Ангел шторма

Я не слышала, но из вежливости покивала и поулыбалась под забавный скрип зубов Бастиана.

– Увидимся завтра, малыш, – просиял на прощание хореограф. – Ну у вас и школа. Представляешь, ваш директор сказал, что я могу войти сюда лишь один раз! И если хочу продолжать репетиции, должен здесь жить!

– А нам каково? – улыбнулась я. – Мы так четыре года живем.

– Бедные вы мои, несчастные! – слегка наигранно повздыхал Клиффорд.

Подхватил сумку с крыльями, подмигнул ошалевшему Бастиану и был таков. Я без сил опустилась в ближайшее кресло. Все бы отдала за бутылку холодной воды! В следующий раз зрителей будем пускать только с чем-нибудь полезным. Водичкой, полотенышком, веером…

– Так, дети. Идите-ка сюда. Нет, не вы, адептка ди Файр, к вам у меня вопросов нет, за исключением вопросов к посещаемости и успеваемости. Но с ними мы разберемся позже. Шторм, ди Файр – вот ключи от библиотеки.

Кейман строго на нас посмотрел.

– Напоминаю, что в библиотеке можно только заниматься. Уточняю: заниматься полезным делом. Уточняю еще раз: полезным интеллектуальным делом. Все ясно? Не шуметь, не скандалить, не драться, не использовать магию, не приносить еду и напитки. И самое главное: не распространяйтесь, что я выдал вам ключи. Попадетесь кому-нибудь – соврете, что вскрыли замок. А не то у меня половина школы будет то в библиотеке ночевать, то в душевой. Все ясно?

Мы дружно кивнули и тут же получили небольшой бронзовый ключик, который я надежно спрятала в сумку.

– В одиннадцать, – бросил Бастиан.

Даже поспать успею… если прогуляю ужин и успею сбегать в душ до того, как народ вернется с занятий и изволит наводить чистоту.

Появление в школе Клиффорда произвело фурор. Во избежание нарушений порядка Кейман поселил хореографа-попаданца в преподавательском корпусе, но слухи все равно просочились в среду адептов. А вместе со слухами возрос и интерес ко мне. Снова. Теперь мне приписывали роман не только с помолвленным королем огня, но и с сексуальным танцором. Но к слухам я привыкла.

Как и к тому, что отношение ко мне разительно изменилось. На первом курсе я была изгоем, такой непонятной темной иномирянкой, с которой лишний раз старались не общаться во избежание гнева ди Файра и непредсказуемых последствий. В чем-то Аннабет была права: дружба Брины перевела меня из касты неприкасаемых в стройные ряды королей и принцесс школы.

Правда, иногда казалось, что я бы предпочла остаться изгоем, но с Аннабет. Но кто же меня спрашивал?

Библиотека встретила тишиной и парой горящих свечей на одном из столов. Я вдохнула приятный запах старых фолиантов и пожалела, что редко здесь бывала. Предпочитала читать в комнате, чтобы никто не видел, каким трудом дается чтение. Но такие места имели особую атмосферу. Успокаивающую, умиротворяющую, даже вслух разговаривать не хотелось.

Бастиан что-то писал на длиннющем свитке, но, когда я села рядом, убрал все в сумку. До сих пор я читала ему то, что уже и сама успела прочесть. О воспитании Таары и Акориона. Опуская, конечно, некоторые подробности, которые хотелось оставить при себе. А вот сегодня мы должны были перейти на новую главу, и мне было слегка волнительно.

– О чем будем читать? – спросила я. – По порядку? Или есть особые пожелания? Коллекция украшений Таары? Сотворение Силбриса? Таара и Джахней? Бавигор и Акорион?

– Драконы, – вдруг сказал Бастиан. – Ты говорила, есть глава о драконах. Прочти.

О драконах у меня было не только в книге о Тааре. Даже не столько в книге о Тааре, сколько в справочнике магических существ. Удивительно, что Бастиан так долго держался и не спрашивал о них.

Потемневшие от времени страницы хотелось рассматривать и трогать. Чернила, которыми иллюстрировали книги, были настолько густыми, что можно было пальцем ощутить контур красивого дракона, парящего над панорамой Штормхолда.

– Сотворение драконов, – прочла я. – На краю Штормхолда, где грозы бушевали особенно рьяно, одна из молний ударила в самое сердце гор, превратив низину в расщелину, из которой вырывалась чистая магия огня. Небо окрасилось в кроваво-красный цвет, а редкий лес вокруг тут же превратился в обугленные головешки. Сияние магического пламени было столь велико, что привлекло внимание бога грозы и стихий, исследовавшего мир. Крост с интересом бродил по низине, ставшей самым крупным месторождением чистой магии огня, когда вдруг посреди пепелища обнаружил гнездо северной птицы. Оно пострадало в огне, и лишь чудом один из птенцов еще шевелился.

Бога грозы охватило чувство вины и жалости, и тогда Крост отнес малыша прямо в расщелину, опустил его в чистую магию огня и поклялся, что это лишь сделает птенца сильнее. Крошечное тельце вспыхнуло, над долиной пронесся отчаянный крик. А затем из расплавленной магии появился небольшой дракон.

Расправив крылья, он поднимался над долиной все выше и выше. Новый крик, теперь уже сильный и смертоносный, исторгся из огнедышащей пасти. На миг тень дракона погрузила горы во мрак. А затем, первый в Штормхолде, он устремился в небо.

– Чушь, – буркнул Бастиан. – Детские сказки.

– Это не я написала. Если хочешь знать правду, спроси Кеймана сам. Только, подозреваю, правда будет звучать примерно так: мне было скучно, и я из дерьма и палок сделал скульптуру дракона, а потом ее оживил. Вот и думай, как тебе приятнее: быть сотворенным из чистой магии жалостливым богом или снеговиком из птичьего помета.

– Ты сегодня не в настроении? – хмыкнул ди Файр.

– Я всегда не в настроении. Просто не понимаю, как легенды и сказки помогут тебе победить Акориона.

– Почему они исчезли? Есть у тебя на эту тему какая-нибудь сказочка?

Я могла и не переводить: едва перевернула страницу, по картинке все поняла. Таара, а темноволосая женщина с нетопыриными черными крыльями была, несомненно, ей, в окружении полупризрачной свиты девушек восседала на троне. У ее ног, с неизменной ухмылкой на лице, склонял голову брат. А позади него, уставившись невидящим стеклянным взглядом в небо, лежал дракон.

– Он приносил их ей как трофеи. А еще она превращала мертвых драконов в своих стражей. До тех пор, пока не уничтожила последнего.

Я поежилась, вчитавшись.

– Таара использовала хаос. Вдыхала в мертвых существ крупицы хаоса, создавала армию для брата.

– Да. Некоторые темные твари до сих пор сохранились, и нам приходится их изучать, – кивнул Бастиан.

– Сложно поверить, что добрая и свободолюбивая девочка превратилась в такое. Драконы всегда ей нравились, – сказала я, вспомнив сны. – Она смотрела вдаль, где они летали, и мечтала летать вместе с ними. Почему ее любви не хватило хотя бы на них?

– Это из книги?

– Нет, – покачала головой. – Я это помню. Иногда… они показывают мне кусочки прошлого. Во сне.

Я вздрогнула, когда рука парня поднялась к моему лицу, а пальцы осторожно погладили щеку. Мотнула головой, уворачиваясь от прикосновения, но добилась лишь того, что пальцы скользнули на шею, а низ живота мучительно заныл.


– Хватит…

– Деллин. Ты не можешь вечно бегать.

– Я ни от кого не бегаю.

– Я заметил. Поэтому каждый раз, когда я подхожу, у тебя резко появляются важные дела.

Неправда, и Бастиан это знал! Он и подходил всего трижды. За завтраком я проспала и едва успела выпить кофе, прежде чем бежать на пары. Однажды вечером я пообещала Брине обсудить с ней подарки на Праздник Зимы. А в тот раз, когда мы столкнулись в коридоре… ну ладно, я действительно сбежала. А чего он хотел?

– Чего ты хотел? – вслух спросила я. – Ты почти женат.

– То, что Крост уговорил всех на эту свадьбу, не значит, что она состоится.

Боги! Я бы все на свете отдала за то, чтобы сладкая пытка прикосновениями к нежной коже на шее не заканчивалась. Только у меня ничего не было, что можно было бы отдать.

– Но мне нужно знать, ради чего выступать против короля.

– Ради чего? – Я вскинула голову.

С момента того поцелуя в пыльной тесной кладовке, когда над головой сплелись две магии, угрожая уничтожить все, включая нас, прошло больше года. А казалось, словно в разы больше! Тогда меня обжигала ненависть, а сейчас все внутри сжималось от постыдной мольбы, чтобы мгновение продлилось чуть подольше.

Чтобы горячие губы прикасались к моим еще секунду… и еще, и там, где касались его пальцы, оставались невидимые горячие следы. Бастиан целовал с пугающей уверенностью мужчины, который совершенен во власти над девушкой. Словно он знал… черт, да он прекрасно знал, что творится со мной.

Нечеловеческий самоконтроль удерживал от необдуманных поступков. Наверное, огромной удачей стало то, что мы были в библиотеке, потому что едва я даже в мимолетной мысли переносила нас в комнату, живот сводило от болезненного желания большего, чем поцелуй. Пусть даже откровенный, огненно-горячий, со вкусом кофе и апельсинов, поцелуй.

Одной рукой Бастиан удерживал меня, прижимая к себе, а второй продолжал выводить невидимые узоры на шее, рисовал кончиками пальцев контуры ключицы, вырывая тихие всхлипы, перемешанные с неистово бьющимся сердцем.

– Какая умилительная картинка, – вдруг услышали мы.

Я с такой скоростью отпрянула от ди Файра, что тот даже не успел меня удержать. Хотя он и сам нахмурился, глядя на Ясперу, помахивающую штормграмом, на экране которого красовались мы в самой что ни на есть провокационной позе. Я мучительно покраснела, в восприятии поцелуй был просто поцелуем… а со стороны казалось, что мы едва не перешли к сексу прямо за столом в библиотеке.

Но самое мерзкое, что Яспера как-то странно, слегка безумно, улыбалась. И, может, мне показалось, но…

– Ты что, бухая? – неожиданно грубо поинтересовался Бастиан.

И тогда я поняла. Яспера действительно была пьяна, пусть не в стельку, но совершенно определенно трезвостью здесь и не пахло.

– Будешь так разговаривать со своими шлюхами. – Яспера опасно прищурилась.

– Они так себя не ведут.

– Это мне говорит человек, который только что едва ли не трахался в библиотеке?

– Иди спать, – буркнул Бастиан.

Но Яспера уже завелась: глаза опасно блестели. Огневик ее почти не интересовал, переругиваясь с ним, она не сводила взгляда с меня.

Я ждала.

– Что скажет директор, когда увидит, как его подопечная проводит время?

– Он скажет, что за поцелуй в пустой библиотеке меня, конечно, надо казнить.

Никогда не замечала, что ощущение грядущих неприятностей чем-то схоже с чувством голода. Только при голоде не так гулко стучит сердце. Почему я вдруг испугалась Ясперу? Неужели не привыкла к вечной войне с ней?

– А что скажет твой любовничек?

– Что, прости? – показалось, я ослышалась.

– Я вот просто подумала, а если этот артефакт вдруг случа-а-айно попадет к нашему общему темному другу, ты снова станешь всем рассказывать, что ты совсем не виновата и скорбишь о жертвах?

– Ты что, сумасшедшая? Отдай сюда штормграм! – рявкнул Бастиан.

Почудилось, что способность шевелиться вообще покинула меня. От одной мысли, что сделает Акорион, получив планшет, делалось дурно. О, я очень хорошо представляла, что тогда будет. И Бастиан представлял, возможно даже лучше всех нас. Не мою грудь пересекал шрам от пересадки сердца.

По виду Ванджерии было понятно, что даже если потом она пожалеет, то сейчас вполне способна сделать все, о чем говорит. И что толку, если после наступит раскаяние?

– Все, я иду к Кросту, – выдохнула я, чувствуя, что закипаю.

Но не успела сделать и пары шагов – чтобы выйти к дверям, нужно было обойти Ясперу, – как ее ледяная рука с остро наточенными коготками вцепилась в мое запястье.

– Давай, пожалуйся папочке.

– Акорион – не повод для шуток.