А может (есть в мире место чуду!), проверяющие с юга приехали?
Нервозность командира передавалась отряду – подчиненные крутили головами, ученики уже вовсю шушукались с конюхами (им можно – статусом они не рискуют), а вот вожаку требовалось отреагировать на вызов вне зависимости от обстоятельств (продемонстрировать, так сказать, уверенность в себе).
Су’Никар нахмурился. Что могло всех так торкнуть? В голову лезли предположения, все как одно – безумные. Стараясь выиграть время, изгоняющий вышел на улицу и напряг память, пытаясь воскресить в уме проделанный путь, любые встреченные на дороге странности. Что-то ведь бросилось ему в глаза… На повороте – широкий след, смятая большим полукругом трава, обтрепанные ветки разросшихся у дороги кустарников… Довольно высоко, надо сказать, обтрепанные, выше, чем от телеги.
Су’Никар прикинул время, возможный маршрут и поймал за шиворот ближайшего конюха (запечатанного малолетку, из безнадежных):
– Тут на днях два больших грузовика не проезжали?
Мальчишка лихорадочно закивал, потрясенный его проницательностью. Су’Никар брезгливо оттолкнул мелкого.
– Что-то мне уже домой не хочется. – С’Анишу погладил раненое плечо.
Су’Никар расправил плечи:
– А вот я – пойду!
И пошел, потому что бегать от неприятностей недостойно изгоняющего. Кроме того (следует посмотреть правде в лицо), податься им все равно больше некуда.
Хранилище амуниции было последним зданием на его пути, построенным с оглядкой на Уложение (и двойной защитой – без нее никак, когда рядом живет такая гопота). Миновав добротные ворота, дорога вздыбливалась подобием брусчатки, а дальше, за невидимой линией несуществующей ограды, начинался разноцветный хаос построек, в которых только наметанный взгляд изгоняющего мог признать человеческое жилье.
Стражники у шлагбаума поглядывали на вновь прибывших с заговорщицким видом. Су’Никар скрипнул зубами и ни о чем не спросил: по́шло любопытничать – недостойно боевого командира. Лареш – это вам не Крумлих и даже не Суроби-хуссо, тут параграфами Уложения не отделаешься. В городе практиковался свой, совершенно непонятный для посторонних этикет, ревниво хранились традиции, для обычного са-ориотца выглядящие как подсудная ересь. Каждый из почти тысячи обитавших в Лареше черных точно знал, что может себе позволить, когда и по отношению к кому, причем никакой связи с Уложением это знание не имело. Нельзя сказать, что пастыри ни о чем не догадывались, но… Последний случай «боевого безумия» среди местных случился десять лет назад, несмотря на обилие полудиких новичков и общие для всей империи сложности (своего рода достижение!). Наверное, поэтому Лареш и не трогали.
Существовал ли при закладке тусуанского питомника какой-либо план, никто доподлинно не знал, но по прошествии множества лет нескольких пожаров и одного землетрясения всякие следы разумного замысла поселение черных покинули. Главная улица лихим зигзагом распихивала дома, в стороны от нее разбегались переулки и лестницы, про которые невозможно было сказать, кончаются ли они тупиком или пронзают город насквозь. На весь Лареш приходилось три официальных почтовых адреса, поэтому вывесками и нумерацией домов никто не заморачивался. Говорите, неудобно? Кому? Свои дорогу и так знают, а чужим скидок не полагается. Зато изгоняющие в форме (любой степени затасканности) чувствовали себя в Лареше хозяевами жизни и имели уважение.
Су’Никар быстро научился принимать здешние порядки как нечто само собой разумеющееся, но сегодня шел по знакомым улицам, словно по проклятым руинам – упругим скользящим шагом. Лареш гудел, как опрокинутый медведем улей, однако уловить, что в ритме городской жизни что-то изменилось, могли далеко не все.
Тут всегда гомонили почем зря, любой разговор на взгляд непосвященного напоминал ссору, голоса никто не понижал, а споры и выяснения отношений не то чтобы ежеминутно вспыхивали – они ни на секунду не прекращались. Откуда постороннему знать, что яростные перебранки протекают по раз и навсегда установленным правилам, словно рыцарские турниры? Сейчас для Су’Никара было очевидно: по-настоящему ссорящихся людей на улице нет вообще. Нынче тусуанским изгоняющим было не до иерархии: общество людей, незнакомых с концепцией страха, пыталось выработать реакцию на ужас и моральный террор. Горожане (черные, естественно, все – черные!) тусовались группами, объединяясь по каким-то не проявлявшимся доселе признакам, и обсуждали на все лады одно-единственное происшествие. Потому что ингернийцы не просто заглянули в Тусуан на огонек (Су’Никар еще на побережье понял, что такой исход – дело времени), а заявились с претензиями и миндальничать с подданными Наместника не стали. В бодром темпе, не заморачиваясь получением разрешения или хотя бы разведкой, приехали, взяли все, что могли, и отчалили, в буквальном смысле плюнув обществу в душу. Настоящие колдуны!
Но главное, повод, повод!!! Су’Никар просто не верил своим ушам: сначала повязать мага, а потом от него же и огрести!
Погоня и возмездие не обсуждались – бесстрашие бесстрашием, а вот сумасшедшими волшебники не бывают (в смысле одновременно – живыми и сумасшедшими). Пережитое потрясение уверенно трансформировалось в поиск виноватых (кто припер сюда эту сволочь?!!) и признание за чужаками права на виру (раз уж деньги все равно уплачены…). Тем более что потери были в основном статусные: агрессоры помяли заборы у Су’Яги и Су’Рижу, раздавили любимую скамейку Сай’Хирка (почтенный ветеран пребывал в трауре) и неожиданно превратили в героя дня С’Пачика, артефактора-недоучку, который умудрился получить от грозного чужака в глаз, дать сдачи и уцелеть. А вот положение укрощающих (традиционно – весьма прочное) серьезно пошатнулось…
Су’Никар остановился перед оскверненным питьевым фонтаном и покачал головой (трехсотведерный бассейн вычерпали и почистили, наверное, в первый раз от основания города). Вот ведь незадача! Положенный по Уложению отпуск он собирался провести, честно оплевывая потолок, а теперь придется потратить его на выяснение всех произошедших в городе изменений. С непроницаемым лицом он проследовал в свою квартиру и с удовлетворением отметил, что в такой узкий переулок грузовик точно не протиснется. Стоило двери захлопнуться за спиной, как все правила с шорохом вылетели у изгоняющего из головы. Он пинком отправил под кровать неразобранный вещмешок и с наслаждением растянулся на ней поверх одеяла (первое, что делает черный, вышедший из ученичества и получивший право на собственное жилье). Двигаться не хотелось.
Сходить, что ли, пожрать? Надо переодеваться. А прежде чем переодеваться – мыться, это на полчаса. Неохота. Су’Никар пошарил в тумбочке на предмет харчей и ожидаемо ничего не нашел (сам же перед походом все выкинул). Купить в лавке сухарей? Все равно – мыться, переодеваться… Как трудно жить…
По дневному времени в доме было на удивление тихо. За стеной не выяснял отношений с тещей и женой мастер-артефактор, этажом выше не бесились отпрыски Су’Кримча, которых давно пора было сдать в ученики, под окном не трындели старухи (особая каста – никогда не знавшие вкуса Силы, но при том способные загнать в гроб даже темного рыцаря, только подойди). Су’Никар скрепя сердце признал, что визит иноземцев подействовал на горожан оздоравливающе: всякая мелкая шобла, слишком слабая, чтобы работать, но отсутствием гонора не страдающая, резко осознала свое место в жизни. Давно пора было вправить паразитам мозги!
Под окном раздалось жизнерадостное посвистывание, нарочито громкое и настойчивое. Су’Никар выждал, чтобы убедиться – пришелец не собирается долбить в дверь уважаемого человека, и лишь затем пошел открывать. На ступеньках топтался посыльный – растрепанный мальчишка с диковатым взглядом (типичный ученик). Держась подальше от непредсказуемого взрослого и старательно глядя вбок, он сообщил:
– Я тут мимо проходил и случайно услышал, что господин Сай’Коси ждет вас вечером на ужин.
Естественно, старик лично послал его за бывшим учеником, но прямо требовать что-то от другого изгоняющего считалось неприличным, и в ход шли такие вот намеки и оговорки.
– Вот как… – Су’Никар принял утомленный вид и попытался решить, стоит ли бежать к старому наставнику по первому зову. Нет ли в такой поспешности скрытого оскорбления?
– Да, – вздохнул мальчишка и выдал сокровенное: – А ма Коси утку жарит, с черносливом.
Рот Су’Никара мгновенно наполнился слюной. Жена Сай’Коси удивительно хорошо готовила (особенно для женщины из черных, которым простые ремесла обычно не даются), и хитрый старик бессовестно пользовался этим, чтобы удержать рядом повзрослевших учеников (слова, подкрепленные утиным бедрышком, действуют на черных лучше, чем просто слова).
– Утка – это серьезно, – кивнул Су’Никар, и мальчишка, правильно поняв намек, испарился.
Ну вот, теперь волей-неволей придется отправляться в душ – явиться к наставнику в затрапезном виде изгоняющему не позволяла гордость. Вечером, когда каждое движение уже не заставляло неудержимо потеть, а холод с гор еще не вынуждал ежиться, он отправился за обещанной уткой.
Сай’Коси жил в доме у фонтана – опытный наставник, регулярно выпускающий в жизнь умелых изгоняющих (а не поставляющий кости на кладбище), мог позволить себе занять лучшее в Лареше жилье. Блюдо риса и закуски уже ждали на столе. Ма Коси с независимым видом (черная!) поставила перед мужчинами тарелки с мясом (чтобы не устраивать вокруг еды возню, утка была предусмотрительно разделена на равные части).
Сначала поели. Су’Никар старательно подавлял желание засунуть свою порцию в рот целиком – походная жизнь портит манеры. Сай’Коси невозмутимо жевал, но между делом наверняка оценивал произошедшие в бывшем ученике изменения. А они были! Су’Никар чувствовал себя… больше. Не в плане Силы – той не прибавилось, – а в плане готовности ее применять. Это прямо противоречило духу Уложения, почитавшему высшей добродетелью повиновение и порядок, гарантировало в будущем большие неприятности, но прямо сейчас Су’Никару было хорошо.
Когда руки были отмыты от жирного и заняты чашками с чаем, Сай’Коси подал голос:
– Ну и что вы там сотворили с вашим пастырем?
Су’Никар мысленно внес в свой рассказ поправку – о происшедшем с Т’Ахиме наставнику наверняка рассказал племянник. Но есть вещи, которые ученик заметить не мог просто в силу возрастного скудоумия.
– Едем мы, значит, по береговому тракту, – начал издалека Су’Никар. – И вдруг видим следы. От грузовиков.
Если бы не привитая еще в учениках привычка отчитываться за каждый шаг, Су’Никар предпочел бы забыть все, как дурной сон. Ходил, понимаешь, заяц кабана травить – волк добычу отбил. В роли упомянутого ушастого и ощущал себя изгоняющий. Пастырю никогда не понять его чувств! Отряд отправился в опасный и ответственный поход, в итоге цель – смылась, гостей гости же и прибрали, три недели гнались за уродами, только чтобы сказать: «Привет!» Всех достижений – учеников сберегли. Никогда еще он не выглядел настолько по-идиотски. А если Наместник завтра же не отправит в Суроби-хуссо карательную экспедицию, злые языки запишут Су’Никара в ревнители и хранители Уложения. К еретикам в пекло такую честь!
– Не печалься, – тонко усмехнулся старый наставник. – Тут теперь есть кое-кто, вляпавшийся гораздо глубже. Поверь, о тебе даже не вспомнят.
И рассказал. Спокойно так, без проклятий и божбы, словно ту самую байку о незадачливом зайце.
Су’Никар слушал как зачарованный. Он догадывался, что иноземцы способны на страшное, но чтобы так… Нужно принести жертву богам! Не сбеги молодой пастырь так вовремя, с Ана’Рассе сталось бы погнать подчиненных в бой. Что в таком случае ждало бы отряд? Смерть и увечья – в лучшем случае, потому что рассказ об унижении укрощающих заставлял естество Су’Никара болезненно содрогаться. Он бы такого не пережил! Да и где там было прятаться? Разве что в болото прыгнуть…
А вот Лареш смиренно принял на себя всю ярость оскорбленного чужеземца. Ну и кто этих ослов гнал в колючки? Теперь Су’Никар мог спокойно забыть про неудачный поход, тихо злорадствовать и лицемерно сочувствовать потерпевшим.
– Да как можно не распознать мага восьмого уровня?!! – искренне недоумевал он. – У меня от одного взгляда на них все волосы дыбом вставали!
– Только народу об этом не брякни, – хмыкнул Сай’Коси. – Мигом запишут в ловцы.
Су’Никара передернуло.
– Заметь, я не говорю, что ты обладаешь какими-то особыми талантами, – невозмутимо продолжал наставник. – Ограничители на полигоне тоже ничего не замерили (они теперь так и стоят там, как новые, но даже на файерболы не реагируют). Есть теория, что магов с таким уровнем контроля мы не способны воспринимать адекватно.
– Либо это – особое свойство некромантов, – припомнил Су’Никар слухи, ходившие по Крумлиху, и мутные объяснения заморского жреца. – Понятно теперь, почему светлорожденные их так боятся!
– Ты наблюдал проявления его силы? – жадно подался вперед Сай’Коси.
Су’Никар покачал головой:
– Он следы ворожбы за собою подтирал – ничего не разберешь.
Тогда изгоняющий решил, что чужаки прячутся от властей, но теперь он понимал, что некромант поступал так чисто из вредности (не желал выдавать профессиональные секреты). Какое жмотство!
Сай’Коси пожал плечами и перевернул чашку на блюдце, намекая гостю, что рассчитывать больше не на что. Не беда! Су’Никар сыт, репутация его вне опасности. Можно отправляться домой и спокойно почивать на лаврах.
Обыск лагеря изгоняющих был сделан быстро, но профессионально. Сняли с ворот медные светильники (понравилась форма), выломали из стен заготовки под печати, все равно не используемые по назначению, где-то откопали шесть штук фарфоровых ваз весьма изысканной формы (подозреваю – рукомойники), Шаграт вынес из домика местного начальства цветные коврики, в кабинете главного босса отыскался халтурно замаскированный сейф. Монеты, письма, свитки с печатями, какие-то бляхи – все отправилось в мешок. Я повертел в руках и добавил в кучу три книги с черепами и костями на обложках (содержимое – выдеру, а переплет использую под дневники). Сваленным в кучу останкам устроили крематорий (есть в боевой магии проклятия, от которых даже кости горят как трут). Серьезно обсудили возможность снести все это убожество до основания, но тут из города приперся какой-то унылый тип и стал раскладывать в пыли на дороге золотые монеты, цепочкой, уводящей вдаль (как бы намекая). Дождались, когда размер выкупа перевалит за третью сотню, и собрали все.
Ли Хан, наблюдавший за творящимся шабашем с омерзением, тщетно пытался испортить нам настроение:
– Почему вы решили, что власти не смогут призвать вас к порядку силой? Вот вы тут безобразничаете, а они там – готовятся!
– Забей и забудь! Сильных черных тут не может быть в принципе. – Я потыкал пальцем. – Смотри, они живут в КАЗАРМЕ! А до обучения допускают только самых ПОСЛУШНЫХ!!! И еще удивляются, что у них уровень выше четвертого не поднимается – все, кто сильнее, дохнут еще на обретении. Потому что вот, – указал я на догорающий погост. – Черные, конечно, одиночки, но люди же! Даже мы не можем спокойно относиться к смерти себе подобных, иначе не существовали бы до сих пор. Здешняя система идеальна для того, чтобы выкосить носителей черного Источника, не допуская бунта. Возможно, у них получилось бы, но нежити успеют первыми.
– Возможно, черные должны…
– А нежити тебе что-нибудь должны? Так пойди и стребуй!
– И что вы предлагаете сделать?
– А почему мы должны что-то делать? Тьфу на них! Мы едем в Кунг-Харн!!!
За бериллами, и заберем их все до единого, ничего не оставим!
Мы демонстративно проехали по убогому прибежищу са-ориотских колдунов, вызывающе ревя моторами и походя снеся несколько заборов (грузовики не вписывались в поворот). Городишко словно вымер, ни одного желающего оскорбить нас взглядом, тем паче – возмутиться, нам не встретилось. Мы долили в радиаторы воды из фонтана на центральной площади, от души плюнули в него и уехали с сознанием выполненного долга.
Часть четвертая
Покой и воля
Ссора двух черных магов – стихийное бедствие, а если помирятся, то вообще армагеддон.
Глава 1
Не так Су’Никар представлял себе возвращение в Тусуан, не так. Он, конечно, не ожидал цветов и песен, но полагал, что за недостачу лошадей Ана’Рассе будет отчитываться сам. Вместо этого лидер отряда, задрав хвост, умчался на доклад к Наместнику, и все хозяйственные хлопоты легли на плечи Су’Никара.
Хлопоты, а еще – новый пастырь, таскающийся за отрядом хвостиком, но при любой попытке заговорить шарахающийся прочь. Видать, решил, что ужасные колдуны его коллегу съели. И видят боги, если Су’Никар сегодня не пожрет нормально, так и произойдет.
Последние метры пути давались мучительно – все в горку да в горку. Лареш, единственное в Тусуане поселение черных, манил впереди, однако именно сейчас слабость была недопустима: стоит позволить подчиненным улизнуть с вещами, и считай, что подарил – все, что удается донести до дому, черный считает своим законным трофеем. А за утрату объясняться кому?!! Су’Никар рыкнул на обнаглевшую молодежь и твердой рукой повел отряд к хранилищам, сдавать скотину и амуницию. И вот только там, слушая краем уха привычно бухтящего хозяйствующего, Су’Никар начал понимать – с городом что-то не так.
Сквозь пелену раздражения и усталости просачивались мелкие странности, отклонения от привычного хода вещей. Например, то, что в конюшне практически нет взрослых, тем не менее оставленные без присмотра ученики гребут и скребут как очумелые (готовятся, что ли, к чему?). Внезапно припомнилось, что стражники на въезде в город караулили шлагбаум впятером, причем именно караулили, а не кемарили в тенечке. Да и барыг, всегда первыми вылезающих навстречу возвращающимся отрядам, видно не было. Когда хозяйствующий спокойно, без воплей и разбирательства, расписался за утрату двух лошадей и шлепнул на приходный лист замысловатую печать, Су’Никара охватило легкое беспокойство.
Где все? Ночных гостей изгоняющий не чувствовал, а другого повода бросить работу на подмастерий не видел. И не поймешь: то ли Наместник всех со службы отпустил, то ли всеобщую мобилизацию объявили. А может (есть в мире место чуду!), проверяющие с юга приехали?
Нервозность командира передавалась отряду – подчиненные крутили головами, ученики уже вовсю шушукались с конюхами (им можно – статусом они не рискуют), а вот вожаку требовалось отреагировать на вызов вне зависимости от обстоятельств (продемонстрировать, так сказать, уверенность в себе).
Су’Никар нахмурился. Что могло всех так торкнуть? В голову лезли предположения, все как одно – безумные. Стараясь выиграть время, изгоняющий вышел на улицу и напряг память, пытаясь воскресить в уме проделанный путь, любые встреченные на дороге странности. Что-то ведь бросилось ему в глаза… На повороте – широкий след, смятая большим полукругом трава, обтрепанные ветки разросшихся у дороги кустарников… Довольно высоко, надо сказать, обтрепанные, выше, чем от телеги.
Су’Никар прикинул время, возможный маршрут и поймал за шиворот ближайшего конюха (запечатанного малолетку, из безнадежных):
– Тут на днях два больших грузовика не проезжали?
Мальчишка лихорадочно закивал, потрясенный его проницательностью. Су’Никар брезгливо оттолкнул мелкого.
– Что-то мне уже домой не хочется. – С’Анишу погладил раненое плечо.
Су’Никар расправил плечи:
– А вот я – пойду!
И пошел, потому что бегать от неприятностей недостойно изгоняющего. Кроме того (следует посмотреть правде в лицо), податься им все равно больше некуда.
Хранилище амуниции было последним зданием на его пути, построенным с оглядкой на Уложение (и двойной защитой – без нее никак, когда рядом живет такая гопота). Миновав добротные ворота, дорога вздыбливалась подобием брусчатки, а дальше, за невидимой линией несуществующей ограды, начинался разноцветный хаос построек, в которых только наметанный взгляд изгоняющего мог признать человеческое жилье.
Стражники у шлагбаума поглядывали на вновь прибывших с заговорщицким видом. Су’Никар скрипнул зубами и ни о чем не спросил: по́шло любопытничать – недостойно боевого командира. Лареш – это вам не Крумлих и даже не Суроби-хуссо, тут параграфами Уложения не отделаешься. В городе практиковался свой, совершенно непонятный для посторонних этикет, ревниво хранились традиции, для обычного са-ориотца выглядящие как подсудная ересь. Каждый из почти тысячи обитавших в Лареше черных точно знал, что может себе позволить, когда и по отношению к кому, причем никакой связи с Уложением это знание не имело. Нельзя сказать, что пастыри ни о чем не догадывались, но… Последний случай «боевого безумия» среди местных случился десять лет назад, несмотря на обилие полудиких новичков и общие для всей империи сложности (своего рода достижение!). Наверное, поэтому Лареш и не трогали.
Существовал ли при закладке тусуанского питомника какой-либо план, никто доподлинно не знал, но по прошествии множества лет нескольких пожаров и одного землетрясения всякие следы разумного замысла поселение черных покинули. Главная улица лихим зигзагом распихивала дома, в стороны от нее разбегались переулки и лестницы, про которые невозможно было сказать, кончаются ли они тупиком или пронзают город насквозь. На весь Лареш приходилось три официальных почтовых адреса, поэтому вывесками и нумерацией домов никто не заморачивался. Говорите, неудобно? Кому? Свои дорогу и так знают, а чужим скидок не полагается. Зато изгоняющие в форме (любой степени затасканности) чувствовали себя в Лареше хозяевами жизни и имели уважение.
Су’Никар быстро научился принимать здешние порядки как нечто само собой разумеющееся, но сегодня шел по знакомым улицам, словно по проклятым руинам – упругим скользящим шагом. Лареш гудел, как опрокинутый медведем улей, однако уловить, что в ритме городской жизни что-то изменилось, могли далеко не все.
Тут всегда гомонили почем зря, любой разговор на взгляд непосвященного напоминал ссору, голоса никто не понижал, а споры и выяснения отношений не то чтобы ежеминутно вспыхивали – они ни на секунду не прекращались. Откуда постороннему знать, что яростные перебранки протекают по раз и навсегда установленным правилам, словно рыцарские турниры? Сейчас для Су’Никара было очевидно: по-настоящему ссорящихся людей на улице нет вообще. Нынче тусуанским изгоняющим было не до иерархии: общество людей, незнакомых с концепцией страха, пыталось выработать реакцию на ужас и моральный террор. Горожане (черные, естественно, все – черные!) тусовались группами, объединяясь по каким-то не проявлявшимся доселе признакам, и обсуждали на все лады одно-единственное происшествие. Потому что ингернийцы не просто заглянули в Тусуан на огонек (Су’Никар еще на побережье понял, что такой исход – дело времени), а заявились с претензиями и миндальничать с подданными Наместника не стали. В бодром темпе, не заморачиваясь получением разрешения или хотя бы разведкой, приехали, взяли все, что могли, и отчалили, в буквальном смысле плюнув обществу в душу. Настоящие колдуны!
Но главное, повод, повод!!! Су’Никар просто не верил своим ушам: сначала повязать мага, а потом от него же и огрести!
Погоня и возмездие не обсуждались – бесстрашие бесстрашием, а вот сумасшедшими волшебники не бывают (в смысле одновременно – живыми и сумасшедшими). Пережитое потрясение уверенно трансформировалось в поиск виноватых (кто припер сюда эту сволочь?!!) и признание за чужаками права на виру (раз уж деньги все равно уплачены…). Тем более что потери были в основном статусные: агрессоры помяли заборы у Су’Яги и Су’Рижу, раздавили любимую скамейку Сай’Хирка (почтенный ветеран пребывал в трауре) и неожиданно превратили в героя дня С’Пачика, артефактора-недоучку, который умудрился получить от грозного чужака в глаз, дать сдачи и уцелеть. А вот положение укрощающих (традиционно – весьма прочное) серьезно пошатнулось…
Су’Никар остановился перед оскверненным питьевым фонтаном и покачал головой (трехсотведерный бассейн вычерпали и почистили, наверное, в первый раз от основания города). Вот ведь незадача! Положенный по Уложению отпуск он собирался провести, честно оплевывая потолок, а теперь придется потратить его на выяснение всех произошедших в городе изменений. С непроницаемым лицом он проследовал в свою квартиру и с удовлетворением отметил, что в такой узкий переулок грузовик точно не протиснется. Стоило двери захлопнуться за спиной, как все правила с шорохом вылетели у изгоняющего из головы. Он пинком отправил под кровать неразобранный вещмешок и с наслаждением растянулся на ней поверх одеяла (первое, что делает черный, вышедший из ученичества и получивший право на собственное жилье). Двигаться не хотелось.
Сходить, что ли, пожрать? Надо переодеваться. А прежде чем переодеваться – мыться, это на полчаса. Неохота. Су’Никар пошарил в тумбочке на предмет харчей и ожидаемо ничего не нашел (сам же перед походом все выкинул). Купить в лавке сухарей? Все равно – мыться, переодеваться… Как трудно жить…
По дневному времени в доме было на удивление тихо. За стеной не выяснял отношений с тещей и женой мастер-артефактор, этажом выше не бесились отпрыски Су’Кримча, которых давно пора было сдать в ученики, под окном не трындели старухи (особая каста – никогда не знавшие вкуса Силы, но при том способные загнать в гроб даже темного рыцаря, только подойди). Су’Никар скрепя сердце признал, что визит иноземцев подействовал на горожан оздоравливающе: всякая мелкая шобла, слишком слабая, чтобы работать, но отсутствием гонора не страдающая, резко осознала свое место в жизни. Давно пора было вправить паразитам мозги!
Под окном раздалось жизнерадостное посвистывание, нарочито громкое и настойчивое. Су’Никар выждал, чтобы убедиться – пришелец не собирается долбить в дверь уважаемого человека, и лишь затем пошел открывать. На ступеньках топтался посыльный – растрепанный мальчишка с диковатым взглядом (типичный ученик). Держась подальше от непредсказуемого взрослого и старательно глядя вбок, он сообщил:
– Я тут мимо проходил и случайно услышал, что господин Сай’Коси ждет вас вечером на ужин.
Естественно, старик лично послал его за бывшим учеником, но прямо требовать что-то от другого изгоняющего считалось неприличным, и в ход шли такие вот намеки и оговорки.
– Вот как… – Су’Никар принял утомленный вид и попытался решить, стоит ли бежать к старому наставнику по первому зову. Нет ли в такой поспешности скрытого оскорбления?
– Да, – вздохнул мальчишка и выдал сокровенное: – А ма Коси утку жарит, с черносливом.
Рот Су’Никара мгновенно наполнился слюной. Жена Сай’Коси удивительно хорошо готовила (особенно для женщины из черных, которым простые ремесла обычно не даются), и хитрый старик бессовестно пользовался этим, чтобы удержать рядом повзрослевших учеников (слова, подкрепленные утиным бедрышком, действуют на черных лучше, чем просто слова).
– Утка – это серьезно, – кивнул Су’Никар, и мальчишка, правильно поняв намек, испарился.
Ну вот, теперь волей-неволей придется отправляться в душ – явиться к наставнику в затрапезном виде изгоняющему не позволяла гордость. Вечером, когда каждое движение уже не заставляло неудержимо потеть, а холод с гор еще не вынуждал ежиться, он отправился за обещанной уткой.
Сай’Коси жил в доме у фонтана – опытный наставник, регулярно выпускающий в жизнь умелых изгоняющих (а не поставляющий кости на кладбище), мог позволить себе занять лучшее в Лареше жилье. Блюдо риса и закуски уже ждали на столе. Ма Коси с независимым видом (черная!) поставила перед мужчинами тарелки с мясом (чтобы не устраивать вокруг еды возню, утка была предусмотрительно разделена на равные части).
Сначала поели. Су’Никар старательно подавлял желание засунуть свою порцию в рот целиком – походная жизнь портит манеры. Сай’Коси невозмутимо жевал, но между делом наверняка оценивал произошедшие в бывшем ученике изменения. А они были! Су’Никар чувствовал себя… больше. Не в плане Силы – той не прибавилось, – а в плане готовности ее применять. Это прямо противоречило духу Уложения, почитавшему высшей добродетелью повиновение и порядок, гарантировало в будущем большие неприятности, но прямо сейчас Су’Никару было хорошо.
Когда руки были отмыты от жирного и заняты чашками с чаем, Сай’Коси подал голос:
– Ну и что вы там сотворили с вашим пастырем?
Су’Никар мысленно внес в свой рассказ поправку – о происшедшем с Т’Ахиме наставнику наверняка рассказал племянник. Но есть вещи, которые ученик заметить не мог просто в силу возрастного скудоумия.
– Едем мы, значит, по береговому тракту, – начал издалека Су’Никар. – И вдруг видим следы. От грузовиков.
Если бы не привитая еще в учениках привычка отчитываться за каждый шаг, Су’Никар предпочел бы забыть все, как дурной сон. Ходил, понимаешь, заяц кабана травить – волк добычу отбил. В роли упомянутого ушастого и ощущал себя изгоняющий. Пастырю никогда не понять его чувств! Отряд отправился в опасный и ответственный поход, в итоге цель – смылась, гостей гости же и прибрали, три недели гнались за уродами, только чтобы сказать: «Привет!» Всех достижений – учеников сберегли. Никогда еще он не выглядел настолько по-идиотски. А если Наместник завтра же не отправит в Суроби-хуссо карательную экспедицию, злые языки запишут Су’Никара в ревнители и хранители Уложения. К еретикам в пекло такую честь!
– Не печалься, – тонко усмехнулся старый наставник. – Тут теперь есть кое-кто, вляпавшийся гораздо глубже. Поверь, о тебе даже не вспомнят.
И рассказал. Спокойно так, без проклятий и божбы, словно ту самую байку о незадачливом зайце.
Су’Никар слушал как зачарованный. Он догадывался, что иноземцы способны на страшное, но чтобы так… Нужно принести жертву богам! Не сбеги молодой пастырь так вовремя, с Ана’Рассе сталось бы погнать подчиненных в бой. Что в таком случае ждало бы отряд? Смерть и увечья – в лучшем случае, потому что рассказ об унижении укрощающих заставлял естество Су’Никара болезненно содрогаться. Он бы такого не пережил! Да и где там было прятаться? Разве что в болото прыгнуть…
А вот Лареш смиренно принял на себя всю ярость оскорбленного чужеземца. Ну и кто этих ослов гнал в колючки? Теперь Су’Никар мог спокойно забыть про неудачный поход, тихо злорадствовать и лицемерно сочувствовать потерпевшим.
– Да как можно не распознать мага восьмого уровня?!! – искренне недоумевал он. – У меня от одного взгляда на них все волосы дыбом вставали!
– Только народу об этом не брякни, – хмыкнул Сай’Коси. – Мигом запишут в ловцы.
Су’Никара передернуло.
– Заметь, я не говорю, что ты обладаешь какими-то особыми талантами, – невозмутимо продолжал наставник. – Ограничители на полигоне тоже ничего не замерили (они теперь так и стоят там, как новые, но даже на файерболы не реагируют). Есть теория, что магов с таким уровнем контроля мы не способны воспринимать адекватно.
– Либо это – особое свойство некромантов, – припомнил Су’Никар слухи, ходившие по Крумлиху, и мутные объяснения заморского жреца. – Понятно теперь, почему светлорожденные их так боятся!
– Ты наблюдал проявления его силы? – жадно подался вперед Сай’Коси.
Су’Никар покачал головой:
– Он следы ворожбы за собою подтирал – ничего не разберешь.
Тогда изгоняющий решил, что чужаки прячутся от властей, но теперь он понимал, что некромант поступал так чисто из вредности (не желал выдавать профессиональные секреты). Какое жмотство!
Сай’Коси пожал плечами и перевернул чашку на блюдце, намекая гостю, что рассчитывать больше не на что. Не беда! Су’Никар сыт, репутация его вне опасности. Можно отправляться домой и спокойно почивать на лаврах.