Альтераты. Соль

Борис Аркадьевич налил себе воды, выпил залпом.

— Что вы от меня, собственно, хотите услышать?

— Я уверен, что фразы проклятия, поднятый со дна браслет или посудина для благовоний связаны с этими фантомами. И они вызвали у моей знакомой такую реакцию. Али сказал, что вы увлекаетесь местными сказаниями. Вам это все ни о чем не говорит?

Историк посидел задумчиво, словно взвешивая мысли, вспоминая и укладывая по полочкам.

— Говорит, — неожиданно признался он. — Только, боюсь, вы мне всё равно не поверите.

Тимофей понял, что сейчас поверит во что угодно, даже в серых человечков на летательных тарелках — сердце подпрыгнуло, готовое вырваться из гортани, во рту пересохло, кровь стучала по барабанным перепонкам.

— Поверю, — прошептал.

— Ну, а коли так, то я вам кое-что покажу.

Он встал и поманил молодого человека в дом. Женщина, дородная, в ярко-красном фартуке с удивлением посмотрела на гостя, недовольно кивнула:

— Борь, ужин стынет, долго ты еще?

Историк отмахнулся:

— Кушайте, я потом.

— Так остынет же!

— Без разницы, — историк, втянув живот, ловко проскользнул мимо супруги.





6


После ужина Анна задержалась на веранде, то и дело поглядывая на недавнюю знакомую. Валерия неторопливо допила томатный сок, разрезала булочку с изюмом и, старательно намазав каждую половинку сливочным маслом, задумчиво съела. Аня демонстративно отвернулась, но, как только Лера встала из-за стола, выскользнула за ней в парк. Белый гравий шелестел под ногами, за кирпичным забором бормотал прилив. Девушка видела впереди узкую спину новой знакомой: очевидно, та направилась в ту же самую беседку, где они сегодня познакомились. Аня на мгновение отвлеклась — из соседнего корпуса доносились звуки разгорающегося скандала: визгливый женский голос уже начал прелюдию «я тебе отдала свои лучшие годы».

На мгновение отвлеклась, и вот уже потеряла из вида Леру. Взгляд растерянно блуждал в поисках узкой спины, обтянутой светло-бирюзовым трикотажем. Новой знакомой нигде не было видно.

Аня добежала до конца аллеи, уперлась в шершавую кирпичную стену ограды, свернула на боковую аллею. Вглядываясь в лица пациентов, дошла до соседнего корпуса. Бледно-голубые стены украшены нарисованными цветами и утятами. Девушка сообразила: детское отделение.

Медленно развернулась и вернулась на главную аллею. Южное солнце окрасило золотисто-красным макушки кипарисов, опалило терпко-сладким ароматом орхидей и роз.

Валерии не было и в беседке. Аня растерянно кружила вокруг, не решаясь позвать.

А та словно выросла из-под земли, схватила за руку сердито:

— Ты чего за мной ходишь?! Сказала же — меня твои проблемы не касаются!

Аня отшатнулась от неожиданности, ударилась спиной о столб, поддерживающий ажурную крышу беседки.

— А кого они касаются? Лера, помоги!

Валерия закатила глаза, выдохнула раздраженно:

— Да блииин! Чем я тебе помочь-то могу?!

— Я не сумасшедшая, ответь мне?

Лера захохотала:

— Я откуда знаю? Может, и ненормальная, а может — нормальнее всех нас вместе взятых.

— Помоги разобраться, — Аня почувствовала, как к горлу подступает колючий комок, сглотнула его торопливо, чтобы не разреветься. Валерия нахмурилась, посмотрела исподлобья.

— Я бы сама хотела разобраться в том, что происходит в моей голове, — устало проскользнула в беседку, устроилась на горячей еще скамье. Анна схватила ее за руку, притянула к себе, чтобы видеть в ускользающем свете ее глаза — светлые льдинки.

— Расскажи, кого ты видишь? Как ты узнаёшь, зачем они к тебе пришли.

Лера поджала под себя худые ноги, обхватила руками колени.

— Они сами говорят обычно, — тихо пояснила. Аня опустилась напротив, уставилась с удивлением:

— Ты их чувствуешь?


— Да. Холод по спине. Их мир — это мир Морози. Среди живых им нет места.

— А зачем они к тебе приходят?

Лера посмотрела пасмурно, поправила кольцо на безымянном пальце — тонкое серебряное украшение, без камня, узоров и надписей.

— Иногда у них здесь остаются дела. Или нужна помощь их семье. Нет ничего крепче кровных уз, они сквозь времена соединяют души.

Аня задумалась, неуверенно закусила губу:

— А вот эти, мои… Которые за мной стоят… Они и сейчас стоят?

Лера, не оборачиваясь, кивнула, потянулась к веточке кипариса и сорвала крохотную мягкую шишку, чуть надавила, выпуская острый хвойный аромат.

— И сейчас, — наконец отозвалась.

— Ничего не говорят, никаких знаков не подают? — Аня все время ловила себя на мысли, что не решается спросить о главном, топчется вокруг да около.

Лера в ответ покачала головой, прищурилась.

— Неужели совсем ничего не чувствуешь? — в ее голосе, в светлых серо-голубых глазах — удивление и зависть.

Аня покачала головой, зажала виски пальцами:

— Я не могу ни о чем думать после того, как ты мне это сказала. Андрис Александрович говорит о психическом заболевании. Диссоциативное расстройство личности. Мне страшно: я вижу странные вещи, я чувствую странные боли, слышу звуки. Особенно по ночам или во время грозы. Я не могу даже думать в этот момент, не могу писать текст… Я схожу с ума.

— А что пишешь? — Лера, кажется, была рада немного сменить тему.

— Стихи к песне. Нам выступать скоро, а текста нет, — девушка тихо выдохнула, огляделась.

Валерия долго смотрела на нее, изучала.

— В тебе есть что-то странное, — сказала в итоге. — Я не могу понять, что. Я с таким не встречалась никогда, — она спустила ноги на каменный пол беседки, соскользнула на него, перехватила запястья Ани, развернув их так, чтобы оказались видны снова проступающие на тонкой коже знаки. — Ты связана с ними, этими стражниками. Связана с миром Морози. И тебя вроде как нет.

— Как нет? Вот же я, — в голове промелькнула шальная мысль, что новая знакомая может оказаться просто сумасшедшей.

Лера покачала головой.

— Ты вряд ли поймешь, пока сама не увидишь. За твоими плечами тайна, у нее женское лицо, — от этих слов по спине Анны пробежал тонкий холодок. — Светлые волосы, будто снегом припорошены, взгляд холодный и ведающий. — Девушка осторожно коснулась своих губ, в глазах плескался настороженный интерес. Рука скользнула по предплечью, от ключицы к локтю. Пальцы дотронулись до основания шеи, будто пытаясь ослабить невидимую удавку. Острое непонимание на дне серых глаз.

Анна, в отличие от собеседницы, понимала эти странные жесты: девушка-медиум показывала на своем теле спрятанные под одеждой Ани и уже горящие огнем проступающие раны.

— Кто ты? — Валерия тяжело посмотрела на Аню, перевела дыхание, в уголках глаз собрались слезы, скатились ломаными струйками по щекам.

Девушка с дредами неопределенно пожала плечами:

— Кто-то зовет Скраббл, по паспорту Аня Скворцова, — отозвалась девушка, понимая, что новая знакомая спрашивает не об этом. Та смотрела тяжело, пристально, будто взвешивая услышанное.

— Скраббл? Прикольно, — прошептала наконец. — Но знаешь, судя по тому, что я вижу, ты кто угодно, но только не Скраббл.





Шестая серия





1


Тимофей чувствовал себя неуютно, что так бесцеремонно вломился в чей-то отлаженный быт, но любопытство и желание разобраться щекотало ноздри. Он следовал за Борисом Аркадьевичем, лавируя между рассыпанными деталями детского конструктора. Историк зашел в кабинет — комнату с окнами, выходившими в сад. У стены притаился стол, заваленный распечатками и тетрадями, настольная лампа освещала старенький компьютер. Единственные украшения почти спартанского помещения: стеллажи с книгами от стены до стены и диван, когда-то бывший детской софой с ярко-синей обивкой.

Борис Аркадьевич взял со стола потрепанную самиздатовскую брошюру, раскрытую примерно посередине. Под ней расположился лист с распечаткой фотографии недавней находки Тимофея:

— Занятную вещицу вы мне привезли, молодой человек. Но прежде, вот это почитайте, — он протянул Тимофею брошюру, сам сел за стол, лицом к гостю.

Тим бегло прочитал описание орнамента некоего серебряного обручья — браслета, придерживающего длинные рукава средневекового платья. На полях — неразборчивые пометки карандашом рядом со словами «появление на широком щитке очень сложного, но устойчивого изображения системы волнистых, зигзагообразных и изогнутых полос, которые нельзя определить иначе, чем желание мастеров показать двуслойную природу небесных вод», «ромбический знак плодородия помещен на средней лопасти, от „водного треугольника“ к нему тянется прерывистая вертикальная линия из точек, очевидно, изображающая дождевую струю».

— Это что? — он поднял глаза на историка.

— Это? Описание украшения, найденного в пустом кургане, здесь, на Тамани. Особенность его такова, что обручье или широкий браслет, которым фиксировался длинный рукав, изготавливался, как вы понимаете, всегда парным. В захоронении найдено только одно украшение. Из сопровождавших захоронение надписей удалось выяснить, что оно принадлежит дочери воеводы Афанасия Ратши, Зарине. Что де дщерь любимую поглотила пучина морская, только вот это обручье вынесло приливом. Свидетелей гибели не было — потонул весь караван, шедший до Константинополя. Но упоминается злой рок.