Альфа-ноль

— Это твоя фактория, а не моя. Мое дело — обоз. Я грузы вожу, а не советы тебе раздаю.

— Не хочешь, значит, советовать? Ну да, тут никто не захочет. Потому что нечего советовать. Ладно, я напишу письмо, и ты лично его доставишь. Раз грузы возишь, письмо тоже довезешь. А что по остальным людям?

Кашик указал на отдельно стоящее многочисленное семейство:

— Эти не в долгах, этим приговор десять лет. Но здесь за пять можно освободиться, такой уговор был, вот и согласились. Вон тот старик — опытный горняк. А вот это его сын, тоже горняк. Жаль, не такой опытный, как папаша, но что-то умеет.

— Где получили навыки? — спросил Эш.

— Старший много где помахал киркой, а сын его на каменоломнях под Сатнарсаном в межсезонье подрабатывал.

— Всего лишь каменоломни… — скривился глава фактории. — Да и опытный старик не очень-то меня радует. Это, конечно, лучше, чем тупые навозники, но толку-то от его больных костей… Кто еще?

Вперед шагнул крепкий мужчина чуть старше тридцати лет и, не обращая внимания на попытки Кашика его перебить, представился:

— Вольная семья Дар. Я Дар Свенций, охотник. Высокие навыки капканов на мелкую дичь и ловушек на крупную. Есть особый навык складывания зверя. Высокий навык незаметности в лесу. Прокачиваю копье и лук. Хорошо поднятый навык разделки дичи. Высшие силы забрали у меня старшего сына, но подрастает младший. У него тоже есть задатки охотника. Жена травница, но мор, который забрал сына, лишил ее зрения. Различает лишь свет и тьму. Дочка тоже травница, вот только навык ее так же слаб, как она сама. Но скоро сможет помогать семье. Я хочу провести здесь несколько лет, чтобы заработать на свой охотничий пост. И конечно же в первую очередь надо вернуть зрение жене. Она хорошая травница, а здесь для нее много работы.

Эш одобрительно кивнул:

— Без работы ты у нас не останешься. Если покажешь себя хорошо, мы поговорим о ссуде на гильдейского целителя. Вот таких, Кашик, привози сколько угодно. Таким мы всегда рады. Свенций, вот, знакомься с Гуго. Он объяснит тебе порядок раздела добычи и определит в команду. Это все, Кашик, или ты прячешь в телеге пару элитных мастеров по работе с высшими рудами?

Обозник оглянулся с таким видом, будто и правда собрался показать специалистов высшего класса. Но, увы, таковых за его спиной не оказалось. И вообще, нераспределенным остался всего лишь один человек.

Кашик указал на меня:

— Вот мальчишка еще прибился по дороге.

— Беглый? — без угрозы уточнил Эш.

— Говорит, круглый сирота из свободной семьи. Мор всех забрал. Он на севере много народу выкосил.

Эш покачал головой:

— Он не похож на северянина. Черты лица тонкие, как у многих имперцев. И глаза почти синие. Редкий цвет даже у имперцев, а уж у наших так вообще не бывает.

— Да какая вам здесь разница, кто он и откуда? — заявил на это Кашик. — Обычный мальчишка. Руки и ноги на месте, работать сможет.

Макир покачал головой:

— Мне в шахту такой не нужен.

— Ну да, ты имперцев терпеть не можешь, это все знают, — насмешливо произнес главный обозник.

— Да мне плевать, кто топтал его мамашу и бабок. Кожа да кости, его в моей шахте сквозняком пришибет. Зачем мне такой смешной работник?

— Всего лишь вторая ступень? — прищурился Эш.

— Да, — смело ответил я.

Вольный человек должен уметь говорить за себя сам, а не доверять это вороватым обозным.

— В твоем возрасте некоторые до пятой добираются, — ухмыльнулся Эш. — Небось еще и неполный омега?

— Будущий альфа, — тем же тоном заявил я, уверенно глядя в глаза главного человека в фактории.

Тот на это рассмеялся:

— Какой забавный малец. Видно характер. Даже жаль, что бесполезный. Отдать его нашим Карасям, так они такого борзого живьем съедят. Это уже не караси, это какие-то волчата подросли.

— Может, к Толстому Ору его определить, — нехорошо ухмыльнулся Гуго Обоерукий.

— Нехорошо так с вольными поступать, — задумчиво ответил Эш. — Да и толстяк любит мальчиков не каких попало, чтобы такие же, как он. В смысле чтобы пухлые.

Мысли Эша, похоже, витали где-то далеко от меня. К тому же он нетерпеливо оглядывался, будто кого-то поджидал.

И, похоже, дождался.

По висячему мосту прошли еще трое. Парочка плечистых мордоворотов в легких доспехах из кожи и каменного тростника тащила худощавого немолодого мужичка с оплывшим от побоев лицом и слипшейся от крови бородой. Приблизившись, они заставили мужичка встать на колени, застыв по обе стороны от него.

Эш указал на эту сцену, грозно пояснив:

— Мамук присвоил то, что принадлежит фактории Черноводка. За это Мамук будет наказан. Если притронетесь к тому, что принадлежит фактории, с вами случится то же самое. И если не сможете отрабатывать хлеб, который едите, тоже будете наказаны. Здесь все работают. Лодыри у нас долго не живут. Зарубите это на своих носах. Давайте, покажите Мамуку, что он не прав.


— Милости! Смилуйтесь! — заорал несчастный, завалившись на истоптанную землю, щедро изгвазданную лошадиным навозом. — Я ведь не смогу работать! Не смогу! Как же я тогда отдам долг?! Милости! Милости прошу!

Пара молодчиков, не обращая внимания на повторяющиеся вопли, навалилась на Мамука. Миг, и его правая рука отставлена в сторону. Еще миг, и будто из воздуха материализовался плоский камень.

А затем Гуго, неспешно приблизившись, вытащил из-за пояса топор, небрежно крутанул в ладони, чуть присел и нанес жесточайший удар плоской стороной оружия. Ладонь оказалась меж каменной наковальней и увесистым железом. Даже за пятнадцать шагов я прекрасно расслышал омерзительный треск раздробляемых костей.

Боль или страх тому причиной — не знаю. Но Мамук даже не вскрикнул. Просто затих, расслабился, повиснув на руках мучителей. Сознание потерял, или скорее сердце не выдержало.

Не самая плохая смерть, если подумать. Ведь даже я, не особо искушенный в медицине человек, понимаю, что кисть раздроблена до состояния, за которым на той же Земле может последовать ампутация. Или в лучшем случае ее восстановят, но вот о былой функциональности не может быть и речи. Здесь, в Роке, Мамуку потребуется целитель с хорошо развитыми навыками. А это стоит немалых денег, коих у него, скорее всего, нет.

Эш почему-то обернулся на меня и как ни в чем не бывало спросил:

— Ну как, малец, рад, что попал на Черноводную?

— Пока что не уверен, — честно ответил я.

— И что же тебе здесь не понравилось?

— Вы так и не сказали, куда мне идти. А вы здесь главный человек, я не могу сделать этот выбор без вашего слова.

— Интересный ты малец… — одобрительно заявил Эш. — Может, даже выживешь. В работники тебя не возьму. Мал ты и ни на что не годишься. Но у нас любой может на кашу заработать, если не лодырь.

Повернувшись к Гуго, он насмешливо произнес:

— Определи его к Безмозглому.

— Так у нас почти все безмозглые, — равнодушно заметил громила, пряча топор обратно за пояс.

— Я про Бяку.

— К упырю? Да он же его ночью сожрет.

— Ну так никто этому мальцу легкую жизнь не обещал. Голова у него точно есть, а у Бяки есть почти все, кроме нее. Глядишь, из двух таких калек один кривой работник получится. Эй, Кашик, если у тебя все, иди за нами. Надо попробовать того вина, которое ты привез. И если оно такое же кислое, как в прошлый раз, мы тебе точно все зубы пересчитаем.





Глава 14

БЯКА




Без изменений



То, что с Бякой что-то не так, я понимал изначально. Ну да я не в том здесь положении, чтобы пренебречь назначением, и потому пришлось смолчать.

Когда первый встречный молодой мужчина на вопрос, где здесь можно найти команду Бяки, ничего не ответил, а просто рассмеялся, я понял, что глубина проблемы несколько больше, чем я рассчитывал.

С этим Безмозглым что-то очень и очень нечисто.

Но мужчина, посмеявшись, все же сжалился:

— Нет у него никакой команды. Это над тобой кто-то пошутил. Глаза у тебя слишком синие, над такими у нас шутить любят.

— Если это так, получается, Эш у вас большой шутник.

— Ты что, новенький? — резко стал серьезным мужчина.

— Да. Меня зовут Гед, и господин Эш назначил меня в команду Бяки Безмозглого.

— Тогда ты попал, малец. Серьезно попал.

— Может, и так. Но хорошо, если вы подскажете, где эту команду искать. Уже темнеет, а я в вашей фактории впервые.

— У Бяки нет команды, — повторил собеседник. — Бяка — упырь.

— В каком смысле? — не понял я.

— Да в прямом. Его мать с упырем согрешила. Бегала к нему в лес, пока пузо не выросло. Народ разозлился на это дело и сжег их подворье. Только она и спаслась да выродка своего спасла. Устроилась в факторию, здесь ведь всем плевать на то, кому она подмахивала. Даже мужика себе нашла, такого же непутевого, как сама. Устроились на новый пост, а тот возьми да сгори. Всех там убили, кроме Бяки. Тот сам добрался до фактории и скулил здесь ночью перед мостом, просил впустить. Темное дело какое-то. Поговаривают, что детей взрослые в лес отправили, когда все началось. Но добраться до Черноводки смог лишь Бяка. Вот и ходят слушок, что он их того. Не зря же говорят, будто упыри ничем, кроме человечины, не питаются. А у детишек мясцо небось нежное, сладкое.