Альянс мусорщиков

— Мы заперли по одной коробке каждого лекарства здесь, в Святилище, — сказала Надира. — Сейчас принесу.

Она вновь поспешила прочь, и после секундного молчания раздался голос Доннела:

— Я понимаю, что время для вопросов неподходящее, но… Тэд только что обменялся сообщениями с врачом в Америке-межпланетной?

— Да, — ответила я. — Но не беспокойся. Тэд ничего не сказал людям в Америке-межпланетной о Сопротивлении или подразделениях. Он позволил им думать, будто находится с группой упрямых гражданских, оставшихся в Нью-Йорке.

— Очень мило с его стороны, — напряженно проговорил Доннел.

Я потерла лоб.

— Я узнала, что он может отправлять сообщения, лишь по пути на склад. Тогда Тэд обменивался посланиями с доктором, чтобы она помогла излечить мою руку. Я собиралась рассказать тебе об этом раньше, но совершенно забыла. Знаю, это звучит смешно, но события с Извергом, оружие, тяжелая болезнь иномирцев…

Доннел кивнул.

— Понимаю, ты отчаянно тревожилась за парня.

Мы просидели в молчании до возвращения Надиры, затем мне пришлось снова встряхнуть Тэда, чтобы дать ему новые таблетки. Впихнуть лекарство в Феникс оказалось сложнее. Она слишком далеко ушла, чтобы проглотить таблетки, поэтому нам пришлось растолочь их, смешать с водой и дать ей выпить.

Закончив с этим, я вернулась к обтиранию пылающих лиц и выслушиванию затрудненного дыхания. Теперь я больше ничем не могла помочь Тэду и Феникс.

Передвигаясь между кроватями, я осознала, что за окном встает солнце и его яркие лучи поднимаются над линией горизонта покинутого Нью-Йорка. жфяячх Лечение или убьет, или исцелит Тэда и Феникс. К закату я это выясню.





Глава 34




Четырьмя часами позже я осталась одна в больничной палате с тремя иномирцами. Надиру вызвали на помощь пострадавшему в несчастном случае, что, в сложившихся обстоятельствах, было неплохо. Тэд только что выдохнул инструкции врача, и я их записала, чтоб не ошибиться. На тумбочке у кровати Феникс лежали скальпель и отрезок трубки. Теперь я смотрела в зеркало и, пытаясь игнорировать звучащее рядом агонизирующее дыхание, изучала свою шею.

Я осторожно потыкала в свое дыхательное горло. Нащупала впадину между двумя выпуклостями — должно быть, это и есть нужное место. Мне требовалось просто найти такую же точку на шее Феникс, сделать маленький горизонтальный надрез и вставить трубку, чтобы больная могла продолжать дышать, пока не подействует лекарство.

Это очень просто, сказала я себе, но рука еще дрожала, когда я подняла скальпель. Феникс, в любом случае умирала, и врач говорила, что это последняя надежда спасти ей жизнь, но я боялась совершить ошибку и убить бедняжку.

— Ты уверен, что мне надо это сделать? — спросила я.

Ответа не последовало. Я повернулась и увидела, что глаза иномирца закрыты.

— Тэд? — позвала я громче.

— Ключевой компонент, — пробормотал он. — Она ключевой компонент, но я не могу забрать ее на Зевс.

Я в замешательстве уставилась на него, пытаясь понять сказанное, а затем сообразила, что Тэд потерялся в бреду зимней простуды. Это означало, что он больше не может передавать сообщения от доктора. Мне придется сделать все самой.

В голову пришла ужасная мысль. Сейчас Тэд явно бредил. Пятнадцать минут назад он тоже был не в себе? С трудом высказанные им и тщательно записанные мной инструкции исходили от врача в Америке-межпланетной или это вызванная жаром чушь?

Я подошла к Брейдену, метавшемуся в сне, опустилась рядом с ним на колени и проговорила на ухо:

— Брейден! Проснись.

Его глаза распахнулись.

— Тэд говорит, что я должна провести Феникс срочную трахе… чего-то там. Разрезать ей шею, чтобы помочь дышать. Ты знаешь, как делать эту операцию?

Брейден потрясенно взглянул на меня и покачал головой.

— Я пилот, а не врач.

Я вздохнула и встала. Мне в помощь оставался лишь инстинкт. Я бы с радостью рискнула собой, чтобы доказать правоту Тэда, но сейчас речь шла о жизни Феникс, а не моей. С другой стороны, тяжелый опыт зимней простуды говорил мне, что, возможно, Феникс остались считанные минуты.

Я делала то же, что и Лютер на крыше. Стояла в беспомощной нерешительности, пока утекала чья-то жизнь. Я крепче взялась за скальпель правой рукой, подошла к кровати Феникс и пальцами левой руки поискала нужную точку на ее горле.

Затем поняла, что больше не слышу дыхания иномирки. На какой-то ужасный миг я подумала, что опоздала и Феникс уже мертва, но потом увидела, как поднимается и опадает ее грудь. Сейчас больная получала воздух без отчаянной борьбы.

Лекарство заработало! Я наклонилась вплотную к Феникс, считая каждый ее вдох. Один. Два. Десять. Двадцать. Дойдя до сотни, я вернула скальпель на тумбочку, села на ближайший стул и уронила голову на ладони. Сейчас я дрожала не от паники, а от облегчения, вызванного помилованием, пришедшим в последнюю минуту.

Вероятно, я просидела так не меньше часа, наблюдая за дыханием Феникс, прислушиваясь к бессмысленным обрывкам фраз Тэда и замечая, как метания Брейдена во сне становятся все спокойнее. Наконец, в комнату зашли Доннел и Надира. Сестра посмотрела на Феникс и удовлетворенно кивнула, а Доннел едва взглянул на иномирцев и поманил меня.

— Блейз, ты нужна мне на минуту.


Я нахмурилась, встала и вышла за ним из комнаты.

— Что случилось?

Он закрыл дверь и заговорил:

— По пути из здания Изверг убил человека. Прежде чем рассказывать тебе, я думал подождать и посмотреть, не сможет ли Надира спасти ей жизнь, но рана оказалась слишком глубока и слишком близко к сердцу.

Умерла женщина, но Доннел еще не назвал ее имя. Я выдавила однословный вопрос:

— Ханна?

— Нет. Ханна находилась в безопасности в манхэттенском подразделении, но Марша спала в оружейной комнате рядом с залом. Изверг, должно быть, зашел туда, чтобы взять лук и несколько стрел, и заколол Маршу, когда та попыталась его остановить. Дверь не выломана, и я не верю, чтобы Марша впустила Изверга, значит, он как-то раздобыл ключ.

Марша мертва. Я испытала то же потрясенное неверие, что и после смерти Касима. Я скорее восхищалась Маршей, чем любила ее, но она была одной из центральных фигур в альянсе, а теперь исчезла.

— Могу я ее видеть?

Доннел провел меня по коридору в другую больничную палату. Та была пуста, не считая тела на кровати. В смерти Марша казалась гораздо меньше, ее лицо без привычной улыбки выглядело незнакомым.

Я смотрела на нее в скорбном молчании. В ее комнате стояла укрепленная дверь. Марша верила, что мощь двери обеспечит ей безопасность. И та выполнила задачу. Замок не справился. Если бы помимо него дверь закрывалась на восемь задвижек, Марша осталась бы жива.

Я так сосредоточилась на погибшей, что лишь через минуту или две увидела нож, лежавший на соседней тумбочке. Сперва я заметила мрачные красные полосы на лезвии — кровь Марши, — а потом метку на рукояти.

Изверг зашел в комнату не только взять лук и стрелы, но и отомстить. Должно быть, он давно подобрал ключ. И возможно, годами носил его с собой, пытаясь найти способ убить Маршу, не навлекая на себя подозрений.

Ему так и не удалось этого сделать, не получилось подготовить убедительный несчастный случай, который мог произойти с запертой в одиночестве женщиной, но сегодня он бежал из этого здания, и ему нечего было терять, кроме собственной жизни. Изверг остановился убить Маршу и сполна насладиться мщением. Он мог взять любой нож, чтобы зарезать спящую, но потратил несколько драгоценных секунд, дабы найти на полках свой пояс и проткнуть ее определенным клинком.

— Изверг сделал это из-за метки, которую Марша нарисовала на его ноже, — сказала я. — Копии шрама от моих зубов на его руке.

— Наверное, — согласился Доннел. — Люди годами смеялись над Извергом из-за этой метки. Он любит издеваться над другими, но терпеть не может становиться мишенью для насмешек.

Пока я раздумывала, как помочь Феникс, боялась, что могу привести к ее смерти, по моей вине умирал другой человек. Шесть лет я до смерти не хотела говорить это слово Доннелу, но сейчас оно просто выскользнуло само.

— Это моя вина, отец.

— Марша сама виновата, — возразил Доннел. — Она любила власть, которую ей давали оружейные метки, и решила унизить несколько опасных людей. Рано или поздно кто-то должен был ей отплатить.

— Это моя вина, — повторила я. — Если бы я застрелила Изверга в ту секунду, как он оказался на прицеле, если бы быстрее пробилась через пожарную дверь, или преследовала его сама, а не звала на помощь, то Марша могла остаться жива.

— Если бы ты поступила иначе, Блейз, то Марша могла выжить, но умерли бы другие люди. Ты, я, Блок, Тэд, Ханна.

Доннел крепко обнял меня.

— Знаю, тебе тяжело, потому что я сам проходил это дюжины раз, но ты не можешь позволять себе зацикливаться на том, что случилось с Маршей. Как мой заместитель и будущий лидер этого альянса, ты должна делать все возможное для своих подчиненных, но понимать, что твои решения будут небезупречны, поскольку непогрешимых людей не существует.

Я отступила на шаг и уставилась на него.

— Ты не можешь назначить меня своим заместителем. Одно дело — заставить глав двух подразделений принять твою дочь в символическом качестве женщины-офицера, и совсем другое — получить согласие трех лидеров на ее будущее назначение главой альянса.

— Я шесть лет планировал отдать тебе это оружие, — сказал Доннел. — И понятия не имел, что произойдет потом. И определенно не ожидал ситуации, в которой ты получишь оружие, уже будучи офицером.

Он помолчал.

— Восемнадцать лет лишь я и мой заместитель обладали снаряжением вооруженных агентов. Теперь ты офицер, а пост моего заместителя свободен. В ту минуту, когда мои офицеры увидели тебя с оружием на руке, они решили, что я выбрал тебя своим заместителем. Как только остальной альянс узнает, что ты вооружена, все подумают то же самое.

— Тогда ты должен успокоить их, назначив заместителем одного из своих офицеров, по крайней мере, на какое-то время.

— Кого я должен выбрать? Мачико отказывается. За комедией Уэстона и Виджея все наблюдали почти двадцать лет, поэтому ни одного из них не воспримут всерьез. Жюльен утверждает, мол, изменился, но я не смогу доверять ему, пока он не докажет, что преодолел проблемы с алкоголем. Что же касается Лютера, мне только что пришлось физически вытащить мальчишку из зала, так как он бросался оскорблениями перед половиной альянса.

— Ты, конечно, выберешь Аарона.

Доннел улыбнулся.

— Аарон хочет, чтобы моим заместителем и будущим лидером альянса стала ты, а не он. Сам говорил со мной об этом, когда мы шли вверх по реке на «Духе Нью-Йорка». Он беспокоился о судьбе своей дочери и жаждал, чтобы мы установили преемственность главенства. Аарон думает, что в будущем сможет стать твоим надежным заместителем, но хорошего руководителя из него не выйдет.

— Ты не можешь сейчас раздувать эту проблему. Нужно сконцентрировать усилия на убеждении людей покинуть Нью-Йорк.

Доннел пожал плечами.

— Не думаю, что выдвижение тебя в заместители вызовет такие проблемы, как тебе кажется. Став офицерами, Аарон, Жюльен и Лютер в испытательный период страдали от ритуальных насмешек людей из подразделений, но ты вряд ли слышала хоть один неподходящий комментарий.

— У людей из подразделений просто не было шансов высказаться с момента моего назначения.

— До твоего путешествия по реке — да, но за последние два дня ты дюжину раз проходила через зал. И не слышала ни оскорблений, ни даже шутливых вопросов, почему постоянно носишь на руке одеяло или куртку. Ты не заметила этого и не догадалась почему?