Ангел шторма

– Снимите ткань с ваших зеркал! Это – старинные зеркала, использовавшиеся много веков назад магами-предсказателями. Зеркало – уникальный инструмент, один из самых простых, но в то же время самых опасных. Отражение реальности таит в себе множество тайн. И среди них есть тайны будущего. Конечно, сегодня вы вряд ли увидите свою судьбу, но постарайтесь открыть сознание зеркалу, рассмотреть в отражении мельчайшие изменения и попробовать их интерпретировать. Зеркало не говорит нам прямо и конкретно. Оно показывает образы. Итак, адепты, снимите с браслета светлую крупицу и приготовьтесь внимать!

– Я чувствую себя полной идиоткой, – вздохнула Брина. – И единственное, что вижу в будущем, – парик.

– Парик?

– Ага. Ты посмотри, какие волосы! Все кончики секутся. Здесь отвратительная вода, и даже маски не спасают. Как думаешь, директор разрешит мне ходить мыться домой?

– Это единственное, что тебя беспокоит в жизни?

– Я слышу в твоем голосе пренебрежение к проблемам красоты? – фыркнула подруга. – Ну да, конечно, даже если ты вместо прически сделаешь мочалку, братик скажет, что всегда мечтал о чучеле.

– Когда ты перестанешь делать грязные намеки обо мне и Бастиане?

– Когда вы перестанете ходить по лесу за ручку?

Брина хихикнула и продемонстрировала штормграм, на который, конечно, сняли из окна школы, как мы возвращаемся из леса.

Да-а-а… попробуй теперь объясни, что меня в лесу обманывали и обижали. Волосы дыбом, ветки торчат, вся в синяках, грязная и еще улыбаюсь довольная. Никогда больше не буду тащить сюда изобретения с Земли!

– Хочешь, еще испорчу настроение?

– Давай. – Я пожала плечами. – Хуже уже не будет.

– Аннабет дружит с Лорелей.

– Что?!

Первым порывом было обернуться на верхние ряды, туда, где сидела Аннабет, но Брина несильно пихнула меня под ребра. Получилось больно, они еще от захвата флага не отошли.

Лорелей была на год старше, поточные занятия с нами не посещала, а поскольку я безвылазно сидела в комнате, увидеть их с Аннабет смогла бы только после каникул. И вот Брина ошарашила новостью.

– Погоди, а почему Лорелей приняла Аннабет в компанию? Ее корежило как одержимую перед экзорцистом, едва приближался кто-то не ее круга.

– А помнишь ту журналистку из города, у которой на подхвате Аннабет работает? Лорелей ее закадычная подружка. Вот и думай, что Аннабет сливает Лорелей и в газеты.

– Но пока обо мне, Бастиане и происходящем в школе не было публикаций. Аннабет не станет никому вредить, она же не сволочь…

– Вот именно. Пока не было.

– Леди, – магистр остановился рядом с нами, – у вас какие-то проблемы? Или вы так бурно обсуждаете увиденное в зеркале?

– Извините, – тут же выпрямилась я.

Но Брину мелочи жизни не смущали. Она все еще была ди Файр и умело пользовалась привлекательностью вкупе с репутацией. Накрутила локон на пальчик и растерянно улыбнулась немолодому, но добродушному магистру.

– Ой, как хорошо, что вы подошли. Я как раз спрашивала у Деллин, что может значить увиденное в зеркале. Знаете, магистр, мне кажется, мое изображение там намного более тусклое. Это плохой знак?

Магистру даже пришлось надеть очки, чтобы всмотреться в идеальное отражение улыбающейся Брины. Улучив момент, когда преподаватель отвернулся, подруга скорчила веселую рожу.

Я повернулась к своему зеркалу и попыталась настроиться на предсказания. Все как учили на теории: сосредоточиться на настоящем, чтобы увидеть будущее. Нельзя абстрактно поинтересоваться «сколько мне жить осталось», светлая магия – не кукушка. Только будущее, связанное с текущими переживаниями, может быть приоткрыто магией. Но я как-то не была уверена, что хочу видеть это будущее.

– Зажгите свечу.

Свет погас, аудитория погрузилась во мрак. Все зашуршали браслетами: доставали крупицы огня, чтобы зажечь свечи, стоявшие перед зеркалами.

– Разотрите крупицу и смотрите. Даже если вам кажется, что это бессмысленно, просто очистите голову от всего и смотрите.

Я и смотрела. На резкие пляшущие тени от разгоревшейся свечи, на свое отражение в зеркале. Немного искаженное рефлексами и отблесками от чужих свечей и зеркал, но все же привычное. Даже симпатичное. Показалось, за полтора года в школе я изменилась, но в чем именно, вряд ли смогла бы сказать.

Волосы, что ли, стали темнее? Или наоборот, дома выгорали на солнце, а здесь…

Я едва удержалась от изумленного вздоха. Волосы в отражении не стали темнее, они превратились в иссиня-черные, как смола! Густые, блестящие и тяжелые кудри. Я даже скосила глаза на собственную косу, но поверх лацкана пиджака лежала обычная каштановая прядь. Когда я подняла взгляд снова на зеркало, изображение мне подмигнуло.

Оцепенев, я смотрела, как хихикает Таара в зеркале, как прикладывает палец к ярко-красным губам и медленно отходит, позволяя увидеть обстановку сокровищницы. Богиня закружилась среди витрин, беззвучно рассмеялась, а потом поманила меня пальцем. Я вдруг узнала в витрине, возле которой она стояла, тот самый шкаф с ящиком, который так и не дал открыть Акорион. Сердце забилось чаще, я склонилась к зеркалу, молясь, чтобы она же открыла его, но увы.

– Адептка Шторм? – Магистр подошел так бесшумно, что я вздрогнула. – Начнем с вас. Опишите, что видите в зеркале.

– Ничего, – поспешно ответила я. – Извините, пока ничего. Я попробую еще раз.

– Адептка Шторм, я не смогу ничему научить вас, если вы не позволите. Я преподаю с тех времен, когда вы еще не родились. Да и этой школы не существовало. И могу определить, кто ничего не видит, а кому все же приоткрылись тайны зеркал. Итак?

– Ну… – Я вздохнула и решила для разнообразия сказать правду. – Там я. Но… такая, какой мне бы не хотелось стать.


– Эта вы – всего лишь образ, взятый из страхов, или же когда-то вы уже были такой?

– Была. Давно.

– И не хотите возвращаться.

Покачала головой. Зеркало сейчас было лишь зеркалом, от окошка в мир Таары не осталось и следа.

– Что ж, порой истинные предсказания очень сложно отличить от навязчивых мыслей. Мы все чего-то боимся, и если обычные страхи – высоты, огня, насекомых – мы можем легко отделить от прочих, то страхи глубинные влияют в том числе на интуицию мага. И, надо сказать, очень мешают в работе. С подобными вещами нужно справляться. Ни одно будущее, увиденное даже самым сильным провидцем, не предопределено. И чтобы не стать, – он ткнул пальцем в мое зеркало, – отражением, нужно научиться жить с ним.

Жить с Таарой? Да это даже у директора не получилось! А я только учусь.

– Принятие себя как неидеального человека – важная ступень в обучении мага. Вам придется смириться вот с чем: вы – не самые лучшие люди в этом мире.

Народ недовольно заерзал и забурчал.

– А чему вы так удивляетесь? Никогда не лгали? Не злились на близкого человека? Не обижали никого и не обижались сами? Не причиняли боль? Святых в этой школе нет! – отрезал магистр. – Чем раньше вы это поймете, тем быстрее перестанете бояться самих себя. Я не просто так привел вас именно к зеркалам. Зеркало – самый честный инструмент предсказателя, потому что даже заглянув самому себе в глаза, можно понять очень многое. Вот с этим отражением, которое вы видите, вам жить. Со всеми его возможными – я подчеркиваю, только возможными – изменениями. До тех пор, пока вы смотрите на отражение, а не на то, о чем оно говорит, – вы зациклены на себе.

– И на секущихся кончиках, – тихо добавила Брина.

О чем сказало отражение Таары? Помимо того, что мерзко мне подмигнуло, будто пообещав непременно устроить веселую жизнь. Напомнило о сокровищнице, о шкафчике, куда Акорион не разрешил залезть. Что он там хранит? И как бы это выяснить?

Свеча перед моим зеркалом вдруг потухла. А следом и остальные. В чертах отражения, которое смотрело, усмехаясь, проступили звериные черты – и по аудитории вдруг прокатился дикий, безумный смех. От него кровь стыла в жилах.

– Спокойно, господа! – крикнул магистр.

По его хлопку вспыхнул верхний свет, и народ начал жмуриться и отворачиваться.

– Что ж, чья бы ни была это шутка, пусть знает, что она не удалась.

При этом он так внимательно смотрел на меня, что невольно подумалось: а ведь он маг-предсказатель. И с каким бы скепсисом я ни смотрела на этот предмет, дар заглядывать в будущее у него от природы, два ряда белоснежных бусин на браслете не дадут соврать.

– Деллин, задержитесь, пожалуйста, после того, как напишете отчет по практической работе.

– Чего это он? – шепнула Брина. – Думает, это ты так пошутила?

– Не знаю. Слушай, можешь подождать меня у входа? Есть разговор.

Всем так не терпелось сбежать с пары, что отчеты сдали буквально за десять минут. На самом деле немногочисленные пары светлых магистров все любили: они часто отпускали пораньше. Если быстренько сверну разговор, успею накапать на мозг Брине по просьбе ее братика и вернуться под арест прежде, чем Кейман напомнит о нем.

– Деллин, вы в порядке?

– Да, магистр, все хорошо.

– Я не обидел вас, заставив рассказать об отражении?

– Нет, это же школьное задание.

– Я просто хотел удостовериться, что все хорошо. И подумайте над тем, что я сказал. Мне кажется, вас сбивает ваше… мм-м… отражение. Научитесь с ним жить.

– Я попробую, – вымученно улыбнулась я и, дождавшись кивка магистра, пулей вылетела из аудитории, чувствуя в руках странную слабость.

– Чего он хотел? – флегматично поинтересовалась Брина.

– Как и все остальные. Воспитывал, – отмахнулась я. – Идем в комнату отдыха, поболтаем.

Брина плелась за мной неохотно, но куда ей было деваться? Разговор неизбежен, а если бы она сейчас стремглав рванула к выходу, я бы с нее точно не слезла.

– Я хочу знать, что с тобой происходит.

– Ты?

– И твой брат.

– Вы об этом в лесу шушукались? Серьезно? Я надеялась на более интересные подробности. Вы хотя бы целовались? Слушай, а я как-то забыла, ты вообще когда-нибудь…

– Брина! – не выдержала я. – Хватит уже. Потом расспросишь обо мне, своем брате и нашем богатом опыте. Сделай милость, расскажи мне, что с тобой. Ты забила на учебу, выглядишь так же, как я, когда не сплю неделями. И?

– Говоришь как моя мать. – Брина поморщилась. – Со мной все в порядке. Подумаешь, пару схватила. Я не забила на учебу. Просто… оказалась не готова к такой программе. В Школе Огня, знаешь ли, проще.

– А не спишь почему?

– Сплю. Урывками. Соседка постоянно трахается со своим парнем так, что трясутся стены. До середины ночи я учу, а после – слушаю их бурную личную жизнь.

– Складно-то как. И почему Бастиан аж со мной решил поговорить? Потому что ты стесняешься рассказать ему о любвеобильной соседке?