Альфа-ноль

Но я не читал слова и не изучал цифры. Я просто лежал, тяжело дыша. И когда мечущийся вокруг меня и кайты Бяка наконец соизволил начать вытаскивать рыбину на сушу, до меня окончательно дошло, что именно сейчас произошло.

И только тогда, бегло пробежавшись по цифрам, я, с трудом совладав с дыханием, обессиленно произнес:

— Бяка, знаешь, кто мы?

— Кто ты, я теперь знаю точно, — возбужденно протараторил Бяка. — Ты сумасшедший. Да ты полностью псих!

— Нет, неправильно. То есть да, правильно, конечно. Но не в этом дело. Мы с тобой победители. Мы ее победили.



Вы даете неизвестному предмету название: блесна.

Вы назвали новый предмет.

Получен великий общий знак навыка — 3 штуки.



Вот теперь точно все. Я не только победитель, я еще и первооткрыватель чего-то нового.

Не виданного доселе предмета.

В Роке не виданного.

Я открыл рыболовную блесну.

Не Колумб с его Америкой, конечно, но, судя по тому, что я успел разглядеть, ПОРЯДОК счел это достойным деянием.





Глава 18

ВЕЛИКАЯ ГОРА СОКРОВИЩ




Без изменений



Гуго присел над окровавленной и облепленной песком тушей кайты, сунул пальцы в дыру, оставленную киркой, поковырялся в ней зачем-то и, обернувшись к Эшу, сказал:

— Я такой большой кайты с прошлого года не видал. Эгеро подстрелил ее с Соколиного камня. Точно в голову попал, повезло, что ко дну сразу не ушла. Наши вообще их редко ловят. Эй, пацаны, вы что натворили? Вы что, этой хренью ее убивали? — Громила указал на кирку в руке Бяки.

— Да, — ответил я. — А что, разве это плохо?

— Дурачки вы оба. Вы ей мозги выпустили. Мозги кайты — хорошая специя.

— Мы не знали. Нам про них ничего не говорили.

— Ну так теперь узнали.

Пожав плечами, я резонно заявил:

— Вернуть мозги на место не получится. Извините.

— Мозги, печень, икра, если есть, все это специи, — любезно просветил Гуго. — А чешуя идет на корм курам, у них от нее яйца крупнее становятся.

Рассказывая это, мужчина обернулся в сторону Рурмиса и еще пары рыбаков, почти подростков. Все трое скромно жались к своему навесу, выпученными глазами уставившись на громадную кайту. Наших с Бякой усилий хватило лишь на то, чтобы дотащить ее до этого места, прежде чем сверху спустилось большое начальство, оповещенное наблюдателями о том, что на косе творится что-то несусветное.

Рыбаки под взглядом руководства потупились, а Гуго с ухмылкой произнес:

— Сколько вы сегодня из сетей вытащили? Небось как всегда?

— Ну так с бреднем сейчас не походишь, — начал оправдываться Сатат. — Там ведь кайты всех от мели отогнали, да и вода холодная.

— Вот где кайты. — Гуго указал на мертвую рыбину. — А бредень ваш ночью наверху оказался. Им там карасей наловили. Прям ночью и наловили. Жирных карасей, пахучих. Вы гляньте, кто у нас рыбачит лучше, чем вы. Эти мальчишки сами глазам своим не верят. Но поймали ведь.

Насчет неверия Гуго прав на все сто. Я не понимал, как такое могло получиться. Эта кайта немногим торпеде уступает. Хоть бери да линкоры ею топи. Ну, может, я, конечно, преувеличил, но в мой рост она точно вымахала. Сколько же в ней весу? Уж явно не меньше двадцати килограммов. А скорее все тридцать.


Эх, нет весов, чтобы точно зафиксировать трофей. Да и метрическая система в Роке не принята. Как переводить местные фунты и прочее в килограммы — не представляю. Только очень приблизительно — на глаз, а это несерьезно.

Поймав на себе взгляд Эша, я попытался принять самый невозмутимый вид. Не очень-то, наверное, получалось, ну да куда деваться, как-то ведь разговор начинать надо.

Указав на рыбину, я с пафосом заявил:

— Мы сказали, что поймаем кайту, и мы ее поймали. Теперь мы можем забыть о том, что случилось ночью?

— Забывать о таком не надо, — нехорошим голосом заявил Эш. — Когда что-то забывают, может возникнуть желание это повторить. Не стоит вам повторять такие шутки. Шутки — это дело такое… они не всегда заканчиваются весело. И не для всех…

— Понял, — кивнул я. — Будем бережно хранить в памяти. Но я вообще-то имел в виду другое.

— Да я прекрасно понял, что ты имел в виду, пацан с ловким языком. Ты, должно быть, прямо в него свои знаки атрибутов вкладываешь, очень уж хорошо он работает. Мое слово крепче камней, на которых стоит фактория. Я сказал, что вы свободны, значит, вы свободны. И можете забирать свою добычу. А можете не забирать. Я даю вам выбор.

Взгляд Эша из тяжелого стал оценивающим. И оценивал он меня.

Продавать, что ли, собрался?

— Что за выбор?

— Вы можете уйти со своей рыбой и делать с ней все, что хотите. Никто вас не станет заставлять чистить нужники. А можете оставить рыбу для фактории. Жареная кайта — это то, чему всегда рады наши горняки. Нечасто она у них бывает. Да и специи из ее печени лишними не будут. Если оставите, вам за нее ничего не дадут. Только покормят кашей на ужин. Но Дерьмецов освободят от наказания. Они не станут вычерпывать все уборные до дна. Выбирайте: или рыба ваша, или не ваша.

— Рыба ваша, — не колеблясь, ответил я.

Бяка при этих словах зашатался, будто по башке дубиной схлопотал, еле слышно что-то пробормотав. Я разобрал лишь одно слово «мое», произнесенное через горькие слезы.

Мне показалось или в глазах Эша промелькнуло одобрение?

Глава фактории степенно кивнул:

— Это был правильный выбор. Самый правильный. Я сказал себе, что, если ты поступишь именно так, я сделаю тебе хорошее предложение. Вас бы обоих выпороть как следует, но я считаю, что от вас может быть польза. Твоей команде я могу отдать подвал под угловым амбаром. Там раньше держали руду, пока не перенесли печь к посту. Сухой и теплый подвал, там лучше, чем в сарае. И вас будут кормить утром и вечером. Будет каша, будет хлеб, будет масло и солонина, будет похлебка и жареные кабачки с огородов. Будет все то, чем кормят горняков, охотников и всех остальных. Взамен вы каждый день будете сдавать корзину мяса кайт. Обычную мерную корзину. Полную. Именно мясо кайт. Печень и мозги фактория у вас купит. Чешую тоже. Это справедливо. Тут все добытчики специй всегда получают плату. А с лишним мясом можете делать что хотите.

Вспомнив размер корзины, увиденной вчера, я медленно покачал головой:

— Господин Эш, это прекрасное предложение. Но кайты непредсказуемы. Сегодня попалась одна, на три корзины, а завтра и послезавтра их может вообще не быть.

— Разумно, — согласился Эш. — Но, когда мяса будет много, вы сможете сдавать по две корзины или по три. Вас двое, а корзина не такая уж и большая. Старайтесь хорошо, и она всегда будет полной. Вы станете людьми фактории, а не прибившимися к ней бродягами. Значит, вам полагаются знаки фактории. Повесите их на грудь. Пускай всякие шалопаи видят, что трогать вас нельзя. Они ведь уже не вас тронут, а саму факторию Черноводку. За такое у нас ломают те руки, которыми трогали.

Бяка, пребывавший в шаге от обморока все то время, которое прошло после моего великодушного ответа Эшу по поводу судьбы улова, резко приободрился, покосившись на меня чуть ли не с мольбой. Ну да, ему не могло не понравиться то, что мы получим защиту от Карасей.

— А если мы не справимся? — уточнил я.

— Если не справитесь, вернетесь в свой сарай. И я буду очень вами недоволен. Вот эту рыбу я считаю за три дня. — Эш указал на кайту. — Вы меня и посмешили, и удивили. За такое не жалко наградить. Но на четвертый день вы должны принести новый улов. Или раньше. Иначе сами знаете, что будет. Несколько дней вас могут и подождать. Всякое в жизни случается, а рыба и правда может ловиться, а может и нет. На то она и рыба. Но только несколько дней. Не затягивайте с этим.



Глядя, как пара дюжих стражников легко уносит наш улов, прихваченный к шесту завязками из все той же старой черемши, Бяка всхлипнул:

— Большая рыба была. Теперь рыбы нет.

— Ты не рад, что мы получили новое жилье и двухразовое питание?

— Я сейчас себя съесть готов.

— И когда здесь ужин горнякам дают?

— Они с поста в сумерках возвращаются. Но кормить раньше начинают.

— Сильно раньше?

— Несильно.

— Тогда не скоро, — прикинул я, взглянув на солнце.

— Опять черемшу жевать придется, — вздохнул Бяка. — Горькая она. Надоела очень.

Поморщившись, я покачал головой:

— Нет, эту горечь мы сегодня жевать не станем. Купим нормальной еды у Сома.

— У тебя есть чем платить?

— Конечно же есть. Я ведь сказал — купим, а не украдем. Пошли.