Альфа-ноль

Мера порядка (3,00) — 3 уровень



Все получилось именно так, как я сказал. Целый день мы ловили рыбу, спали и объедались безумно дорогой икрой отборных панцирников, отдавая должное еще и специям из кайт. Разнообразие в этом деле полезно.

Второй день занимались тем же самым. Разве что вместо повышения навыков я взялся за атрибуты. У Бяки, разумеется, повышал, ведь свои я развивать не мог. У меня их сейчас двадцать один. Шесть — за счет изначального лимита, еще пятнадцать появились благодаря развитому состоянию Равновесие. Учитывая, что дальше его задирать мне нечем, приходится мириться с тупиком.

Очень много ци отнимала вся эта возня, а добывалось оно не сказать чтобы ведрами. С утра до вечера спиннингом махал, дабы поднять Бяке все что можно, а себе развил навык управления лодкой до третьего уровня. Там специализация хорошая, очень удобно, если предстоит плавание в экстремальных условиях. Как раз то, к чему мы готовимся.

После лодки поднял также до третьего уровня «холодное оружие», выбрав специализацию «метательные ножи». А Бяке прокачал «арбалет» до такого же уровня. Даже бандиты в эти места соваться опасались, так что надо быть готовым ко всякому. Как контактные бойцы мы сильно рискуем заработать тяжелые раны или погибнуть. Оптимальная тактика — это держать противника на расстоянии. Вот потому и позаботился именно о дистанционных навыках.

Жаль, что больше не прокачать. И дело не в том, что ци на полный навык четвертого уровня уйдет четыреста единиц. Как-нибудь наскребу. С голоду мы тут не пухнем, никто нас отсюда не гонит. Можно сколько угодно оставаться, рыбалка ведь великолепная.

Но, увы, выше третьего уровня начинаются требования к ступеням ци. Как минимум надо набрать единицу, чтобы открыть ветку дальше. Так что это для меня потолок.

Даже зародилась мысль все же оторваться от нуля. Очень уж хочется обзавестись крутыми навыками. Но нет, я не готов отказываться от завышенных трофеев. Даже если моя жадность в итоге заведет меня в могилу, жалеть не стану. Потому как горы выпадающих мне сокровищ — это уникальный шанс не остаться на дне здешнего общества.

Да это всем шансам шанс. С такими возможностями я чуть ли не вечную жизнь могу обрести. Не страдая от проблем со здоровьем и безденежьем.

Такими возможностями не рискуют.

Последний атрибут доделали Бяке вечером второго дня. Как раз за ночь его организм придет в норму, а наутро можно приступать к спуску.

Как я и обещал, размеры и этого и прочих атрибутов не подкачали. Последний оказался рекордным — до тридцати семи единиц его подтянул. Таким результатом даже аристократы могут остаться довольны. Разумеется, не самые влиятельные.

Для простолюдина — прекрасно.

Специи помогли, плюс в правильные моменты использовал дорогие трофеи на прокачку именно атрибутов. Пытался повторить те же скачки показателей, которые меня на максимумы подбрасывали. Не так хорошо получалось, но Бяка был в восторге.

И, по-моему, даже начал меня побаиваться.

Очень уж дико этому жадине наблюдать, как немалые богатства испаряются на глазах. И то, что их переводили на него, вызывало эмоции, схожие с ужасом.

Кстати, интересный факт. Считал Бяка отвратительно, несмотря на мои уроки. Но, как только дело доходило до распределения параметров, весь его математический кретинизм куда-то улетучивался.

Я почти уверен, что это у аборигенов происходит на уровне инстинктов. Иначе как бы тогда развивались неразумные существа с параметрами ПОРЯДКА? Им ведь тоже надо как-то делать выбор и не сбиваться со счета.

Или там само по себе распределяется, без возможности управлять процессом? Был у меня в школе дружок. Математику знал отвратительно, но, стоило коснуться денег, начинал считать, как профессор.

Может, и здесь такой случай?

Непонятно.



Протянув руки над тлеющими углями костра, я пошевелил пальцами, разогревая ладони, и пожаловался Бяке:

— Лето на дворе, а так холодно.

— Зато дождя больше нет.

— Всю ночь моросил. Если бы не брезент, мы бы с тобой здорово вымокли. Ну как? Ты готов?

— А не страшно? — опасливо спросил Бяка.

— Победители не боятся. Но вообще-то да, страшновато. Если что, встречаемся на левом берегу. Не забыл?

— Если плот разобьется на камнях, некому встречаться будет, — вздохнул Бяка. — Может, еще на денек останемся? Рыбы много, коряг много. Будем добывать всякое вкусное и готовить его на костре.

— Соли уже нет.

— Ничего, и без соли вкусно. И можно золой солить. Я тебя научу.

— Нет. — Я решительно покачал головой. — Победители не должны оттягивать то, чего не избежать. Да и этот дождь мне не понравился. Если в верховьях выпало больше, может подняться уровень. Сам ведь говорил. А еще на этой косе не растет черемша. Понимаешь, что это значит?

Бяка кивнул:

— Это значит, что она почти всегда под водой. Плохая коса.

— Да, — сказал я. — Это нам с тобой повезло попасть сюда по низкой воде. Но не надо этим увлекаться, ведь она может подняться.

Пока что бояться нам нечего. Уровень воды, наоборот, чуть снизился. Но это не повод задерживаться, ведь все может измениться очень быстро.


Плот пришлось стаскивать с камней, применяя грубую физическую силу и рычаг из коряги. Оказавшись на воде, он быстро набрал скорость, при которой нам стало не по себе. А ведь это мы только в самом начале переката. Возможно, его даже перекатом еще рано называть. Вода движется торопливо, но шум, с которым мы уже успели свыкнуться, слышится откуда-то спереди. Там каньон смыкается еще теснее, зажимая реку меж развалами исполинских камней. Даже отсюда видно, как на десяток метров взмывают клочья пены.

И вот так же могут подлететь обломки нашего плота, если не повезет…

Шест здесь до дна доставал, а если и нет, почти всегда можно упереться им в подвернувшийся сбоку камень. И я работал им до последнего, прежде чем понял, что это уже лишнее. Мы уверенно входили именно в тот коридор меж камнями, который я высмотрел заранее.

Вода на последних метрах, по-моему, даже потише торопиться начала. Будто она испугалась того, что поджидало чуть ниже. Притормозила, вздымаясь горбом перед грохочущей тесниной. А может, остановилась на мгновение, готовясь к самому главному.

А затем она сбросила нас вниз.

В ревущий пенный ад.

Я заорал во всю мощь легких. Рот Бяки тоже распахнулся. Но ни я его не слышал, ни он меня.

Здесь наши голоса вообще ничего не значат. Хоть ори, хоть молчи — без разницы. Здесь остался только один звук.

Звук воды. Воды ревущей. Воды смертоносной. Воды, для которой ничего не стоит разнести плот в щепки.

Вместе с нами.



Не думаю, что это затянулось надолго. Наверное, весь проход переката не отнял у нас и трех минут. Но это были именно те минуты, в сравнении с которыми час — мгновение.

Я даже не сразу понял, что все закончилось.

Точнее — пока что закончилось.

Плот скользил быстро, но это уже всего лишь сильное речное течение, а не почти что струя водопада, которая несла нас на очередной убийственный камень. Вода не просматривается, сплошной слой пены не позволяет ее разглядеть. Эта серовато-белая гадость колыхалась так, будто под ее прикрытием к нам подбираются орды гигантских крокодилов. Но это всего лишь отголоски того кошмара, который остался у нас за спиной.

У нас?!

Обернувшись, я улыбнулся той улыбкой, после которой на шее затягивают петлю, и на этом все заканчивается. Ну да, режим веселья включаться отказался, потому мимика у меня, как у залежалого покойника. Но все же рад увидеть Бяку на месте. Стоит на корме с шестом наперевес. Глаза у товарища размерами с рекордную тыкву, если не больше. Да и у меня наверняка такие же.

Осознав, что я тоже жив, Бяка с ужасом покосился на место, где несколько минут назад находился багажник с пустыми корзинами. Теперь от него ни следа не осталось. Затем упырь, спохватившись, пошарил шестом в воде. И вот уже вытаскивает на палубу мокрый брезент.

При этом, перекрикивая воду, пояснил почти не безумным голосом:

— Хорошо, что не потеряли. Вдруг опять дождь.

Мы и без дождя были мокрыми до нитки, но говорить об этом не стоит. Одежду высушим, брезент тоже, на случай непогоды он и правда пригодится. Все быстро в порядок приведем, кроме багажника.

А может, со временем из памяти выветрится и то, как нас швыряло, будто спичку, угодившую под слив унитаза… Как Бяка что-то орал мне в лицо, а я ни звука не слышал… Как крепкие шесты сгибались в форму подковы, когда мы пытались разминуться со смертью…

Заставь меня повторить это еще раз…

Нет, такое я ни за что не повторю.

Ни за какие блага мира!

Хрен вам, а не перекат.

Останусь на той косе.

Всю жизнь там проведу, встречу старость и помру.

Что? Наводнения? Нет, наводнения — не страшно. Буду их пережидать, забираясь на самый большой валун. Уж его-то вряд ли затопит, ведь он возвышается метра на четыре.

Чуть не зарыдал, представив картину столь великого счастья. Поменять ее на полет по водосточной трубе в разгар тропического ливня?

Да ни за что на свете!

Мозг понемногу начал разгоняться, и я наконец с ужасом осознал, что наши мучения все еще не закончились. Русло по-прежнему стиснуто скалами, и где-то ниже, в том направлении, куда течение тащит пену, продолжает реветь вода.

И даже более того, до меня дошло, что именно там располагается основной источник шума. То есть то, что мы испытали до сих пор, — всего лишь разминка.

Плот вынесло из-за камня, и у меня слегка отлегло от сердца. Я увидел, как с вертикальной кручи правого берега низвергается водопад. Именно грохот от этого притока меня и напугал.

Течение поначалу понесло плот прямиком к водопаду. А у нас даже весла не осталось, чтобы этому помешать. Модифицированный подхват смыло при прохождении переката.

Но на полпути река сжалилась и потащила нас в противоположную сторону. А затем мы и вовсе не поняли, где очутились. Просто в одну минуту реку окутало плотным туманом. Он всего лишь на несколько шагов просматривается и причудливо искажает звуки. Ну или нас так крутило, что водопад то и дело оказывался с разных сторон.

— Бяка, ты ничего про такое не говорил, — пожаловался я.

— Про что я не говорил?