Алхимик

Логика простая, основанная на интуитивном понимании законов естественного отбора. Выживает сильнейший, умнейший и самый здоровый. От дворянина, что питается хорошо, образован (по сравнению с крестьянами), умело обращается с мечом, потомство получится хорошим. Перспективным.

– Ты чего тут ходишь? – повторил крепыш, опасно надвигаясь.

Рослый, широкоплечий, небольшая голова плотно сидела на маленькой шее, волосы черные, сальные. Одежда лучше моей. Домотканые портки и рубаха навыпуск, подпоясана тонкой бечевкой. Ноги тоже в лаптях, но сплетенных недавно. Руки толстые, большие, на кулаках сбиты костяшки. Сразу видно – драчун.

Справа и слева за его спиной двигалась четверка ребят поменьше. Глазки блестят, рот приоткрыт, в ожидании представления.

Ага, бить собрались. Сейчас этот амбал (на фоне моих габаритов целая гора) будет до меня докапываться, а затем бросится в атаку.

Зачем? А хрен его знает. Доказать собственное превосходство. Или на фига еще там подростки дерутся? Не помню уже.

А Эри раньше никогда толком не дрался. Его колотили, а он нет. И не потому, что боялся, а потому что взрослому дядьке, который раздает тебе оплеухи, не очень-то дашь сдачи. Еще больше озвереет и вовсе насмерть забьет.

– Мимо иду, – ответил я, постаравшись придать голосу как можно больше миролюбия.

И сразу понял свою ошибку. Взгляд задиры вспыхнул торжеством. Почуял слабость, нежелание драться.

– Нельзя тебе здесь ходить, – и с выдохом ненависти: – Выкормыш чернокнижника!

Он ударил с правой. Резко, быстро, не давая опомниться. Моя голова качнулась назад, перед глазами вспыхнули звездочки, а нос взорвался острой болью.

Видимо, после первого удара жертвы отшатывались назад, пытаясь закрыться руками, а то и вовсе взять ноги в руки. Крепыш хотел скакнуть вперед, пытаясь мне помешать совершить данный маневр.

Но дело в том, что бежать я не собирался. В тот миг, как он врезал, у меня внутри вспыхнула дикая ярость.

Эри никогда не отличался особой храбростью, это правда. Зато злобы у него хватало на десятерых. И часто бывает так, что она перекрывает все остальное. Чувство страха, самосохранения, боязни боли – все испарилось в мгновение ока. Осталось лишь испепеляющее желание отомстить.

Достать врага, повалить наземь и бить, бить, бить, пока хватит сил.

Лоск цивилизованного человека, избегающего насилия и склонного к компромиссам, испарился. Его смыло неудержимой волной первобытной ненависти к обидчику.

Не успел я опомниться, как тело само прыгнуло вперед, навстречу задире. Инерция, помноженная на силу, помогли одержать верх. Глазом никто моргнуть не успел, как крепыш завалился на спину, а верхом на него уселся я.

Дальше сделал такое, чего сам от себя не ожидал.

Наклонился и вцепился зубами в правое ухо поверженного врага. С силой сжал зубы и потащил на себя.

Робби завизжал раненой свиньей. Его приятели в шоке застыли, глаза пацанов стали похожи на огромные блюдца.

Никто не ожидал от меня ничего подобного. Проклятье! Да я сам не думал, что способен сотворить такое.

– Еще раз ко мне подойдешь, я тебе лицо обглодаю, – прошипел я рассерженной змеей в лицо крепышу.

По моему подбородку стекала кровь. Я сплюнул, откушенный кусок уха влетел прямо в раззявленный рот сына мельника.

– А-а-ааа! – заорал он, каким-то чудом вывернулся из-под меня и прямо с земли рванул бегом.

Следом припустили дружки, оглашая окрестности испуганными воплями.

Я медленно поднялся на ноги. Задумчиво поковырял в зубах, доставая слизь из крови и частичек хряща.

– Чего тут хожу, чего тут хожу, – проворчал я. – Живу я тут, жирная свинья!

Постоял, приходя в себя. Взгляд случайно скользнул по рукаву рубахи, темные пятна крови выделялись даже на мешковине. Дерьмо! Помыть бы надо.

Мысль скользнула лениво. Думать о произошедшем, осмысливая проявленную жестокость с собственной стороны, не хотелось. Догадывался, что где-то в глубине затаился червячок стыда и вины. Не хватало еще переживать за урода, хотевшего меня избить.

– Нечего было лезть, – пробормотал я, пытаясь предотвратить появление моральных терзаний.

Мы же люди цивилизованные, не приемлем насилия. А тут зубами в ухо и давай яростно отдирать. Неудобно получилось.

Я еще постоял, вдыхая воздух раннего вечера. Глаза случайно зацепились за место на берегу, откуда пришли деревенские. Что там? Угли тлеют? Что они тут все-таки делали?

Уже догадываясь, что увижу, подошел ближе. Ну точно, костер. Огня уже нет, но угли горят тускло красным. Рядом лукошко из бересты, а внутри…

– Это я удачно зашел, – пробормотал я, наклоняясь.

Только тут заметил, что мешок и лопата так и валяются на тропинке. Блин, вот стоило чем припугнуть забияк. Замахнуться лопатой и… Не-е, вряд ли бы помогло. Толпой бы задавили, крысеныши. А так шок, страх и бежать. Когда тебе улыбается окровавленным ртом мальчик в лохмотьях… тут и взрослый отложит гору кирпичей. Мелюзга и подавно.

А если родителей позовут? Я настороженно прислушался, не слыхать ли возмущенных криков со стороны деревни.

Вроде нет. Наверное, побоялись рассказывать. Разбежались по углам и сидят.


– Да и хрен с ними, – под нос пробурчал я и принялся доставать рыбу из садка.

Разного размера, пять штук, она еще вяло шевелилась. Просто отлично. Сейчас мы это дело грамотно оформим. Поджарим на костерке. Но сначала рот хорошенько прополоскать.

Знаю, мне бы бежать отсюда куда глаза глядят, подальше от гнева разозленных селян, да искушение оказалось слишком велико. Живот прилип к позвоночнику, и ни о чем, кроме как что-нибудь сожрать, больше не думалось. Тем более, если что, услышу заранее, успею свалить, избежав встречи с родителями тех обалдуев.

Победа в короткой стычке придала уверенности, вселила веру в собственные силы. Не обязательно бежать, чтобы остаться в живых. Иногда можно и сражаться. Простая, в общем-то, мысль пришла неожиданно, дала возможность взглянуть на ситуацию с ученичеством у жестокого алхимика с другой стороны.

Кто сказал, что выход один? Итог со смертью от истощения вовсе не обязателен. Есть множество вариантов дальнейшего развития событий. В том числе судьба самого чародея.

Решено. Не буду уходить. Придумаю что-нибудь другое. Обязательно переживу вредного старика и еще станцую мамбу на его могиле.





Глава 4




Торопиться особо не стал. Куда спешить? Раскапывать древние могилы каких-то бедолаг, чьи останки и так, по словам алхимика, уже тревожили не раз и не два? Ну его нафиг.

– Поганый старикашка, – я проворчал сквозь зубы, – неймется же ему.

Когда Гренвир вручал мне упомянутое снаряжение, экипируя в поход фонарем, лопатой, мешком и средством для розжига, я в кои-то веки рискнул спросить, зачем идти ночью и почему не сделать все днем? Мол, неужели так обязательно? Или это просто прихоть старого колдуна?

Ха, последний вопрос, конечно, не задал. В последний миг частица сознания, доставшаяся от Эри, взбрыкнула, требуя не нарываться на неприятности.

Подчинился, положившись на мнение пацана. Злить костлявого хмыря в дурацкой хламиде за здорово живешь категорически не рекомендовалось. Очень уж скверный нрав у чародея-отшельника.

И все же старик удивил. В кои-то веки снизошел до объяснений. И ответ огорошил. Почему не днем? В чем разница? Потому что выкапывать будешь под лучами солнца. Они первыми коснутся костей после сырой могильной земли. А надо, чтобы был свет двух сестер-лун.

И да, в здешнем мире на орбите планеты болтался не один спутник, а сразу два.

Непременное условие для начальной подготовки. Типа в противном случае кости изменят первоначальные свойства.

Каково? Этот гад отправлял подростка на кладбище копать могилы ночью, потому что боялся, что скелет получит дозу ультрафиолета! Совсем с катушек съехал, старый хрен.

Об этом я ему, разумеется, тоже не сказал. Зато наградил красноречивым взглядом. При этом так и хотелось покрутить пальцем у виска и дать совет обратиться за квалифицированной помощью к опытному психиатру.

Алхимик в ответ на меня как-то странно взглянул. Показалось, или в глубине его глаз мелькнула искра удивления? Эри такого себе не позволял. И чего уж греха таить, он и вопросы-то задавал очень редко. И то по большей части касающиеся работы. Ради облегчения оной.

– Сволочь старая, – еще раз ругнулся я, вспомнив изучающий взгляд глубоко запавших глаз.

Чего уж там, испугал он меня в тот момент. Наверное, так ученые смотрят на подопытных кроликов, перед тем как решить, какую очередную гадость им ввести в подбрюшье.

Стоило подумать о кролике, как мысли вновь вернулись к еде. К черту старикана с его закидонами. Сейчас надо думать о жратве. Точнее, о том, как ее приготовить. В качестве трофеев мне достался садок с недавно выловленной рыбой, будет глупо упустить шанс вволю пожрать.

Нечасто, ох нечасто Эри удавалось насытиться вдоволь. Обычно жил впроголодь. Что мальцом в труппе бродячих артистов, что в качестве подмастерья (а правильнее, обычного слуги) у нелюдимого алхимика.

– Так, и как вас готовить прикажете? – я задумчиво уставился в лукошко с вяло трепыхающимися рыбинами.

Рука сама потянулась к затылку в желании помочь простимулировать мыслительный процесс.

Надо понимать, что раньше морскую живность мне приходилось употреблять в совершенно иных видах. Суши, роллы, всякие хондаши с креветками. Заказывать на дом еду далеко не то же самое, что готовить ее самостоятельно. А повар из меня, чего уж скрывать, тот еще. Сделать яичницу, сварить пельмени, тосты с маслом и джемом на завтрак – вполне удавалось. Но ничего более сложного.

– Вроде ее надо выпотрошить? – пробормотал я, не забыв поднять голову и в очередной раз прислушаться к звукам медленно надвигающегося вечера.

Не бегут ли разгневанные деревенские разобраться с обидчиком их ненаглядных чад? Вроде нет. Видимо, пацанва нехило перетрусила и побоялась рассказывать взрослым о стычке. Разве что толстяк мог расколоться, когда увидят его рваное ухо, но и то не факт. Мог что-нибудь наплести, чтобы не выглядеть слабаком. Забияки обычно стараются не афишировать своих поражений. Кажется…

– Все равно ножа нет, пойдет и так, – философски пожав плечами, я склонился и поднял с земли тонкий и длинный прутик.

Процесс насаживания слегка затянулся. Живая рыба никак не хотела умирать и трепыхалась изо всех сил в руках.

– Да угомонись ты!

Блестящая чешуя блестела в лучах заходящего солнца, мокрая и скользкая до невозможности, норовя выпасть из рук. Сообразив, что так дело не пойдет, я взялся за хвост рыбы и от души шарахнул ее головой об землю.

– Я тебя все равно сожру, – пообещал я, прикладывая непокорную добычу об утоптанный вокруг костра грунт.

Приглушенный шлепок был мне ответом. А за ним еще один и еще, пока рыбина наконец окончательно не затихла. Дальше начались мучения с протыканием и установкой прутика над лениво дымящейся кучкой красных углей.

С трудом, с матом-перематом сквозь зубы, но я справился. Первая тушка рыбы оказалась над костром. Следом наступила очередь остальных. Худо-бедно на прутики оказался насажен весь улов деревенских рыбаков.