Анабиоз

— Почему ты… Когда?

Теперь его перебил опер. Мы как сговорились обрубать старика на каждой фразе.

— В полицию сообщили?

— Попытался сообщить, — я очень надеялся, что теперь на Дулкина от его коллег прикатится какая-нибудь телега, и этот бездельник в погонах получит выговор. — В отдел по розыску пропавших. Меня отказались выслушать. Рожей, наверное, не вышел.

При этом я покосился на отца. Последняя фраза адресовалась ему тоже.

— Но коврик мы вытащили, — вмешалась Женя. — Он у нас.

— Серьезно? — опер удивился. — Это хорошо. Несите тогда.

Женя возбужденно кивнула и, переглянувшись со мной, быстро направилась к лифту. Почти побежала. А со стороны выезда со стоянки показался ППСник. Рядом с ним плелся сторож. Пожилой мужчина, с животиком, седыми волосами и растерянным взглядом.

— Вы стоянку охраняете?

— Сейчас моя смена, — пролепетал сторож. — Двенадцать часов.

— Вы стоянку обходите хоть иногда? Когда именно машина пропала, можете сказать?

Сторож сконфузился.

— Как бы, у нас ведь камеры наблюдения. Если что-то не так будет, мы на мониторах увидим… Зачем обходить… Как бы…

Я машинально осмотрелся. В поле зрения попала только одна камера. Статично закрепленная, она висела на потолочной металлической балке метрах в 20 от парковочного места Сергея и смотрела в противоположную сторону.

Опера интересовал тот же вопрос, что и меня:

— А этот участок на мониторах просматривается?

Сторож помялся.

— Как бы, не особо.

— Не особо — это как?

— Это значит, что нет… Как бы.

Опер вздохнул. Надо сказать, на меня он производил неплохое впечатление. Может быть, потому что раньше мы с ним не пересекались, как с Дулкиным.

— Вы, — полицейский повернулся к отцу. — Пишите заявление. Знаете, как? Федосов, подскажи, если что. Вот вам бумага.

Он выудил из своей папки чистый лист бумаги и даже ручку. ППСник, названный Федосовым, подошел, чтобы помогать. Отец взял ручку. Пальцы тряслись.

— Не… Н… Ннн… — пыталась успокоить его мать.

Опер увлек сторожа к каморке на выезде со стоянки, где тот коротал время — изымать записи с камер наблюдения. Когда они ушли, отец посмотрел на меня. В его глазах стояла паника. Голос звучал хрипло.

— Почему ты мне не сказал?

— Был слишком занят, — проворчал я мстительно. — Пытался украсть что-нибудь из вещей брата. Знаешь, как это бывает у нас, у уголовников.

— Ты должен был мне сказать.

— Каждый из нас что-то должен. У всех свои обязанности. Но всем плевать.

Отец положил лист бумаги на крышку капота ближайшей машины. ППСник с готовностью нарисовался рядом.

— Пишите. Начальнику отдела внутренних дел…

Отец принялся писать. Потом вдруг уронил ручку на бумагу. Она скатилась по наклонной поверхности крышки капота и упала на асфальт. ППСник попытался что-то сказать, но увидел лицо отца и замер.

— Володя! — закричала мать и бросилась к отцу.

Только тут я сообразил, что случилось. Отец осел на одно колено, хватаясь рукой за область сердца на груди. Он открывал рот, то ли силясь что-то произнести, то ли пытаясь вдохнуть воздуха. Ни то, ни другое не получалось.

— Воды! — панически завизжала мать ППСнику, который растерянно пялился на отца. Мать рылась в своей сумочке в поисках таблеток. Шаря рукой в сумке, она вскинула глаза на меня. — Это из-за тебя! Ч… Что стоишь? Во… Воды найди!

Надо было запомнить. Если случается что-то хреновое, виноват я. Наверное, кому-то так было легче жить. Хотя от матери этого я не ожидал.

Когда отцу полегчало, я просто ушел. На улице закурил и стоял на углу дома минут десять, пытаясь выбросить все из головы. Сейчас было не до эмоций. Выбросить вообще все — не получалось. Хотелось напиться в ближайшем же баре. Но я пересилил себя и выдвинулся в сторону метро.


Тимур сидел за компьютером, мрачный. Он тянул пиво из банки — сукин сын будто дразнил меня — и с унылым видом тыкал компьютерной мышкой. Когда я зашел, он забурчал:

— Прикинь, меня один урод кинул. Я его страничку админил. А он кинул. Типа сам вести буду. Три сотни мне должен.

— Сочувствую. Погоди. То есть, ты вроде как теперь не занят?

— Ты к чему клонишь? — нахмурился Тимур.

— Я тут сообразил. Все эти соцсети, в которых ты сутками зависаешь…

— Это работа!

— …Там ведь куча народу пасется? Из всех городов?

— Ясен перец.

— Тимур. Найди список городов, через которые идет поезд «Москва-Оренбург». Это для тебя должно быть несложно. Потом нужно найти странички этих городов. Группы или форумы, им посвященные. Крупные, где ошивается много народа. И туда нужно запостить объявление. Пропал человек. И фотографию Сергея. Сможешь?

Тимур обреченно вздохнул.

— Когда это нужно сделать?

— Сейчас.

— Зачем только спросил…

— Что?

— Говорю, не вопрос, сделаем.

— Хорошо. А что с распечаткой?

С несчастным видом Тимур поковырялся в носу.

— В шесть часов с человечком встречаемся. Около его офиса.

— Супер.

— Это далеко. А у меня работы по горло и… — поймав мой взгляд, Тимур осекся. — Ну, надо так надо.

Чтобы отвлечься, я взял почитать книгу с полки. Книги Тимуру остались от бабушки, которая была начитанной старушкой и тряслась над своей скромной библиотекой, как коршун над птенцами. Тимуру на это богатство было наплевать. Книга была по эзотерике. История шаманизма и общие сакральные корни этих верований у народов Азии. Сначала я просто лениво листал. Затем увлекся. Под такое чтиво было, о чем поразмыслить, учитывая, какие идеи последнее время приходили в мою голову.

В пять вечера Тимур с несчастным видом засобирался. Он ждал, что я составлю ему компанию, но я потягивал кофе из старой кружки и шуршал страницами. Демонстративно вздыхая, Тимур наконец убрался.

А я сел за компьютер. Честно говоря, с техникой я никогда не дружил. Сергей — да, с компьютером он был на «ты». Тимур тем более — с ним уже сами компьютеры были на «вы». А ко мне мной, если бы машины могли говорить, эти консервные банки обращались бы в лучшем случае с пренебрежительным «Эй, ты». Но я все-таки знал, как пользоваться поисковиком.

К этому времени Тимур нашел список городов — файл с маршрутом поезда был на рабочем столе. Я пробежал глазами по названиям. Рязань, Рузаевка, Сызрань, Новокуйбышевск, Самара, Богатое, Колтубанка, Бузулук, Тоцкая, Сорочинская. Новосергиевская и Переволоцкая. Последним пунктом значился Оренбург.

Не так уж и много.

Я боялся делать то, что собирался. Но это нужно было сделать рано или поздно. И я принялся искать. В поисковике вбивал слова «неопознанный труп», «убийство», «вокзал». И подставлял рядом названия городов из списка Тимура. После чего жал «новости» и смотрел последние сообщения из этих городов на нужную мне тему.

На это ушло пару часов.

Никакой информации не было. В одном городке нашли неопознанный труп и даже выложили его фото. Это был бомж лет 40–50. В другом писали о поножовщине на перроне. Открыв новость, я обнаружил, что подрались следовавший из зоны уголовник и местный маргинал, который и отправился в больницу с ножевым ранением в живот.

Новостей о смерти Сергея не было. Если бы на одной из станций убили человека, новость должна была быть. Сейчас у всех служб есть отделы по связям с прессой, которые готовят такие сообщения. Я достаточно смотрел новостей, чтобы знать, что так это и работает. О трупе молодого человека никто не сообщал.

Это помогло мне отбросить последние сомнения. Сергей — жив.

И я найду его.

Вот только как?

Тимур вернулся к восьми. Принес распечатку звонков с телефона Сергея и наоборот, на его телефон с других устройств. С ручкой, которую едва удалось найти на загаженном всякой всячиной столе Тимура, я засел за бумаги.

И понял, что сам я ничего тут не смогу сделать. Все, что я мог идентифицировать — это жалкие пять номеров. Домашний телефон родителей. Сотовый отца. У матери мобильного телефона не было — она всегда волновалась, когда нужно было отвечать на звонок, и минут пять могла пытаться произнести только «Алло». Дальше — сотовый телефон Щербакова. Телефон в офисе «Гермеса» — он был почти такой же, как и рабочий у Щербакова (помогла визитка гендиректора), отличались только последние две цифры. Ну и номер Жени. На него звонков было больше всего. Любимая девушка.

Я набрал ее. Трубку Женя взяла почти сразу.

— Алло?

— Женя, это я.

Она помолчала.