Ангел шторма

– Я. Я – мать всех жутких тварей, которые превратили Штормхолд в кровавую баню. Я придумывала для них ядовитые шипы. Острые клыки. Щупальца. Лапы. Ты не представляешь, что я создала!

– Мы все исправим. Уничтожим порождения тьмы, вместе восстановим мир…

– Я слышу их. Тех, кто умирает. Хаос для них не мука, а спасение. То, что происходит наверху, в миллионы раз страшнее!

– Таара… я прошу, остановись. Мы вместе создадим твоих любимых драконов. Штормхолд снова станет таким, как ты любишь. Я не убью твоего брата, мы запрем его и придумаем, как вылечить вас обоих. Таара… я дам тебе свободу. Захочешь жить без меня – и никогда не услышишь больше мой голос. Остановись, я умоляю. Я очень сильно люблю тебя, я так и не выжег из сердца любовь к тебе, порой мне кажется, что я не могу без нее существовать, но идем со мной, и я никогда к тебе не прикоснусь. Прости меня.

Она поднимает на него полные слез глаза. Сейчас Таара совсем не выглядит безумной богиней, скорее потерянной девочкой. За ее спиной все больше выплескивается хаос, и… о демоны, Крост видит это, и с каждой секундой надежда в его глазах угасает.

– Я не должен был так мучить тебя.

Она грустно улыбается не то его словам, не то собственным мыслям. Раскрывает ладонь, и на ней появляется крошечный шарик, сплетенный из молний. Я не понимаю смысл этого жеста, но Кейман – тот, что стоит рядом со мной, – отворачивается. А Крост из прошлого сжимает рукоять меча с такой силой, что на темную землю капает кровь.

– Я думал, мы не можем иметь детей…

– Мы ведь не знаем, откуда и как мы появились. Быть может, дети появляются, когда рождается любовь? Мне бы хотелось быть рожденной любовью…

Шарик поднимается вверх, он крепнет и сияет все ярче.

– Я не могу выпустить нашу дочь в мир, который создала.

– Но уничтожить его – не выход.

– Как бы ты назвал ребенка?

– Думаешь, это мальчик?

– Нет, – улыбается она мечтательно. – Девочка. Красивая девочка с каштановыми волосами. Деллин… я бы назвала ее Деллин. Я всегда хотела, чтобы меня так звали. Это имя одной из принцесс… она так и не покорилась. Отправилась в хаос.

Бездна издает дикий вопль. От него я подскакиваю на месте, а Таара в ужасе прижимается к груди Кроста. Женский крик, полный ужаса, боли и ненависти, потрясает меня до глубины души. Деллин… Таара все повторяет ее имя, а бездна кричит, словно подхватывая ее страхи и воспоминания.

Свободной рукой Крост прижимает девушку к себе. Я вижу в темных глазах слезы. Он носом утыкается в макушку любимой, все еще сжимая в руке меч. И, когда щупальца почти касаются платья Таары, меч с пугающей мягкостью входит в ее грудь, прямо в сердце. Она оседает наземь, и Крост вместе с ней, а бездна взрывается тысячей криков.

Впрочем, они вскоре стихают. По мере того, как тускнеет взгляд богини, хаос возвращается в свою расщелину.

Изо рта Таары вытекает черная кровь.

– Прости. Ты знаешь, что иначе хаос не усмирить. Прости меня, родная. Я обещал защитить тебя.

– Крост… скажи… тогда, когда ты отдал меня ему… ты еще любил меня? Ты правда до сих пор… любишь?

Крост молчит. Держит ее на руках и молчит, вглядываясь в ее… в мое лицо. Сейчас Таара как никогда похожа на себя в новом воплощении.

– Ну же, скажи… – шепчу я.

Мне и самой нужно, чтобы он ей ответил.

Она смотрит умоляюще, а он молчит.

– ДА СКАЖИ ТЫ ЕЙ! – рычу я, бросаясь к ним.

Но успеваю увидеть, лишь как взгляд Таары гаснет навсегда.

А потом Крост и хаос сливаются в одном диком, полном боли вое.

Хаос оплакивает свою богиню. Крост – любимую.

Я оплакиваю себя.

Стены пещеры идут легкой рябью, пережитое потрясение готово вырвать меня из кошмара. И сейчас впервые проявляется контроль: я сжимаю кулак, не позволяя сну развеяться. Хочу увидеть Кеймана, хочу понять, что он чувствует.

Он молча стоит у самой границы расщелины, неотрывно глядя вниз. И что видит там? Я не хочу знать.

– Мне жаль, что я появилась в твоей жизни и все испортила, – говорю я. – Нужно было убить меня на Земле. Было бы проще.

– Я убивал тебя тысячи раз. Находил на Земле. Срывался в школе. Каждый раз, когда закрывал глаза, сразу видел твои, угасающие. Не только тебя мучают кошмары, Деллин.

– Кейман, я…

– Уходи.

– Не прогоняй меня. Пожалуйста. В прошлом году ты сказал, что не хочешь меня терять. Мне бы так хотелось, чтобы это было правдой.


– Я сказал так, чтобы ты себя не убила.

– Не оставляй меня, пожалуйста, – шепотом прошу. – Я без тебя не справлюсь. Я не знаю, что делать, как с ним сражаться. Как справиться с силой.

– Я тоже не знаю, Деллин. – Кейман качает головой. – Я пытался дважды. Больше нет ни сил, ни желания. Возвращайся к нему. Попробуй этот путь, потому что прошлый привел тебя в бездну. И если этому мальчику не придется собственноручно оборвать твою жизнь, значит, он уже лучше меня. Уходи.

– Нет, Кейман, подожди!

Но он тоже обладает колоссальной силой. И может оборвать сон в один момент. Он ведь не мой, кошмар этот. Совсем не мой…



Я открыла глаза резко, вынырнув из сна, как из воды. Хватнула ртом воздух, поняла, что ресницы слиплись от слез. В комнате царила тьма. Мерное дыхание спящего рядом Бастиана немного успокоило, но сердце все равно бешено колотилось. Я полежала несколько минут, уговаривая себя успокоиться, но там, где в Таару вошел нож, неприятно ныло. И я поняла, что не смогу сейчас уснуть даже рядом с Бастианом. Мне нужен воздух… или немного воды. Посидеть в одиночестве, осмыслить увиденное. Пережить потрясение.

Я бросила взгляд на Бастиана. Он крепко спал на соседней подушке. Без своей привычной полуулыбки. От одного взгляда на него теплело все внутри, но сейчас этого тепла было мало. Когда я вылезла из постели, руки мелко дрожали.

Еще минута ушла на то, чтобы найти одежду, но она осталась где-то в комнате, где я переодевалась в платье. Комнату я не нашла, пришлось вернуться в ванную и найти подарок Бастиана, заботливо сложенный на полку рядом с чистыми полотенцами. Странно, конечно, было спускаться за водой в вечернем платье, но еще страннее было бы спуститься к охране голой или в коротеньком полотенце.

Я старалась ступать бесшумно, но пару раз лестница все равно предательски скрипнула.

Охранник у дверей почтительно кивнул. Ну и работка: просто стоять и дежурить в доме хозяина. Всю ночь напролет, без права отлучиться. Хотя им наверняка платят бешеные деньги.

Я с трудом нашла кухню, а спрашивать постеснялась. Поэтому когда наконец нашла столовую, за которой виднелась нужная дверка, с радостью туда устремилась, не заметив поначалу фигуру у больших часов с красивым бронзовым маятником в виде язычка пламени.

Потом вздрогнула, когда тень вышла на свет.

– Брина! Боги, ты меня напугала!

– Здравствуй, – каким-то странным голосом отозвалась подруга.

– Ты в порядке? Что ты здесь делаешь? Тоже сбежала из школы?

– Я искала тебя. Ты не должна была уходить на ночь.

– Да. Я знаю. Прости, что не предупредила. Я так хотела сбежать от обсуждений случившегося, что… прости.

– Я искала тебя по всей школе.

Она схватилась за голову.

– Брина! – Я подскочила к ней. – Тебе больно? Я сейчас позову Бастиана!

– Нет! – Она неожиданно резко и крепко схватила меня за запястье.

Посмотрела мне в глаза, и по коже прошел мороз: сейчас Брина выглядела так, словно не спала несколько недель. Темные круги под глазами, опухшее лицо, искусанные потрескавшиеся губы.

– Я устала, Делл… я так устала. Прости меня.

– Брина, что случилось?! Объясни мне, наконец!

– Он… это какая-то колдовская власть. Он во мне. В моей голове. В моем мире. Он – мир.

Она как будто обезумела, бормотала что-то, терла висок свободной рукой.

– Хорошо. Успокойся. Сейчас разбудим твоего брата, он…

– Он предупреждал, что или ты будешь принадлежать ему, или никому на этом свете.

– Что? – у меня упало сердце.

– Прости, Деллин.

Она покачала головой. Я вскинула руку, но Брина перехватила мою руку, отрезав доступ к браслету с крупицами. В слабом свете трех лун сверкнула сталь. В последний раз я дернулась, пытаясь увернуться от острого ножа, но Брина с неожиданной для хрупкой девушки силой дернула меня на себя.

Когда длинный нож входит в тело – это совсем не больно в первые секунды. Боль приходит потом, вместе со вкусом крови на губах. Я увидела свое отражение в абсолютно пустых и отрешенных глазах Брины. Успела вознести молитву единственному богу, который еще мог меня услышать, чтобы с Бастианом ничего не случилось.

Потом закрыла глаза. Как всегда, когда отправлялась в царство кошмаров. Теперь я останусь там навсегда.





* * *